Осень на двоих. Последнее мгновение вечности (гет)

«Невозможно восстановить разбитое зеркало. Отражение в нём никогда уже не будет прежним».

«Мы сами определяем для себя границы возможного. Стоит лишь дать волю воображению. Порой, чтобы начать, достаточно лишь одного осколка».

Её прохладные пальцы коснулись его ладони, будто опуская на неё нечто незримое.

Он сжал руку в кулак. На ладони ничего не было, но казалось, будто острые края разбитого стекла беспощадно впиваются в кожу.

Боль была лишь закономерным последствием.

 

 

Холодный ноябрьский сумрак полз по безлюдным улицам Лондона, оплетая серые дома и фонарные столбы липкими, влажными тенями. Порывы ветра гнали по сырому асфальту скомканные, грязные листовки и прочий мусор, качали вывески над закрытыми магазинами и тоскливо гудели в трубах и сливах.

Сунув руки в карманы куртки и надвинув капюшон поглубже на лицо, в попытке спрятаться от моросящего дождя, Гермиона опустила голову, хмуро глядя себе под ноги. До точки аппарации оставалось совсем недолго, главное — успеть вернуться прежде, чем наступит комендантский час. Она заправила за ухо прядь волос, что липли ко лбу и упрямо лезли в глаза, и досадливо скривилась, ругая собственную глупость. Пальцы нащупали в кармане клочок бумаги и крепко его стиснули, словно в попытке ухватиться хоть за какое-то оправдание своего поступка. Она знала, что информатор не явится. Даже если дело было срочным, он никогда не считал нужным отзываться, отвечать или хоть как-то реагировать на её сообщения, и уж тем более приходить, предпочитая назначать встречи самостоятельно.

«Надменный засранец с манией контроля».

И с чего она вообще взяла, что в этот раз что-то изменится? Она скомкала в кулаке записку, сердито кусая губы.

«Ну и пожалуйста! Можно подумать, это меня одной касается. Не хочет знать — его проблемы».

Проблемы, впрочем, были общие. Имя, торопливо нацарапанное на клочке бумаги, который она продолжала комкать в пальцах, казалось, жгло ей кожу. Гермиона должна была узнать об этом человеке как можно больше. Должна была предупредить информатора о нём. Плевать, с кем там якшался этот гений маскировки, одного у него было не отнять — он мог раздобыть практически любые сведения. И никогда не просил ничего взамен.

Умом Гермиона понимала, где именно хранится «бесплатный сыр», но отказаться от встреч с человеком, который раз за разом предоставлял ей весьма ценную информацию, было выше её сил. Конечно, она осознавала риск, дурой Грейнджер никогда не была. Незнакомец, чьего имени она не знала, а лица никогда не видела, доверия вызывать не должен. Он и не вызывал. Но после каждого их разговора Гермиона возвращалась с новыми знаниями, которые имели огромное значение, и помогали им лучше понимать ситуацию, чтобы хоть отчасти обезопасить себя и продолжать сражаться. Именно поэтому для неё уже не имело значения, кто он и почему помогает ей, важна была только информация. Остальное могло лететь в трубу вместе с её идеалистическими принципами. В конце концов, эти «свидания» угрожали только ей. Информатор не просил никаких ответных сведений, и встречалась с ним только Гермиона, поэтому, если кто-то в итоге пострадает от этого, то только она сама. Это её вполне устраивало.

Конечно, многие с подобным подходом были не согласны. Рон, Невилл и близнецы всё твердили, что ей не стоит ходить одной, Ремус и Тонкс пару раз пытались сопроводить её, но в их присутствии информатор так и не появился. Дамблдор настаивал на личной встрече с ним, но тот отказался разговаривать с кем-то кроме Гермионы. Спустя пару месяцев уговоров, нравоучительных лекций и попыток пресечь эти вылазки или хотя бы сделать их максимально безопасными, члены Ордена сдались. Теперь, когда она получала короткие инструкции с указанием времени и места встречи, Гермиона удостаивалась от остальных лишь неодобрительных и обеспокоенных взглядов и настойчивых просьб быть осторожнее.

С губ сорвалось облачко пара и мгновенно растаяло в холодном, влажном воздухе, когда Гермиона со вздохом подняла голову, вглядываясь в грязно-серое небо без единой звезды. На душе было тоскливо и безнадёжно одиноко, хотелось убедить себя, что она застряла в каком-то безумном кошмаре, и стоит проснуться, как мир вновь станет прежним: понятным и лёгким, полным красок, шутливой болтовни и мелких незначительных проблем, которые исчезают с приходом нового дня. Она бы очень хотела проснуться. Увы, этот кошмар давно уже стал реальностью, сбежать от которой можно было лишь прицельным выстрелом в голову.

Так себе решение…

Когда всё полетело к чёрту? Два месяца назад, когда не осталось их последнего убежища? Полгода назад, когда ученики Хогвартса начали пропадать без вести ? Или год назад, когда она, зажимая руками рот, пыталась сдержать рвущийся наружу крик отчаяния, слушая через закрытую дверь тихий разговор, не предназначенный для её ушей? Раньше? Когда начало войны с Волдемортом ещё казалось самым страшным, что могло произойти? Где была та точка времени, куда отчаянно рвался разум в попытке постигнуть все обрушившиеся на них беды и попытаться предотвратить хотя бы часть из них? Хотя бы в воображении.

Долетевшее до слуха эхо голосов, гулко блуждающее по тёмным, пустынным улицам, не сулило ничего хорошего, учитывая приближающийся комендантский час. Убедившись, что до одиннадцати остаётся ещё почти двадцать минут, Гермиона торопливо зашагала вперед, молясь всем богам, чтобы поскорее добраться до нужного переулка, откуда можно было аппарировать домой. Оживленный разговор звучал всё ближе, и напряжение в груди неуклонно нарастало, пока наконец за следующим поворотом у призрачного эха не появились вполне физические оболочки. Гермиона едва не выругалась.

Их было двое: изрядно вооруженные, одетые в чёрные форменные куртки, брюки и берцы, они говорили о чем-то с третьим человеком, стоя посреди проезжей части в оранжевом круге света, исходящего от единственного работающего фонаря над их головами. Патрульные. Как же она их ненавидела. Дорвавшиеся до оружия, силы и власти и прикрывающиеся своим статусом защитников порядка, чтобы творить любой беспредел и оставаться совершенно безнаказанными. Ожесточенные беспринципные фанатики, негодяи и преступники в поисках любой подходящей жертвы. Трусы.

Поборов нестерпимое желание обратиться в паническое бегство, Гермиона стиснула зубы и опустила голову, стараясь не привлекать внимания. До аппарационного кармана было всего ничего, если она сейчас развернётся и уйдет, то на поиски другого уже не будет времени, а те, кого ловили после наступления комендантского часа, простым досмотром не отделывались. Быть может, ей повезет — они, похоже, уже нашли себе жертву и даже не смотрели в сторону бредущей мимо девушки в старой куртке и потёртых, растянутых джинсах. Быстро оглянувшись, Гермиона заметила невысокую фигуру в черном пальто, зажатую с двух сторон рослыми патрульными.

— Ну же, лапонька, покажи личико, не стесняйся, — с издёвкой проворковал один из них. — Мы же не кусаемся, правда, Джо?

Второй парень громко хохотнул.

Гермиона глубоко вдохнула, чувствуя промчавшуюся по телу волну отвращения и невольного сочувствия к неудачливому ночному прохожему, попавшему в лапы этих мерзавцев. Она очень надеялась, что это обычный маггл. Тогда бедолага отделается парой синяков, да изъятием любых мало-мальски ценных вещей и денег.

Не так и страшно.

В сравнении с тем, что стало бы с волшебником.

Она уже поравнялась с ними, и теперь в тусклом свете фонаря можно было разглядеть приколотые к курткам серебряные значки, на каждом из которых был изображен рунический символ, значение которого было прекрасно известно как Гермионе, так и патрульным — нейтрализатор магии. У обоих. А значит, можно бить по ним хоть авадой — заклинания рассеются словно дым. Никто так и не смог выяснить, где магглы раздобыли этот символ и как изготовили рабочие нейтрализаторы, но результат, увы, превосходил все ожидания — маги оказались совершенно беззащитны перед этой техникой.

Впереди уже виднелся поворот в нужный переулок, за спиной гудели голоса патрульных, изобилуя гнусными шутками и комментариями, адресованными их жертве, Гермиона ускорила шаг. Ещё чуть-чуть и…

— Господи ты боже, это ещё что? — вдруг гаркнул тот, которого назвали Джо, и вдруг его голос приобрел опасные нотки: — Ты где такой «красотой» обзавелась?

— Есть вещи, о которых благовоспитанная девушка никогда не скажет вслух.

Этот голос. Гермиона сбилась с шага, неверяще глядя на сырой асфальт прямо перед собой и убеждая себя, что ей послышалось, но…

— Да ну брось, чудище. Тебя где так перекосило?

— Чудище? Очень грубо, — послышался тяжелый вздох. — И это когда я решила ответить на ваши обходительные ухаживая?

«Боже мой».

Она знала, знала этот голос. Слышала его раньше много раз. Сейчас он звучал иначе. Казался утомленным, хриплым и безрадостным, но ей не показалось! Одно мучительно долгое мгновение Гермиона, кусая губы, смотрела на поворот в переулок — цель была так близка. Но она не могла уйти, не проверив, не убедившись…С тяжелым вздохом она развернулась, направляясь к патрульным.

«Гриффиндорцы, — вздохнул глубоко в сознании ненавистный саркастичный фантом, — ярко живут и трагически рано умирают».

Грейнджер отчаянно отогнала наваждение прочь. Ему не было места в её разуме и сердце, даже если он упрямо возвращался вновь и вновь не желая оставлять её в покое.

Её приближение не осталось незамеченным. Патрульные затихли и повернули головы с одинаково удивлёнными выражениями на лицах, их неудачливая жертва тоже обернулась, на удивление спокойно (для человека в подобной ситуации) наблюдая за новой участницей их небольшого собрания.

— А ты откуда взялась? — грубо пророкотал Джо.

Всеми силами заставляя себя не выдать собственного страха, Гермиона не отрываясь смотрела на застывшую между ними девушку. Её лицо по-прежнему скрывал капюшон, но того, что она разглядела в свете фонаря, оказалось вполне достаточно, чтобы убедиться в своих подозрениях. Не давая никому опомниться, Гермиона почти истерически всхлипнула, бросившись ей на шею. Та заметно напряглась, но не отстранилась.

— Миранда, вот ты где! — дрожащим голосом проговорила Грейнджер. — Я искала тебя повсюду! Почему ты не дождалась меня на вокзале?!

— А, кхм…

— Ты её знаешь? — с подозрением уточнил один из патрульных.

— Д-да, — Гермиона отстранилась, делая вид, что вытирает слёзы и резко обернулась к безымянному парню. — Она моя кузина. Спасибо вам, что нашли её! — затараторила она, схватив того за руки, чем вогнала обоих магглов в молчаливый ступор. — На улицах так опасно сейчас, когда эти монстры могут напасть в любую минуту! Я боялась, что она попадет в беду!

— А с мордашкой у нее, что за чертовщина? — подал голос Джо, немного расслабляясь.

Гермиона понятия не имела, о чем он говорит, но судя по той реакции, что она успела расслышать и брезгливости в голосе патрульного, это было что-то неприятное. Грейнджер болезненно скривилась.

— На неё… на неё напали, — через силу выдавила она, проклиная свою невнимательность из-за которой она не рассмотрела лицо девушки.

— Кто? Прокаженные? — уточнил Джо.

Гермиона скривилась, чувствуя, как её захватывают злость и отвращение. Это прозвище она ненавидела теперь даже больше, чем приевшуюся и почти привычную «грязнокровку».

— Да, — процедила она, отводя взгляд.

Второй парень присвистнул, с некоторой долей сочувствия глядя на Гермиону.

— Поздновато вы гуляете, девочки, — заметил он.

— Простите, — смущенно пробормотала Грейнджер. — Я должна была встретить её на станции, но она меня не дождалась, — пользуясь моментом, она обернулась к своей «кузине», но так и не смогла разглядеть как следует часть лица, скрытую в тени капюшона: — Я два часа тебя искала! Радуйся, что ты встретила патрульных! Представь, если бы ты наткнулась на этих монстров?! Тебе мало было в прошлый раз?! — та пожала плечами, совершенно не впечатленная отповедью, Гермиона вдруг поняла, что начинает злиться по-настоящему и отвернулась к патрульным. — Она из пригорода, понимаете? Не осознает до конца, что в Лондоне всё иначе.

Тот, которого звали Джо, согласно кивнул, в то время, как его напарник презрительно плюнул на асфальт.

— Тупые деревенские, ни черта не смыслят в том, что творится.

Гермиона никак не стала комментировать заявление о чьих-либо интеллектуальных способностях, исходящее от человека, которому до сих пор не пришло в голову, что у девчонки, якобы только прибывшей издалека в Лондон, нет при себе даже сумки с вещами.

«Кретины недалёкие», — втайне радуясь этому факту, мысленно злорадствовала Грейнджер.

Она схватила девушку за руку и потянула за собой:

— Идем скорее, мама, должно быть, уже с ума сходит…

— Минуточку, — послышался насмешливый голос безымянного патрульного, и на плечо тяжело опустилась его ладонь, — а нам разве ничего не полагается за доброе дело?

Переборов страстное желание брезгливо стряхнуть с плеча его руку, Гермиона посмотрела на патрульных, чувствуя, как в груди всё похолодело.

— Просите, сэр, но у меня с собой нет денег, — прошептала она. — Это не значит, что я не признательна! Мне просто нечем вас отблагодарить!

— Неужели совсем нечем? — глумливо уточнил Джо, осматривая её с ног головы.

Гермиону едва не передёрнуло от отвращения и ужаса, пока она лихорадочно соображала, как быть дальше. Переводя паникующий взгляд с одного ухмыляющегося лица на другое, она вдруг болезненно остро ощутила, что ей совершенно нечего противопоставить двум взрослым, вооруженным до зубов мужчинам с иммунитетом на любую магию.

— Я-я…

Что бы Грейнджер ни собиралась сказать, сделать этого она не успела — раздался шорох, за ним странное жужжание, сопровождаемое приглушенным голубоватым светом, и в ту же секунду патрульных сотрясли сильнейшие конвульсии, после которых оба маггла рухнули к ногам ошеломленной Гермионы и больше не шевелились. Очень медленно, боясь даже вдохнуть, она подняла взгляд на стоящую напротив девушку.

— Ну серьезно, — скучающе протянула та, с нарочито ленивой небрежностью раскручивая в руках пару посеребренных стержней, по форме и размеру напоминающих тонкие затупленные на концах стилеты, — ты всю ночь им зубы заговаривать собиралась?

Гермиона поджала губы в глухом раздражении.

— Я пыталась тебе помочь.

— Я тронута, — пряча «стилеты» в ножны, скрытые под полами плаща, отозвалась нахальная «кузина», иронично глядя на Грейнджер из-под капюшона. — Вот просто до глубины души тронута.

Внимание Гермионы вновь переключилось на бесчувственных патрульных.

— Ты их убила?

— Нет, — её собеседница безразлично ткнула мыском сапога одного из распростертых на земле мужчин, и тот негромко застонал от боли. — Эти штучки, — она провела руками вдоль своих бедер, имея в виду висящие на поясе «стилеты», — как маленькие генераторы молний. Они бьют разрядами электричества. В принципе, при желании можно и убить, но это слишком большой расход энергии, а заряжать потом долго. Да и запах не очень приятный, когда кого-то ими поджариваешь.

— О, — постно заключила Гермиона и, стараясь не задумываться сильно о том, что это признание более чем вероятно основывается на личном опыте, пристально взглянула на стоящую перед ней девушку: — Я думала, что ты мертва… мы все думали.

Та в ответ безрадостно хмыкнула и подняла руки, снимая капюшон.

— Вы были не так далеки от истины.

Гермиона с шумом втянула носом воздух, с болью и состраданием глядя на обрамленное спутанными светлыми волосами лицо, половина которого была изуродована вязью шрамов, покрывающих кожу от левого виска до подбородка, охватывая в разной степени скулу, щеку и помутневший глаз, который казался почти белым. Искалеченный, но пугающе живой призрак внимательно наблюдал за реакцией Гермионы, и уголки бледно-розовых губ кривились в понимающей усмешке.

— Миленько, да?

— Господи боже, — прикрыв рукой рот, прошептала Грейнджер.

Здоровый глаз такого знакомого фиалкового цвета вспыхнул лукавыми огоньками.

— И тебе привет, Гермиона, — беззаботно пропела в ответ Дафна Гринграсс.

* * *

Не особенно тревожась о каких-либо нормах морали и нравственности, Маркус Райнер курил прямо в своём кабинете, буравя угрюмым взглядом громоздящуюся стопку личных досье на каждого сотрудника Министерства. Справа от этой стопки высилась такая же по величине гора документов о переформировании ряда департаментов и проводившихся там проверках, рядом с ней, небрежно сваленные в кучу, лежали доклады оперативного и следственного отделов, которые поступали напрямую к Райнеру с тех пор, как его назначили главой Аврората. Далее, придавленные чашкой кофе и брезгливо отодвинутые на самый край стола, виднелись списки «промаркированных» сотрудников. Маркус в задумчивости провел пальцами по едва заметным на коже светлым линиям пропускной метки — только её обладатели могли попасть в Министерство.

«Иронично, — подумал бывший глава следственного отдела, — у всех теперь свои отличительные знаки верности: у Пожирателей, у магглов, у нас… интересно, когда нынешняя мода на татуировки докатится до Ордена Феникса?»

В плане паранойи Скримджер побил даже Фаджа. Не то чтобы это было безосновательно, Корнелиус, в конце концов, весьма трагично завершил карьеру, тем самым вдохновив своего преемника на более радикальные меры. Маркус мученически скривился, досадливо вспоминая, что Фадж умер от передозировки веритасерумом. Ему не хотелось представлять, сколько секретной информации тот успел выдать Волдеморту, прежде чем скончался. Не удивительно, что когда тело Корнелиуса нашли практически у самого входа в Аврорат, оставленное в мусорном контейнере, словно в насмешку над их системой безопасности и законами, Скримджер первым своим указом в качестве нового министра приказал запечатать здание, после чего там началась охота на ведьм… как бы глупо это ни звучало. Вполне очевидно, что количество сотрудников заметно поредело после многочисленных допросов и проверок. Дьявол, даже верность Кингсли поставили под вопрос и уволили, обвинив в том, что тот поддерживает Дамблдора. Маркус тогда очень хотел спросить у Руфуса, с кем же на самом деле тот воюет, но благоразумно промолчал, а впоследствии весьма быстро обнаружил себя на посту главы Аврората, вынужденный разгребать весь бедлам, начавшийся сразу после смерти Фаджа.

Он до сих пор не понимал, как умудрился не рехнуться за последний год, особенно когда проблема с Волдемортом дополнилась проблемой с магглами. Огромной такой проблемой, о которой никто почему-то не говорил до тех пор, пока количество пострадавших от рук магглов волшебников не перевалило за сотню, а Косой переулок сравняли с землёй. И даже несмотря на то, что ополоумевшие магглы явно объявили магам войну, их предпочитали игнорировать с надменным пренебрежением, словно считали ниже своего достоинства вступать с ними хоть в какое-то противостояние. Потому что очевидно Волдеморт был куда страшнее бомбардировки в магическом Лондоне. Или того факта, что магглы каким-то образом научились блокировать их магию. Или того, что их огнестрельное оружие легко пробивало любой магический щит. Или того, что за последний год без вести пропало огромное количество волшебников, включая детей, и Райнер серьезно подозревал, что их не просто убивали. Но нет. Скримджер воевал с Волдемортом. И Дамблдором. Попутно убеждая население магической Британии, что у него всё под контролем. Восхитительный способ решения проблемы — игнорировать её.

Маркус давно бы сбежал, если бы мог. Увы, когда стало понятно, как глубока дыра, в которую они все провалились, оказалось, что «дружественные» страны, объединившись, установили антиаппарационные барьеры вокруг Британии и галантно повернулись к терпящим бедствие соседям не самым приятным местом. Маггловский транспорт тоже отпадал, потому что барьер создавал специфическое поле, через которое не могли прорваться ни корабли, ни самолеты, ни другие средства передвижения. Приятным бонусом было хотя бы то, что магглы застряли здесь так же, как и волшебники. И вот теперь все они сидели тут, как змеи в банке, увлеченно пожирая друг друга за неимением других вариантов.

Стук в дверь оборвал череду пасмурных размышлений, которые наслаивались друг на друга как нитки в клубке, и Райнер, гаркнув раздраженное «войдите», закурил вторую сигарету. Порог переступил рослый, широкоплечий аврор, который по степени угрюмости на лице мог бы посоперничать с Маркусом и, поприветствовав начальника коротким кивком, без приглашения уселся в гостевое кресло. Несмотря на регулярные нарушения субординации и некоторую нахальность, парень Райнеру нравился. Выглядел он, конечно, как трёхстворчатый шкаф с маниакально-депрессивным психозом, но за внешним фасадом скрывался на удивление острый ум и подающие надежду способности. Физическая подготовка и неплохие навыки боевой магии только добавляли ему очков. Вполне очевидно, что с такими качествами мальчишка весьма быстро вскарабкался по иерархической лестнице Аврората достаточно высоко, чтобы Райнер обратил на него пристальное внимание, сделав своим помощником, а впоследствии поставив во главе следственного отдела, беззастенчиво наплевав на весьма скромный стаж работы.

— А, Флинт, — неторопливо поприветствовал он. — Какие новости?

Если это только было возможно, тот сделался ещё мрачнее.

— Паршивые, — признался он. — Мунго мы однозначно потеряли.

Райнер устало помассировал переносицу. Связь с больницей оборвалась три месяца назад после короткого и малопонятного сигнала бедствия, и всё это время никто не мог туда попасть и выяснить, что там вообще творится.

— Поясни, — не открывая глаз, потребовал Маркус.

— По всей больнице кишат инферналы.

— Что?! — резко вскинув голову, рявкнул Райнер. — Какого Мордреда там забыли инферналы?!

Флинт одарил его красноречивым взглядом, словно отвечая: «Я-то откуда знаю?», — но вслух лишь тяжело вздохнул.

— Вероятно, следствие неправильно проведенного ритуала, — предположил он. — Некромантия подобного уровня — дело опасное даже для опытных магов, а если уж за дело взялся недоумок…

— Откуда такая уверенность, что это ошибка, а не диверсия? — нетерпеливо перебил Маркус, пока Флинта не унесло в пространные размышления о Тёмной магии.

— Я не нашел ни одной здравой причины намеренного устранения половины лучших целителей, — поморщился молодой руководитель следственного отдела. — Даже сторонники Тёмного Лорда должны понимать, что это будет невосполнимой потерей.

— А что насчет варлоков?

Младший из двух Маркусов, сидящих напротив друг друга, презрительно фыркнул.

— Мне как-то мало верится, что эти зазомбированные фанатики слово «некромантия» даже написать без ошибок смогут, не то что создать армию мертвецов, — признался он. — К тому же инферналы, похоже, не могут выйти за пределы клиники.

— Вот как? — отстранённо протянул глава Аврората, затушив сигарету. — И что они там делают?

— Кто? Покойники? — Флинт удивленно поднял густые брови. — Ничего. Бродят…

Повисла сконфуженная пауза, пока начальник и подчинённый с одинаковой долей неловкости мысленно оценивали глупость вопроса и последующего ответа. Наконец, Райнер прочистил горло.

— План зачистки уже составили? — помедлив, уточнил он.

— В процессе, — его собеседник поцокал языком, как всегда делал, если не был уверен, стоит ли высказывать какие-то свои мысли.

— Говори, Флинт, — обреченно вздохнул Маркус.

— Я не уверен, что оно того стоит, — нехотя признался тот и, перехватив сумрачный взгляд собеседника, соизволил объяснить: — Они странные, эти инферналы. Я о таких не слышал.

— Странные?

— Слишком быстрые, ловкие и хитрые. Они прячутся, выжидают и нападают стремительно и неожиданно.

— И убить их не так-то просто… — медленно кивнул Райнер.

