Кровь волшебства (гет)

В семь вечера Гермиона поднялась на крыльцо темного дома в тупике Прядильщиков. Дверь бесшумно отворилась и тут же захлопнулась, едва не ударив ее по спине.

Снейп сидел на диване. Ограничившись кивком в знак приветствия, он указал палочкой на стул.

«А ведь он мне тоже не доверяет», — подумала Гермиона, присаживаясь.

— Итак, я готов вас выслушать, — сказал Снейп.

Сегодня комнату освещали свечи в массивном аляповатом подсвечнике, стоявшем на столе. Уюта это не добавляло, скорее, нагоняло страху, на что Снейп вероятно и рассчитывал.

— И вам добрый вечер, сэр, — сказала Гермиона, — или предпочитаете обращение «профессор»?

Он чуть заметно скривил губы.

— Сэр — вполне приемлемо. Так что там у вас?

— Прежде, чем я скажу, что у меня, мне бы хотелось удостовериться, что вы — это вы.

— Вот как? — ехидно ухмыльнулся он. — И как, позвольте спросить?

— Воспоминания. — Она пожала плечами, словно вот так требовать воспоминания — обычное дело.

— Вы что, Омут памяти с собой притащили?

Гермиона кивнула, покачав перед ним сумочкой, почти точной копией той, что верой и правдой служила ей во время скитаний по лесам в обществе Гарри и Рона.

— А не боитесь, что я их подделаю?

— Последняя разработка моего отдела, — гордо заявила Гермиона, — как раз для выявления поддельных воспоминаний. Так что — нет, не боюсь.

— А что если я — не Снейп? Что если я... — он задумался, — даже не знаю, кому мог понадобиться такой сложный доступ к вам? Что если я откажусь? И выпущу в вас что-нибудь вроде Империо?

— Тогда я вам не позавидую. Щит срикошетит так, что мало не покажется, — холодно ответила Гермиона. — Одна из первых моих разработок для снижения травматизма авроров. Воспоминания.

— Извольте. — Он вышел из комнаты и вернулся, неся в руках хрустальный фиал. — И все же вы так и не выросли и мало чему научились. Щиты трудно пробить магией, но... все это теория. — Он поставил фиал на стол перед Гермионой. — Я действительно Северус Снейп. Осталось выяснить — действительно ли вы Гермиона Грейнджер и как вы собираетесь мне это доказать.

Проигнорировав его выпад, Гермиона поднялась и вытащила из сумочки Омут памяти, запечатанный весьма непростым заклятием. Она поставила его на стол, прошептала необходимые заклинания и вылила в него воспоминания из фиала. Снейп смотрел на все эти манипуляции с легкой заинтересованностью. Гермиона стала читать другие заклинания, выводя над Омутом круги и восьмерки, пока на его поверхности не стали поблескивать голубые искорки.

— Все в порядке, воспоминания подлинные, — сочла нужным пояснить Гермиона.

— Да неужто? — Снейп вернулся на диван, сложил руки на груди. — Что же вы, не стесняйтесь!

Гермиона склонилась над чашей.

Она ожидала чего угодно, начиная от унылых воспоминаний ни о чем, до откровенного разврата или чего-нибудь, что могло бы ее шокировать, но Снейп не был бы Снейпом, если бы не подсунул ей самые жуткие из своих воспоминаний.

Гермиона оказалась в Визжащей хижине, рядом стоял Снейп, перед ним расхаживал Волдеморт.

— Ты был отличным слугой, Северус, — шипел Лорд, — но жить вечно может только один из нас... Нагайна, убей!

Зачарованная сфера подплыла к Снейпу, змея открыла огромную пасть...

Гермиона оцепенела не в силах пошевелиться, закрыть глаза, сделать хоть какое-то движение. Она видела, как убрался прочь Волдеморт, как появился Гарри, а за ним она сама и Рон, она видела, как Гарри собирает воспоминания, как они уходят. Мир стал меркнуть, и она вынырнула из воспоминаний...

— Как...как вам удалось выжить? — требовательно спросила она, — как?

Вся палитра тех его чувств и ощущений досталась ей разом, и сейчас ее состояние было похоже на резкое пробуждение после кошмара, или на жуткое похмелье, или на извращенный Круциатус, когда выкручивает не кости с мышцами, а разум.

И это было так ожидаемо!

«Хотели покопаться в моей голове, — наверняка думал он, — получите!»

Поделом тебе, Гермиона Грейнджер!

— Грейнджер, вам дашь палец — вы откусите руку! Вам что, мало? Хотите еще воспоминаний? Не жирно ли будет? Этого не достаточно, чтобы поверить что я — это я?

