Gradus ad  (гет)

Гермиона сосредоточенно взмахивала палочкой, чтобы все было идеально. Пока что было именно так, как она представляла и хотела, и если сейчас все тоже пройдет хорошо, то завтрашний бал наверняка пройдет великолепно.

Уже давно был отбой, Сочельник, но никто из преподавателей, учитывая и старост школы, не спешил в свои спальни. Все заканчивали свои обязанности: коридоры засыпали теплыми искусственными сугробами, перистые облака повсюду разбрасывали снег, заколдованные омелы притаились в самых неожиданных местах и не отпускали никого дальше, чем на метр, пока не найдется кто-то, готовый выручить застрявшего. Но зачастую, предвидя нежелание помогать невезучим школьникам, омела притягивала второго человека поближе к первому пострадавшему и не отпускала их, пока студенты не целовались. Хватало банального поцелуя в щеку, но произойти могло что угодно. По крайней мере, именно так с усмешкой сказала декан Пуффендуя, размещая последнюю омелу в Большом зале. Магия зачарованных растений должна проявиться после полуночи, и Гермиона искренне надеялась закончить с расстановкой и украшением до того, как колдовство начнет действовать.

Кремовые скатерти опустились на круглые столы, мгновенно проглаживаясь и расправляя ненужные складки. На них, точно посреди стола, тут же взгромоздились еловые венки со свечами по центру, украшенные серебристыми и золотыми бусинами и шарами.

Пивз появился над головой Грейнджер, размахивая одним из еловых венков, ровно в тот момент, когда девушка отчаянно желала, чтобы его не было рядом. Всю последнюю неделю полтергейст то и дело появлялся перед ней, словно кто-то науськивал его на гриффиндорку, и не давал работать, в результате чего староста заканчивала работу намного позже ожидаемого и никак не могла выспаться.

— Насколько мне известно, Филч сейчас собирается изъять навозные бомбы у третьекурсников на четвертом этаже, но если ты успеешь раньше него, то они достанутся тебе, — не глядя на Пивза, произнесла Гермиона, украшая спинки стульев бантами под цвета факультетов.

О том, как можно отвлечь полтергейста, Грейнджер узнала от профессора МакГонагалл, но в этот раз он явно не желал уходить просто так. Обычно привлекательные для духа навозные бомбы сегодня отчего-то утратили свой интерес. Девушка внутренне напряглась, но виду не подала, прекрасно осознав за неделю, что Пивз остро реагирует на любое проявление внимания к собственной персоне. Оставалось неясным только то, почему сегодня полтергейст вел себя так необычно.

— Навозные бомбы ску-у-учно, — протянул Пивз, раскачиваясь на ближайшей статуе и выдирая из венка еловые иглы и разбрасывая их вокруг себя. — А вот блестящие вещички интереснее.

Гермиона быстро взмахнула палочкой, чтобы Пивз ничего не мог утащить. Полтергейст слетел с насиженного места и решительно устремился к ближайшему дереву, на котором сияли новогодние шары.

— Пикси бы тебя побрали! — выругалась девушка, понимая, что защитила магией только столы, а вот о елках совершенно забыла.

Перепрыгивая через ближайшую скамью, староста устремилась за Пивзом, который методично сдергивал с рождественского дерева игрушки и разбрасывал их вокруг себя. Краем глаза заметив бегущую за ним гриффиндорку, полтергейст тут же взмыл в воздух и, словно случайно, толкнул макушку елки. Дерево опасливо закачалось.

Это становилось похоже на кошмар. Опрокинув первую ель, Пивз ринулся к следующей и мгновенно принялся повторять процедуру. Срывая шары и разбрасывая их по всему залу, дух носился от одного дерева к другому, проворно уворачиваясь от заклинаний волшебницы. Некоторые украшения полтергейст оставлял себе и вешал их на шею, словно это были бусы, но в основном все, что происходило сейчас, становилось похоже на побоище.

— Прекрати! — в голосе Гермионы прозвучали слезы.

Мерлин, ну разве так можно? Стиснув от злости кулаки и прикусив до боли нижнюю губу, девушка беспомощно смотрела на то, как неугомонный Пивз разрушает все то, что она совместно с преподавателями готовила на протяжении долгого времени. Сейчас все превращалось в пыль: заколдованные шары, словно кто-то убрал с них всю магию, разбитыми осколками блестели на всех поверхностях, бусы и банты наискось висели на перевернутых елях и лежали под лавками, пол, который должен был вот-вот стать паркетом, сейчас был усыпан хвоей и стеклом.