— Я бы сказал вообще не просто, — проворчал Флинт. — Сказал бы чертовски, мать их, сложно, — он выругался и замолчал, глядя исподлобья на суровое лицо начальника. — И их там грёбанный легион. Следите за мыслью?

— Ты полагаешь, что на зачистку уйдет слишком много сил?

— Я полагаю, — эхом отозвался Флинт, — что если мы туда явимся с зачисткой, от нас два с половиной калеки останется.

— И что? — «ласково» протянул Райнер. — Скажем министру, что Мунго и все кто там был для нас потеряны?

Маркус-младший довольно долго молчал, пристально глядя в глаза главы Аврората.

— Это не мне решать, сэр, — наконец ответил он, вежливо опустив недосказанное «к счастью».

Райнер откинулся на спинку кресла, закуривая третью сигарету. С каждым днём ситуация становилась всё «лучше и лучше»: Скримджер самозабвенно поёт оду паранойе, Дамблдор ушёл в подполье и ведет партизанскую войну с Волдемортом, Волдеморт всех вежливо игнорирует, магглы объявили войну волшебникам и последние сокрушительно в ней проигрывают. Теперь вот ещё клинику Святого Мунго заняли инферналы, которых слишком опасно выселять на кладбище, потому что у Министерства каждый аврор на вес золота. Мир катился под хитиновый мантикорий хвост, а Райнер отчаянно мечтал напиться и умереть от передозировки этиловым спиртом. Предпочтительно в блаженной бессознательности.

И к слову.

Куда всё-таки делся Поттер?

* * *

Дамблдор снял очки и провел рукой по лицу, будто в попытке стереть горечь и усталость, давящие на разум невыносимой тяжестью.

— Ещё трое? — переспросил он, открывая глаза и вновь водружая на нос очки. — Кингсли, это переходит все границы, — он вновь взял лежащий на столе свиток пергамента, пробегая взглядом по списку пропавших. — Даже дети…

— Нам нужно быть осторожнее, Альбус, — безрадостно сказал Шеклболт, отвлеченно крутя в руках стакан с огневиски, — те, кого захватили, не возвращались.

— Мы и так осторожны…

— Да, безусловно, — бывший аврор даже не пытался скрыть сарказм в голосе. — От Эрмелинды вторую неделю никаких новостей, как и от Грюма, нас всё меньше и меньше, вчерашние школьники патрулируют улицы и играют в шпионов, Снейп без надзора гуляет, где ему вздумается, а Грейнджер вообще шляется на свидания с Пожирателем. Та ещё осторожность.

— У нас нет выхода.

— Нет, — согласился Кингсли. — Но и дальше так продолжаться не может. Нужно пересмотреть нашу стратегию, Альбус.

Дамблдор помолчал, задумчиво глядя на свиток пергамента в своих руках, потом аккуратно скатал его и отложил в сторону, сцепив пальцы замком.

— Были ещё новости от нашего общего знакомого?

— Нет, — Шеклболт со стуком поставил на стол пустой стакан. — Те крохи информации, которые он передает — это и так много. Сложно представить, какая будет реакция, если Скримджер узнает о том, что Маркус поддерживает со мной контакт, — он досадливо скривился. — Министерство превратилось в цитадель, — помедлив, Кингсли на миг прикрыл глаза: стрелка часов перевалила за полночь, и ему нестерпимо хотелось спать. — Как обстоят дела на той стороне?

— Неоднозначно, — уклончиво ответил бывший директор Хогвартса. — Его мотивы мне пока не совсем понятны.

Бывший аврор не стал комментировать тот факт, что они были никому не понятны. Периодические стычки с Пожирателями имели место быть, но скорее носили стихийный характер, а не организовывались для точечных атак, как раньше. Казалось, Тёмный Лорд по неизвестной им причине резко изменил тактику, и чего от него теперь ждать, никто не знал.

После нападения на Министерство и смерти Фаджа, когда у Волдеморта были все шансы захватить власть, он вдруг полностью пропал с радаров и вообще перестал предпринимать какие-либо действия. Орден чуть не заработал себе коллективный нервный срыв, пока они ежесекундно ждали удара, которого так и не последовало. Прошло несколько месяцев, прежде чем они вынуждены были признать, что Тёмный Лорд нападать не собирается. Или собирается, но не так, как они рассчитывают. Никто даже не думал, что нападение, которого они так боялись, произойдет не со стороны Волдеморта. А со стороны магглов.

Абсолютным шоком это не стало разве что для Кингсли, который начал подозревать нечто подобное, когда Маркус впервые заговорил о подозрительной активности со стороны магглов. Тем не менее, к полномасштабной войне с ними не был готов ни Орден Феникса, ни Министерство магии. Альбус предполагал, что Волдеморт ожидал чего-то подобного, и именно поэтому затаился. Но и со стороны Тёмного Лорда не последовало никаких действий, кроме новости о том, что он организовал нечто вроде убежища для волшебников и прячет там всех, кто попросит защиты.

В благие намерения Тёмного Лорда никто конечно не верил, но зачем он это делал? Пытался перетянуть на свою сторону как можно больше магов и завоевать их верность и расположение? Это не было похоже на то, как он действовал до этого. Главными методами Волдеморта всегда были страх, грубая сила и смерть, а не альтруизм и милосердие. Очевидно, тот задумал какую-то игру. Он даже перестал искать Поттера, чем весьма активно занимался в первые месяцы своего возвращения, и теперь якобы бросил все силы на защиту волшебников. Звучало по-идиотски, даже если просто думать об этом.

— Чего он пытается добиться, организовав это поселение? — покачав головой, озвучил собственные мысли Кингсли. — Неужели он и правда надеется, что кто-то в здравом уме поверит в его добрые намерения?

— Судя по количеству беженцев, многие верят, — отозвался Дамблдор и, перехватив хмурый взгляд, улыбнулся. — Многими людьми руководит страх и стремление к безопасности, — сказал он. — Вполне закономерно, что они предпочтут шагнуть навстречу вчерашнему врагу, предлагающему защиту и убежище, если за спиной у них появился новый враг, который ужасает куда больше.

Шеклболт сердито выругался.

— Это Министерство должно заботиться о людях! — свирепо прорычал он. — Это они должны организовывать убежища для волшебников и ведьм! Они, а не бездушный манипулятивный психопат! Какого Мордреда Скримджер творит?! — он шумно выдохнул, качая головой, и, помедлив, задумчиво потер подбородок, с подозрением глядя на директора. — Мог ли Тёмный Лорд всё это спланировать? Спровоцировать нападение магглов на нас, чтобы выставить себя в роли спасителя?

— Учитывая его действия, я вполне допускаю эту мысль, — Альбус кивнул. — Но мне не совсем понятно, зачем он отдал в руки магглов такое могущественное оружие, как блокирующая магию руна? — его глаза на миг заволокла боль: — И зачем сообщил координаты…

Дамблдор замолчал, когда кто-то негромко постучал в дверь. Они с Кингсли недоуменно переглянулись, гадая, кому ещё кроме них так отчаянно не спалось. Спустя секундное замешательство, директор снял с двери запирающие чары, и в кабинет заглянула Гермиона Грейнджер, переводя неуверенный взгляд с одного волшебника на другого.

— Сэр, — помедлив, сказала она, глядя на Альбуса в легкой растерянности, будто сама не до конца понимала, зачем пришла, — кое-кто здесь хочет с вами поговорить.

Когда прогремел взрыв и мир обратился в ревущий вихрь пламени, сметающий всё на своём пути, она держала сестру за руку. Активированный портал открылся, затягивая их в воронку аппарации.

Огонь последовал за ними.

Стоя в безопасности тихой гостиной, парализованная терзающей тело агонией, почти ослепшая и оглохшая, чувствуя, как каждый вдох раздирает обожжённое, иссушенное горло, она по-прежнему крепко сжимала в пальцах руку младшей сестры.

Только руку.

 

Короткая стрелка неумолимо приближалась к четырём утра… а, быть может, часы как-то криво висели на стене и странно показывали время, сильно забегая вперед? Вроде бы только что было два ночи. Или она так долго на них смотрела, ожидая, когда откроется дверь кабинета, за которой проходила встреча, что перестала замечать движение стрелок по кругу? Cкрестив по-турецки ноги и привалившись спиной к стене, Гермиона сидела на толстом тёмно-синем ковре и отвлеченно теребила неровную бахрому порванного рукава, по очереди вытягивая из него мелкие ниточки. Давно пора было его зашить… или выбросить. Откуда у неё вообще этот свитер? Кажется, она нашла его небрежно брошенным на ручку кресла в библиотеке пару недель назад, но чей это был свитер?

Мысли вяло ползли по кругу как в густом сиропе — спать хотелось невыносимо. Но ещё сильнее хотелось знать, чем закончится разговор Дамблдора и Дафны. Стоило признать, что «воскрешение» Гринграсс из мёртвых выбило из колеи даже директора. Грейнджер неуютно передернула плечами, в который раз задаваясь вопросом — не привела ли она в дом шпиона? В конце концов, шанс — вот так случайно наткнуться на погибшую подругу просто блуждая вечером по улице, был настолько мал, что невольно напрашивались самые мрачные подозрения. О том, где именно Гермиона планирует находиться, знал только Информатор. Мог ли он подослать Дафну? И если мог, то зачем? Вдруг она явилась, чтобы шпионить за Орденом? Была ли это на самом деле Дафна?

Первая волна шока и радости, парализовавшая критическое мышление, отступила ещё пока они стояли посреди стылой лондонской улицы, и Грейнджер начала терзаться всевозможными подозрениями об искренности их ночной гостьи. Прежде чем аппарировать в штаб Ордена, Гермиона задала ей множество вопросов, ответы на которые могла знать только настоящая Дафна, и получила вполне сносные доказательства того, что перед ней не шпион под оборотным зельем или другими чарами маскировки, но даже если так… Как вообще Дафна оказалась на той улице в то же время, когда Гермионе случилось пройти мимо? Разве это не подозрительно? И что за странное у неё оружие — генератор молний, она сказала? Грейнджер казалось, что она уже где-то видела нечто похожее, но не могла вспомнить, где.

Гермиона вздохнула. Чем сильнее хотелось спать, тем больше путались мысли и тем мрачнее они становились, но несмотря на тревоги и сомнения, громоздящиеся в сознании огромными шаткими конструкциями, которые вот-вот рухнут на ее несчастную голову, Гермиона была на удивление спокойна. Словно вся эта ситуация не имела к ней никакого отношения. В своей флегматичности она винила хронический недостаток сна.

Когда мысль начала терять фокус и расплываться с сознании, распадаясь на тысячи несвязанных друг с другом фракталов, больше похожих на разноцветные обрывки радуги, а сама Грейнджер начала откровенно клевать носом, дверь в кабинет наконец, открылась. От резкого звука она распахнула глаза и вскочила на ноги, в это же время на пороге показались Дафна и Дамблдор. Вновь охваченная подозрениями и недоверием, Гермиона с пристальным вниманием уставилась на их гостью. Стоит заметить, та не выглядела как Пожиратель или шпион, а скорее походила на человека, который не спал уже неделю… и примерно столько же не ел. Изувеченное шрамами лицо землисто-серого цвета было осунувшимся и бледным, спутанные светлые волосы потускнели, а высокие скулы, резко выдающиеся на фоне впалых щёк, еще больше подчеркивали чёрные тени под глазами. Если кто-то и захотел изображать Дафну Гринграсс под оборотными чарами, то явно подошел к процессу с излишним усердием, изобретая столь побитый жизнью образ. Размышления Гермионы прервал негромкий голос директора.

— Мисс Гринграсс на некоторое время останется у нас, — с мягкой улыбкой известил он. — Я могу попросить тебя показать ей гостевую спальню, где она может расположиться на следующие несколько недель?

«Несколько недель?» — Грейнджер с преувеличенным вниманием уставилась на Дамблдора, безуспешно пытаясь понять, что он задумал. Директор не выглядел как человек, раскрывший шпионский заговор, впрочем, зная Дамблдора, тот выглядел бы так же даже если бы раскрыл его. С этой его дурацкой скрытностью никогда нельзя было быть уверенной наверняка. Гермиона лишь надеялась, что прежде, чем позволять Дафне остаться в штабе, Альбусу хватило здравого смысла хотя бы убедиться, что их гостья, кем бы та ни была на самом деле, не перережет их всех посреди ночи.

Слишком уставшая, чтобы и дальше терзать себя подозрениями или выпытывать подробности разговора, Гермиона лишь кивнула и повела Дафну за собой по полутёмным коридорам в дальнюю часть дома, где располагались жилые комнаты, коих тут было в достатке. Чаще всего они пустовали и использовались лишь в редких случаях, когда кто-то задерживался в штабе по делам.

В штабе.

Гермиона до сих пор не желала признавать это место официальным пристанищем членов Ордена Феникса. Это было гадко и нечестно — тот, кто обустраивал эти комнаты, хотел провести здесь спокойную жизнь, а не соорудить форт для борьбы с Волдемортом. Как удобно для профессора Дамблдора, что владельцы теперь так удачно отсутствуют, и он может использовать дом, как ему заблагорассудится, устраивая тут заседания и ночлег для всех желающих и переоборудуя его под нужды Ордена, тем самым лишая дом индивидуальности, приватности и памяти о его владельцах. Ведь теперь это всего лишь штаб.

Гермиона подозревала, что если бы хозяйские спальни не были наглухо запечатаны, директор вскоре добрался бы и до них, организуя там очередные гостевые комнаты, склады или кабинеты без всяких зазрений совести. Ведь всё это необходимо для «высшего блага». Гермиона подавила желание грязно выругаться и оттолкнула подальше ядовитое раздражение, тоску и чувство вины, останавливаясь напротив одной из дверей.

— Твоя спальня, — известила она. — Тебе нужна сменная одежда? Или пижама? Или… не знаю… зубная щетка?

— Ничего не нужно, — Дафна повернула ручку, проходя в тёмную комнату. — Доброй ночи.

Гермиона мгновение смотрела на закрывшуюся перед её носом дверь.

Миленько.

И куда только делось её хваленое воспитание? Похоже, чтобы они там ни обсудили с Дамблдором, это вывело Гринграсс из равновесия. Пожав плечами, Гермиона, побрела в свою спальню, ей уже было совершенно плевать на загадочные особенности характера Дафны или интриги Альбуса. Всё о чём она могла мечтать — это сон. Предпочтительно без кошмаров.

Хотя бы сегодня.

* * *

Драко готов был официально признать, что это катастрофа.

Вот всё это.

Подумать только, пару лет назад он думал, что грядущая война между волшебниками — это самое ужасное, что может произойти. Страшился необходимости столкнуться на поле боя с кем-то из своих бывших одноклассников или профессоров. Боялся вообразить, что придется проживать день за днём ожидая ареста, Азкабана, пыток. Опасаясь каждую секунду, что он провалит какое-нибудь задание, что Тёмный Лорд разочаруется в нём, что его отец и мать пострадают из-за его трусости и слабости. Что ему придется смотреть, как Волдеморт пытает и убивает его друзей и знакомых. Первая бомба, взорвавшаяся в магической части Лондона, преподнесла ему незабываемый сюрприз вкупе с осознанием, что есть кое-что и пострашнее Волдеморта. И к длинному списку фобий Малфоя отныне добавилась война с магглами.

Иронично, но сначала никто даже не подумал, что ситуация будет только ухудшаться. Идиоты в Министерстве магии были слишком заняты внутренними зачистками, Дамблдор со своей командой бравых мстителей вел партизанскую войну, большинство чистокровных волшебников даже не поняли сначала, что такое бомба, а Тёмный Лорд… Драко не был уверен, о чём тот думал, но он, пожалуй, был единственным магом, который серьезно воспринял произошедшее, неожиданно бросив все силы на организацию обороны, словно только того и ждал. Но даже Волдеморт не мог предсказать, что у магглов в арсенале окажется оружие, способное блокировать и рассеивать любую магию. Это сильно склонило чашу весов на сторону простецов, особенно когда стало понятно, что им откуда-то известны места расположения некоторых магических деревень, скрытых домов и улиц, куда те и наносили целенаправленные удары. Подобная осведомлённость нервировала сверх меры. Среди магического населения назревала паника. Некоторые попытались сбежать на материк, пока не выяснилось, что все пути к отступлению заблокированы. Оставалось только отбиваться, чего делать никто не хотел, потому что боялся и не знал, как защищаться от вооруженного противника, если в арсенале только бесполезная против него волшебная палочка. А уж когда появились варлоки, всеобщая растерянность начала плавно перерастать в ужас. И параллельно со всем этим безумием волшебники, вопреки всему, продолжали воевать друг с другом.

Мир вокруг Драко рушился, плавно сводя всех с ума, и что самое обидное, начал он с Блэйза. Именно поэтому, стоя сейчас в зале, куда с минуты на минуту должен был прибыть Тёмный Лорд, младший Малфой апатично признал свою жизнь полной катастрофой, наблюдая, как его лучший друг, пошатываясь, бродит среди собравшихся в зале Пожирателей и несет кошмарный пьяный бред, рискуя быть приконченным в любое мгновение.

Конечно, минувшие полтора года ни для кого не были веселыми, а уж потерять всю семью за одну ночь и вовсе стало тяжелым испытанием, но… почему-то Драко до последнего надеялся, что Забини останется в его жизни несокрушимой константой, которую не тронут все происходящие катаклизмы. Увы, чем больше проходило времени, тем больше тот терял связь с реальностью.

Само по себе неадекватное поведение и пристрастие к спиртному удивления ни у кого не вызывало: магглы дотла сожгли всё поместье Забини, если бы сам Блэйз в это время не гостил у Драко, его бы ждала та же печальная учесть, что и его родителей. Блэйза терпели из сочувствия к трагедии, уважения к чистокровной фамилии и потому, что Малфои в какой-то мере прикрывали осиротевшего мальчишку. Пока Блэйз отделывался тем, что его игнорировали, ограничиваясь пренебрежительными взглядами и ядовитыми комментариями. Но чем больше проходило времени, тем больше росло молчаливое неодобрение, которое могло очень плохо кончиться, учитывая, что Забини вообще не соображал, что и кому говорит. Иногда Драко казалось, что тот намерено провоцирует окружающих, в надежде, что кто-нибудь, наконец, сжалится и прервет его унылое существование. Драко был решительно против такого подхода к ситуации, но когда его мнением вообще интересовались?

Сегодня, например, Забини превзошел сам себя, бесцеремонно вломившись на собрание Пожирателей, размахивая полупустой бутылкой огневиски и осыпая возмущенную публику глумливыми комментариями. Наблюдая за этим балаганом, Малфой подумывал, что неплохо бы придушить идиота самостоятельно, чем каждую секунду бояться, что это сделает кто-то ещё.

— Драко, — вдруг процедил сквозь зубы, стоящий рядом Люциус. — Убери отсюда своего свихнувшегося приятеля, пока его не убили.

Выходя из оцепенения, тот резко кивнул и торопливо направился в сторону друга через толпу волшебников, надеясь добраться до него прежде, чем…

— А-а-а-а! Вот и наш благодетель! — радостно улыбаясь, огласил на весь зал Забини, заметив, как в распахнутые двери заходит Тёмный Лорд в сопровождении троицы Лестрейнджей и Корбана Яксли.

У Драко потемнело в глазах, а в груди свернулся ледяной клубок панического ужаса, когда Волдеморт неторопливо повернул голову, обращая равнодушный взгляд на незваного дебошира. В зале повисла звенящая тишина. Все ждали, затаив дыхание.

— Не припомню, чтобы мистера Забини приглашали на встречу, — холодно произнёс Тёмный Лорд.

— Я сам себя пригласил! — ничуть не впечатленный смертоносной репутаций оппонента, объявил Блэйз. — Страстно хотел выразить свой восторг и восхищение Вашим Темнейшеством! То есть я хочу сказать, разве кто-то тут будет отрицать оглушительное величие нашего щедрого хозяина? — он крутанулся вокруг своей оси, оглядывая затуманенным взглядом угрюмых слушателей. — Никто не будет? Ну ладно! — он снова повернулся к Тёмному Лорду. — Мы все тут просто падаем ниц от вашего величия! Вас самого не воротит от того, какой вы великолепный?! Можно припасть к краешку вашей восхитительной мантии? — он икнул и покачнулся. — Если меня не стошнит, конечно…

«Ну вот и всё», — обреченно подумал Малфой.

Блэйз подписал себе смертный приговор. Сейчас в любую секунду у него на глазах прикончат лучшего друга. Вот уже и тётушка Бэлла с нехорошим блеском в глазах выступила вперед, направляя на скандалиста волшебную палочку.

— Сир! — прорвавшись, наконец, к неадекватному другу, Драко упал на колени перед Тёмным Лордом. — Умоляю, простите его за дерзость! Он не в себе! Он не понимает, что говорит! После всего, что вы сделали для него… для всех нас…

— Достаточно, — нетерпеливо оборвал его речь Волдеморт, давая Беллатрикс знак отступить и буравя Малфоя ледяным взглядом, — у меня нет времени на детский сад.

— Простите ме…

— Потрудись хоть раз в жизни быть полезным и уведи отсюда это недоразумение, — Тёмный Лорд махнул рукой в сторону Забини, которого держали под руки братья Лестрейндж в ожидании дальнейших указаний. — И упаси тебя Мерлин, Драко, если я ещё хоть раз увижу его на собрании. Я достаточно ясно выражаюсь?

— Да, милорд, — прошелестел тот, обливаясь холодным потом и старательно игнорируя маниакальный блеск в глазах полубезумной тётки. — Спасибо, милорд.

Не поднимаясь с колен, он дождался, когда Волдеморт в сопровождении своей свиты проследует в центр зала, после чего торопливо схватил под руку едва стоящего на ногах Блэйза, силой увлекая того прочь из зала. Стоило им оказаться в холле, как двери захлопнулись за их спинами, отрезая от остального собрания. Не замедляя шага, Драко продолжал тащить Забини вперед, к выходу на улицу и дальше в сумеречную тень запустелого сада, за которым начиналось фамильное кладбище. Только оказавшись на безопасном расстоянии от поместья, Малфой в полной тишине усадил Забини на скамейку и замер над ним, скрестив на груди руки.

— Ну ты и кретин, — заключил он.

Блэйзу хватало наглости ухмыльнуться.

— Что-то подсказывает мне, что ты злишься.

— Да ну? Правда? — ядовито процедил Драко. — Зачем ты всё это делаешь?!

Блэйз пожал плечами.

— Просто хочется…

— Ну, здорово… умереть решил? — Драко шумно выдохнул, обессиленно рухнув на скамейку рядом с другом. — Ты хоть понимаешь, как рискуешь?

— В жизни нужно немного риска, — философски пробормотал Забини, глядя на виднеющиеся редкие огни деревни, где жили волшебники и ведьмы, потерявшие свои дома и ищущие защиты. — Я вот всё думаю, а куда подевались магглы, которые там жили?

Драко проследил за его взглядом и пожал плечами.

— Мертвы, наверное.

Он помнил, как прошлой осенью Тёмный Лорд отправил группу Пожирателей в деревню у подножия холма, на котором стоял особняк. Драко не участвовал в нападении, но знал, что с той ночи ни одного маггла в округе не осталось, а потом постепенно туда начали стекаться волшебники, занимая опустевшие дома.

— Воистину безумное время, да? — тем временем лениво протянул его друг. — Мы тут собачимся друг с другом, нас вырезают магглы, мы вырезаем магглов, и друг друга понемножку вырезаем, министр выкопал себе глубокую норку и сидит там с припасами и вот таким вот зубом на всех и вся, а наш царь и господин на этой костяной фабрике строит себе репутацию спасителя.

— За такие речи ты однажды умрёшь, — угрюмо сообщил Драко.

— Все мы однажды умрём, — Блэйз вдохнул полной грудью влажный холодный воздух и громко пропел: — И только небо будет вечно-о-о!

— Блэйз, — оборвал этот жалкий скулеж Малфой, чувствуя, как злость отступает, сменяясь состраданием и застарелой болью, — мне жаль, что так вышло с твоими родителями, правда жаль. Я не могу даже представить, каково тебе, но так нельзя! — он повернулся к другу, схватив его за грудки. — Ты погубишь себя!

