Кавалер третьего сорта (джен)

в которой Гилдерой Локхарт рассказывает сказку

* * *

— Хорошо, что вы до нас всё-таки добрались, — приветствовал Ремуса мистер Криви. — Помнится, в прошлый раз мы с вами так и не закончили разговор из-за того сиреневого типа.

— Ну, я же обещал, — пробормотал Ремус.

— Знали бы вы, сколько народу обещает вам с три короба и полное благоухание, а потом от них выеденного яйца не дождёшься! — буркнул мистер Криви. — Ладно, не о том речь. Энни! Мистер Люпин пришёл! Так, мистер Люпин, вы, помнится, обещали нам растолковать поподробнее, насколько сильно мы вляпались с нашими особо гениальными отпрысками.

— Опасаюсь, что довольно серьёзно, — вздохнул Ремус. — Одна моя однокурсница, тоже магглорождённая волшебница, любила повторять: «Спички детям не игрушки».

— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, — проговорила миссис Криви. — Наши мальчики могут перекидывать вещи, не прикасаясь к ним. Могут с перепугу выбить стекло или швырнуть собаку через забор…

— А могут, например, что-нибудь порезать, поджечь или даже взорвать, — кивнул Ремус. — Стихийный выброс может сделать всё, для чего существуют заклинания, а возможно, даже то, для чего заклинаний не существует. В семье волшебников это не очень страшно: родители знают, что им делать, многое легко исправить той же магией, как я поступил со стёклами. В крайнем случае можно вызвать специалиста или самим добраться до Мунго…

— Куда-куда? — не понял мистер Криви.

— В больницу святого Мунго, главное лечебное учреждение волшебной Британии. У вас с этим, как вы понимаете, могут быть проблемы. Из-за магглоотталкивающих чар вы просто не сможете в эту больницу попасть, даже если будете знать, как туда добраться.

— Весёленькое дело, — проворчал мистер Криви. — И как же люди справляются? Насколько я понимаю, мы здесь не одни такие, с колдунами в семействе?

— Считается, что магические способности стабилизируются в одиннадцать лет, — принялся объяснять Ремус. — С одиннадцати лет все магглорождённые волшебники поступают в школу чародейства и волшебства. Там их обучают управлять своими способностями. Потомственные волшебники могут учиться и дома, но обычно тоже идут в школу.

— И сколько стоит это обучение? — подозрительно спросил мистер Криви.

— Для британских подданных — бесплатно, за счёт специального фонда Министерства, — успокоил его Ремус. — В Министерстве Магии отлично понимают, что необученный волшебник — это, как говорят магглы, хуже обезьяны с гранатой. И сам угробиться может легко, и всем, кто рядом, не поздоровится. Ну и Статут может быть нарушен, тоже приятного мало…

— Подождите, подождите! Вот вы на нас случайно наткнулись, — заволновалась миссис Криви. — А если бы вы мимо не проходили? Откуда бы мы узнали про эту школу? И что делать до одиннадцати лет, ведь наши мальчики уже вовсю колдуют?

— И не связан ли с этим наш сиреневый приятель? — заинтересовался мистер Криви.

Ремус вздохнул:

— Связан. В Министерстве и в Хогвартсе — так называется школа волшебства — есть детекторы стихийной магии. Когда у ребёнка случается первый магический выброс, его автоматически записывают в школу. Когда ему исполнится одиннадцать, к вам придёт кто-то из профессоров, чтобы ввести в курс дела и помочь со сборами. Ну а в Министерстве, в отделе Правдоподобных Объяснений для Магглов, детектор срабатывает на любой достаточно сильный выброс, не только на первый…

— И они посылают своего сиреневого сотрудника, а тот, не говоря худого слова, трёт память всем подряд и говорит, что так и было, — рыкнул мистер Криви.

Миссис Криви внимательно посмотрела на мужа.

— Ладно, ладно, — сказал тот. — Всё, я спокоен. И к сиреневому цвету больше не цепляюсь!

— Увы, — Ремус опять тяжело вздохнул. — Вообще-то сотрудник обязан выяснить, что случилось, и принять меры, чтобы не произошло ничего плохого…

— В том числе чтобы не нарушился ваш дурацкий Статут, — подхватил мистер Криви. — А это проще всего сделать, тупо вытерев всем память!..

— Дорогой! — в голосе миссис Криви лязгнул металл.

— Ладно, прости. И вы, мистер Люпин, извините. К вам-то никаких претензий нет.