— Достаточно, — выдавила из себя Гермиона.

— Тогда продолжим. Гарантии министерства?

— Вот. — Она вытащила из сумочки зачарованный свиток и, взмахнув волшебной палочкой, отправила его Снейпу. — Проверять, что я — это я, вы не будете?

— В Хогвартсе я бы снял с вас баллы за общую бестолковость. — Он поймал свиток и провел над ним палочкой. — Неужели вы думаете, что я не защитил дом? Вы бы уже давно валялись при смерти, будь вы моим врагом. Это раз. А два, с учетом того, что вы и свиток зачаровали так, чтобы его смог открыть только я, то тем более — вы Грейнджер. Сделать работы в два раза больше, чем нужно — узнаю лучшую ученицу Хогвартса.

— Если вы такой умный, зачем тогда спрашивали, как я буду доказывать что я — это я? — устало произнесла Гермиона.

— Хотел покопаться в вашей голове. Пустите? — он резко поднялся с дивана и подошел к ней вплотную. Учитывая, что сегодня она была на каблуках, они были почти одного роста — он всего-то на пару дюймов выше.

— Не-нет, — она выпрямилась, но сочла благоразумным не смотреть ему в глаза, уставившись на ворот его сорочки, отметив, что рубашка чистая, но вот погладить ее Снейп забыл. Он стоял слишком близко. Гермионе, не выносившей, когда кто-то чужой беспардонно вклинивается в ее личное пространство, стало не по себе. Захотелось упереться в его плечи и оттолкнуть от себя, но выглядело бы это весьма мелодраматично и они продолжали стоять так, пока Снейп не счел, что достаточно запугал ее.

— Будем считать, что вопрос идентификации исчерпан, — заявил он. — Так что вы мне предлагаете?

«Убиться об стену», — пришло Гермионе на ум любимое выражение Теда Люпина. Да, веселое начало, такими темпами она загремит в Мунго с острым неврозом. Сейчас же ей только этой язвы-Снейпа не хватало! Но записи! Записи Саймака!

— Я еще раз предлагаю вам подумать о том, чтобы просто продать нам дневник Саймака.

— Этого не будет.

— Что ж... тогда добро пожаловать в мой отдел. Вот. — На стол лег лист пергамента.— Тут все подробно расписано, можете прочитать в спокойной обстановке.

Снейп взял пергамент и углубился в чтение.

— Лаборатория одна?

— Три. Независимые. Одна с особыми степенями защиты...

— Подумать только. Доступ ко всей библиотеке министерства?

— На девяносто процентов: есть несколько секций, которые запечатаны для всех без исключения, но, возможно, это и легенда. Там и без этих секций читать — не перечитать.

— И это говорите вы? Что ж… поверю. — Он дочитал до конца, вернул пергамент на стол. — Пока, подчеркиваю, пока меня почти все устраивает.

— Почти?

— Все это весьма мило, но...

— Мило?

Никому и никогда министерство не выдавало таких преференций. Никому и никогда не удавалось воскреснуть, не дав никаких объяснений. Никто и никогда не получал работу в ее отделе так просто. Никого и никогда она не просила работать с ней: списки из желающих только росли, Гермиона Грейнджер умела наладить работу и добиться потрясающих результатов, и умела воздать по заслугам. А он говорит — «мило»?

Снейп кивнул.

— Мне надо кое-что еще.

— Бузинную палочку или Воскрешающий камень? Или коньки и весь мир в придачу? — усмехнулась она.

Он досадливо поморщился.

— Мне нужно обещание от вас.

— От меня?

— Да. Это же пустяк? Если я попрошу, то вы поможете мне, не будете задавать вопросов и не расскажете никому об этом, тем более обожаемому вами Поттеру.

— Но как же...

— Это точно не будет связано с противозаконной деятельностью.

— Я не ввязываюсь в авантюры. Тем более, не зная подробностей.

— Значит, мы не договорились. — Он взмахнул палочкой, дверь распахнулась. — Не смею вас задерживать.

— Подождите, — Гермиона задумалась. — Это не будет... личной просьбой? Ну... то есть...

Снейп вздернул бровь, сжал губы.

— Вы считаете, у меня настолько все плохо, что я требую выполнение «личных» просьб подобным образом? Не льстите себе, Грейнджер, к вам я обратился бы к последней. Но вы сильная колдунья и для моих личных исследований…

— Почему это тайна?

— Потому что в мою жизнь считают возможным лезть все, кому не лень. По моей биографии словно гиппогриф потоптался. Я просто не хочу рассказывать. Итак?