— Ты такой заботливый, — растроганно улыбнулся Забини, дыхнув на него алкогольными парами.

— Я же серьезно! — резко встряхнув его, гаркнул Драко. — Я не могу… — он запнулся, опуская взгляд и разжимая пальцы на грубой ткани мантии, — не могу смотреть, как кто-то ещё умирает…

С минуту они в молчании смотрели друг на друга. Ночь была тёмной, беззвездной и тихой, обступая со всех сторон, между верхушек деревьев с гулом бродил стылый ноябрьский ветер, а между надгробий низко стелился сизый туман. Малфой нервно передёрнул плечами, отстранился и, упираясь локтями в колени, слепо уставился на сырой гравий под ногами. Блэйз с неожиданно серьезным выражением лица наблюдал за ним.

— Снейп не умер, — осторожно напомнил он, будто читая мысли друга.

— Я предал его, — мученически скривился Драко. — Обманул и подставил. Он… для меня он теперь всё равно что мёртв.

— С каких это пор в твоём маленьком чёрном сердечке завелось чувство вины? — Забини шутливо изогнул брови, ткнув друга локтём в бок. — В смысле, я хочу сказать, оно там вообще на законных основаниях? Или нам пора срочно устроить сеанс экзорцизма? А то вдруг ты не в курсе, что у тебя там такая гадость приблудилась…

— Пошел ты к Мордреду, — Драко оттолкнул его и отвернулся, поднимаясь на ноги. — Бесполезно что-то обсуждать, пока ты в таком состоянии.

— Бросаешь меня одного на кладбище? — округлил глаза Забини. — Ночью?!

— Протрезвей, — раздраженно бросил тот через плечо. — Прогуляйся. Может, хоть вид надгробий тебя натолкнёт на какие-то мысли.

— Например? — насмешливо крикнул ему вслед друг. — О том, что все мы смертны и только наш бог Волдеморт бессмертен?

— Заткнись, идиот, — прошипел, не оборачиваясь, Драко, оставляя того в одиночестве.

* * *

Ночные улицы Лондона были как обычно отвратительны в своём мрачном, гадком, пропахшим гарью и помоями «великолепии». Блэйза чуть не вырвало, когда воронка аппарации выбросила его в тёмный грязный переулок за мусорными баками, и он не мог бы определить точно, что было тому причиной — опьянение или душераздирающая атмосфера умирающего города. Хотя не то чтобы он умирал. Скорее медленно гнил заживо.

Встречаться в Лондоне было так себе идеей, но из-за многочисленных антиаппарационных барьеров, перемещаться куда заблагорассудится, стало проблематично: приходилось аппарировать в специальные «карманы», разбросанные то тут, то там в безлюдных тупиках и переулках, а уже оттуда перемещаться в точку назначения. И, естественно, большинство таких «карманов» с самой обширной зоной аппарации и максимальным количеством пустынных улочек находилось в Лондоне. Размещать их в провинциальных городках и деревушках было опаснее, к тому же это требовало времени и являлось ненужным риском. Проклятая война спутала все карты. Приходилось учиться жить по-новому и мириться с постоянным идиотизмом некоторых индивидов, чересчур помешанных на секретности там, где не надо, потому что можно было бы воспользоваться каминной сетью, но никто до сих пор не удосужился сообщить Блэйзу точный адрес.

Тряхнув головой, Забини покачнулся, на миг теряя ориентацию в пространстве, и едва не упал, если бы не пара рук, которые вцепились железной хваткой в отвороты его зимней мантии, затаскивая глубже в переулок. Дезориентированный от количества выпитого, аппарации и резких движений, Блэйз на миг зажмурился, пока его тащили в неизвестность, но уже через минуту это «путешествие» закончилось, когда кто-то толкнул его, впечатав спиной в холодную, каменную кладку. Забини сдавленно крякнул, открыл глаза и тут же расплылся в улыбке, увидев перед собой бледное веснушчатое лицо в обрамлении огненно-рыжих локонов.

— А вот и моя бесподобная Немезида.

— Ты опоздал, — поджав губы, сухо известила Джинни, продолжая держать его за грудки. — И какого Мордреда ты в мантии заявился в Лондон? С ума сошел?

— Прости, золотце, у нас был банкет, — Блэйз пожал плечами. — И если бы вы дали мне адрес, тебе не приходилось бы каждый раз ждать меня в этой дыре.

Уизли болезненно поморщилась.

— Ты же знаешь, что профессор Дамблдор…

— Не позволяет. Помню-помню, — пропел он, закатив глаза. — Безопасность превыше всего. Кто станет доверять слизеринцу?

— Я стану.

— Быть может, это роковая ошибка? — мурлыкнул Забини, нахально положив руки на талию собеседницы. — Вдруг я шпион Его Темнейшества и вожу вас всех за нос, хм?

Джинни не отстранилась, но смерила его очень постным взглядом.

— Ты для такого слишком бестолковый.

— А ты как обычно такая нежная, цветочек мой, — прочувствованно выдохнул он.

Джинни подозрительно сузила голубые глаза.

— Ты что, пьян?

— Слегка…

— Блэйз, — раздраженно прошипела Уизли, — мы же обсуждали, что аппарировать в таком состоянии…

— …опасно, безответственно, глупо… и очень в моём стиле, — он оттолкнулся от стены, притягивая ее ближе и продолжая улыбаться, — вообще-то, я думал, ты скучала...

Джинни чуть смягчилась, разжимая пальцы на его мантии.

— Я скучала, — признала она, — и беспокоилась.

— Тогда где мой поцелуй? — обиделся Забини.

— Я отказываюсь целовать кого-то насквозь пропитанного огневиски, — фыркнула та, но вопреки своим словам, через мгновение крепко обняла его за шею. — Ты точно в порядке?

— В полном, — Блэйз уткнулся носом в густые рыжие волосы, вдыхая знакомый запах трав и ромашки. — Извини, что пришлось ждать. Драко решил устроить мне поучительную лекцию на тему пьянства в присутствии Тёмного Лорда.

Он почувствовал, как она напряглась.

— Блэйз…

— Всё нормально, — перебил он, прижимая её к себе. — Тебе не нужно за меня волноваться. Со мной всё хорошо.

— Балбес, — Джинни тихо вздохнула и, отстранившись, быстро чмокнула его в щёку. — Пора уходить отсюда.

Взяв Забини за руку, она выудила из кармана чайную ложку, служившую порт-ключом, и уже через несколько секунд они стояли посреди погруженной в сумерки гостиной штаба Ордена Феникса. В камине догорал огонь, а за окном накрапывал дождь со снегом. Блэйз со стоном прикрыл глаза, сжав пальцами переносицу.

— Знаешь, аппарация и порт-ключи не очень сочетаются с алкоголем, — пожаловался он.

Джинни тихо хмыкнула.

— Сам виноват.

— Ты жестокая. Напомни ещё раз, за что я тебя люблю?

— Вероятно, ты просто мазохист, — с напускным недовольством отозвалась та, безуспешно пытаясь сдержать смущенную улыбку.

— Нет, определенно должна быть ещё причина, — он наморщил лоб, размышляя. — Думаю, дело в этих очаровательных веснушках, — он слегка щёлкнул её по носу, тут же заработав подзатыльник. — А что? Я люблю веснушки! Они как малюсенькие поцелуйчики солнышка… кстати, насчет поцелуйчиков…

— О, да помолчи ты уже, — проворчала Джинни, отчаянно краснея.

Не зажигая свет, она проводила его до комнаты на втором этаже и, уже стоя у двери, чуть сильнее сжала его руку.

— Отдохни. Об остальном поговорим завтра.

— Ты о нашей пламенеющей страсти? — с готовностью уточнил Блэйз, шагнув к ней. — Можем и сейчас это обсудить. Со всеми подробностями. Мы ночуем в одной комнате?

— Ты, — отрезала она, приложив палец к губам Забини, когда тот потянулся, чтобы поцеловать её, — ночуешь сегодня со своим похмельем.

— Я понял! — просиял Блэйз. — Я люблю тебя за то, что ты такая заботливая.

— Всё для тебя, — отступив на шаг, ехидно отозвалась Джинни. — А теперь иди спать. Завтра долгий день.

Его шутливая ухмылка плавно перетекла в более нежное выражение лица, когда Блэйз, подавшись вперед, мягко коснулся губами её лба:

— Спокойной ночи, Злюка.

— Приятных снов, Балбес.

Он наблюдал, как она скрылась за дверью одной из гостевых спален и, помедлив, отправился в собственную комнату, неожиданно осознавая, насколько устал: всё напряжение прошедшего дня навалилось на плечи непомерной тяжестью, и Блэйз уснул ещё до того, как коснулся головой подушки.

* * *

— Ну, так он все-таки не появился?

Гермиона подавила желание мученически застонать и ускорила шаг, надеясь, что в библиотеке Рон от неё отвяжется. Вид книг отпугивал его лучше, чем чеснок вампира.

— Нет.

— И, по-твоему, это нормально? — следуя за ней по пятам, вопрошал тот. — Ты всё ещё ему доверяешь?

— Не доверяю, — она уже жалела, что вообще упомянула о несостоявшейся встрече.

— Тогда зачем продолжаешь с ним встречаться?

— Он предоставляет полезные сведения.

— Он Пожиратель! — зашипел ей в спину Уизли. — Он убийца!

— Мне все равно.

— Это опасно!

— Честное слово, Рон! — Гермиона остановилась посреди коридора и обернулась к другу. — Тебе с утра пораньше заняться больше нечем? Ты же только вчера ночью приехал. Обязательно каждый раз вместо приветствия заводить одну и ту же песню?

Уизли оскорблённо нахохлился.

— Когда он тебя предаст, не прибегай ко мне плакаться!

— У тебя есть какой-то список назидательных фраз, который ты практикуешь на мне и своей сестре? — ядовито уточнила Грейнджер. — Потому что, готова поклясться, буквально пару дней назад ты что-то очень похожее говорил Джинни насчет Блэйза.

— Это потому, что вы обе совершенно не задумываетесь о том, кому верите, — задрав с важным видом нос, Рон прошел мимо неё в распахнутые двери библиотеки и застыл на пороге как вкопанный.

— Да Бога ради, Рон, не стой ты столбом, дай мне пройти… о! — Гермиона остановилась за его плечом, заметив стоящую у книжных полок девушку. — Ты уже проснулась…

Дафна разглядывала корешки книг и на парочку гриффиндорцев в дверях даже не взглянула. Со стороны входа было видно только правую сторону её лица, отчего она выглядела совсем как раньше, разве что светлые волосы были коротко острижены и одета она была в тёмно-бордовую водолазку и джинсы, что, по правде сказать, совершенно выбивалось из её привычного образа. Признаться, Гермиона не ожидала встретить тут Дафну — весь прошлый день та провела, закрывшись в своей комнате. Несколько раз Грейнджер пыталась проверить, всё ли хорошо у их гостьи, на что получила весьма грубое предложение «провалиться». Сегодня, похоже, Гринграсс решила положить конец своей добровольной изоляции.

— Доброе утро, — поприветствовала та. — Интересная у вас тут коллекция книг.

Рон оторопело обернулся к Грейнджер.

— Это же Дафна Гринграсс!

— Да, спасибо, я в курсе, — проворчала та, бесцеремонно отодвинула друга в сторону и, игнорируя его придушенное «как это в курсе?!», протиснулась в библиотеку. — Я думала, ты сегодня снова будешь сидеть взаперти.

— Я не «сидела взаперти», — передразнивая собеседницу, фыркнула Дафна. — Мне нужно было выспаться.

Она повернулась к ним всем корпусом. Рон грязно выругался. Гермиона и сама была не далека от комментариев, когда как следует разглядела изуродованное лицо, которое при свете солнца выглядело ещё хуже. Неровные бледно-розовые шрамы, покрывающие практически всю левую сторону лица, тянулись от виска, рассекая грубыми, изломанными рубцами линию волос над ухом. Взгляд Грейнджер скользнул ниже, к вязи шрамов на подбородке и шее, спускающихся под высокий воротник водолазки, и, судя по перчатке на левой руке, искалечено было далеко не только лицо. Поразительно, как при таких травмах Дафна сохраняла нерушимое хладнокровие, глядя на собеседников с прежним уверенным спокойствием. Она даже не пыталась скрыть свои шрамы или прикрыть лицо волосами, напротив, предпочитая убрать их в гладкую прическу. Возможно, ей нравилось шокировать окружающих? Ничуть не оскорбившись ошарашенными взглядами, Дафна криво усмехнулась.

— Да, знаю, слева я уже не такая симпатичная, как справа, — она пожала плечами.

— Ты жива?! — выходя из ступора, каркнул Рон.

— Как видишь…

Уизли схватил Гермиону за локоть, не позволяя пройти дальше в зал, и зашипел ей на ухо:

— Что она тут делает? Как она тут оказалась? Ты уверена, что это Гринграсс?

Последний вопрос волновал и саму Грейнджер, но Рону об этом знать сейчас необязательно. Он и так, похоже, на грани истерики.

— Я встретила ее два дня назад в Лондоне…

— И притащила сюда?! Ты нормальная вообще?!

— Ой, да уймись ты, Рон, — раздраженно высвобождая свой локоть из его пальцев, Гермиона прошла в библиотеку и уселась в кресло, — Дамблдор в курсе, если что. Это он предложил ей остаться здесь.

Уизли хвостом следовал за ней, глядя на Дафну так, словно она вот-вот на них бросится.

— Она вообще точно живая? — пробурчал он. — Может, это инфернал?

Грейнджер обратила на него ядовитый взгляд.

— Ты в курсе, как инферналы выглядят, гений?

— Может, это инфернал под маскировкой, — насупился тот. — Может, её подослал Тот-Кого-Не-Называют, чтобы она нас всех тут сожрала?

— А ты, я смотрю, всё такой же идиот, — равнодушно прокомментировала Дафна, вернувшаяся во время их негромкой перепалки к изучению книг.

— А ты всё такая же стерва, — вспыльчиво отозвался Уизли и тут же, не выдержав, спросил: — Что с тобой случилось вообще? — он помахал рукой перед своим лицом, явно имея в виду шрамы собеседницы.

— О, ну как бы сказать? — Гринграсс беспечно повела плечом. — Небольшой такой взрыв в семейном особняке… ну, знаешь, тот, про который ещё писали, что всю семью в клочья разорвало.

Гермиона сочувственно скривилась.

— Они, хм… они болят?

— Уже нет, — Дафна насмешливо посмотрела на гриффиндорцев, которые продолжали беззастенчиво на неё таращиться. — Ну как? Мы закончили обсуждать мои физические несовершенства? Или мне раздеться, чтобы вы всё получше рассмотрели?

У Гермионы, в отличие от Рона, хватило такта выглядеть виноватой и она торопливо сменила тему разговора.

— Прости… ты позавтракала?

— Да.

— Кем? — не удержался от шпильки Рон.

Присутствующие предпочли его проигнорировать.

* * *

Снейп протянул Блэйзу стакан с антипохмельным зельем, неодобрительно наблюдая за своим бывшим студентом, стонущим в кровати от недомогания.

— В вашу «светлую» голову забредала идея, что алкогольное опьянение можно вполне успешно имитировать без необходимости надираться в стельку? — скучающе полюбопытствовал он.

— Я и имитировал, — залпом осушив стакан, проворчал Забини. — По большей части.

— Оно и видно, — сухо прокомментировал Северус. — Поднимайтесь и приведите себя в приличный вид. Альбус прибудет через два часа, постарайтесь к этому времени создать впечатление хоть относительно здравомыслящего человека.

— Я, между прочим, там жизнью своей рискую, — забубнил Блэйз, выбираясь из кровати.

— Как по мне, так пока вы рискуете только своей печенью, — безжалостно парировал Снейп. — Довольно нытья.

Не дожидаясь ответа, бывший профессор зельеварения вышел из комнаты, Блэйз показал язык закрывшейся двери и поплелся в душ. Встречаться с Дамблдором отчаянно не хотелось. Во-первых, докладывать особенно было нечего, а во-вторых, Блэйз по многим причинам не питал к бывшему директору Хогвартса никакой симпатии. Мало того, что он вынужден был торчать несколько часов в его обществе, слушая нравоучительные советы и идиотские задания, так тот ещё, как правило, получив необходимую информацию, со всей своей лощеной деликатностью начинал тонко намекать, что Блэйзу пора проваливать восвояси.

«Шпионаж — это неблагодарная работа», — мысленно вздохнул Забини, натягивая халат. И не то чтобы это приносило большую пользу. Он ведь даже Пожирателем не был. Скорее придворным шутом.

Так зачем ещё раз нужен весь этот цирк?

— Ты рано проснулся…

Ах, ну да.

Джинни отвернулась от окна, услышав, как открылась дверь, и улыбнулась.

Вот ради чего.

Блэйз помедлил на пороге ванной, разглядывая девушку, стоящую в ореоле утреннего света. Как кто-то настолько хрупкий и нежный мог одним своим видом вселять в него столько сил и уверенности? Когда Драко узнал о Джинни, он сказал, что эти отношения погубят его. Блэйз едва не рассмеялся в лицо лучшего друга. Осознавал ли тот, что Забини всё ещё жив только благодаря ей?

Мир рушился слишком быстро, и если бы в нём не было Джинни Уизли, то Блэйз давно бы рассыпался на части вместе с ним.

— Ангел мой! — широко улыбаясь, пропел он. — Ты спустилась ко мне прямо с небес этим чудесным утром?

Джинни с напускным недовольством закатила глаза.

— Сколько прозвищ ты можешь придумать для меня за минуту?

— А сколько ты хочешь, вишенка моя? — с готовностью уточнил Блэйз, подходя ближе.

— Нисколько, — постно отозвалась Джинни. — Они все в равной степени ужасны.

— Ну-ну, не нужно так смущаться, котеночек, я знаю, в тайне ты их обожаешь, — Забини заговорщицки подмигнул ей и отправился к гардеробу, собираясь переодеться во что-то более подобающее.

Джинни, пока он копался в шкафу и одевался, переместилась в кресло и уткнулась носом в свежий номер «Ежедневного пророка», который принесла с собой.

— Похоже, Фред с Джорджем таки достали Скримджера, — прокомментировала она из-за газеты.

— Чем? — поинтересовался испод рубашки Забини. — Подложили навозную бомбу ему под дверь?

— Своей передачей, — пояснила та. — Скримджер хочет подвергнуть очередной цензуре радиотрансляции… видимо, обиделся на их последний выпуск.

— Ты про «Движение анархистов»? — Блэйз хохотнул. — Они ещё не забросили это своё увлечение?

— Напротив, — она глянула на него поверх журнала и усмехнулась. — Анархисты нынче довольно популярны.

— Они всегда популярны, — Забини плюхнулся на кровать. — Но, конечно, наше Министерство не потерпит, чтобы в «такое тяжелое для магического мира время» кто-то нелестно отзывался о властях. Это пагубно сказывается на общественном мнении и подрывает мирный настрой обывателей, — он хмыкнул. — Так-то мы тут все из себя такие супер позитивно настроенные… ну все, кого не запытали до смерти, не сожгли и не взорвали…

Джинни согласно хмыкнула и, отложив «Пророк» на тумбочку, пересела на кровать, осторожно коснувшись руки Блэйза прохладными пальцами.

— Как ты себя чувствуешь?

— Если не считать поганого пробуждения, которое мне организовал Снейп, то нормально, — заверил тот и потянул её на себя, вынуждая сесть ближе.

Мгновение они молча смотрели друг на друга. Джинни медленно запустила пальцы свободной руки в его волосы, в гипнотической задумчивости отводя со лба изрядно отросшие вьющиеся пряди.

— Как думаешь, может, стоит прекратить всё это? — вдруг тихо сказала она.

— Ты о чем? — Забини непроизвольно крепче сжал её ладонь, словно боялся, что она вот-вот исчезнет.

— О твоём шпионаже, — Джинни нахмурилась.

— Тоже скажешь, что я бесполезен? — насмешливо уточнил он.

— Нет. Мне не нравится, что ты там один и каждую секунду рискуешь своей жизнью. А Дамблдор только и рад вытягивать из тебя нужную информацию и отправлять обратно, словно тебе тут не место и все, для чего ты годишься, это доставка информации, — Уизли сердито поджала губы. — Ты же не Пожиратель смерти, Блэйз. Ты не располагаешь какой-то жизненно-важной информацией. Так зачем рисковать?

Забини удивленно смотрел на неё, гадая, как ей удаётся из всех возможных вещей всегда озвучивать те, которые у него на уме.

— И что, по-твоему, я должен делать?

— Просто… оставайся тут, — предложила она. — Не возвращайся обратно.

— Я не могу.

— Но почему?

— Ой, ну ты же знаешь мини-Малфоя. Если я его там брошу в одиночестве, он меня из-под земли достанет и придушит, — избегая прямого ответа, он весело усмехнулся. — Кто-то должен проследить, чтобы этот чахоточный нытик не впал в депрессию.

Джинни смерила его долгим взглядом, но спорить или настаивать не стала. Порой Блэйзу казалось, что она видит его насквозь и просто не считает нужным вытягивать ответы или давить, оставляя за ним право решать, хочет он делиться своими мыслями или нет. Особенно если вопрос был не из простых. Подобная деликатность, в сочетании с её периодической напористостью вызывала у Блэйза чувство обезоруживающей нежности и свободы. Словно он мог рассказать ей что угодно и она не осудит его.

Только вот всей правды он сказать не мог, как бы сильно ему этого ни хотелось. Несмотря на тактичность по отношению к нему, Джинни отличалась взрывным темпераментом, и Блэйз не был уверен, что сможет жить дальше и не сойти с ума, если она пострадает из-за его слов или действий.

Некоторое время они оба молчали, каждый потерявшись в своих мыслях. Джинни первая вышла из задумчивости и, поднявшись на ноги, потянула его за собой.

— Идём…

Не двинувшись с места, Блэйз продолжал удерживать её.

— А как же наши мгновения редкого уединения? — заныл он. — До приезда директора ещё больше часа, я не готов всё это время торчать в компании твоих братьев.

Лукаво улыбаясь, Джинни наклонилась, чмокнув его в кончик носа.

— Идём-идём, — повторила она. — Тебе давно пора кое с кем поздороваться.

* * *

К тому моменту, как Рон перестал фонтанировать язвительными комментариями и сверлить Дафну подозрительным взглядом, все трое уже с комфортом расположились в больших мягких креслах, что были расставлены в южной части библиотеки у окна, обмениваясь короткими односложными фразами и общими воспоминаниями о занятиях в КАБРиСе. Беседа выходила скованной и малоинформативной, но как подступиться к основной теме, Гермиона не знала. Вряд ли будет хорошей идеей начать с вопроса: «Эй, ты не думаешь, что мы подозрительно удачно нашли друг друга на окраине Лондона в разгар апокалипсиса? Я спрашиваю, потому что у меня постоянная паранойя и неожиданно воскресшие одноклассники не вызывают особого доверия, если ты понимаешь, о чем я…».

— Кстати, кто-нибудь в курсе, Гринготтс вообще функционирует после того, как магглы разбомбили Косой переулок? — тем временем уточнила Дафна.

— Гоблины открыли небольшое отделение в одной из магических деревушек, — процедил Рон. — Но отношения с ними сейчас паршивые.

— Почему?

— Когда магглы решили сравнять Косой переулок с землёй, все пытались укрыться где только возможно, — начала объяснять Гермиона. — Гоблины закрыли банк и никого не впустили. Если бы они помогли, возможно, мы в тот день избежали бы такого количества жертв.

Дафна смерила побелевшее от бешенства лицо Рона проницательным взглядом.

— Кто-то из твоей семьи погиб там?

— Мой брат, — пробормотал Уизли, пытаясь справиться с собственными эмоциями. — Перси.

— О, — Дафна не стала приносить соболезнования, лишь понимающе кивнула.

— Лондон теперь — это чёртова клоака смерти, — невпопад пробормотал он, отводя взгляд. — Куда ни глянь — одни только трупы.

Грейнджер вздохнула и, ухватившись за удачно брошенное Роном замечание о ситуации в Лондоне, продолжила мысль, осторожно подводя её к главному пункту:

— Рон прав, сейчас в город лучше не соваться без необходимости, — кивнула она. — Чудо, что мы вообще вот так случайно встретились.