— У вас ситуация особая, — Ремус тяжело вздохнул уже третий раз подряд. — В вашей семье сразу двое маленьких волшебников. Их магия будет прорываться намного чаще и сильнее, чем это случилось бы у волшебника-одиночки. Я не удивлюсь, если выяснится, что вам и вашим соседям уже не раз подчищали память. Вообще-то слишком часто заниматься коррекцией памяти не положено, но о магглах наше Министерство не особенно заботится…

Мистер Криви не издал на этот раз ни звука, но его взгляд весил, пожалуй, тонн пятьдесят.

— И что мы можем сделать? — спросила миссис Криви.

— Вашим детям было бы легче, если бы они могли общаться с взрослыми волшебниками. Стихийные выбросы невозможно исключить, но можно направить в безопасное русло, уменьшить их интенсивность… Для этого есть методы, но они, увы, связаны с магией. То есть вы их применить не сможете. Хорошо, конечно, что у вас живёт кошка, кошки не зря давно считаются спутниками магов. Но сразу на двоих малышей-волшебников её может и не хватить… Они у вас оба дошкольники?

— Колину уже пять лет, и он пошёл в начальную школу. Это ростом он у нас маленький.

— Это правильно, — вздохнул Ремус. — Обучение в школе помогает управлять способностями, даже магическими…

— Мистер Люпин! — внимательно посмотрела на Ремуса миссис Криви. — Вы хотите заниматься с нашими детьми. Я права?

Пойманный за руку Ремус опустил взгляд:

— Вы правы, — сказал он тихо.

— Зачем? Вам что, делать больше нечего? — резко спросил мистер Криви.

— Я люблю детей, — ещё тише проговорил Ремус. — Но своих у меня нет и не будет. И да, мне нечего делать, я безработный. Простите, я не хотел жаловаться.

Супруги Криви переглянулись.

— У меня нет возможности нанимать гувернёра, — проворчал мистер Криви. — Я не миллионер.

— Дело не в деньгах, — Ремус поглядел на мистера Криви с видом побитой собаки. — Я…

Он помолчал несколько секунд и решился:

— Я не простой волшебник. Я оборотень. Каждый месяц, в полнолуние, я по ночам превращаюсь в чудовищного волка. Меня нельзя подпускать к детям, это очень опасно. Я и работать нормально из-за этого не могу, потому что несколько суток в месяц… Ночью зверем бываю, а днём мне просто очень плохо… Две недели назад меня опять уволили за прогул.

— А почему вы не предупредите своего работодателя? — не понял мистер Криви.

— Оборотни в Британии фактически вне закона, — сообщил Ремус. — Таких, как я, ненавидят и боятся — и, надо сказать, повод есть. Многие оборотни — настоящие звери. Поэтому любой волшебник, если узнает, кто я такой, может меня убить. И ему за это ничего не будет.

Миссис Криви взяла мужа за руку. Тот кашлянул:

— Кхм… И как же вы справляетесь?

— Никому не говорю, — грустно ответил Ремус. — А в лунные ночи запираюсь в клетке. Волк её открыть изнутри не может… Всё остальное время, в человеческом облике, я безопасен.

Мистер Криви обернулся к жене. Та кивнула.

— Значит так, — твёрдо сказал мистер Криви. — Во-первых, если я правильно понял, ваша опасность в ночь полнолуния никак не зависит от того, общались вы средь бела дня с Колином и Деннисом или просто шатались по нашей улице. Я прав?

— Пожалуй, да, — согласился Ремус, не понимая пока, к чему этот разговор.

— Во-вторых. Наверняка есть средства защитить немагический дом от превратившегося оборотня. Если клетки хватает, то и стальная дверь в кирпичной стене ничем не хуже.

— Вы правы, — кивнул Ремус. — Хотя есть и средства магической защиты, не требующие постоянного присутствия волшебника. Я специально изучал… И ставил на дома своих знакомых. На всякий случай.

— В-третьих. Вы можете водить машину?

— Умею, хоть и не очень хорошо. Правила дорожного движения знаю. Но прав у меня нет.

— Записывайтесь на курсы, — решительно скомандовал мистер Криви. — Я оплачу. У нас с помощником две машины, но нам нужен третий водитель, нельзя же работать без выходных. А свежее молоко, знаете ли, каждый день людям требуется. График согласуем, авось не разоримся с вашими полнолуниями. Но платить, извините, буду обычную ставку, да и за обучение вычту. С детьми, если хотите, возитесь за свой счёт и в свободное время. Не по карману мне гувернёр.

Хозяин дома резко встал и вышел из гостиной.

Обалдело хлопая глазами, Ремус посмотрел на миссис Криви и выдавил из себя:

— Почему?..

Та улыбнулась:

— Потому что мы с вами можем помочь друг другу.

— И вы не боитесь?.. Мы же с вами едва знакомы!