— Хорошо, я помогу вам, но только если это не будет... неэтично и незаконно, — сказала Гермиона. — Вам хватит моего честного слова или дать Нерушимый обет?

— Вашего слова достаточно. — Он снова стал читать принесенные Гермионой бумаги. — И да, учтите, я не буду принимать участие ни в каких празднованиях и официальных мероприятиях.

— На здоровье. — Гермиона изрядно устала и хотела как можно скорее оказаться дома. — Если теперь все в порядке, жду вас в понедельник, мы начинаем в девять, но в первый день вы приходите к десяти, нет, лучше к одиннадцати.

— Понимаю, надо отпоить Успокаивающим особенно нервных, жаждущих встречи со мной?

— Если вы думаете, что сможете третировать хоть одного человека в моем отделе, то ошибаетесь. Я не позволю!

— Вот как? Интересно посмотреть.

— Не рискуйте, в арсенале любой колдуньи есть такие заклинания, — жестко отчеканила она, — мужчинам-колдунам и не снились.

Он усмехнулся, всем видом давая понять, что ей с ним не тягаться.

— Вы, конечно, учитель, шпион, слава и гордость магического мира, но... — продолжила Гермиона, — у меня за плечами тоже не самая простая жизнь и веселенькое такое детство, а еще очень активный ребенок, не менее активные друзья, плюс Молли Уизли в качестве свекрови. Еще есть подчиненные, каждого из которых я люблю, но которые иногда сами не лучше детей. Вам меня не запугать! Я умею держать в узде весь коллектив и каждого в отдельности, я...

— Только с мужем вышла осечка.

— Что? Не ваше дело! — Это был удар ниже пояса, но стоило ли ожидать чего-то иного от Снейпа? — Еще раз предупреждаю, не пытайтесь устанавливать свои порядки, обижать и...

— Я и не собирался никого третировать, — сказал он спокойно.

— Вот и хорошо. И хватит делать вид, что вы единственный умный человек на земле! В понедельник, в одиннадцать, в министерстве. — Она припечатала ладонью к столу еще один лист пергамента. — А это — ваш рабочий контракт, потрудитесь изучить и подписать! — И она хлопнула сверху по второму пергаменту. Убрала в сумочку Омут памяти, в последний момент вспомнив, что его надо зачаровать.

— Доброй ночи! — произнесла она так, будто желала Снейпу всех кар небесных и, не взглянув на него, ушла.

Снейп не проронил ни слова, но дверь захлопнул очень красноречиво.

* * *

Гермиона невыносимо устала, возможно, из-за того, что опять вернулась в Визжащую хижину и снова пережила тот кошмар. Тогда она была моложе и адреналин бурлил в крови, уничтожая даже намеки на усталость, но сегодня все было иначе: чужие воспоминания накладывались на собственные, обеспечивая «эффект присутствия», круче, чем в так любимых ее свекром фильмах 3D.

Чувствуя себя совершенно опустошенной и ни на что негодной, она отправилась домой, а не к Гарри, как было условлено.

Вызвав Гарри через камин, она кратко рассказала почти обо всем, что произошло.

— Вот ведь сволочь, — с долей восхищения сказал Гарри, — все-таки не зря мы его ненавидели! С точки зрения ребенка...

— Гарри, извини, но я ужасно вымоталась. Меньше всего на свете я хотела видеть, как этот удав... фу, не хочу. Я пойду спать, давайте завтра поговорим? — Гермионе не терпелось закончить разговор.

— Да, конечно, отдыхай. — Джинни всегда была более деликатной. — Дай знать о себе!

Первый раз за несколько месяцев Гермиона обрадовалась, что завтра — воскресенье и можно будет долго-долго спать. Усталость валила с ног. Она уже почти заснула, когда в окно постучала сова.

Гермиона подумала, что это Снейп приносит свои извинения, хотя поверить в такое было сложно, но в окно влетел Орешек — сычик Рона.

«Гермиона, Джинни рассказала, что у тебя будет работать Снейп! Я понимаю, что возможно ты не хочешь меня видеть и все такое, но все-таки... давай встретимся завтра, пообедаем? Рон».

Гермиона застонала и уже было решила мстительно выгнать сычика без ответа, но в последний момент написала: «Нектар Фей, в два. Г» и, дав птице угощение, привязала письмо к лапке.

* * *

К обеду с Роном она готовилась так, словно это было первое свидание. Но с другой стороны ей совсем не хотелось выглядеть романтичной дурочкой — не тот возраст, да и положение тоже не то. Надо было выбрать какой-то простой, но элегантный наряд, чтобы он понял...

— Ничего он не поймет, — сказала Гермиона отражению в зеркале, поворачивая голову из стороны в сторону, осматривая прическу.