Дафна одарила её загадочной улыбкой, словно прекрасно поняла, куда клонит собеседница.

— К чудесам наша встреча имеет весьма условное отношение, — спокойно заметила она. — Если мы конечно не говорим о чудесах практических.

— О? — Гермиона с подозрением сощурилась.

— Я знала, что ты будешь там, — призналась Дафна. — Следила за тобой.

Пламя недоверия в душе Гермионы разгорелось с новой силой.

— Зачем?

— Потому что, — едва ли не по слогам сказала Гринграсс, — как вы все тут заметили — одной сейчас быть опасно. Милый, кстати, домик, — меняя тему, оценила она, игнорируя неуютные взгляды, которыми обменялись её собеседники. — Библиотека занимательная, — невинно продолжала Дафна. — Даже квиддичное поле есть. И при этом ни одной семейной фотографии, — она с любопытством склонила голову к плечу. — Чей это дом?

За этим вопросом последовало долгое, угрюмое молчание.

— Его хозяева… временно отсутствуют, — нехотя ответила Гермиона.

— То есть мертвы? — равнодушно уточнила Гринграсс.

Грейнджер болезненно скривилась.

— Слишком много вопросов ты задаешь. Что-то хочешь знать, спрашивай у Дамблдора.

— Как угодно.

— Итак, — Гермиона устало вздохнула, — ты следила за мной, потому что…

— Мне нужно было место, где можно остаться…

— У нас тут что, гостиница? — не дав ей договорить, раздраженно уточнил Рон, а Гермиона одновременно с ним запальчиво бросила:

— Если так нужен был кров, отправилась бы в деревню для беженцев.

— Это та, что под крылом у Тёмного Лорда? — смешливо поинтересовалась Дафна и, получив два утвердительных кивка, покачала головой: — Нет уж, спасибо большое. Встречаться с ним или его Пожирателями я хочу даже меньше, чем с магглами.

— Отчего же? — ядовито процедила Гермиона. — Ты слизеринка. Разве тебя не тянет вернуться к друзьям?

— Весьма любопытно слышать подобное от тебя.

— Вот как? — ощетинилась Грейнджер. — И что же в этом любопытного?

— Ну как же? — ласково улыбаясь, Гринграсс подняла брови в вежливом недоумении. — Ты магглорожденная. Разве тебя не тянет перейти на их сторону? Тебя с ними связывает больше, чем с нами.

Гермиона оскорбленно дернулась, будто та её ударила. Рон, что странно, промолчал, с каким-то новым интересом посмотрев на подругу, словно мысль о связи Гермионы с магглами никогда раньше не приходила ему в голову.

— Я ведьма, — сквозь зубы процедила тем временем Грейнджер. — Они убивают ведьм.

— Если не ошибаюсь, — продолжая улыбаться, протянула Гринграсс, — многие магглорожденные предпочли вернуться к родным и сделать вид, что мира магии в их жизни никогда не существовало, — она округлила глаза в деланном озарении. — И я уже не говорю о тех, кто предложил свои услуги церкви и присоединился к рядам варлоков. Так что, милая, у тебя вполне неплохие шансы в этой войне.

— Это гнусно.

— Война — это всегда гнусно.

— Гермиона бы никогда так не поступила, — Рон переводил встревоженный взгляд с подруги на слизеринку. — Хватит бросаться такими обвинениями.

— О, — мурлыкнула Дафна. — Но меня, значит, обвинять можно?

— Мы даже не знаем, какие у тебя намерения.

— Вполне мирные, — невозмутимо откликнулась Гринграсс и перевела пристальный, хладнокровный взгляд на затихшую Гермиону. — Ну так что, Грейнджер? — поторопила она. — Разве тебя не тянет вернуться к родным?

Гермиона медлила, кусая губы. В душе тлела злость, но куда сильнее её сейчас тревожило то, что в чём-то Дафна была права, и это осознание поселило в сердце чувство вины и страха. Она говорила, что не предаст близких людей, но ведь на самом деле это было не так. Она уже предала их. Просто речь шла не о волшебниках. И её не оправдывало то, что они об этом уже никогда не узнают.

Гермиона прочистила горло, отбрасывая непрошеные сожаления.

— Мне некуда возвращаться.

— Правда? — Дафна с любопытством склонила голову к плечу. — Мне помнится, ты была счастливой обладательницей полного комплекта из матери и отца магглов.

— Была.

После этого признания в библиотеке повисла вязкая тишина. Рон во все глаза смотрел на Гермиону, открывая и закрывая рот. Грейнджер вдруг поняла, что куда сильнее сейчас злится на него, чем на Дафну.

— Что? — резко повернув к нему голову, отчеканила она. — Ты так и не задумался, почему я и словом не обмолвилась о своих родителях за последний год?

Они долгое мгновение смотрели друг на друга, пока Уизли не отвел взгляд.

— Я не знал, как спросить, — прошептал он. — Прости.

Гермиона вздохнула и, не желая развивать тему, снова посмотрела на Дафну.

— Так что на данный момент все близкие мне люди находятся на той же стороне, что и я, — она сузила глаза. — Чего не скажешь о тебе. И это возвращает нас к вопросу о твоей благонадежности.

Чтобы ни собиралась ответить Дафна, её прервал шумный вздох и последовавшее за ним чертыханье. Все трое обернулись к двери, на пороге которой, держась за руки, стояли Джинни и оторопевший Блэйз. Впервые за весь разговор нерушимая маска благодушного спокойствия и уверенности на лице Дафны дала трещину, а в единственном здоровом глазу появилась что-то живое и тоскливое.

— Привет, Блэйз, — печально улыбнулась она. — Паршиво выглядишь.

Забини выпустил руку Уизли и несколькими широкими шагами пересек библиотеку, остановившись в паре футов от Дафны. Его рука дернулась, словно он хотел прикоснуться к ней, но не решался, а растерянный взгляд метался от лица Гринграсс к Рону и Гермионе, а после к Джинни.

— Это что, шутка такая? — просипел он.

— Никто не смеется, — тускло заметил Рон.

Блэйз впился в Дафну пылающим взглядом.

— Я не приведение, если что, — иронично улыбаясь, заметила та, поднимаясь на ноги, теперь они стояли напротив друг друга.

Глаза Блэйза с болезненным вниманием блуждали по вязи шрамов на ее лице.

— Докажи, что ты это ты, — прошептал он.

— Как?

— Ну, не знаю, — Забини почесал затылок. — Расскажи что-то такое, что знаем только мы с тобой. Как, например, тот случай, когда я в пять лет провалился в скрытую пещеру на территории своего особняка, а там была эта жуткая куча летучих мышей…

— Во-первых, об этом знаем не только мы с тобой, а ещё половина магической Британии, которой ты успел растрепать эту чушь, — закатив глаза, фыркнула Гринграсс. — Во-вторых, я не перестану утверждать, что такого с тобой никогда не случалось, Блэйз.

— Нет, случалось! — выпятив грудь, с жаром заспорил Забини. — Это происшествие оставило серьезный отпечаток на моей психике, и перевернуло всю мою жизнь! Я осознал, что могу изменить мир, если начну бороться со злом, обратившись в свой худший страх…

— Ты прочитал эту дурацкую историю в какой-то маггловской книжке с картинками и все уши нам с Драко потом об этом прожужжал, думаешь, я такое смогу забыть? — ехидно перебила Дафна.

С губ Блэйза сорвался странный звук, словно помесь всхлипа и смешка.

— Мантикору мне в печёнку, вот ты всё такая же заноза, Гринграсс, — выдавил он дрожащим голосом. — А я-то надеялся, мы от тебя наконец избавились.

— Я люблю разрушать чужие надежды.

Блэйз наконец рассмеялся и, преодолев последние разделяющее их несколько футов, крепко обнял подругу, уткнувшись лицом ей в плечо.

— Как же мне тебя не хватало, Даф, — сдавленно пробормотал он. — Ты вообще в курсе, что пропустила конец света?

— Ужас, — Гринграсс с улыбкой обняла его в ответ, — на пять минут вас одних не оставишь.

Трое гриффиндорцев обменялись грустными взглядами и, помедлив, переместились в другую часть библиотеки, давая двум слизеринцам время побыть наедине.

 

Когда страсти немного поулеглись, а Забини был уверен, что его покрасневшие глаза не наведут окружающих на мысль, что он, поддавшись чувствам, разрыдался на плече подруги детства, Рон, Гермиона и Дафна вернулись в свои кресла, оставив для Блэйза и Джинни небольшой двухместный диванчик.

Солнце за окном закрыла пелена серых облаков и просторное помещение библиотеки заволок зимний сумрак. Единственная зажжённая настольная лампа, казалось, больше поглощала свет, чем давала, отбрасывая на лица подростков подрагивающие тени. Отчего-то безмолвная пауза, повисшая между ребятами после весьма эмоционального воссоединения, была не очень уютной.

Гермиона, не отрываясь смотрела на Дафну. Рубеж тактичной вежливости был давно пройден, и она могла без зазрений совести бомбардировать её любыми вопросами. Тем более после того, как к ним присоединился Блэйз, та растеряла весь свой степенный образ Снежной Королевы и стала больше похожа на живого человека.

— Ты знаешь, таращиться неприлично, — насмешливо оповестила Гринграсс, перехватив её взгляд.

— О чем вы вчера говорили с Дамблдором? — даже не смутившись, спросила Гермиона.

— Обсуждали трагичную историю моей жизни.

— Поделишься? — сухо попросил Рон, переглянувшись с Грейнджер. — Что всё-таки случилось в тот день? Как ты выжила?

— Моя матушка решила, что авроры запытают отца так же, как и моего дядю, и взорвала поместье, — голос Дафны звучал спокойно и ровно, будто всё, что она говорила, лично её никак не касалось. — Смерть в огне ей показалась милосерднее.

— Ты тоже была в доме? — тихо спросил Блэйз.

— Вся семья была.

— Как ты успела выбраться?

— Я достаточно хорошо знаю свою мать, — Дафна пожала плечами. — Её лаборатория была до отказа забита взрывчатыми веществами, которые она берегла на такой вот случай. Стоило ей отправиться в подвал, как всё сразу стало понятно.

— Она что, даже никого не предупредила?

— Нет.

— И… что произошло потом?

— Ближе всех была Астория. Пришлось быстро хватать её и активировать порт-ключ, ни на что другое времени уже не хватило.

— О! — Блэйз с облегчением улыбнулся. — Астория сбежала с тобой? Где она? Она в порядке?

Гринграсс скривилась.

— Астория оказалась непроходимой дурой, — равнодушно и чуть раздраженно заявила она. — Идиотка решила, что успеет добежать до подвала и забрать мать… или добежать до холла и забрать отца… уж я не знаю, чего она там на самом деле добивалась. В итоге, когда я смогла ее остановить и активировать порт-ключ, мы затащили с собой в воронку аппарации половину взрыва, — она помедлила. — Так что до безопасного места добралась половина меня и, — она прочистила горло, — её рука.

Блэйз грязно выругался, отворачиваясь, в то время как остальные в ужасе уставилась на Гринграсс.

— Мне жаль, — прошептала Джинни.

Некоторое время все молчали, представляя себе последствия трагедии. Неожиданно и без того ужасающие шрамы Дафны показались Гермионе ещё страшнее — за ними скрывалось куда больше тяжелых воспоминаний, чем она представляла. С другой стороны, теперь уже каждый в этой комнате обзавелся такими воспоминаниями. Просто не у каждого в качестве сувенира остались шрамы по всему телу.

— Так где ты всё это время была? — подал голос Блэйз, пытаясь перевести разговор в менее болезненное русло.

— У крёстной.

— Она жива? — обрадованно спросил Забини.

— Вполне…

— Я не знала, что у тебя есть крёстная, — недоуменно призналась Гермиона, тут же решив, что ничего глупее заявить просто не могла — они с Гринграсс не то чтобы были лучшими подружками.

Дафна, впрочем, на этот комментарий только пожала плечами.

— Она скорее даже старинный друг семьи, — спокойно пояснила та. — У неё дом на севере Англии

— Почему ты не дала о себе знать? — нетерпеливо перебил Блэйз, которого рассказы о крёстной особо не заботили. — Не сообщила, что жива?

— Честно говоря, первые несколько месяцев я бы не сказала, что была жива, а потом… — она затихла и задумчиво провела пальцем по ручке кресла. — К тому времени, как я более или менее оклемалась, Министерство окончательно слетело с катушек, и возвращаться в этот дурдом у меня не было никакого желания.

— Что это значит? — опешил Забини.

— Я не особо хотела, чтобы меня арестовали авроры.

— Зачем арестовывать тебя? — Гермиона нахмурилась. — Ты же ни в чем не виновата.

— Гарри вроде как тоже не был виноват в том нападении на магглов в девяносто шестом, — флегматично заметила Дафна. — Но кого это тогда остановило?

— Ты знаешь об аресте Поттера? — Рон удивленно поднял брови.

— Ну я же не под корягой жила всё это время, — насмешливо напомнила Гринграсс.

— И что, ты планировала сидеть в глуши, пока мы все тут грызём друг другу глотки?

— Конечно, нет, Блэйз, — Дафна одарила его сухой улыбкой. — Мы хотели уехать из Англии.

— Куда?

— В Америку, — она повела плечом. — У крёстной там дом. Мы планировали какое-то время провести там, потом, возможно, отправиться во Францию.

— Миленько, — пропел Блэйз нарочито беззаботным тоном, за которым скрывалась растущая с каждым мгновением злость. — И что же тебя остановило?

— Началась эта ерунда с магглами, и мы решили переждать, — игнорируя его реакцию, объяснила Дафна. — Тогда ещё казалось, что это быстро закончится, — она досадливо хмыкнула. — Когда стало понятно, насколько всё плохо, мы уже намертво тут застряли. Я подумала, что Аврорату до Гринграссов вряд ли теперь есть дело, и вернулась.

— Зачем? — желчно поинтересовался Забини. — Сидела бы и дальше в своём сарае.

Дафна изогнула бровь в любезном недоумении.

— Я разве спрашивала твоего мнения о том, где мне оставаться? — с холодным безразличием полюбопытствовала она.

Прежде чем тот успел сформулировать достаточно обидный ответ, Джинни мягко сжала его руку, переключая внимание на себя.

— Давай мы сейчас не будем пытаться загрызть друг друга насмерть? — спокойно попросила она и обернулась к Дафне. — Не безопаснее ли было оставаться у твоей крёстной?

— Сейчас безопасность — понятие относительное. Но в целом, конечно, в глуши было спокойнее, только вот, — Гринграсс помедлила, обратив долгий взгляд на Гермиону, — мне нужна твоя помощь.

— Да, мы это уже выяснили, — Грейнджер закатила глаза. — Ты искала, где остановиться.

— Нет, — коротко улыбнулась Дафна. — Я искала Гарри.

В библиотеке неожиданно стало очень тихо, слышно было только гул ветра и негромкую дробь дождевых капель по подоконнику. Гермиона с такой силой вцепилась в ручки кресла, что костяшки пальцев побелели.

— Зачем он тебе? — витающее в воздухе напряжение, казалось, можно было потрогать.

— У нас с ним была очень трогательная история любви, я бы хотела её продолжить, — Дафна окинула ироничным взглядом постные и слегка раздраженные лица собеседников и снова обернулась к Гермионе. — Мне нужно кое-что ему сказать.

— Что именно? — едва слышно просипела Грейнджер.

— Это неважно, — отрезала Дафна. — Точнее важно. Но только для него.

Гермиона стиснула зубы. Сил, чтобы ответить и не сорваться на крик, у неё не было. Она не собиралась обсуждать Гарри Поттера. Никогда.

— Мы не знаем, где он, — обменявшись взглядом с Роном и Джинни, ответил за Грейнджер Блэйз.

— А кто знает?

— Никто.

Изогнув брови, Дафна помедлила, удивленно рассматривая своих резко приунывших собеседников.

— Вы хотите мне сказать, что он пропал?

— Да.

— И, хм… когда это случилось?

— В июне прошлого года.

— То есть почти полтора года о нём ничего не слышно?

— Да.

— Мило.

Повисла пауза. Гринграсс переводила тяжелый взгляд с одного лица на другое, словно искала и не находила ответа на один единственный вопрос, который в итоге решила озвучить вслух.

— Он жив?

— Этого мы тоже не знаем, — тихо призналась Джинни.

— Полагаю, это как-то связано с Арчером? — предположила Дафна, ответом ей была мрачная тишина. — Что все-таки с ним случилось? — не отступала она. — Он умер? Или стал Пожирателем?

— Ты ведь знала, что Том предатель, да? — сквозь зубы процедила Гермиона.

— В своём роде…

— И молчала, — с ядовитым презрением выплюнула Грейнджер. — Ты хоть осознаёшь…

— Вот только не нужно мелодраматизма, — скривившись, перебила Гринграсс. — Я намекала, что ему нельзя верить. Не моя вина, что вы такие дауны.

— В итоге Гарри пропал.

— О да, Грейнджер, обвини в этом меня, больше-то некого, — беззлобно, но довольно ехидно прокомментировала Дафна, никто не посчитал нужным ответить. — Что ж, — неторопливо протянула она. — У меня последний вопрос. Что случилось в Хогвартсе?

Судя по затянувшимся переглядываниям и траурному молчанию, обсуждать эту тему всем хотелось ещё меньше, чем Поттера. Первым прервать тишину решился Блэйз.

— Мы можем показать.

Мы заглушим все эти муки сердца,

Которые в наследье бедной плоти

Достались: о, да это столь желанный

Конец... Да, умереть — уснуть... Уснуть.

Жить в мире грез, быть может, вот преграда.-

Какие грезы в этом мертвом сне

Пред духом бестелесным реять будут...

Вот в чем препятствие — и вот причина,

Что скорби долговечны на земле...

 

Драко закинул на плечо сумку с книгами и обернулся к однокурсникам:

— Еще десять минут, и мы опоздаем, — поторопил он.

— Ужас-то какой, — Блэйз округлил глаза. — И что, по-твоему, нам сделает Снейп? Пальцем погрозит?

— Даже это будет унизительно, — Малфой на провокации поддаваться не пожелал, всем своим видом демонстрируя хладнокровное высокомерие.

— О, да просто признай, что боишься, что наш декан наябедничает мистеру Малфою, и тот в гневе лишит тебя наследства, — поддразнил, посмеиваясь, Забини.

— Отец никогда не лишит меня наследства из-за такой ерунды, — насупился Драко, скосив глаза на друга.

— Ну тогда и бояться нечего, — Блэйз пожал плечами и, победно усмехаясь, откусил большой кусок рыбного сэндвича. — И не надо так на меня смотреть, я не дозавтракал.

— Дурак ты, — вздохнул Малфой и отвернулся ко другому однокурснику, который в мрачной задумчивости созерцал свою тарелку с недоеденным омлетом. — Что, Арчер, даже не скажешь ничего?

Том поднял голову.

— Что?

— Ты какой-то чересчур тихий сегодня, — заметил Забини. — Съел что-то не то?

— По-моему он и к еде-то не притронулся, — недовольно пробормотал Драко.

— Ваша околесица не стоит того, чтобы ее комментировать, — отодвигая тарелку, отмахнулся Том.

— А с аппетитом что? — не отставал Блэйз.

— Просто не голоден.

Забини в наигранной тревоге прижал к груди руку.

— Наш мальчик не здоров, Драко! Срочно зови колдомедиков!

Том с преувеличенным раздражением цокнул языком и поднялся на ноги, не удостоив однокурсников ответом. Малфой торопливо подскочил следом за ним.

— Эй! — обиженно загнусавил им в спины Блэйз. — Вы куда? Я же не доел...

— А ты и не торопись, — насмешливо бросил через плечо Том. — Мы передадим Снейпу, что юный лорд Забини не успел окончить трапезу и задержится на неопределенное время.

Драко мерзко захихикал, злорадно оглянувшись на друга.

— Предатели проклятые, — Блэйз бросил недоеденный сэндвич в тарелку и поспешил за одноклассниками. — Моя голодная смерть будет на вашей совести, если что.

Некоторое время все трое шли по коридору, обмениваясь беззлобными колкостями и шутливыми замечаниями, но чем дальше они уходили от Большого зала, тем чаще Том оглядывался назад, все меньше и меньше принимая участие в разговоре.

— Всё нормально? — наконец заметив некоторую рассеянность друга, спросил Драко.

— Да, — в полголоса отозвался Арчер, хмуро глядя себе под ноги. — Просто мне кажется, я что-то забыл... — отвлеченно признался он.

— Томас Арчер что-то забыл?! — ужаснулся Блэйз. — А не заразен ли синдром Лонгботтома?

— Я не понял шутки, — нахмурился Драко.

— Потому что ты не очень умный, — посочувствовал Забини, заработав колючий взгляд друга.

Том снова оглянулся: в душе кружилось странное беспокойство, смешиваясь с неприятным холодком в груди, отчего все прочие мысли поблекли и смешались в сознании, не давая толком сосредоточиться и понять, что его тревожит.

— Нам не нужно было сегодня сдавать эссе? — на всякий случай уточнил Арчер, хотя прекрасно понимал, что дело совсем не в домашнем задании. Но что ещё такого важного он мог забыть?

Драко и Блэйз, переглянувшись, с одинаковым недоумением уставились на сокурсника:

— Какое эссе? — немного забеспокоился Малфой, Том пожал плечами.

— По зельям, например.

— Э-э-э... нет? — Забини нахмурился. — Наверное... Чёрт! Теперь из-за тебя мне тоже кажется, что я что-то забыл, — пожаловался он.

— Нам ничего не нужно было сдавать, — после секундного колебания решил Драко. — Учебный год только начался.

Том лишь молча кивнул, гадая, что это на него вдруг нашло, и поспешил по коридору в сторону кабинета зелий, игнорируя любопытные взгляды сокурсников.

День проходил медленно и скучно, каждый из профессоров считал своим долгом напомнить семикурсникам о предстоящих в конце года ЖАБА, заваливая учеников тоннами домашних заданий и бесконечно длинными списками дополнительной литературы, вгоняя особо впечатлительных в нервное оцепенение. И, тем не менее, несмотря на утомительно долго тянущееся время и зашкаливающее количество новой информации, Тому никак не удавалось сосредоточиться на учебе. Порой, слушая очередную лекцию, в душе возникало необъяснимое желание повернуться к соседу по парте и шепотом озвучить какой-нибудь язвительный комментарий или заговорить о чем-то, не имеющем отношения к учебе. Например, о новых чарах, которые он вычитал в одной из книг и которые немедленно следует испробовать на дуэли. Только вот рядом с ним никто не сидел. Не с кем было тайком экспериментировать в заклинаниях или обсуждать особенности и структуру чар. Не с кем было обменяться парой колких шуток, понятных лишь им обоим, или ввязаться в какое-то глупое исследование, которое выйдет боком им обоим. Там, где должен был сидеть самый близкий человек в его жизни, никого не было.

Никогда не было.

Томас Арчер всегда был один.

Так почему же его не покидало это вязкое, удушающее чувство, что в нынешней картине мира кого-то так отчаянно не достаёт?

 

По случаю грядущих выпускных экзаменов, Грейнджер, естественно считала своим долгом переехать до конца учебного года в библиотеку и утащить за собой максимальное количество попавших под горячую руку товарищей, включая почему-то и Арчера, который данное мероприятие считал совершенно бессмысленным.

— Ты можешь сколько угодно важничать, но даже Томас Великий без дополнительной подготовки ЖАБА не осилит, — задрав нос, вещала Гермиона.

— Поспорим на волшебную палочку? — отшутился тот, зачем-то следуя за ней в библиотеку.

— Ты проиграешь, — глумливо пропела та, глянув на него через плечо.

— Боже, Грейнджер, в тебе нет ни капли авантюризма, — Арчер закатил глаза. — Напомни ещё раз, зачем я вообще с тобой столько лет общаюсь?

— Отличный вопрос.

Том хмыкнул и вдруг, сбившись с шага, остановился.

— А ведь и правда, — пробормотал он, озадаченный ходом собственных мыслей, — как вышло, что я с тобой общаюсь?