Улыбка миссис Криви стала ещё шире:

— Просто я знаю, что вам можно доверять. А вы знаете, что можете доверять нам. Иначе никогда не открыли бы свой маленький секрет. Разве я не права?

Ремус молча закрыл рот. Ведь и в самом деле…

— А вот с тем инспектором из вашего Министерства не всё так просто, — заметила миссис Криви. — Вроде человек неплохой, но присмотреться надо повнимательнее.

* * *

— Да раздери его виверна! — рявкнули из диспетчерской. — Опять Мартинс Херон!

Гилдерой одёрнул серое форменное убожество и отвернулся от зеркала:

— Давайте я возьму! Местечко уже знакомое.

— А бери! — шеф обрадовался, что не надо искать дежурного со служебными собаками. Инспекторы отдела Правдоподобных Объяснений, увы и ах, высокой дисциплиной не отличались, и куда сейчас провалился Рэнд, одному Мерлину известно. Небось опять в ДОМП удрал, с секретаршей любезничать!

Гилдерой нахлобучил шляпу, постоял ещё минутку перед зеркалом, репетируя разные виды улыбок, и активировал портал.

На этот раз на лужайке перед домом никого не оказалось — по-видимому, выброс случился внутри. Гилдерой нажал кнопку звонка.

— Я, я открою! — радостно закричал в доме мальчишка. — Я умею!

Судя по звуку, кто-то примчался к двери вприпрыжку, но потом затормозил, сделал два медленных шага и спросил важным басом:

— Кто там?

— Инспектор Локхарт, — отрекомендовался Гилдерой. — По вызову на стихийный выброс.

Дверь распахнулась. На пороге стоял старший из давешних маленьких магглорождённых волшебников.

— Заходите! — радостно закричал он. — У нас грязно! Деннис кашу взорвал! Дядя Рем убрать помогает! А это я ему кашу посолил! Без соли невкусно! А нам дядя Рем про школу рассказывал! Как в чужой котелок соль подсыпали! И никто не заметил! Только они втроём сыпали! А у меня одного получилось! А ты нам чего расскажешь?

— Я подумаю, что вам лучше рассказать, — ответил Гилдерой и прошёл в дом, оставив на вешалке свою дурацкую форменную шляпу. Да‑а, весело тут у них! Миссис Криви разбирается с младшим сыном, который весь перепачкался в каше и корчит жутко недовольную моську: «Фу‑у! Бяка». Люпин с виноватой физиономией и с палочкой в руке крутится вокруг обеденного стола, выискивая неубранные кляксы. Старший сын неимоверно горд собой: шалость удалась!

— Добрый день! — приветствовал честную компанию Гилдерой. — Если я правильно понимаю, мистер Люпин уже успел поделиться с подрастающим поколением своим школьным мародёрским опытом?

Люпин умудрился состроить ещё более сконфуженную физиономию. Миссис Криви вздохнула:

— Да, сомнительными вещами в этой вашей волшебной школе ученики развлекаются…

— Что ж, картина ясна, моё вмешательство не требуется, — заключил Гилдерой. — Вообще-то на выбросы внутри домов мы не так часто реагируем. Просто ваши мальчишки на редкость мощный сигнал дают.

— Нет, подождите! — запротестовала миссис Криви. — Куда же вы так сразу? Без чая я вас не отпущу! Колин, ты тоже садись, а за хулиганство мы тебя потом накажем, — и она чуть ли не силой заставила Гилдероя усесться за свежевычищенный стол.

— А рассказать про волшебников? — потребовал Колин. Предстоящее наказание его, судя по всему, не очень-то пугало.

— Хотю сказку! — сообщил Деннис, ухватив чайную ложку.

— Тоже про школу! — потребовал старший.

— Длинную! — младший стукнул ложкой по столу.

— Хорошо, расскажу, только всё-таки не очень длинную историю, — согласился Гилдерой, — если ваша мама разрешит.

И, дождавшись кивка миссис Криви, начал:

— Давным-давно, когда вас, Колин и Деннис, ещё и на свете не было, в одной школе чародейства и волшебства учился студент-пятикурсник, и звали его Гилдерой Локхарт.

— Как тебя? — спросил Колин.

— Вообще-то это я и был, — улыбнулся Гилдерой, — но для сказки это совсем не важно. Итак, учился наш студент не так чтоб очень прилежно, но и не совсем уж плохо. Звёзд с неба не хватал, но уж если какой-нибудь предмет ему нравился, то становился он по этому предмету одним из лучших.

— А мне рисование нравится, — сообщил Колин. — Мои картинки в школе хвалят!

— Молодец, — кивнул Гилдерой. — Но вернёмся к нашей истории. Вообще-то таких студентов в школе было хоть отбавляй, и не был наш Локхарт ни первым учеником, ни всем известным лоботрясом, ни выдающимся спортсменом, ни растущим гением зельеварения, ни мастером злого розыгрыша.