Весь труд стольких человек пошел низзлам под хвост из-за одного безмозглого полтергейста!

— Да чтоб тебя!.. — в сердцах выкрикнула Гермиона, опустошенно оседая на пол.

Пивз же только расхохотался. Ухватив с последнего дерева малиновый шарик, дух, выкрикивая какую-то бранную песенку, вылетел за дверь зала и унесся по коридорам прочь.

Гриффиндорка подняла голову, оценивая разрушения. Работы часов на шесть, не считая того, что она не закончила собственное задание. И ровно в этот момент часы на башне начали отбивать полночь. Слезы обиды выступили на глазах Грейнджер, и девушка уткнулась лицом в ладони. Чертов Пивз, чертов праздник, чертов Большой зал!

— Что?..

Ошарашенный возглас неоконченным вопросом повис в воздухе, отвлекая Гермиону. Быстро обернувшись на голос, староста с неуместным удовлетворением отметила, что в зал вошел Ньют, а не кто-то другой из преподавателей.

— Что здесь случилось? — удивление в голосе магозоолога было настолько сильным, что шатенка не смогла сдержать горькой усмешки.

— Только что здесь был Пивз, — негромко ответила Грейнджер, вновь рассматривая масштабы катастрофы. — И ему было скучно.

— Сейчас все исправим, — тут же произнес Ньют, доставая волшебную палочку из-за отворота мантии.

Гермиона грустно улыбнулась, наблюдая, как осторожно к ней приближается волшебник, стараясь не наступить на и без того разбитые шары. Почему все сложилось именно так ровно в тот момент, когда она была настолько близка к завершению своей работы? Почему всю последнюю неделю ее словно прокляли? Стараясь не погрузиться в еще большую пучину отчаяния, Грейнджер стала внимательно следить за тем, как Ньют поднимает при помощи магии ели, принимается заново колдовать шары и старается развесить их на елках.

— Акцио! — быстро вытерев остатки слез с ресниц, пробормотала девушка, призывая к себе уцелевшие украшения — пытаться восстановить разбитые было бесполезно, Пивз постарался на славу.

Шары задрожали, зазвенев на каменном полу, и ринулись к старосте, зависнув в воздухе. После еще одного короткого взмаха палочкой, елочные игрушки устремились каждый на свою ветку, стараясь возвратить Большому залу былое великолепие.

Скамандер полуобернулся к Гермионе и коротко улыбнулся, показывая, что все хорошо. Гриффиндорка коротко кивнула и несмело улыбнулась в ответ, надеясь, что теперь действительно все будет в порядке. По крайней мере, ей не приходится разбираться со всем самой, а в приятной компании, что не могло не радовать, несмотря на всю плачевность ситуации.

— Почему ты все еще не спишь? — негромко спросила волшебница, наклоняясь к одному из столов и при помощи исчезающего заклинания убирая осколки.

— Не знаю, — просто пожал плечами Ньют, развешивая бусины на ближайшей к нему елке. — Пока не хотелось, а потом решил проверить, как ты здесь. И, как видишь, не зря.

Гермиона тихо хмыкнула, переходя к следующему столу. Что-то, пока не совсем понятное девушке, промелькнуло в голосе молодого волшебника, из-за чего Грейнджер тут же задала вопрос:

— Интуиция?

— На самом деле камуфлори, — смущенно признался в причине своего появления Скамандер. — Я уже был у себя, спустился в чемодан, а Дуггль вдруг принялся меня выталкивать. Во всем замке он знает только тебя, потому наверняка что-то случилось с тобой.

— Откуда он?.. — Гермиона не успела закончить свой вопрос, как тут же кивнула. — Камуфлори видят недалекое будущее.

— Ты ему понравилась, поэтому он и увидел тебя.

Поспешно отвернувшись от магозоолога, Грейнджер с преувеличенным интересом принялась очищать пол дальше. Было совершенно не обязательно, чтобы Ньют увидел ее покрасневшие щеки. То, что ее приняли существа Ньюта было… приятно. Неясная гордость, смешанная с радостью, распирала изнутри, из-за чего лицо просто сияло от восторга. Маленький шаг к тому, чтобы стать ближе к Скамандеру, был сделан, так что…

Староста застыла. Стать ближе к Скамандеру? О чем она вообще думает? Он человек из другой эпохи, известный магозоолог, автор книги, которая переиздается ежегодно! Ему, в конце концов, нужно будет вернуться в свое родное время!