— Что? — заметив, что друг застыл посреди коридора, Гермиона тоже остановилась и вопросительно взглянула на него. — Ты о чем?

— Почему мы с тобой дружим? — совершенно серьезно спросил Арчер. — Что нас объединяет?

— Хм... — она задумалась и, скривив губы в ироничной усмешке, предположила: — Библиотека?

Игнорируя шпильку, Том уставился себе под ноги.

— Ведь было что-то ещё, — чувство, будто он забыл нечто важное вернулось, усилившись троекратно. -Что-то очень... очень...

— Том, ты меня пугаешь, — Грейнджер подошла ближе. — Всё нормально?

— Я... не знаю, — Арчер нахмурился, оглядываясь по сторонам. — Нас разве должно быть двое сейчас?

— Джинни, Невилл, Рон и Забини ждут в библиотеке...

— Забини... — Том удивленно поднял брови, — а он-то как попал в наш маленький кружок?

— Он... дружит с... тобой? А ты с нами...

— С вами, — эхом отозвался Арчер. — С гриффиндорцами. Я. Дружу с гриффиндорцами?

Гермиона моргнула.

— Ну... да?

Они долгое мгновение смотрели друг на друга так, словно впервые в жизни повстречались.

— Почему?

— Том, я совершенно не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ну конечно...

Арчер отвернулся. С чего бы ей понимать? Разве они были друзьями? Зачем ему нужен был кто-то вроде Гермионы? Общение с ней не приносило никакой выгоды. Она всегда только раздражала и утомляла его. Забавляла немного, пожалуй, но когда он вообще расценивал это качество, как достойный критерий для начала взаимоотношений? Как так вышло, что сейчас они мирно болтают, будто сто лет друг друга знают? Он бы даже не заговорил с ней, если бы не... не... что?

Разве он хоть с кем-то дружил? Зачем ему вообще был кто-то нужен? Том всегда был один. Всегда. Ведь так?

Тогда откуда это щемящее чувство одиночества и потери?

— Я никогда не... — он замолчал глядя в сторону. — Мне нужно уйти.

Развернувшись, Арчер поспешил в противоположную от библиотеки сторону к лестнице, что вела на верхние этажи, толком даже не понимая, куда направляется.

— Стой! — Гермиона почти бегом бросилась следом. — Куда ты?

— Я хочу... хочу... — он тряхнул головой, в душе поднималась необъяснимая тревога.

Он не просто забыл что-то важное. Он вдруг понял, что без этого всё вокруг не имело никакого смысла, словно сама логика мироздания рассыпа́лась как карточный домик. Всё теряло структуру и форму, становилось абсурдным и серым. Ненастоящим.

Почему он здесь? И почему он один? Разве он должен быть один? Был ведь ещё кто-то... кто-то, чьё существование придало бы смысл каждому мгновению его жизни. О чем он забыл?

Не обращая внимания на оклики Грейнджер, Том ускорил шаг, почти бегом взлетая по лестнице. Он должен бы вспомнить. Сейчас же.

Потому что если он не вспомнит. Если не поймет...

То — что?

Безумная погоня за неуловимым призраком, почти сводящим с ума своим эфемерным присутствием, привела Тома на вершину Астрономической башни, где, окруженный воем ветра, он остановился, слепо глядя на залитое лунным светом озеро далеко внизу, окруженное изломами горных хребтов. Очень медленно он обернулся вокруг своей оси, настороженно осматривая голые каменные стены, пока не увидел силуэт мальчишки с взъерошенными волосами, который сидел на широком выступе в оконной арке, болтая ногами над зияющей внизу пропастью, с отрешенным спокойствием разглядывая контуры холмов и усыпанное звёздами ночное небо. Арчер отчаянно вглядывался в такое знакомое лицо, пытаясь сформулировать хоть одну внятную мысль, но горло словно сдавили ледяные руки, не позволяя вымолвить ни звука.

Оглянувшись через плечо, мальчик одарил его дразнящей улыбкой:

— Кто не рискует, тот никогда не взлетит, — раздался его негромкий голос, едва слышный за гулом ветра. — Вот увидишь, я прав, — подавшись вперёд, он разжал пальцы и соскользнул вниз, исчезая в черном провале окна.

— Стой! — Том бросился за ним, но тут же остановился, вдруг осознавая, что всё это уже происходило, что он был здесь, стоя в центре Астрономической башни и наблюдая, как его лучший друг решился рискнуть собственной жизнью лишь для того, чтобы доказать очередную свою безумную теорию.

Ну конечно.

Всё нелогичное безумство в жизни Том было связано с ним.

С Гарри.

Арчер подошел к окну, ища взглядом парящую в небе птицу, но мир за пределами замка был пуст и неподвижен, как незавершенная картина. Позади раздались приближающиеся шаги, пока за его плечом не остановилась Грейнджер.

— Гермиона, — он оглянулся. — Где Гарри?

Её карие глаза в недоумении обратились к его лицу.

— А разве ты не помнишь? -спросила она с безмятежной улыбкой. — Гарри мёртв. Ты убил его, — её взгляд принял задумчивое выражение, скользнув мимо Тома к далекому горизонту, откуда с низким гулом на замок, озаренная всполохами сине-фиолетовых молний, надвигалась чёрная буря. — Ты всех нас убил.

— Нет, — выдохнул Том, вглядываясь в спокойное лицо Гермионы. — Нет. Я не... я бы никогда...

С её губ сорвался тихий смешок.

— Вслушайся, — сказала она. — Это смерть идёт за нами.

Небо над Хогвартсом озарилось ослепительной вспышкой света, и мир затянула непроглядная пелена дыма и пепла.

— Проснись, Том…

* * *

Гермиона проснулась так резко, будто кто-то толкнул её в плечо. Несколько мгновений она лежала в кровати, растерянно глядя в темноту и чувствуя необъяснимую тревогу, нарастающую в душе подобно приливной волне. Хотелось вскочить на ноги и бежать без оглядки, только вот непонятно было от чего. Перекатившись набок, Грейнджер сдвинула в сторону полог кровати, вглядываясь в темноту: в спальне было тихо и спокойно, с соседних кроватей слышалось мирное дыхание Джинни и Лаванды, а из окна виднелся край чистого, звёздного неба. Хогвартс умиротворённо досматривал свои сны в преддверии нового дня. И всё же Гермиону не покидало это давящее чувство беспокойства, даже страха, отчего вернуться обратно ко сну не было никакой возможности.

Нахмурившись, она выбралась из кровати и обошла спальню, настороженно проверяя каждый угол, словно там могла крыться неведомая угроза, от которой по спине то и дело пробегал холодок, после чего, накинув халат, вышла на лестницу, что вела в общую гостиную. Там тоже ничего подозрительного не было: темно и безлюдно, в камине тлели оранжевые угли, а в открытое окно врывался прохладный сентябрьский ветер. Закусив губу, Гермиона остановилась у окна, глядя на качающие верхушками кроны Запретного леса, едва различимые в ночных сумерках, и размышляя — не стоит ли просто вернуться обратно в кровать и попытаться уснуть, когда на лестнице, что вела в спальни мальчиков, послышались тихие шаги.

— Невилл? — обернувшись, Гермиона обеспокоенно свела брови у переносицы и шагнула ближе. — Всё нормально?

— Не знаю, — он в замешательстве оглядывался по сторонам, словно в поисках некой незримой угрозы. — Меня будто что-то разбудило.

— Меня тоже, — они в непонимании уставились друг на друга.

— Что...

Слова Лонгботтома прервал низкий рассерженный рёв — огонь в камине взвился вверх, языки пламени, словно стремясь вырваться, лизнули серые плиты пола и отступили, а мгновение спустя всё повторилось вновь и вновь, пока наконец разбушевавшаяся стихия не утихла, оставив после себя лишь остывающие угли. Ещё несколько секунд старосты факультета с настороженным подозрением вглядывались в камин, но, что бы это ни было, оно прекратилось.

— Мне одному кажется, что это выглядело так, словно кто-то пытался попасть сюда по каминной сети? — едва слышно прошелестел Невилл.

— Не одному, — так же тихо ответила Гермиона. — Но все камины в школе заблокированы, и кто бы ни намеревался проникнуть в Хогвартс, он должен быть довольно сильным…

— И довольно отчаянным, — выдохнул Лонгботтом, они обменялись застывшими взглядами. — Ты же не думаешь, что Тот-Кого…

Из камина брызнул сноп искр, и старосты, вздрогнув, отступили подальше.

— Нужно предупредить профессора МакГонагалл, что…

Гермиона замолчала, когда на подоконник, окруженный серебристым мерцанием, опустился патронус в форме птицы, и гостиную наполнил высокий, незнакомый голос: «На Хогвартс готовится нападение. Немедленно покиньте замок». Не сказав больше ни слова, птица, расправила крылья, поднялась в воздух и, очертив круг над головами гриффиндорцев, исчезла в витках сизой дымки вместе с эхом страшного предупреждения.

— Ч-что…кто это был? — Невилл испуганно оглянулся на Гермиону. — Профессор Дамблдор? Его патронус принимает форму феникса, разве нет? Мог это быть директор? — его глаза в надежде распахнулись. — Возможно, это он пытался пройти через камин?

— Это не было похоже на феникса, — нахмурившись пробормотала Гермиона и тут же тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. — Впрочем, сейчас это не важно, — торопливо заключила она. — Кто бы это ни был, нам всем очевидно грозит опасность.

— Похоже, мы с тобой не просто так проснулись.

— Кто-то разбудил нас, — согласно кивнула Грейнджер. — Нужно сообщить профессору МакГонагалл.

— И предупредить остальных...

Ещё одно короткое мгновение они медлили, глядя друг на друга, словно в надежде, что всё разрешится само собой без их вмешательства. Время шло, а в гостиной было всё так же тихо, но эта удушающая тишина лишь усиливала чувство, что на замок надвигается нечто страшное, и никто не знает об этом. Только они двое. Это осознание настигло их одновременно и, не сговариваясь, старосты пришли в движение. Взмахнув палочками, Невилл и Гермиона в унисон произнесли заклинание, и гостиную тут же заполнил громогласный вой сигнала тревоги, разнёсшегося по всей школе. В последний раз обменявшись взглядами, оба гриффиндорца бросились в свои спальни, чтобы быстро переодеться и предупредить ребят.

Коротко велев растерянным от внезапного пробуждения соседкам по комнате одеться и проконтролировать, чтобы остальные девочки спустились в гостиную, Гермиона торопливо натянула джинсы и свитер и поспешила прочь из общежития.

— Расскажи всё ребятам! — на ходу крикнула она Невиллу. — И свяжись с бывшими членами КАБРиСа!

Выскочив в стылый, полутёмный коридор, она бросилась бежать, надеясь, что директриса уже знает о том, что происходит. Долго волноваться об этом ей не пришлось — завернув за угол, Гермиона едва не столкнулась с объектом её размышлений.

— Мисс Грейнджер! — Минерва резко остановилась, схватив едва не потерявшую равновесие девушку за плечо. — Что происходит?! Это вы запустили по всей школе сигнал тревоги?

— Мэм, только что мы с Невиллом видели патронус профессора Дамблдора, — не вдаваясь в подробности, объяснила та. — Он велел срочно эвакуировать школу. Сказал, что на Хогвартс скоро нападут. И кто-то пытался проникнуть в гостиную Гриффиндора через камин.

МакГонагалл потрясенно воззрилась на свою ученицу, словно сомневаясь, что та в своём уме, но, быстро взяв себя в руки, сосредоточенно нахмурилась.

— Вы уверены, что это был Альбус? Я говорила с ним несколько часов назад, и...

— Профессор! — перебила Гермиона, уже не беспокоясь о вежливости. — Даже если патронуса прислал кто-то ещё, я уверена, что это не обман и не шутка. У нас очень мало времени! Если мы сейчас же не…

Она замолчала, услышав за окном странный гул, который становился ближе с каждой секундой. По ее спине побежали мурашки. Этот звук был знаком ей. И он не имел никакого отношения к миру магии.

— Господи боже, — чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом, Гермиона отвернулась к окну, с ужасом вглядываясь в тёмный горизонт и моля всех богов, что ошибается. — Этого не может быть…

— Мисс Грейнджер? — МакГонагалл встала за ее спиной, прислушиваясь. — Что происходит?

— Это самолеты, — прошептала та, наконец разглядев вдали стремительно приближающиеся к замку далекие точки. — Это самолеты...

— Но над школой не могут... — Минерва запнулась. — Магглы не знают, где...

— Они летят сюда, — Гермиона обернулась к профессору, чувствуя, что дрожит всем телом. — Они собираются взорвать Хогвартс.

За те долгие секунды, пока директриса и староста в немом ужасе наблюдали, как к замку с невероятной скоростью приближается их погибель, далекий гул превратился в оглушительный рев, от которого задрожали стёкла в окнах. Теперь серые силуэты самолетов отчетливо виднелись в ночном небе.

— Им никогда не пробить щиты вокруг замка... они его даже увидеть не смогут.

Гермиона покосилась на бледную как мел МакГонагалл, не зная, кого та сейчас пытается успокоить.

— Косой переулок им уничтожить удалось, — апатично напомнила она.

— И сколько, по-вашему, у нас времени?

Гермиона проводила взглядом самолет, очертивший широкую дугу над замком, теряясь в ночном небе. Для бомбардировщика он, пожалуй, двигался довольно медленно, словно наугад. И всё же недостаточно медленно.

— У нас его почти не осталось, Мэм.

Ещё мгновение Минерва мешкала, принимая решение.

— Я отправлю сигнал тревоги в Министерство. Блокирующие чары на каминах должны быть сняты через десять минут. Будьте готовы и предупредите всех, кого успеете, — она затихла и стиснула зубы, силясь сказать то, что собиралась: — Мы эвакуируем Хогвартс.

Чуть сжав плечо Гермионы в безмолвной попытке поддержать — то ли себя, то ли свою ученицу, — Минерва торопливо зашагала прочь, в то время как сама Грейнджер поспешила в сторону гриффиндорского общежития.

Пять минут спустя над школой, разбившись с оглушительным грохотом о защитный барьер, разорвалась первая бомба. Десять минут спустя все камины так и остались заблокированы. С каждой минутой безнадёжного ожидания среди учеников нарастала паника.

Когда стало понятно, что камины в гостиных не откроются, всех обитателей Хогвартса собрали в Большом зале, окружив его дополнительными защитными чарами. Несколько профессоров, поднявшись на Астрономическую башню, удерживали щиты и безрезультатно пытались остановить нападение. Перепуганные студенты толпились в зале, глядя друг на друга в немом ужасе. Повсюду слышались истерические всхлипы, а где-то над их головами то и дело раздавались взрывы и многократно усиленный голос профессора Флитвика.

«Прекратите атаку! — снова и снова гремела его отчаянная мольба. — В замке дети! Повторяю! Прекратите атаку…»

— Эх, вот сейчас бы нам не помешала пара-тройка драконов, — тускло пошутил Блэйз, его голос ещё хранил печать напускной легкомысленности, но подрагивающие пальцы, которыми он крепко держал за руку Джинни, выдавали его истинное состояние лучше всяких слов.

— Мы что, умрем тут? — сипло прошептала Лаванда Браун, переводя остекленевший взгляд с одного бледного лица на другое, ответом ей были такие же потерянные взгляды и молчаливые слёзы отчаяния.

Гермиона нервно грызла ноготь, наблюдая за первокурсниками. В душе почему-то кружила абсурдная радость от того, что в этом году их было гораздо меньше, чем обычно — ни один магглорожденный волшебник в Хогвартс не приехал, что, в общем-то, никого не удивило. Впрочем, на старших курсах магглорожденных тоже поубавилось. Даже полукровок из-за происходящего среди магглов безумия было немного.

— Есть новости? — вырвавшись из собственных бессвязных размышлений, Грейнджер оглянулась на тихо переговаривающихся Снейпа и МакГонагалл.

Последняя в этот момент обреченно покачала головой, и её собеседник негромко выругался.

— Даже камины в личных комнатах по-прежнему заблокированы.

— Но почему? — вмешиваясь в разговор, прошептала мадам Помфри. — Разве не должны они были открыться?

— Должны, — Минерва стиснула зубы.

— Чёртов Скримджер с его законами о безопасности, — процедил Снейп.

— Может, попробовать тоннель в Хогсмид? — нервно теребя рукав мантии, предложила профессор Спраут. — Помните? Тот, что под Гремучей ивой?

— В деревню дороги нет, — глухо отозвалась Минерва.

— Что значит «нет»? — начал было спрашивать Снейп, но наткнувшись на помертвевший взгляд директрисы замолчал.

— Мы всё равно не сможем провести всю школу по одному узкому тоннелю... — постаралась перевести тему Поппи. — Если он вообще не обвалился.

— Мордред раздери рассеивающие магию руны, — прошипела Минерва. — Сбить бы эти проклятые самолеты, — она досадливо покачала головой. — Нужно что-то делать и делать быстро. Мы не можем позволить детям просто умереть здесь! Защита Хогвартса долго не продержится.

Словно в подтверждение её слов, на школу обрушилась ещё серия ударов, от которой, казалось, весь замок содрогнулся до основания. По залу прокатилась волна панических криков и причитаний. Гермиона неподвижно сидела на скамье, слепо глядя на свои сцепленные замком побелевшие пальцы. В сознании крутилась какая-то призрачная догадка, какая-то очень важная мысль, которую она никак не могла сформулировать.

— «Pro aris et focis certamen», — едва слышно прошептала она.

Рон, сидящий, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладонях, поднял голову, непонимающе взглянув на подругу.

— Ты что-то сказала?

Гермиона медленно разжала онемевшие от напряжения пальцы.

— За алтари и очаги сраженье. — Она посмотрела на Невилла, а после — на старост Рэйвенкло и Хаффлпаффа. — Всех старост, открывших тоннели в Тайное Сердце Дома на пятом курсе, что-то разбудило сегодня.

— Что?

— Тайное Сердце Дома, — отвечая скорее на собственные мысли, чем на вопрос Уизли, тихо произнесла она. — Сосредоточение всей магии Хогвартса и самая древняя его защита, напрямую связанная со стражами, — ее глаза потрясённо распахнулись в осознании: — Вот что нас разбудило! Ведь старосты и есть стражи. — Гермиона расправила печи, обращая взгляд к закрытым дверям Большого зала. — Шесть дорог в Тайное Сердце Дома начинаются за шестью стражами. Четыре прохода из общежитий четырех факультетов для стражей, так? — пробормотала она себе под нос, загибая пальцы. — Дверь из покоев короля, это пять… и шестая с самым широким тоннелем, в ванную для старост... в ванную, куда могут входить только... только стражи... но если подумать, то... — она обернулась к Рону, тот лишь моргнул, не понимая, о чем говорит однокурсница, — зачем там нужен такой большой бассейн?

— Ты бредишь? — сочувственно уточнил Уизли.

— Сражайся за самое дорогое… ну конечно! — голос Гермионы звучал всё громче и увереннее. — Только те, кому было вверено оберегать замок и его обитателей, знали, как открыть двери!

— Ты о чем вообще? — нахмурился Рон.

— О воде... — выдохнула Грейнджер. — Полный бассейн воды и... и нужный пароль... господи, это же...

Одновременно с громом разорвавшейся над ними бомбы, Гермиона вскочила на ноги, бросившись к группе профессоров.

— Профессор МакГонагалл! — останавливаясь напротив директрисы, взволнованно выдохнула она. — Мне кажется, я знаю, где есть еще один выход!

Минерва переглянулась с коллегами, после чего сосредоточила внимание на своей ученице, которая едва не подпрыгивала от переполняющих её эмоций.

— Где?

— В ванной для старост, — сказала та и, напоровшись на мрачные взгляды учителей, поспешила добавить: — Я всё объясню по дороге, но мне нужна ваша помощь, — она, не отрываясь, смотрела на Минерву. — Пожалуйста, Мэм.

МакГонагалл медлила лишь мгновение, прежде чем кивнуть и уже несколько минут спустя Гермиона торопливо шагала по коридору, возглавляя небольшую группу, состоящую из директрисы, Снейпа и Спраут, на ходу пытаясь донести до них свою теорию.

— Я очень много времени изучала историю замка, — говорила она, оглядываясь на профессоров. — Точнее, этим увлекся на четвертом или пятом курсе Гарри, и когда он... пропал, у меня остались его заметки и записи. Вам ведь известно о комнате, где мы проводили занятия КАБРиСа? — дождавшись утвердительного хмыканья со стороны своих слушателей, она продолжила: — В записях об истории Хогвартса эту комнату называют Тайным Сердцем Дома. Изначально она была предназначена для собраний рыцарей, но я предполагаю, что помимо этого она служила своего рода последним рубежом, в случае если оборона замка рухнет.

— Ближе к делу, мисс Грейнджер, — раздраженно перебил Снейп.

Они вышли на лестницу и остановились, когда замок сотрясся от очередного взрыва, стекла в окнах задрожали, а люди на портретах, взвыли от страха и неожиданности, снова и снова спрашивая, что происходит. Вцепившись в перила, Гермиона осторожно выдохнула, когда грохот и тряска прекратились, и покосилась на профессоров.

— Один ход из Тайного Сердца ведет в ванную для старост, — тихо сказала она, начав подниматься по лестнице. — Гарри в своё время все гадал, какой в этом смысл: во-первых, тоннель туда гораздо шире, а во-вторых, зачем вообще проводить туда ход? Это ведь общественное место, там никто не живет. Но потом я подумала, а зачем вообще старостам нужна отдельная душевая комната, да ещё и с огромной ванной? За два года я была там всего три раза: при этом два из них я просто проходила через неё в Сердце Хогвартса, чтобы дорогу срезать.

— Вы правы, — согласилась МакГонагалл, поравнявшись с ученицей, — там редко кто бывает. К тому же, — помедлив, добавила она, оглянувшись на коллег, — мне никогда не было понятно, зачем в школе вообще делать общую ванную. Это не совсем, хм, этично.

— И всё же это не объясняет, почему вы решили, что там портал, — заметил от себя Северус, обращаясь к Гермионе.

— Мне просто пришло в голову, что назначением этой комнаты было вовсе не праздное бултыхание в воде, — пояснила та. — Раньше старосты не просто следили за порядком, они были своего рода хранителями и защитниками замка и его обитателей. Им давалось право использовать самые защищенные места в школе и открывать проходы для других, на случай непредвиденных обстоятельств. Раньше мне не приходило это в голову, но... я подумала о воде... Водные элементы издавна использовались в качестве порталов, наравне с элементом огня, который позволяет нам путешествовать по каминной сети.

— Вы полагаете, через бассейн можно куда-то переместиться? — без особой убежденности уточнила Минерва.

— Да. Но это всего лишь теория, я... я не знаю, сработает ли моя идея.

— Давайте надеяться, что сработает, — пробормотала профессор Спраут.

На полпути к месту назначения их нагнала мадам Хуч, зашагав в ногу с ними.

— Щит на границе школы разрушен, — торопливо сказала она. — Запретный лес полыхает, как свечка на Белтайн. Если так пойдет и дальше, мы долго не выстоим. Филиус и Септима на Астрономической башне пока удерживают щит, но я облетела на метле школу, защита разрушается, в некоторых местах по стенам уже пошли трещины, — Роланда коротко глянула на Гермиону и снова перевела взгляд на МакГонагалл. — Мистер Лонгботтом сказал, что якобы где-то есть ход, через который можно эвакуировать детей?

— Мы как раз планируем это проверить. Пусть все будут готовы покинуть школу в ближайшие пятнадцать минут.

Губы профессора на миг сжались в немом отрицании.

— Неужели это конец? — прошептала она. — Неужели мы вынуждены будем оставить школу?

— Видимо, да, — не глядя на неё, процедила директриса.

— Но, Минерва... мы так просто отдадим им Хогвартс?

— Если ты не заметила, они не собираются его забирать, — отчеканил Снейп. — Они планируют его взорвать. Вместе со всеми обитателями.

— Но дать им отпор…

— Нам нужно уходить, — перебила МакГонагалл. — Немедленно. Нам нечего противопоставить их оружию.