— Ты прекрасна, — тихо проворковало зеркало мелодичным, но удивительно бесполым голосом.

— Да уж конечно! — усомнилась в комплименте Гермиона.

Зачарованное зеркало временами ужасно ее раздражало, но это был подарок Гарри и Джинни, и поэтому оно продолжало висеть в ванной, совершенно не к месту изрекая жуткие банальности, но хоть приятные, и на том спасибо.

Ровно в два Гермиона была в ресторане, Рон уже ждал ее.

— Привет.

— Привет...

Повисла удушающе неловкая пауза, словно они не были когда-то близки.

— Я... это, пока ждал, заказал... вино. Ну, это... Мерло? — пробормотал Рон, глядя куда-то поверх ее плеча.

— Спасибо. Ты есть хочешь? Я бы не отказалась от салата, — она взяла нейтральный тон, представляя, что встречается со старым другом, что отчасти было правдой. Но только отчасти.

К столику подошел официант, белобрысый, с прозрачными голубыми глазами.

— Мне стейк, средней прожарки, — сказал Рон, — и «Цезарь»?

Гермиона кивнула:

— Да, с курицей и соуса не очень много.

Он помнит, надо же, что она любит «Цезарь».

— Ты заметила, как этот парень смахивает на Хорька? Интересно, как этому белобрысому гаденышу удалось вывернуться вместе со всей семейкой?

Это было такой неуклюжей попыткой подвести разговор к Снейпу! Рон с каждой минутой был все более узнаваем, словно на белом листе постепенно проступала фотография: Гермиона помнила, как отец в детстве показывал ей этот удивительнейший для пятилетнего ребенка фокус в темной комнате с красной лампой.

— Не знаю, как-то удалось. Рон, ты о чем на самом деле хотел поговорить?

— Я волнуюсь за тебя, — хмуро изрек Рон. — Снейп! Снейп, Гермиона!

— Полагаешь, он меня съест? — Она запоздало обнаружила, что, кажется, переняла от Снейпа — и когда успела! — привычку язвить без повода.

— Это же Снейп, Гермиона!

— Ну что ты заладил: «Снейп!» Что в этом такого? И это делается для дела, так надо. Я давно не ребенок и не его ученица, да и он не декан Слизерина. Баллы он с меня не снимет, скорее я его лишу премии.

— Мне все равно это не нравится, — сказал Рон. Лицо его стало бледным, глаза светились упрямством, губы сжались в полоску. Рози, видя на лице отца такое выражение, всегда переставала спорить и канючить, и сама Гермиона тоже предпочитала пойти на компромисс, но не сегодня, нет.

— Ничего не могу с этим поделать, — спокойно ответила она, — тебе придется это как-то пережить.

Принесли еду. Они ели молча, и с каждой минутой молчание становилось все более неестественным и неуютным.

— Я шел сюда, думая, что скажу... скажу, что жалею о своем решении, что скучаю, что был не прав. Я часто вспоминал тебя, Гермиона, и все, что было с нами. Рози скучает, я думал ты поймешь — что значит семья. Но сейчас вижу: я все-таки был прав. Я почему-то стал помнить только хорошее, а плохое стал забывать, нарочно. Хорошо, что мы встретились.

— Ты убедился в своей правоте? В правильности поступка? — Только сейчас Гермиона осознала, что подсознательно надеялась, что все пойдет не так, что Рон скажет, что любит и жить не может без нее, что хочет вернуться. Верила еще пять минут назад, пока разговор не зашел об этом долбаном Снейпе!

— Если для того, чтобы ты любил меня... — она сглотнула, чтобы не допустить и намека на слезы, — я должна делать то, что ты считаешь нужным, да, ты принял верное решение. Меня только удивляет, что зная меня столько лет, ты решил, что я буду поступать не так, как считаю правильным, а... а как считает нужным кто-то другой.

Рон смотрел на нее почти зло, он не стал доедать мясо, отодвинул тарелку, отер губы салфеткой:

— Дурак я, да, зря беспокоился о тебе. Может быть, Снейп пойдет тебе на пользу и ты наконец поймешь, что такое хорошее отношение? А то ты... зажралась.

— В тебе говорит злость и обида, ты мне напоминаешь Рози, она тоже, когда злилась на кубики, пыталась ударить меня. Но Рози уже годам к трем начала понимать, что не надо вымещать зло на других. — Гермиона схватила свою сумочку, пальцы дрожали. — И все же я надеюсь, что мы сможем когда-нибудь... понять друг друга. — И даже сейчас она ждала, что Рон ее остановит, но он демонстративно стал копаться в бумажнике и отсчитывать купюры.