Последняя мысль заставила хорошее настроение вновь улетучиться. В груди стало неприятно и пусто, а во рту появился привкус горечи. Быстро и практически незаметно проглотив обиду и подавив растущую досаду, Гермиона постаралась как можно более отстраненно закончить уборку. Просто нужно успокоиться и вести себя как обычно. В этом же нет ничего сложного, верно?

Часы отбили уже два пополуночи, когда пол, наконец, был чист, рождественские ели вновь сияли праздником и украшениями, а столы — ровно выстроенные, с выглаженными скатертями и пестрыми венками и свечами, — расположились на своих местах. Гриффиндорка удовлетворенно кивнула и улыбнулась, после чего забормотала себе под нос заклинание. Палочка в девичьей руке несколько подрагивала, но как только светлый луч вырвался из ее кончика, успокоилась — волшебная сила, оказавшаяся на свободе, принялась превращать каменный пол в паркет.

— Отлично справилась! — похвалил Ньют свою студентку, осматривая результаты ее работы.

Девушка коротко поблагодарила профессора, критично осматривая собственные труды. Оставшись довольной результатами своих усилий, Гермиона устало потянулась, из-за чего несколько позвонков громко хрустнули в тишине зала. Смущенно покраснев, староста быстро обернулась к спокойному магу и неловко пробормотала:

— Прости, я…

— Все в порядке, — вновь улыбнулся Ньют, подходя ближе к колдунье. — Уже поздно, пойдем? Ты прекрасно осведомлена, как здесь можно сократить дорогу.

Грейнджер с подозрением покосилась на магозоолога, а после, задорно усмехнувшись, протянула:

— Тогда за мной!

Замок молчал. Казалось, даже дежурившие преподаватели уже легли спать, абсолютно уверенные в том, что студенты отсыпаются перед завтрашним Святочным балом. Гермиона и Ньют медленно и разбито плелись длинными бесконечными коридорами Хогвартса, не в силах даже разговаривать. Ноги едва поднимались, когда приходилось шагать по лестницам, и девушка пару раз спотыкалась о ступеньки, но вовремя восстанавливала равновесие. Идущий рядом Скамандер чувствовал себя не лучше — глаза слипались от усталости, сил уже ни на что не было, и единственное, чего хотелось, это побыстрее оказаться в собственной спальне и просто уснуть.

— Кто-то бродит по ноча-а-а-ам! — раздался над головой ехидный голос полтергейста, из-за чего гриффиндорка едва не застонала об безысходности.

— Пивз, уйди! — прикрыв глаза, обреченно проговорила Грейнджер, прекрасно зная, что никакие уговоры и угрозы не повлияют на неугомонного духа.

— Я уйду-у-у, а вы не-е-ет! — протянул Пивз.

Гермиона быстро подняла взгляд на полтергейста, в ужасе глядя на то, как он радостно размахивает пучком омелы над головами профессора и студентки.

— Нет! Пивз, стой! — закричала шатенка, ринувшись за убегающим духом, но тут же была остановлена незримой преградой.

Больно ударившись лбом о невидимую стену, Грейнджер упала на пол и с ненавистью посмотрела на нависающую над ней омелу. Проклятый атрибут Рождества словно насмехался над измотанной волшебницей, из-за чего староста, злобно зарычав, яростно ударила кулаком по находящейся рядом стене.

— Чертов Пивз! Да чтоб ты!.. — злые слезы скопились в уголках глаз, и Гермиона, сдерживая их, вскрикнула, выплескивая наружу все эмоции.

— Гермиона… — негромко позвал девушку Ньют, присаживаясь рядом с ней. — Что именно случилось?

— Эта неделя! — не глядя на преподавателя, ответила гриффиндорка. — Всю эту неделю Пивз только и занимался тем, что донимал меня! Последняя учебная неделя, патрули, помощь в организации праздника и этот проклятый полтергейст! Почему эти семь дней проходят у меня сложнее, чем семь лет учебы до этого? Мне было легче сражаться на поле боя, чем пережить все это!

Тяжело дыша, девушка посмотрела на бывшего пуффендуйца и застыла. Скамандер не выглядел расстроенным, даже наоборот — его взгляд выражал участие и поддержку, но Гермионе стало стыдно.