Сжав волшебную палочку подрагивающими пальцами, она произнесла заклинание, пытаясь призвать патронуса, но вместо этого с кончика сорвалось лишь бледное серебристое облачко, тут же растаяв в воздухе. Минерва тихо чертыхнулась и устало взглянула на мадам Хуч.

— Роланда, пожалуйста, поднимись на Астрономическую башню. Пусть Филиус и Септима спускаются в Большой зал и собирают студентов. Уже бессмысленно удерживать щиты. Я активировала всю возможную защиту замка, этого мало, но я сделала все, что могла.

Хуч, сокрушенно качая головой, свернула в примыкающий коридор. Проводив её взглядом, Гермиона оглянулась к МакГонагалл. Ей страшно хотелось хоть как-то поддержать её, но она совершенно не представляла, что говорить в такой ситуации. Для МакГонагалл, должно быть, происходящее было многократно тяжелее, чем для кого бы то ни было — директор должен был защищать замок до конца, бороться за него, а не оставлять под градом огня с небес. Как найти подходящие слова в такой ситуации? К её удивлению размышляла об этом не она одна:

— Ты не виновата, Минерва, — негромко заметил Снейп.

— Это спорный вопрос, — сухо отозвалась та. — Мы должны были предвидеть, что магглы однажды найдут Хогвартс. Мы должны были лучше защищать школу. А теперь…

Договорить ей не позволил рокот очередного взрыва: из разбившихся окон во все стороны брызнули осколки стекла, рассыпавшись по полу, Гермиона едва не упала, но её вовремя подхватил под локоть Снейп.

— Мне начинает казаться, что у нас даже пятнадцати минут нет, — испуганно просипела Спраут, ухватившись за стену.

За окном под светлеющим небом виднелись холмистые земли школы, пики башенок и местами осыпавшаяся черепичная крыша, а в серой глади озера, отражались оранжевые всполохи взрывающихся над замком бомб, и казалось, будто даже вода объята огнём. Гермиона окинула взглядом усыпанный осколками коридор, картины, статуи и факелы, вдруг осознав, что больше никогда не увидит это место.

— Нужно спешить, — прошептала Минерва.

Небо за окном озарилось ещё одной вспышкой, и над школой разнёсся кошмарный грохот, походящий на мучительный стон агонии и отчаяния, когда пробившая щит бомба врезалась в стену Астрономической башни, низвергнув её в пучины школьного озера.

Их время подошло к концу.

* * *

Свесив вниз ноги, Гермиона сидела на каменном выступе скалы, безрадостно разглядывая руины Хогвартса, и вспоминала, как два месяца назад, стоя на этом самом месте, смотрела на залитое алым заревом пожара небо, под которым бездушное маггловское оружие уничтожало величественный древний замок. Теперь все, что от него осталось, это полуразрушенные стены, сгоревшие перегородки, да обломки каменных плит, которыми была усыпана промерзшая и выжженная земля вокруг замка. Школьную территорию, и кромку Запретного леса, где раньше находилась хижина Хагрида, покрывали глубокие кратеры, угли и выкорчеванные взрывной волной обгоревшие стволы деревьев.

За спиной Гермионы бродил по платформе Блэйз, скидывая с отвесной скалы мелкие камушки. Дафна, Джинни и Рон расположились с другой стороны платформы, а за их спинами виднелся черный провал пещеры, скрытой в недрах горы. Именно в широкий зал этой пещеры в ту ночь их перенес открывшийся в бассейне портал. Гермиона до сих пор не верила, что им удалось выбраться и вывести всех учеников. Её взгляд скользнул по землям у подножья горы, где когда-то располагался Хогсмид. Восстановленной после нападения в девяносто шестом деревушке посчастливилось простоять всего два года, после чего маггловские бомбы полностью сравняли ее с землей.

— Здесь в итоге нас нашли авроры, — нарушила долгое, хмурое молчание Джинни.

— И Пожиратели, — мрачно добавил Рон.

— Пожиратели? — Дафна склонила голову к плечу. — Откуда Тёмный Лорд так быстро узнал об атаке?

Гермиона пожала плечами.

— У него везде шпионы.

— Если он сам не навёл на Хогвартс магглов, — с ненавистью процедил Рон.

— Зачем ему это? — устало вздохнула Грейнджер.

— Разве не понятно? — Уизли поднял брови. — Это подорвало дух волшебников, а он заработал дополнительную верность своих прихвостней, якобы защищая сирых и убогих.

— Ты правда думаешь, что Пожиратели вот так легко смогли бы закрыть глаза на то, что он подверг опасности их детей? — раздраженно отозвалась Джинни, судя по тону явно не впервые поднимающая с братом эту тему.

— Если он и правда был в этом замешан, в школе не осталось бы ни одного слизеринца на момент атаки, — согласилась с ней Гермиона. — Никто не стал бы рисковать своими детьми, даже если бы в этом мероприятии была хоть какая-то стратегическая выгода, которой я, по правде сказать, не вижу. Волдеморт никогда не хотел разрушать школу, — она помолчала, кусая губы в немом исступлении, словно даже думать об этом ей было невыносимо больно. — Он любил Хогвартс.

— Ты так говоришь, будто он тебе это лично сказал, — ядовито заметил Рон.

Дафна, сузив глаза, обратила на Грейнджер пристальный взгляд, но никак заявление Уизли не прокомментировала, сменив тему разговора:

— Что случилось, когда явились Пожиратели?

— Ну, профессора конечно кинулись нас защищать, — откликнулся Блэйз, переглянувшись с Джинни, — но потом вперед выступил Люциус Малфой. Он даже лица не скрывал и был белее полотна. Просто сказал, что они пришли забрать своих детей. — Забини пинком отправил в пропасть очередной камушек. — Честно говоря, Пожиратели смотрели на полыхающий Хогвартс так, будто им самим вот-вот дурно станет. А Малфоя так вообще трясло.

— Перепугался, небось, что магглы раскатали его драгоценного наследничка в аристократически розовый блинчик, — презрительно хмыкнул Рон.

Блэйз без особой симпатии покосился на него.

— А что, Уизли, ваши родители за вас меньше испугались? — колко уточнил он. — Вас же у них много, подумаешь, парочку подорвут, да?

— Блэйз, — Джинни с упреком посмотрела на него, тот раздраженно скривился.

— Да-да, извини, забыл... это же только гриффиндорцам можно докапываться до слизеринцев, в обратную сторону оно не политкорректно выходит...

Джинни цокнула языком, при этом смерив недовольным взглядом брата.

— А на меня ты чего так смотришь? — обиделся тот.

— Потому что думать надо, что говоришь, — огрызнулась она и шагнула к Забини, заглянув ему в глаза.

— Я не это имела в виду, — Джинни осторожно взяла Блэйза за руку, и вся воинственность тут же его оставила.

— Знаю. Извини, — он, ссутулившись, отвел взгляд.

— Что произошло потом? — спросила Дафна, с легкой брезгливостью наблюдая за разворачивающейся сценой.

— Пожиратели забрали своих отпрысков и свалили в закат… ну или рассвет, а мы остались торчать в этой пещере, с учителями... теми, кто выжил…

— Кто погиб? — без особого сострадания уточнила Гринграсс.

— Профессора Флитвик и Вектор были на Астрономической башне, когда в неё попала бомба, — сказала Гермиона, перечисляя погибших сухим, безжизненным тоном. — Мадам Хуч направлялась к ним на метле и погибла под обломками, когда рухнула башня. Хагрид пытался спасти животных, — не вдаваясь в подробности, она лишь махнула рукой куда-то в сторону выжженной кромки Запретного леса и обугленного кратера там, где располагалась хижина лесника. — Трелони так и не спустилась из своей башни. Одним из взрывов повредило лестницу, она застряла, а мы слишком поздно это поняли. Филч вместе со Снейпом и МакГонагалл помогал с эвакуацией и до самого конца оставался в школе… он уходил последним и не успел пройти в портал.

Она замолчала, и на некоторое время между ребятами повисла тяжелая тишина, наполненная воспоминаниями о пережитой ночи.

— Все они погибли, пытаясь защитить нас, — Джинни торопливо заморгала, прогоняя непрошенные слёзы.

— Эта война уносит слишком много жизней, — глухо прошептал Рон.

Не особенно разделяя скорбь собеседников, Дафна обратила задумчивый взгляд на Гермиону.

— Так ты говоришь, что вас кто-то предупредил? — вспомнила она.

— Да. Патронус. — Грейнджер помедлила, чуть нахмурившись. — Мы тогда думали, что это Дамблдор, но он узнал о том, что происходит, уже когда было поздно.

— Так и кто это был?

— Мы до сих пор не знаем, — вздохнула Джинни.

— Может, Гарри? — предположила Гринграсс.

— Невозможно, — Гермиона поняла, что ее ответ прозвучал подозрительно убежденно, когда на неё обратились любопытные и настороженные взгляды друзей.

— И откуда такая уверенность? — ласково улыбаясь, промурлыкала Дафна.

Гермиона застыла. Проницательный взгляд Гринграсс, казалось, мог дыру в ней прожечь. От необходимости отвечать ее спасла Джинни.

— Патронус Гарри — кот, — напомнила она. — А вы с Невиллом видели птицу, так?

— Да, — торопливо кивнула Гермиона, едва не вздохнув от облегчения. — И голос был совсем не похож на него. Так что это не мог быть Гарри.

Ещё несколько мгновений Дафна пристально смотрела на неё и, наконец разочарованно хмыкнув, переключила внимание на руины школы.

— Так значит, это все? — тихо сказала она с нехарактерной для нее тоской в голосе. — Хогвартса больше нет?

— Да, — глухо отозвался Рон, переглянувшись с друзьями. — И что-то мне подсказывает, что если так пойдет и дальше, то магического мира скоро тоже не будет.

Гермиона закрыла глаза, подставляя лицо порывам ледяного ноябрьского ветра. Рон, будь он неладен, в чем-то был прав. Эта война медленно, но верно уничтожала все, что они любили и чем дорожили, и никто до сих пор не понял, как защитить то немногое, что у них осталось. Хогвартс был их последним оплотом и домом — местом, куда несмотря ни на что, они могли вернуться, где могли найти защиту. Где была их семья.

Здесь прошло их детство. Здесь же оно и закончилось вместе с наивными мечтами о сказке и светлом будущем. Остались шесть лет жизни, сожжённые дотла и серое чувство одиночества.

«И теперь, — безрадостно думала Гермиона, — мы все осиротели».

Сколько ещё сил и веры у них осталось? Сколько надежды? Как убедить себя, что эта война не погубит их всех?

 

Так всех нас в трусов превращает мысль.

Так блекнет цвет решимости природной

При тусклом свете бледного ума,

И замыслы с размахом и почином

Меняют путь и терпят неуспех

У самой цели...

«Я слеп, ибо не вижу их боли.

Я глух, ибо не слышу, как молят меня о милосердии.

Я нем, ибо не могу сказать им, за что они проливают свою кровь.

Я ненавижу себя.

Но пока у меня есть цель, я буду продолжать терзать их.

Никто не узнает.

Никто не оправдает перед потомками моих деяний.

Я стану чудовищем. Я уже чудовище».

 

 

Северус поставил локти на ручки кресла, сцепил пальцы замком, и подался вперед, пристально изучая початую бутылку огневиски на столе. Странно. Раньше он никогда не был склонен решать душевные проблемы алкоголем, что изменилось с тех пор? Быть может, он просто… устал. Да. «Устал» — подходящее определение. «Сломлен» было бы слишком преувеличено. «Испуган» слишком далеко от истины. А вот «устал» — самое то.

Забавно, как меняются жизненные приоритеты и убеждения с течением времени. Когда-то гибель любимой женщины пробудила в нём пожар ярости, что горел многие годы, питая жаждой отмщения и давая силы продолжать жить дальше. Но вот произошедшее с сыном этой женщины оказало на Северуса полностью противоположный эффект. Его внезапно покинули все силы: не осталось ни на ненависть, ни на месть, ни даже на самосохранение. Ему вдруг стало совершенно безразлично, что с ним случится, что каждый способный сражаться на счету, что знания и умения самого Северуса могут оказать неоценимую помощь.

Война, магглы, Волдеморт…

Уже больше года назад всё это вдруг потеряло всякий смысл.

 

Северус до сих пор хорошо помнил, как Минерва и Альбус едва ли не хором настаивали на том, чтобы он оставил пост зельевара в Хогвартсе, уже открыто намекая, что это может плохо для него закончиться, и как он сам просто отмахнулся от них, прикрываясь аргументом, что замену они всё равно найти не успеют. Ему надоело убегать и прятаться. Если его убьют, значит так тому и быть. Снейп не хотел больше задумываться о грядущем, продолжая существовать в своей жалкой пародии на жизнь.

Начало учебного года и обыденная рутина на какое-то время даже отвлекли его от гнетущего чувства бессилия. По крайней мере, когда его кабинет не осаждали некоторые студенты с расспросами о том, куда подевался знаменитый Мальчик-Который-Выжил.

Гарри Поттер. Это имя буквально не сходило с уст обитателей Хогвартса. Конечно, никто не знал, что с ним произошло и куда он пропал. Самой популярной версией, безусловно были предположения, что Дамблдор где-то прячет мальчишку. Очевидно, что с возвращением Волдеморта Поттеру было не безопасно оставаться в школе. Тем более в окружении слизеринцев. Были и другие теории: о том, что Поттер переметнулся на сторону Тёмного Лорда, о том, что сбежал, о том, что мёртв. Последние два варианта были особенно популярны среди учеников его факультета, в конце концов, детям Пожирателей Смерти было прекрасно известно, что Волдеморт тоже ищет Поттера. Северус предпочитал игнорировать любопытствующих, а позже начал снимать баллы с особо навязчивых индивидов, что позволило ему избавиться хотя бы от Грейнджер. За всей этой повседневной суетой к Снейпу вернулась некая призрачная надежда на более-менее сносные перспективы, пока одним дождливым сентябрьским утром жизнь не подбросила ему новый сюрприз в лице бледного как полотно Драко, нагнавшего его по пути в Хогсмид. Сжимая в дрожащих пальцах измятое письмо, мальчишка протягивал ему конверт и бормотал, что-то о срочном послании от отца.

Северус до сих пор гадал, почему не разглядел молчаливый ужас в глазах младшего Малфоя, который едва не кричал о том, чтобы он не прикасался к письму. Возможно, он и правда подумал, что Драко нуждается в помощи или совете. Или просто не хотел увидеть очевидного, как не захотел признать вероятность предательства со стороны одного из слизеринцев, когда решил вернуться в Хогвартс. А возможно, в глубине души он прекрасно понимал, что это ловушка. Возможно, подсознательно желал того, что в итоге произойдет. Поэтому забрал конверт.

Порт-ключ перенёс его из Хогсмида прямиком в кабинет Тёмного Лорда, и в первое мгновение он даже ничего не почувствовал, оказавшись лицом к лицу с магом, которого боялся и ненавидел всей душой. Впрочем, дурманящее оцепенение длилось недолго. Сидя в гостевом кресле напротив Волдеморта, полностью обездвиженный плотными кольцами исполинской змеи, расположившей треугольную голову в опасной близости от его шеи, Северус начал понимать, что угодил в самую скверную ситуацию, которую только можно вообразить.

Ужасающий, как и прежде, Тёмный Лорд пристально рассматривал лицо своего мятежного Пожирателя Смерти с безразличным спокойствием рептилии. Тонкие губы кривились в усмешке, от которой узкое, уродливое лицо только сильнее походило на обтянутый кожей череп. Глядя на него, непросто было вспомнить, что за кошмарной маской кроется смазливая физиономия Томаса Арчера. Впрочем, это было даже неплохо, потому что от одной мысли, что у них под носом целый год сидел Тёмный Лорд, которого они так любезно пригласили в штаб Ордена, снабдили всей возможной информацией, а потом пустили в Хогвартс, становилось тошно. Сидя сейчас напротив бывшего господина, Снейп не мог не испытывать всю титаническую мощь собственной глупости. Как они могли проглядеть нечто настолько важное?

— Рад, что ты навестил нас, Северус, — голос Тёмного Лорда звучал неторопливо и спокойно, словно они застряли на светском ужине, где ни тот, ни другой находиться не хотят, но обстоятельства вынуждают к вежливой беседе. — Не держи зла на Драко за это маленькое предательство, я, видишь ли, пообещал, что убью Нарциссу, если он откажется привести тебя, а бедный мальчик такой чувствительный, — он почти огорченно вздохнул. — Хотя я немного удивлен, что ты вообще купился на трюк с порт-ключом. Мне казалось, ты умнее, — Волдеморт помедлил, но так как собеседник не спешил вступать в оживленный диалог, предпочитая молча прожигать его ненавидящим взглядом, поставил локти на столешницу и переплел пальцы. — Впрочем, неважно. У меня к тебе любопытное деловое предложение.

— Предложение? — эхом отозвался Северус, когда пауза затянулась. — Какое предложение.

— Весьма выгодное для тебя и, вероятно, совсем не выгодное для меня, — тут же сказал Тёмный Лорд, будто только и ждал этого вопроса. — Я предлагаю тебе свободу.

На несколько секунд повисла тишина, пока Северус медлил, гадая, не ослышался ли он и не последует ли разъяснений. Их не последовало.

— Свободу? От?..

— От меня, — кивнул Волдеморт. — От метки. От бесконечного бегства. От страха, что рано или поздно возмездие настигнет тебя в моём лице.

— А разве оно уже не настигло?

Тёмный Лорд неопределенно повел плечом.

— Ещё нет. Можешь считать сегодняшнюю встречу мирными переговорами.

Снейп подумал, что ситуация, в которой один из собеседников обездвижен и обвит огромной ядовитой змеёй, мало походит на «мирные переговоры», но кто его спрашивал. Так или иначе, предложение звучало чертовски соблазнительно, если бы не одно «но».

— Чего вы хотите взамен?

— Сущую мелочь, — не сводя с него пристального взгляда ответил Тёмный Лорд. — Я хочу знать, где находится Гарри Поттер.

Северус едва не выругался, почти неосознанно укрепляя все ментальные щиты на случай внезапной атаки на его разум.

Ну естественно. Конечно, всё не может быть так просто. Едкий отказ жёг горло не хуже раскаленного металла. Сейчас, когда ему нечего терять, некуда бежать и судьба его по сути решена, что мешало выплюнуть в лицо мерзавцу всё, что Северус о нём думал? Что мешало раз и навсегда лишить Волдеморта возможности узнать правду, о которой на данный момент кроме Северуса знали только двое? Что мешало умереть, давясь сладкой местью и пьянящим осознанием, что он не поддался сладким речам лжеца и убийцы, что он, Снейп, остался верен своим убеждениям и не пошел на сделку с дьяволом лишь ради призрачной, неуловимой мечты о свободе, которую ему всё равно не получить? Что мешало ему прямо сейчас пожелать Волдеморту засунуть своё щедрое предложение себе в задницу, даже если для Северуса это закончился пытками и смертью?

Ах да.

Он же был слизеринцем.

Вся эта сиятельно-благородная ересь про самоотверженный идиотизм и твердолобые принципы — специальность гриффиндорцев. Так пусть они и умирают в лучах славы и неизлечимого героизма.

Северус предпочтёт окончить жизнь двуличной, беспринципной сволочью, чтобы идиот Блэк смог потом с чистой совестью плюнуть ему на могилу и орать на каждом углу, что он всех предупреждал.

«К тому же, — тут же договорился с собой Снейп, — правда уже никому не навредит».

Разве что подорвет у некоторых особо чувствительных индивидов боевой дух и иллюзорную веру в счастливый финал, но и чёрт бы с ними. Сколько можно возлагать свои надежды на плечи шестнадцатилетнего мальчика, для которого они пальцем о палец не ударили за все эти годы?

Снейп попытался, насколько это было вообще возможно в крепких «объятиях» Нагини, принять расслабленный, деловой вид.

— И вы дадите клятву волшебника, что после того, как я расскажу вам правду, вы уберете тёмную метку, отпустите меня и не станете преследовать и мстить?

— Почему бы и нет? — легко согласился Волдеморт. — Конечно, ты должен понимать, что я не обещаю полную неприкосновенность и, если однажды мы повстречаемся на поле боя, случиться может что угодно. Но я гарантирую тебе свободу. С сегодняшнего дня ты больше не будешь являться Пожирателем Смерти, и никто не станет мстить за твои игры в шпионов.

— И я смогу уйти? Так просто?

— Да. — Тёмный Лорд развел руки в стороны, словно желая продемонстрировать свои честные намерения. — Никто не станет тебя останавливать. Будем считать, что ты окончил службу Пожирателя по собственному желанию.

«Посмертно», — ехидно добавил внутренний голос, Снейп велел ему заткнуться.

— Хорошо, — коротко и сипло сказал он, гадая, не заключает ли сейчас соглашение пострашнее того, которое привело его в ряды слуг Тёмного Лорда. — Я расскажу, где Поттер, если вы дадите клятву волшебника.

 

Северус сделал большой глоток огневиски и отвернулся к окну, за которым мок под мелким, моросящим дождем серый ноябрьский полдень. Прошло больше года, а он снова и снова возвращался мысленно к тому дню, когда сам Волдеморт без колебаний дал непреложный обет, пообещав убрать тёмную метку и не преследовать Снейпа с целью мести. Северус наблюдал, как уродливая отметина навсегда исчезает с его предплечья, и не верил, что это происходит на самом деле. У него вдруг не осталось ни хозяина, ни стороны, ни обязательств. Он был свободен.

Ценой этой свободы стало всего лишь одно воспоминание, которым он поделился с Волдемортом.

А быть может он все же расплатился собственной душой, потому что всё, что от неё осталось, кажется, существовало только в том воспоминании о пасмурном дне в середине августа девяносто шестого...

 

День, когда в штаб Ордена явился нехарактерно мрачный Дамблдор сообщив, что вышел на след Поттера, врезался в память на всю жизнь. Северус не прочь был бы забыть всё, что произошло после этого, но отчего-то дурные воспоминания всегда куда лучше сохранялись в памяти. Сохранились и эти. Северус помнил, как спрашивал, почему бы не взять с собой на поиски Блэка, и как директор настаивал на том, что это должен быть Северус. Тогда разум с готовностью подбросил предположение, что Альбусу нужен зельевар, потому что Поттер ранен. Или Пожиратель, потому что тот в плену. Или не идиот, потому что Блэк, что очевидно, идиот. Снейп тогда много чего себе нафантазировал. Только не то, что случилось на самом деле.

Не серые стены маггловского морга и фотографии тела, не короткий, мучительный разговор с врачом, не свидетельство о смерти, подписанное Петуньей Дурсль, не новость о том, что труп кремировали, не признание самой Петуньи в том, что она забрала прах и вытряхнула в слив, едва покинув морг. Не то, как по возвращении домой его рвало почти час. Не собственные хриплые рыдания, наполнившие его дом.

Не то, что Гарри мёртв.

Тело мальчика нашли в каком-то переулке Лондона без каких-либо видимых повреждений. При нём не было ни документов, ни личных вещей. Только волшебная палочка и фигурка чёрного шахматного коня, которую тот повсюду носил с собой.

Они так и не узнали кто убил его.

 

Покинув воспоминания Северуса, Тёмный Лорд отстранился от Омута памяти и медленно поднял голову, встречаясь взглядом со Снейпом.

— Это правда? — тихо спросил он и в эту секунду в алых глазах мелькнуло нечто надломленное и безнадежно обреченное. — Он… мертв?

Однажды, очень давно, почти в другой жизни, на него точно так же смотрел Томас Арчер, когда узнал, что его лучший друг умирает. Это не походило на взгляд тирана и убийцы. Вместо ответа Северус вытащил из кармана чёрного шахматного коня, поставив фигурку на стол. Волдеморт аккуратно взял её и долго рассматривал в абсолютном молчании.

— Кто? — наконец, произнес он, сжимая ее в кулаке.

Снейпу не нужно было уточнять, о чем речь. Он сам мечтал узнать ответ на этот вопрос.

— Вероятнее всего это был волшебник. Причину смерти магглам установить не удалось, а это указывает на то что было использовано смертельное проклятье. Больше мы ничего выяснить не смогли.

Повисла долгая пауза, пока Волдеморт молча перекатывал фигурку в ладонях.