Люпин уставился в стол.

— Больше всего на свете Локхарт хотел прославиться. Хотел, чтобы все его знали и о нём говорили. И раз уж одной учёбой добиться этого не получалось, решил он обратить на себя внимание другим способом.

— И как? — запрыгал на стуле Колин.

— Вы знаете, что такое валентинки? — поинтересовался Гилдерой.

— Знаю! — обрадовался Колин. — Это такие розовые! С сердечками и блёсточками! Их девчонкам посылают! А они потом визжат! Нам Джонни рассказал, у него старшие сёстры!

— Так вот, недели за две до Валентинова дня подошёл наш Локхарт к самому красивому, самому известному, самому популярному студенту школы — он был на два курса старше — и поспорил с ним, что получит в Валентинов день больше валентинок. И тот студент легко согласился поспорить — ведь он точно знал, что ему пришлют много валентинок поклонницы, а у Локхарта поклонниц не было.

— Локхарт победил? — с надеждой спросил Колин. — Он обманул того студента?

— Вообще-то в магическом споре обманывать нельзя, — погрозил пальцем Гилдерой. — Но одна мысль у Локхарта была. В условиях спора не было сказано, что валентинки должны быть от девочек. Там вообще не говорилось, от кого они должны быть! И вот Локхарт пошёл в соседнюю деревню, купил двадцать флаконов разноцветных чернил, купил сорок разных перьев для письма, купил восемьсот открыток…

— Ой-ой! — схватился за собственные щёки Колин.

— …Восемь дней Локхарт прятался в пустом классе и старательно подписывал открытки, делая это или разными перьями, или разными чернилами, и каждый раз рисуя буквы немножко другим почерком, а имена для подписей он брал из старых школьных журналов. К концу работы у него уже отваливалась правая рука, но пользоваться заклинаниями было нельзя — ведь соперник наверняка проверит валентинки на магию. И, наконец, когда всё было готово, он опять пошёл в деревню, на почту, и заказал доставку всех этих открыток в Валентинов день…

— И всё получилось? — воскликнул Колин.

— Не совсем, — улыбнулся Гилдерой. — Дело в том, что почту у волшебников обычно разносят совы. Локхарт не подумал, что восемьсот открыток — а он заказал доставить каждую отдельно! — принесут ему восемьсот сов. А потому праздничный пир был сорван, все столы были завалены совиными перьями, все блюда опрокинуты или перепачканы, всем студентам пришлось чистить одежду, многим испортили причёску, а сам Локхарт получил две недели отработок в качестве наказания. Но его соперник долго смеялся и признал своё поражение в споре, а об этой истории вся школа говорила до самых летних каникул.

— Так Локхарт правильно сделал? Хорошо?

— А вот об этом тебе придётся подумать самому, — очень серьёзно ответил Гилдерой. — Я рассказал историю, а уж разобраться, что она значит и чему учит, — это дело слушателя. Думай головой, на то она и существует.

— Так, Колин, — вступила в разговор миссис Криви. — Ты свой стакан допил? Тогда убирай за собой посуду — и марш в детскую!

— Ну мама…

— Нет, ты наказан за хулиганство с солью, поэтому сегодня папа моет машину без тебя.

Колин сказал: «Эх!» — и потащился вон. Миссис Криви обратилась к Гилдерою:

— Инспектор Локхарт… Я правильно понимаю, что вы и сейчас хотите прославиться?

Гилдерой вздохнул и промолчал.

— По-моему, вы довольно неплохой рассказчик, — продолжала миссис Криви. — Думаю, у вас хорошее воображение и прилично работает логика.

— Я всё-таки специалист по коррекции памяти, причём не последний, — слегка обиделся Гилдерой. — Нам нельзя без воображения, да и логические нестыковки упускать не следует.

— Так вот, скажите, инспектор, вы не думали стать писателем? Мы недавно беседовали с Ремусом, так он сказал, что в волшебной Британии совершенно нет художественной литературы! Эту нишу обязательно надо заполнить, а хорошие писатели — люди известные.

— Волшебники не любят вымышленные истории, — возразил Гилдерой.

— Зачем же сразу вымышленные? Можно писать художественные книги на основе реальных событий. Сходите в любую библиотеку, почитайте, например, исторические романы!

— Спасибо, я подумаю, — кивнул Гилдерой. — Простите, но мне пора, иначе не уложусь в контрольный срок.

Уже выходя из дома, он услышал:

— Знаете, инспектор, а в этом плаще вы смотритесь гораздо мужественней, чем в сиреневой драпировочке!