— Прости, я… — заминаясь, пробормотала Грейнджер, отводя взгляд в сторону. — Ох, ты здесь тоже не в самой выигрышной ситуации, но никогда не срывался, а я…

— Все в порядке, — улыбнулся магозоолог, заправляя прядь волос Гермионе за ухо. — Все не так уж и плохо. По крайней мере, со мной мои животные, которым я говорю все, что думаю, а ты вряд ли с кем-то делишься своими проблемами, да?

Гриффиндорка устало кивнула. Может, если бы она призналась своим друзьям о том, насколько ей плохо всю эту неделю, они бы что-нибудь придумали?

— Ладно, нам пора по комнатам, — грустно улыбнулась волшебница и, стараясь не думать о том, что делает, быстро скользнула губами по щеке Ньюта.

Скамандер выглядел ошарашенным. Быстро поднявшись на ноги, с красным от смущения лицом, магозоолог, не глядя на девушку, подал ей руку, помогая подняться. С благодарностью приняв помощь, девушка с не менее алым лицом поднялась на ноги и хотела уже уходить, как поняла, что не может этого сделать. Невидимая стена продолжала стоять на месте.

Часы на башне пробили три.

— Придется подождать утра и профессора Стебль, — опираясь рукой о преграду и стараясь толкнуть ее, проворчал Ньют. Румянец, наконец, спал с его лица, и молодой профессор виновато посмотрел на застрявшую рядом с ним девушку, словно это он придумал так заколдовать омелу.

Гермиона активно размышляла. Профессор Стебль говорила, что поцелуя в щеку достаточно, но иногда кое-что могло выйти из-под контроля. Сейчас явно была именно такая ситуация. У них было три варианта развития событий: дожидаться рассвета и первых преподавателей, остаться так стоять до прихода Филча, который будет голосить о нарушениях правил на всю школу, и неважно, что рядом с Грейнджер сейчас находился профессор, или же…

— Ньют… — позвала девушка, пытаясь успокоиться. Она точно сошла с ума.

— Да? — отозвался маг, оборачиваясь к коллеге по несчастью.

— Прости, — прошептала гриффиндорка, сжимая руки в кулаки и тут же расслабляя их.

— За что? — непонимающе спросил шатен, немного склонив голову на левое плечо

— Вот за это.

Не думая больше ни о чем, Гермиона бесшумно скользнула к Ньюту и обхватила его лицо немного влажными из-за переживаний ладонями. Приподнявшись на носочки, девушка прикрыла глаза, набираясь тем самым еще большей смелости. И только потом прижалась своими губами к губам магозоолога.

Поцелуй был немного неуклюжим и каким-то испуганным. Всего лишь пару секунд продержавшись возле шокированного молодого человека, Гермиона уже хотела отстраниться, когда ощутила, как мужские руки крепче притягивают ее за талию. Здравый смысл сразу же покинул вечно холодную и рассудительную гриффиндорку, которая только теснее прижалась к Скамандеру.

Его губы были мягкими, теплыми и такими нужными, что Гермиона, где-то на краю сознания задалась вопросом, стоило ли ей так отчаянно давить в себе все чувства к этому немного странному человеку. Поцелуй с ним был таким правильным, что хотелось, совсем как описывают в тех глупых женских романах, которыми зачитывалась ее мать, раствориться в нем, потерять себя и умолять, чтобы это никогда не заканчивалось.

Быстро втянув в себя холодный воздух, Гермиона, совершенно ни о чем не думая, вновь потянулась за поцелуем. Где-то на середине пути, ее губы наткнулись на губы Ньюта, и девушка едва не застонала от удовольствия — ему тоже нравилось происходящее. Ноги уже подкашивались от переполняющих эмоций, но прекращать Грейнджер не собиралась. К черту сон, к черту учебу и завтрашний бал, но пусть только этот момент продлится хоть еще немного…

— Гермиона… — тяжело дыша, прошептал Ньют, прижавшись своим лбом к ее. — Это только… чтобы уйти?

— Нет, — покачала головой девушка, не открывая глаза. — Я… я…

— Кажется, я тебя понимаю… — перебил ее волшебник, по прежнему обнимая за талию.

Девушка негромко и совсем по-глупому хихикнула. Мерлин, благослови Пивза и его идею!