— Что ж, — неторопливо произнес он, даже не взглянув на Северуса. — Ты можешь идти.

Снейп плохо помнил, как выбрался из кресла и на негнущихся ногах покинул кабинет. Почти не помнил, как вернулся в Хогвартс. Единственным, что навсегда врезалось в память, было выражение лица Тёмного Лорда. Он видел его в гневе, в ярости, видел ликование, злорадство, безумие, но никогда раньше он не видел в глазах мага такой мертвой пустоты.

Вопреки опасениям Северуса, Волдеморт не придал огласке информацию о смерти Гарри. До Ордена лишь дошли слухи, что Тёмный Лорд прекратил поиски Поттера, а после — ничего. С тех пор не было ни нападений, ни новостей о готовящихся атаках, ни угрожающих посланий. До того дня, как магглы разбомбили Косой переулок, Тёмный Лорд будто и вовсе исчез.

 

Похоже, эта свобода в итоге им обоим дорого обошлась.

 

Прошел год, а Северус так и не понял, что ему теперь делать с этой вновь обретенной свободой. Какой в ней смысл, если нет цели? То последнее, ради чего он готов был сражаться, исчезло, мир необратимо изменился, и что у него осталось?

Проклятая свобода.

За окном война и смерть. За окном трагедия и ужас, а он, Северус, напивается в гостиной своего старого, тёмного дома и совершенно не представляет, зачем он вообще просыпается каждое утро. У него ведь ничего больше не осталось.

Только горстка детей-самоубийц, которые пережили бомбежку Хогвартса, чтобы теперь всячески пытаться исправить это досадное недоразумение, играя в шпионов и патрульных. Камикадзе проклятые.

Оставался Орден, воюющий с ветряными мельницами.

Оставалась Эрмелинда Герхард — пожалуй, единственный человек, с кем Снейпу вообще хотелось говорить.

Оставались три могилы на полузаброшенном кладбище в Годриковой Лощине, куда Северус больше не приходил.

Оставались все его сожаления и чувство вины, отравляющее сны и мысли.

Оставался Томас Арчер, на мгновение взглянувший на Северуса из глубины алых глаз Тёмного Лорда.

 

Снейп мог жестоко ошибаться, но подобную реакцию он сумел объяснить только скорбью. Конечно, если бы он хоть кому-то рассказал о той встрече с Волдемортом или поделился своими предположениями с членами Ордена, ему сказали бы, что он выжил из ума. Снейп, если честно, и сам так думал, но его не покидало подозрение, что Дамблдор ошибался.

Всё это время маской был Волдеморт. Гарри с самого начала был прав — Арчер не погиб, подавленный сущностью Тёмного Лорда. Он оказался сильнее смерти, и вместо того, чтобы навсегда подчиниться воле Риддла, взял над ним верх.

Северус залпом допил огневиски и с громким стуком поставил стакан на стол, сжимая его побелевшими пальцами.

Только вот какая теперь польза от этого знания?

* * *

— Так с кем ты встречаешься?

Гермиона отвлеклась от своих расчётов, над которыми ломала голову второй час, и непонимающе уставилась на Дафну, сидящую в кресле у окна с каким-то глупым романом в руках.

— Что?

— На днях я слышала, как вы спорили с Уизли, — пояснила из-за книги та. — Что за таинственный «Информатор»?

Грейнджер подавила желание досадливо застонать — дурацкий Рон и его дурацкие вопли на весь дом.

— А как это тебя касается?

— Ой, да брось, — Гринграсс закатила глаза. — Что я, по-твоему, сделаю с этой «бесценной» информацией? В газете опубликую?

— Откуда мне знать, что ты сделаешь? — ощетинилась Гермиона. — То, что ты тут живешь, ещё не значит, что я тебе доверяю.

Собеседница смерила её насмешливым взглядом.

— Тебе говорили, что у тебя отвратительный характер?

— Нет. А тебе?

Дафна в ответ только пожала плечами и скривила губы в ироничной полуулыбке. Расценив это как окончание разговора, Гермиона вернулась к своим книгам о древних рунах, но сосредоточиться никак не могла, чувствуя на себе долгие, многозначительные взгляды, от которых хотелось то ли поправить прическу, то ли съежиться под столом и стать максимально незаметной. Раздраженно цокнув языком, она все-таки отложила перо, мрачно воззрившись на Гринграсс.

— Что?

У той хватило наглости невинно моргнуть.

— Что-то не так?

— Говори, что у тебя на уме или уходи, — отчеканила Грейнджер. — Ты меня отвлекаешь.

— Ладно, — пропела Дафна, тут же откладывая книгу.

На секунду Гермиона обрадовалась, решив, что Гринграсс наконец-то оставит её в покое, но вместо того, чтобы подняться с кресла, та устроилась в нём поудобнее, и, подперев кулаком подбородок, довольно улыбнулась, словно получила приглашение поболтать.

— Всё хотела спросить. Что на самом деле случилось с твоими родителями?

Гермиона нахмурилась.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой мою семью.

— Они же не мертвы, — спокойно сказала Дафна, ничуть не впечатленная её враждебностью.

— И откуда такая уверенность?

— Во-первых, ты напрямую ни разу не сказала о том, что они мертвы, — с готовностью поделилась своими наблюдениями она. — А если я что о тебе и знаю, так это то, что ты терпеть не можешь лгать, хоть и неплохо с этим справляешься при необходимости.

— Спасибо за комплимент, — сухо прокомментировала Грейнджер, не испытывая, впрочем, никакой благодарности.

— Помимо прочего, я знаю этот взгляд, — продолжала размышлять Дафна. — Когда ты говоришь о родителях, у тебя в глазах нет затравленной беспомощности, как, например, у Блэйза.

— И что с того? — Гермиона вопросительно подняла брови, тут же разозлившись на себя за то, что вообще позволяет втягивать себя в неприятный разговор.

— Люди, которые потеряли близких в результате несчастного случая, который не могли предотвратить или вмешаться, говорят об этом со скорбью и беспомощностью, со злостью или бессилием. Они не хотят принимать эту потерю и не могут смириться, — пояснила Дафна. — Ты же… скорбишь, но иначе. Так скорбят те, чья потеря была их выбором.

— Намекаешь, что я убила своих родителей? — теряя терпение, процедила Грейнджер.

Дафна взглянула на неё так, будто ничего глупее в жизни не слышала.

— Нет конечно. Я же своих не убивала. Но мои чувства схожи с твоими.

— Чем?

— Тем, что оставить родителей в тот день было моим выбором. Я приняла эту потерю. Как и ты. Но в отличие от меня, ты бы не смирилась с их смертью. Так что же ты сделала? Сбежала? Обманом заставила их уехать? Как-то напугала?

Гермиона болезненно скривилась. Как она позволила этому разговору зайти настолько далеко? Как допустила то, что её так ловко загнали в угол? И как теперь выкрутиться, не признавая открыто того, о чем Дафна и так уже догадалась?

Да и нужно ли выкручиваться? Что она теряет?

— Я стерла им память, — наконец, сказала она, слепо уставившись на свои записи. — О том, что у них была дочь.

— О, — выдохнула Дафна. — Изобретательно. И зачем?

Понять по нейтральной интонации, что она по этому поводу думала, было невозможно, поэтому Гермиона подняла голову, взглянув на собеседницу. Та смотрела на неё с любопытством, но не более — ни осуждения, ни сочувствия в глазах Дафны не наблюдалось, и это побудило дать относительно правдивый ответ.

— Тогда мы ожидали, что Волдеморт вот-вот начнет войну. Я, хм, боялась, что стану одной из его целей. Меньше всего мне хотелось, чтобы он попытался добраться до меня через моих родителей.

— С чего бы Тёмному Лорду вообще тобой интересоваться?

— Я подруга Гарри, — удивленно напомнила Гермиона. — Волдеморт мог попытаться шантажировать меня, чтобы узнать, где он.

Гринграсс задумчиво закусила губу, пристально разглядывая Грейнджер.

— Не сочти за обиду, кончено, но как-то много чести, не находишь?

— Прости?

— Ну не слишком то солидно для могущественного тёмного мага гоняться за какой-то школьницей, только чтобы выманить, эм, — она едва заметно усмехнулась, — другого школьника. Он бы должен мыслить куда более масштабными категориями.

Гермиона проглотила ядовитый комментарий о том, что Волдеморт и сам был всего лишь «каким-то школьником». Во-первых, это было не совсем правильно, во-вторых, Дафна не знала, кто скрывался под личиной Тёмного Лорда, а в-третьих (и это обиднее всего), Гринграсс была права — за прошедшие полтора года о ней никто даже не вспомнил.

И всё же она не могла позволить себе сомневаться в том, что поступила правильно, тем более доказывать это кому бы то ни было.

— Это было моё решение, — давя досаду и горечь, процедила она.

— Не спорю, — равнодушно протянула Дафна. — Но как по мне, ты слишком радикально поступила.

«Ох, я твоего мнения спросить забыла», — Гермиона сердито скрипнула зубами.

— Если я умру, лучше им вообще не знать, что у них была дочь.

— Ах, гриффиндорцы и их самоотверженность и жертвенность, — насмешливо вздохнула Гринграсс. — Тебе нимб ночами спать не мешает?

— Не мешает, — злобно отозвалась Гермиона. — Я вешаю его на гвоздь перед сном.

— Смешно, — без улыбки оценила Дафна. — Итак, значит ты уже год как самопровозглашенная сирота. И где ты жила?

Гермиона смерила её раздраженным взглядом. Беспардонные расспросы ни агрессией, ни сарказмом остановить не получалось. Конечно, можно было уйти, но это уж слишком сильно смахивало на позорное бегство. Оставалось лишь с достоинством пережить неприятный разговор.

— Профессор МакГонагалл всё узнала в ноябре прошлого года и предложила остаться у неё.

— А почему ты не живешь с ней сейчас?

— Не хочу ещё больше её утруждать.

— О.

Между ними воцарилась тусклая, неуютная тишина. Гермиона, поджала губы.

— Всё узнала? — надменно уточнила она. — Могу я теперь заняться своими делами?

— Нет, — Дафна сладко улыбнулась. — Мы же очень мило болтам, чем ты недовольна?

— Не люблю, когда лезут не в своё дело.

— Да, я тоже, — с ядовитым сарказмом согласилась собеседница.

Гермиона мгновение удивленно смотрела на неё.

— Но я не… — она резко замолчала.

Ах вот оно что. Это была такая своеобразная маленькая месть за допрос, который они с Роном учинили Гринграсс несколько дней назад. Ну что ж. Теперь они, пожалуй, квиты.

— Ты вообще хоть с кем-то говорила о родителях?

Или нет.

Грейнджер сердито свела брови у переносицы и стиснула зубы. Хватит с неё откровений. Дафна её молчание растолковала по-своему.

— Так я и думала, — заключила она. — Знаешь, иногда не так уж и плохо поделиться с кем-то тем, что у тебя на душе.

— Спасибо за совет, — колко бросила Гермиона. — Думаешь, стоит устроить кружок психологической поддержки? Будем изливать друг другу душу, плакаться в жилетку. От этого же столько пользы.

Дафна изогнула брови в вежливом недоумении и на удивление красноречиво промолчала, не отрывая от неё пристального взгляда. Гермиона почувствовала себя глупо, а бурлящее в душе негодование вдруг показалось ей совершенно неуместным. В конце концов, очень сложно и утомительно сражаться с человеком, когда он на каждый выпад просто отступает в сторону, не атакуя в ответ.

— Мы с тобой похожи, как ни удивительно, — неожиданно заключила Дафна.

— Мне так не кажется.

— О, поверь. Правда похожи, хоть на первый взгляд и не скажешь.

— И чем?

— Для начала тем, что из всего многообразия идиотов в школе мы выбрали себе самого проблемного, — с улыбкой напомнила Гринграсс. — И то лишь чтобы его использовать.

Гермиона тут же оскорбленно вскинулась.

— Я никогда не использовала…

— Ой, да перестань строить из себя святую, — нетерпеливо перебила Дафна. — Ты хотела его использовать, как и я. Цели у нас были разные, но мы обе надеялись извлечь выгоду из общения с ним. Правда, обе облажались в итоге, — она безрадостно хмыкнула.

— Это не значит, что мы похожи. С Гарри много кто дружил. Это не делает нас всех неожиданно родственными душами.

— Не делает, — согласилась Дафна. — А вот то, что мы с тобой всю сознательную жизнь скрываемся за масками — делает. Я пряталась за нарядами и улыбками, а ты за книгами и знаниями. По факту, и тот, и другой образ не является истинным и навязан нам обществом из-за нашего происхождения.

— Не вижу ничего плохого в моём происхождении, — упрямо насупилась Гермиона.

— Ну конечно, — Дафна усмехнулась, и ее лицо, искаженное вязью шрамов, стало походить на гримасу. — Неужели ты станешь отрицать, что тебе, магглорожденной ведьме, пришлось изо дня в день продираться через сотни новых знаний и обычаев в попытке получить признание и доказать всем и каждому, что ты ничуть не хуже чванливых, вшивых наследничков чистокровных семей, которым всё дано от рождения? Или сделаешь вид, что унизительный титул грязнокровки ничуть тебя не ранил? Не лги хотя бы себе, Гермиона. Будь твоя воля, ты бы не просиживала сутками в библиотеке, прячась за образом примерной отличницы. Тогда тебе показалось, что это самая правильная стратегия. До сих пор так кажется. Но мир постепенно меняется и прежние ценности отходят на задний план, задавленные новыми обстоятельствами, и вот неожиданность — из-за маски хорошей девочки настойчиво выглядывает совсем другая личность. И к тому же, — Гринграсс склонила голову к плечу, — разве та правильная, невыносимо скучная отличница влюбилась бы в такого человека, как Том Арчер?

Последние слова Дафны прозвучали очень тихо, но Гермионе показалось, что ей прокричали их в лицо, и ранили они куда сильнее пресловутой «грязнокровки».

— Что ты вообще знаешь обо мне, чтобы делать подобные заявления? — прошипела она, упираясь ладонями в столешницу.

— А что ты сама о себе знаешь? — спокойно парировала Гринграсс.

— Моя жизнь тебя совершенно не касается, — отрезала Гермиона, поднимаясь из-за стола. — Хватить делать вид, будто ты умнее всех вокруг.

— Даже и не думала, — Дафна пожала плечами, провожая взглядом собеседницу, направляющуюся к выходу из библиотеки. — Напротив, не так давно я поймала себя на том, что совсем не понимаю окружающий мир, и это жутко… угнетает. — Гермиона помедлила у самых дверей и обернулась, выжидательно разглядывая Гринграсс. — Знаешь, что выгодно отличает тебя от меня? Несмотря на твои постоянные попытки прикрываться интеллектом, ты мыслишь сердцем. Чувствами. Мне это… не знакомо.

Помедлив, Гермиона отошла от двери и нехотя присела на ручку свободного кресла.

— Немного странно слышать это от человека, который только и делает, что анализирует окружающих, опираясь на их эмоции и реакции, — осторожно заметила она.

— О, судить со стороны, когда сам ко всему равнодушен, очень просто, — Дафна качнула головой, задумчиво улыбаясь. — Со своими чувствами разобраться куда сложнее, — она обратила долгий взгляд на Гермиону, словно оценивая, стоит ли продолжать, пока наконец не спросила: — Что тебе известно о проклятье банши?

Грейнджер, нахмурившись, помедлила.

— Немного, — призналась она. — Только то, что порой рождаются волшебники, одержимые духом банши, и что они становятся предвестниками несчастий, но это ведь всего лишь домыслы и никто никогда… — она затихла, очень пристально воззрившись на Дафну. — Боже мой, — тускло выдавила она, мысленно тысячу раз обозвав себя дурой, — это ты. Та самая банши, чей крик тогда слышала половина магический Британии… это была ты, не так ли?

— Десять баллов Гриффиндору, — без тени юмора произнесла Гринграсс.

— Но… но как… как ты… — она цокнула языком, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли и смерила Гринграсс тяжелым взглядом. — Как кого-то вроде тебя вообще пустили в Хогвартс?

— И это то, что тебя больше всего сейчас волнует? — Дафна рассмеялась. — Мерлин всемогущий, Гермиона! У нас в школе был оборотень, василиск, драконы и дементоры, а ты изумляешься такой ерунде, как банши? — она покачала головой, всё ещё продолжая хихикать. — Я, по крайней мере, не могла откусить кому-нибудь голову в полнолуние.

— Но банши — злобные призраки, навлекающие на людей беды! — заспорила Гермиона. — Не ты ли всех нас прокляла своим криком два года назад?

«Злобный призрак» одарил её постным взглядом и снисходительной улыбкой.

— Знаешь, я, пожалуй, забираю назад свои слова насчет самой умной ученицы Хогвартса. Это вообще не про тебя.

— Ты про меня такого и не говорила, — сухо напомнила Грейнджер.

— И слава Моргане, — прижав к груди руку выдохнула Дафна. — Такой бы вышел конфуз сейчас.

— Почему Дамблдор позволил тебе тут оставаться, если знал, что ты одержима?

— Потому что в отличие от тебя, мисс Я-Знаю-Всё, директор в курсе, что моё проклятье не представляет угрозы, — Гринграсс хмыкнула. — И потому что я уже не проклята.

— Уже не… проклята? — Гермиона тряхнула головой и помассировала виски, пытаясь справиться с лавиной новой информации, к которой она совершенно не понимала, как относиться.

— Глупая история, если честно, — наиграно печально призналась Гринграсс. — Я так мечтала избавиться от одержимости, которая отравила мне всю жизнь и лишила нормального будущего, что убить за это была готова. Даже Гарри втянула.

— Как именно втянула?

— Пыталась влюбить его в себя и заставить мне помогать, — перехватив осуждающий взгляд, Дафна вымученно закатила глаза. — И не нужно так смотреть. Меня угрызения совести не особенно терзали. Знаешь, в чем ужас и прелесть проклятья? — дождавшись, когда Гермиона отрицательно покачает головой, она сказала: — Я ничего не чувствовала.

— Почему?

— Когда случается приступ, через одержимого проходит такой дикий поток эмоций, что он бы обезумел, испытывая разом столько скорби и горя. Проклятье ограждает от сильных эмоций. Ты будто наблюдаешь за всем из-за толстого стекла, через которое всё видишь, слышишь, осознаешь, но не чувствуешь… не в полной мере. Эмоции долетают до тебя как далекое, приглушенное эхо, которое не оглушает и не ранит. Это было даже удобно. Я, по крайней мере, никогда сильно не расстраивалась из-за того, что была изгоем в собственной семье и не имела ни прав на наследство, ни голоса в Совете Лордов, которые должны были принадлежать мне по праву рождения.

— Так что же тебя не устраивало, если ты ко всему была безразлична?

— Как минимум собственное унизительное положение. Те, кто знали о проклятье, всю жизнь смотрели на меня так, будто я в любую минуту могу взбеситься и всех переубивать.

— Поэтому в школе ты всегда вела себя как милая дурочка? — пробормотала Гермиона. — Пыль в глаза пускала?

— Ну конечно, — спокойно согласилась Дафна. — Люди зачастую куда приветливее реагируют на образ трепетной феи. Правда бы мало кому понравилась.

— А Гарри знал?

— В итоге он узнал, да.

— И он…

Дафна со вздохом отвернулась, разглядывая неухоженный задний двор и квиддичное поле за окном.

— Пообижался немного, что я ему соврала, и продолжил общаться как ни в чем не бывало, — впервые за весь разговор в ее глазах мелькнула тоскливая уязвимость. — Сказал, что со мной весело, и он хотел бы и дальше дружить… просто так, — она горько усмехнулась. — Болван.

Гермиона болезненно скривилась. Меньше всего ей хотелось говорить о Гарри.

— Как тебе удалось избавиться от проклятья?

— Оказалось, что дух банши уходит, когда проклятый находится на грани смерти, — пояснила Дафна, вновь посмотрев на собеседницу. — Травмы после взрыва оказались настолько серьезными, что сердце у меня остановилось на несколько секунд. Этого вполне хватило.

— О, — Грейнджер сконфуженно помолчала. — Это, должно быть, страшно.

— Не особо.

— И как же… как же ты поняла, что больше не одержима?

Вопрос вызвал у Гринграсс нервный смешок.

— Представь, что ты всю жизнь сидишь под прочным куполом, на котором годами громоздятся чувства и переживания, и вдруг он исчезает, и весь этот шквал эмоций разом обрушивается на тебя. — Гермиона сочувственно охнула. — Именно, — кивнула Дафна. — Так себе опыт, если честно. Меня тогда буквально погребло под воспоминаниями. Стыдно признаться, я прорыдала недели две, оплакивая себя, свою жизнь, свою семью… думала, что сойду с ума, — она поморщилась, вновь переживая те дни. — Потребовалось много времени, чтобы взять себя в руки, а потом я решила, что не хочу возвращаться. Было слишком… больно.

— Так зачем вернулась?

Дафна загадочно улыбнулась, быстро возвращаясь в своё иронично-безмятежное состояние.

— Из-за глупой сентиментальности, которой подвластно любое девичье сердце.

Гермиона смерила её постным взглядом.

— Почему-то мне слабо верится в твою сентиментальность… даже с учётом обстоятельств.

— Но вот опять, — наигранно печально вздохнула та. — И это когда я только поверила, что мы стали лучшими подружками.

— Очень смешно.

— А кто смеется? Неужели тебе не одиноко? Такой большой дом — и ни одного друга рядом.

— Я как-то справляюсь.

— Даже хозяев я так и не увидела. Чей это дом?

Гермиона напряглась — ей не нравилось, куда клонится разговор. Дафна, похоже, обладала просто удивительной способностью внушить собеседнику мнимое чувство безопасности, а когда тот расслабиться — атаковать совсем не безобидными вопросами.

«Тебя бы в разведку».

— Какая разница? — она настороженно свела брови у переносицы.

— Просто любопытно, — Гринграсс небрежно откинула за спину прядь белокурых волос. — Кроме тебя тут постоянно никто не живет, значит, дом пустует. Или хозяева мертвы.

— Тут ещё живут люди, — нехотя пробормотала Грейнджер.

— И где же они?

— Они… временно в отъезде.

— М-м-м, — неопределённо протянула Дафна, лукаво поглядывая на Гермиону. — И кто же все эти многочисленные, загадочные путешественники?

Та выразительно воззрилась на собеседницу.

— Я не собираюсь докладывать тебе, сколько волшебников на нашей стороне.

— На «нашей стороне», — саркастично повторила Дафна. — А я не на вашей стороне?

— Я бы сказала, что ты на своей стороне.

— Справедливо. Но мне тут на этой «своей стороне» стало скучновато.

— И почему меня это должно беспокоить?

— Понятия не имею. Ты сострадательная?

— До умопомрачения, — Гермиона язвительно фыркнула.

Дафна задумчиво прищурилась, разглядывая её с нервирующим вниманием, будто расставила ловушку и теперь с интересом ждёт, когда жертва окончательно в ней запутается.

— Дамблдор упомянул, что ты ходишь на дежурства, — она с любопытством склонила голову к плечу. — Что это за работа такая?

— Просто патрулирую улицы. Слежу за обстановкой.

— Звучит скучно.

— Это и не должно быть весело, — сухо заметила Гермиона.

— Ой прости, я забыла, что в твоём сияющем, героическом мире нет места развлечениям.

— Я хоть что-то пытаюсь делать, — она вновь начала злиться. — Есть те, кому нужна помощь.

— И многим волшебникам в беде ты помогла? — подавшись вперед, на удивление искренне поинтересовалась Гринграсс.

— Дай-ка подумать… тебе?

— Спасибо, конечно, но я в состоянии справиться с парой маггловских выродков, — Дафна предпочла проигнорировать сердитое шипение со стороны собеседницы и продолжила говорить. — А вот ты в тот момент выглядела так, будто тебе самой нужно спасение.

— Да что ты за неблагодарная…

— Что если однажды ты попадешься?

— Значит, буду сама виновата, — безапелляционно отрезала Гермиона, стараясь не вспоминать того ужаса, который испытывала перед теми двумя патрульными.

— Как-то самоубийственно глупо, нет?

— И что ты предлагаешь? Забиться в угол и сидеть, сложа руки, пока другие сражаются?

— Я, — медленно произнесла Дафна, — предлагаю тебе компанию в твоих патрулях.

— Зачем? — опешила Гермиона.

— Вместе веселее.

— Ага. Спасибо. Нет.

— Но мне же тут скучно!

— Так уходи. Тебя никто не держит.

— Не хочу, — изогнув брови в легком удивлении, Гринграсс едва заметно улыбнулась. — Тебя не поймешь, мисс Идеальная Девочка. Ты только что признала, что хочешь помогать, даже несмотря на то, что это опасно и страшно. Так что плохого, если мы будем патрулировать вместе? Так гораздо безопаснее. Возможно, даже принесёт больше пользы.

Гермиона собралась было ответить, что скорее предпочтет патрулировать с мантикорой, чем с Гринграсс, но закрыла рот и задумалась. А ведь это и правда не такая плохая идея. Вдвоём будет и правда безопаснее. Она и сама не раз об этом думала, но не решалась признать вслух все свои страхи и опасения, полагая, что в этом случае её сочтут слабой и ни на что не годной.

«Обычной магглорожденной девчонкой».

Стоило об этом подумать, как ловушка с щелчком захлопнулась.

Грейнджер почти обиженно взглянула на Дафну. Чёрт бы побрал изворотливую паразитку, она ведь совсем не случайно затеяла все эти разговоры о стремлении Гермионы заполучить признание, намеренно заставила ее сомневаться в себе и своих силах, а потом будто невзначай предложила свою помощь. Нет. Не предложила. Заставила отчаянно захотеть этой помощи.

Гермиона подумала, что, пожалуй, начинает ненавидеть Дафну Гринграсс.

— Я… обсужу это с профессором Дамблдором, — через силу выдавила она.

«И надеюсь, он объяснит мне, почему это дурная затея. А если он не объяснит, обсужу с МакГонагалл, она-то уж точно найдет пару весомых аргументов. А если и ей не удастся, всегда остаётся профессор Снейп».

По губам Гринграсс расплылась почти довольная улыбка.

— Это будет очень мило с твоей стороны.

«Да не то слово».

* * *

Снег плавно кружил в воздухе, бесшумно опускаясь на промерзшую землю и серые надгробия. Безлюдное, полузаброшенное кладбище тонуло в гулкой, холодной тишине и лишь порывистый декабрьский ветер изредка скорбно вздыхал над рядами могил, вздымая с памятников невесомые снежинки и закручивая их спиралью.

Том ненавидел снегопады.

Все самые страшные мгновения его жизни всегда были связаны с ними. Смотреть на мир сквозь пелену снега было все равно, что заглянуть в зияющую пасть бездны. Снегопады погружали всё в белую неподвижность, приносили неизбежность, ослепляли и оглушали его.

В снегопадах жила смерть.

Окруженный стеной снега, Том стоял, склонив голову над безликим серым надгробием, глядя на вырезанное имя, и пытался почувствовать хоть что-то, кроме удушающего, стылого одиночества. Он медленно выдохнул, наблюдая, как облачко пара, сорвавшись с губ, растаяло в снежном мареве. Снегопад поглощал даже дыхание.

Ему потребовалось четыре месяца, чтобы решиться прийти сюда. Четыре месяца абсолютной, нескончаемой агонии. Он будто горел заживо. Зачем он вообще пришел? Что надеялся отыскать? Это ведь всего лишь серый камень, ничем не отличающийся от остальных. На кой дьявол они его установили? Ведь не осталось даже тела. Только воспоминания о том, кто уже не вернется. И холод, сковывающий всё тело.

— Ну привет, Гарри, — тихо сказал он. — Я знаю, что выгляжу, как полоумный, разговаривая с каменной плитой, но так как в целом почти все наши прошлые разговоры примерно так и выглядели, никто удивляться не будет. Я не мог не прийти, ты же понимаешь, — он сделал глубокий вдох, — не мог не сказать тебе, что… — в глазах Тома полыхнула ярость, — что ты идиот, Гарри! Просто фантастический идиот! Неужели в твою тупую голову не пришло ничего лучше, чем просто сбежать и умереть?! Ты хоть на секунду задумался о тех, кого оставил за спиной?! Хоть на миг вообще задался вопросом, скольким людям ты причинишь боль своей выходкой?! Ты кретин! — он со злостью ударил кулаком по надгробию. — Ты хоть понимаешь, как сильно я тебя ненавижу?! Пережить столько всего, столько преодолеть, чтобы в итоге подохнуть в какой-то подворотне! Вот и всё, на что оказался способен знаменитый Гарри Поттер! Кто бы мог подумать, а? Уж точно не я. И не нужно теперь делать вид, будто это не твоя вина! Чёрта с два не твоя! Это ты! Ты виноват во всем, что с тобой случилось! Ты! Проклятый недоумок! — он задохнулся и затих, хватая ртом воздух, алые глаза мерцали в темноте непролитой влагой и бессильной яростью. — Как же я тебя ненавижу, — едва слышно просипел Том, обращая побледневшее, осунувшееся лицо к тёмному беззвездному небу. Ветер путал его вьющиеся, влажные от снега волосы и трепал полы тяжелой зимней мантии. — Ну почему за тобой всегда должно оставаться последнее слово? Почему даже сейчас, когда всё, что у меня от тебя осталось, это дурацкая пустая могила, ты не оставишь меня в покое? — судорожные вздохи до омерзения походили на всхлипы, и он зажмурился, убеждая себя, что влага на щеках — это всего лишь растаявшие снежинки. — Почему я вообще так злюсь, ведь должен бы радоваться? — измученно опираясь обеими руками на надгробие, Том опустил голову. — А знаешь, кто из нас даже больший идиот? — прошептал он. — Я. Потому что стою сейчас посреди кладбища и разговариваю с проклятым камнем. Потому что не думал никогда всерьез о твоей смерти. Не хотел твоей смерти, Гарри! Мы же были друзьями, чёрт бы тебя побрал! Неужели у тебя не нашлось аргумента получше собственной смерти? — Том медленно открыл глаза, разглядывая вырезанное на мраморной плите имя. — Неужели ты не мог, как все нормальные люди, взбеситься и возглавить сопротивление, чтобы отомстить убийце собственных родителей? — его взгляд скользнул по могилам Джеймса и Лили Поттеров. — Даже они должны быть злы на тебя, ты, придурок несчастный. Почему тебе проще было умереть, чем попытаться всё исправить? Жить стоит хотя бы ради того, чтобы от этого было плохо кому-то другому. Куда подевались твои жалкие обещания дать мне хорошего пинка, если я однажды забудусь и начну убивать всех подряд? — губы Тома скривились в безрадостной усмешке. — Честно говоря, мне бы не помешал сейчас хороший пинок. Клянусь, я бы позволил тебе пару раз мне врезать. Я бы позволил тебе… — он запнулся и затих. — Я запутался, Гарри. Я так… ошибся. Я погубил то единственное, что действительно имело значение, и даже не успел сказать, что мне жаль…, — он помедлил, делая глубокий вдох, — жаль, что я причинил тебе боль, что предал тебя, что лгал. Мне жаль, Гарри, что мои поступки привели к твоей смерти, клянусь, я не хотел этого, а теперь… — по щеке скатилась слеза, и он со злостью стёр ее рукой, затянутой в чёрную перчатку. — Я ненавижу тебя за то, что ты позволил смерти так просто поглотить тебя. Ты даже не дал мне возможности попросить прощения. Ты просто оставил меня тут одного!

Несколько мгновений Том молчал, пытаясь справиться с дыханием и усмирить раздирающую грудь боль. Шагнув ближе к могиле, он опустил дрожащую руку на холодный камень.

— Как-то раз ты спросил, что бы я попросил у падающих звезд, — он сосредоточился на магии, искрящейся на кончиках пальцев, и серый гранит под его ладонью со скрежетом пришел в движение, изгибаясь и меняя форму, словно податливая глина. — Не забывать — вот что. Где бы ты ни был, куда бы ни отправился, я всегда буду помнить тебя. Ты свободен. От всего. От меня, от войны, от боли, от этих кретинов, что только и ждали, когда ты ринешься в бой. — Надгробие изгибалось, менялось, увеличивалось в размерах. — Я хотел бы однажды вновь встретить тебя, даже если придется ждать целую вечность. Хотел бы знать, что твоя душа свободна от тревог и страха. Хотел бы ещё хоть раз в жизни поговорить с тобой. Хотел бы услышать, что ты простил меня. Но это невозможно. Смерть — это конец пути, а не начало нового. Поэтому, — трансформация замедлилась и остановилась, Том отступил, осматривая своё творение, — будь свободен, Гарри.

Он медлил, глядя на надгробие, принявшее теперь форму изогнутого дерева, с ветви которого, готовый вот-вот взмыть ввысь, навечно замер, распахнув крылья, некрупный ястреб, обратив точёную гранитную голову к чёрному куполу неба. Хлопья снега плавно опускались на памятник. Вокруг было по-прежнему тихо.

— Прощай, Гарри, — в последний раз мягко коснувшись кончиками пальцев крыла каменной птицы, Том накинул на голову капюшон и, развернувшись, медленно направился по заснеженной тропинке к выходу с кладбища, так и не заметив фигуру, скрывающуюся всё это время в тени деревьев.

 

Зажав руками рот, чтобы сдержать рвущиеся наружу рыдания, Гермиона провожала взглядом удаляющийся силуэт Томаса Арчера, и лишь когда тот исчез за пеленой снега, она позволила себе упасть на колени и забыться в собственном горе, даже не понимая до конца, кого сейчас оплакивает.

«Дорогие все!

Мы сошли с ума и пошли посмотреть на инферналов.

Спасите нас, пожалуйста».

 

Сидя на перевернуой мусорной бочке, Гермиона в который раз оглядела тёмный тупик и разочарованно вздохнула — пунктуальностью её таинственный знакомый не отличался. На асфальт медленно опускались снежинки, занимающийся рассвет окрасил небо в грязно-серый цвет, вокруг было тихо, лишь в сточных трубах гудел ветер, а в одной из помоек то и дело слышался шорох то ли от рыскающих там крыс, то ли от бездомных кошек. Встречаться ранним утром было безопаснее — мир пытался урвать последние часы сна перед новым днём, улицы пустели, большинство патрульных завершали дежурства и бдительность их значительно снижалась. Но всё же в предрассветной мгле Гермионе виделось мало спокойствия, и царящее повсюду безмолвие казалось обманчивым и таящим в себе угрозу. Она стиснула пальцами рукав куртки, под которым, замаскированный множеством рун, был закреплен чехол с волшебной палочкой, и медленно выдохнула облачко пара. Конечно, при тщательном обыске палочку всё равно могли найти, но после своих прошлых приключений, Гермиона твердо решила никуда без неё не выходить. Так в конце концов у неё был хоть какой-то шанс защититься. Пару дней назад Рон озвучил здравую мысль, что им не помешало бы иметь при себе маггловское оружие, но достать его было проблематично, к тому же большинству волшебников пришлось бы учиться им пользоваться, и никто не знал, не создаст это ещё большего количества проблем впоследствии. Сама Гермиона предпочла бы скорее обзавестись парой генераторов молний, как у Дафны, но для изготовления нужен мастер, а среди них такого не было. Гринграсс говорила, что ей генераторы отдала крёстная, но Гермиона так и не спросила, нельзя ли убедить эту крёстную выдать им ещё несколько таких штук.

Мысли прервал звук, похожий на тихое гудение высоковольтных проводов, и из тени совершенно бесшумно выступил человек с ног до головы закутанный в чёрный балахон.

— Ну наконец-то, — проворчала она, даже не делая попытки выйти к нему навстречу из своего маленького укрытия.

Информатор повернул к ней голову и подошел ближе, застыв напротив в неестественной неподвижности. Гермиона, сидя на высокой бочке, была почти одного с ним роста, но как бы она ни приглядывалась, лица под капюшоном рассмотреть не удавалось. На миг она ощутила тепло, когда их обоих окружили скрывающие чары.

— Я начинала думать, что вы и вовсе не появитесь, — сказала она тихо. — На улице не лето, знаете ли.

— А о согревающих чарах вы когда-нибудь слышали? — глубокий, хрипловатый голос из-под капюшона звучал насмешливо.

— Это небезопасно, если вы не в курсе, — напомнила она. — Варлоки чувствуют магический фон.

— Такой магический фон они способны почувствовать только если подойдут вплотную.

— Откуда вам это известно?

— Они же волшебники и могут не больше нашего, — голос информатора звучал раздражающе назидательно, словно они были на уроке.

— Их магия искажена.

— Искажена не магия, мисс Грейнджер, а их учение. В остальном они мало чем от нас отличаются.

Мысль о том, что она хоть в чем-то похожа на безжалостных и хладнокровных убийц, Гермионе не сильно нравилась. Приятнее было считать их какими-то чудовищными, зазомбированными монстрами, созданными церковью и не имеющими никакого отношения к волшебникам. Она зябко повела плечами.

— Профессор Дамблдор говорит…

— Профессор Дамблдор вообще много чего говорит, — с неприязнью перебил информатор. — Ему следовало бы больше делать, а не разводить пустую болтовню.

— Он не…

— У меня мало времени, мисс Грейнджер, я здесь не для пространных размышлений о природе варлоков.

— Так говорите, зачем меня позвали, и уходите, — ощетинилась Гермиона.

— Мне известно, что Орден планирует визит в клинику святого Мунго.

Гермиона недоуменно моргнула. До неё доходили разные слухи о клинике, но подробностей она не знала, лишь подозревала, что к обрыву связи с Мунго как-то причастен Волдеморт и его Пожиратели. Но зачем директору отправлять туда членов Ордена? Разве что есть выжившие…

— Я слышу об этом впервые. Как вы узнали?

— Неважно. В клинику нельзя отправляться. Это опасно.

— И что? Если там есть люди, которым нужна помощь, мы должны…

— Там нет людей, — отрезал информатор. — Лишь мёртвые.

— Мёртвые? — прошептала Грейнджер, чувствуя, как от этого заявления по спине пробежал холодок. — В смысле убитые?

— В смысле инферналы. И слишком опасные, чтобы пытаться их истребить без подобающих знаний.

— Откуда вам это известно, если сами вы даже не пытались? — враждебно вскинулась Гермиона.

— Два отряда из Министерства магии ушли туда неделю назад и не вернулись, как и группа Пожирателей смерти тремя днями ранее, — не обращая внимания на недружелюбный тон, спокойно ответил информатор. — Об аврорах я ничего сказать не могу, но абсолютно точно уверен, что все Пожиратели мертвы. Вы, конечно, можете попробовать, но, если вас заботит численность вашего небольшого сопротивления, я бы не советовал.

Гермиона молча всматривалась в чёрный провал капюшона.

— Я передам ваши слова.

— И возьмите это, — он передал ей конверт. — Там список городов и даты, когда магглами планируются облавы на волшебников. Эвакуируйте кого сможете.

— А как же фонд спасения имени Тёмного Лорда? — не сдержавшись, ядовито уточнила Гермиона. — Я слышала, он принимает у себя обездоленных.

— Ну не всех же ему спасать, — сухо, но не без нотки мрачной иронии, отозвался информатор. — И не все готовы ему довериться. Слушайте внимательно, мисс Грейнджер, и не перебивайте. — Гермиона закусила губу, не зная, разозлиться ей или рассмеяться на этот профессорский нравоучительный тон. — В этих городах живут и магглы, поэтому советую действовать осторожно. Помимо прочего, в эти же даты планируется некоторая деятельность Пожирателей.

— Под этой «некоторой деятельностью» подразумеваются нападения? — Грейнджер насторожилась.

— В некотором роде. Постарайтесь им не мешать.

— Не мешать? — её брови изумленно изогнулись. — Не мешать убивать всех подряд?

— Только магглов.

— Какая разница? Это живые люди!

— Живые люди, которые с радостью разорвут на части таких, как мы, — отрезал информатор.

— Именно из-за ваших действий они нас и ненавидят! — огрызнулась Гермиона. — Если бы не Волдеморт и его нападения на магглов, ничего бы не случилось! Война началась по его вине. Не пытайтесь теперь обрядиться в белые одежды и делать вид, что поступаете правильно.

— Это произошло бы в любом случае, — после непродолжительной паузы ответил информатор, и впервые в его голосе зазвучало напряженное негодование, хотя она и не знала — вызвано оно её обвинениями или ситуацией в целом. — Я не намерен тратить время на споры, Грейнджер. — Она вздрогнула, уловив вдруг на короткое мгновение до боли знакомые высокомерные нотки в голосе собеседника. — Вы можете до посинения искать правых и виноватых, — процедил информатор, — но извольте избавить меня от вашего морализаторства. Я здесь лишь для того, чтобы помочь вам.

— И мне до сих пор интересно, зачем, — Гермиона недоверчиво сощурилась. — Уж простите, я не готова верить в добрые намерения Пожирателя.

— У меня свои причины. На этом всё, — он отступил. — Постарайтесь не погибнуть.

Сообразив, что он собрался уходить, Гермиона торопливо выпрямилась.

— Подождите!

Скрытое капюшоном лицо снова обратилось к ней в выжидательной тишине. Поборов первое, неосознанное желание извиниться за резкие слова, Гермиона сразу перешла к делу:

— Вам удалось что-то выяснить о пропавших волшебниках?

— Лишь то, что их держат на некой военной базе, — помедлив, ответил информатор.

— Мне стало известно, — она прочистила горло, — имя одного человека, и он, как мы думаем, имеет прямое отношение к этим похищениям, — вытащив из кармана измятый клочок бумаги, она протянула его собеседнику. — Я пыталась сообщить раньше, но вы очень «любезно» игнорировали мои просьбы о встречах.

— Я предупреждал, что сам буду назначать время, — отстранённо отозвался тот, забирая записку и разворачивая её. — Элиот Касадо… и кто это?

— Он священник в небольшом приходе, — Гермиона смотрела на бумажку в руках информатора, гадая, правильно ли сейчас поступает, сообщая ему эти сведения. — По происхождению испанец, но большую часть жизни провел в Британии в каком-то богом забытом городе, а два года назад вдруг прибыл в Лондон, чтобы встретиться с маггловским министром, после чего обосновался близ столицы. Есть подозрение, что он руководит варлоками.

— И откуда эта информация? — уточнил собеседник.

— Из надёжного источника, — Гермиона смерила его надменным взглядом. — Может быть, вам удастся выяснить о нём что-то ещё.

— Полагаете, он может вывести нас на их базы?

— Не знаю. Он редко покидает приход, но к нему часто наведываются несколько человек в рясах послушников, постоянно они в церкви не находятся. Мы думаем, что это варлоки или инквизиторы.

— Любопытно — он убрал записку в карман мантии, Гермиона очень надеялась, что это его «любопытно» означало интерес к данному вопросу, а не вежливое безразличие.

— И ещё, — чуть тише сказала она. — Я хочу знать ваше имя.

— О? — он склонил голову к плечу. — Зачем? Моё имя вам ни о чем не скажет.

— Ну знаете, у людей принято знать имя собеседника, — запальчиво бросила Гермиона. — Мне надоело вечно называть вас «информатор».

Он издал негромкий смешок.

— Меня зовут Тэмар.

— И всё? — Гермиона изогнула бровь. — Фамилии нет?

— Есть, — иронично сказал он. — Но для обращения вам, мисс Грейнджер, вполне хватит и имени.

С этими словами он, взмахнув рукой, снял окружающий их защитный барьер, а вместе с ним и согревающие чары, судя по обдавшему девушку зимнему холоду, после чего направился прочь, растворившись в тенях. Гермиона снова осталась одна.

* * *

— И это всё, что удалось выяснить?

Яксли переглянулся с Люциусом и, прочистив горло, кивнул.

— Да, милорд. Барьер вокруг Британии не ослабевает, он накрывает нас, как купол — никому не прорваться. Как вы и предполагали, это магический шторм. По сути, природные стихии смешали с магическими, и там царит вечный ураган, сквозь который ни по воде, ни по воздуху пробраться пока не вышло. А руны, которые вы нам передали, кхм, не сработали.

Воцарилась напряженная пауза, пока Тёмный Лорд рассматривал своих подчинённых, а те в свою очередь неосознанно вжимали головы в плечи, опасаясь гнева повелителя.

— Маркус, а ты нам что расскажешь? — алые глаза обратились к одному из самых молодых Пожирателей, сидящих за длинным столом.

Флинт оторвал взгляд от планов и карт, покрывающих собой всю столешницу.

— Министр собрался отправить ещё группу в Мунго, — доложил он. — Полоумный кретин, похоже, решил избавиться от всех авроров. Скоро можно будет спокойно войти в фойе Министерства через главный вход, и нас никто не остановит — некому будет.

— Спасибо за «ценный» вклад, Флинт, — неприязненно вставил Малфой. — Можно подумать, здесь никто об этом не знает.

— Они пытались связаться с материком? — поторопил Тёмный Лорд, осадив Люциуса предостерегающим взглядом.

— Дважды на этой неделе. Один раз им ответили… на шведском.

— И что сказали? — Эйвери подался вперед.

— Сказали больше их не беспокоить.

— Много от тебя пользы, — ядовито заметила Беллатрикс.

Флинт скривился.

— Они единственные, кто вообще захотел с нами разговаривать. Очевидно, что они не станут вмешиваться в эту войну. И похоже, на той стороне тоже проблемы. Не настолько масштабные, но им явно не по душе раскрытие магов.

— Это и так понятно, — задумчиво произнёс Волдеморт. — Меня больше интересует, насколько серьезные потери они несут. Если инквизиция там работает так же, как и здесь, могу допустить, что не только у нас началось истребление.

— Так они нас всех скоро потравят, как крыс, — прорычал Макнейр. — А нам даже ответить нечем.

— Хотела бы я взглянуть на того смертника, который отдал магглам блокирующую руну, — вращая в пальцах палочку, призналась Беллатрикс.

— Нам всем бы этого очень хотелось, — вполголоса отозвался Малфой.

— Фенрир, есть ли успехи у стаи? — Волдеморт прервал бессмысленный разговор и повернулся к оборотню.

— Их обереги против нас не работают, по крайней мере, обращению это не мешает, и укушенные так же заражаются, — сказал Грэйбэк. — Я уж было порадовался, что удастся сформировать пару диких стай и натравить их на магглов, но варлоки истребили всех обращенных прежде, чем я успел с ними поработать.

— Собственных людей? — брови Алекто Кэрроу удивленно изогнулись.

— А ты думала, они мягкие и пушистые? — хмыкнул Мальсибер. — Не забывай, у этих мразей хватило хладнокровия разбомбить школу с детьми. Ничего в душе не дрогнуло.

— Нужно найти склады, где они хранят своё оружие, и всё уничтожить, — процедил Эйвери. — Посмотрю я, какие они будут опасные без своих ружей.

— Если бы это было так просто, мы бы уже давно это сделали, — напомнил Волдеморт. — Магглы в первую очередь скрыли от нас свои боеприпасы. Есть планы расположения их авиабаз, но не хватает информации об охране и вооружении, последняя разведгруппа так и не вернулась, и я подозреваю, что дело здесь не только в их системе безопасности. Амикус, — он взглянул на молчаливо хмурящегося Пожирателя. — Собери и подготовь ещё одну группу. Нам нужно вывести из строя как можно больше их техники.

Нужно было бы уже давно что-то сделать с их электроснабжением, но как объяснить кучке чистокровных магов, которые за всю жизнь лампочки-то не видели, принцип работы маггловской электростанции, чтобы они смогли вывести её из строя и при этом не умереть в процессе. Том мысленно вздохнул. Даже его знаний для этого, возможно, было недостаточно. К тому же магглы теперь берегли свои основные стратегические пункты как зеницу ока — прорваться туда было не просто, а аппарировать мешали чёртовы блокирующие руны.

— А что насчет их ядерного вооружения? — вдруг подал голос Яксли. — Эти их бомбы вроде бы как здорово взрываются. Почему бы не достать пару таких и…

— И взорваться вместе с ними? — любезно закончил за него Тёмный Лорд. — Блестящий план.

— Так мы сделаем убежище, укроемся там…

— Яксли, прежде чем предлагать что-то, изучи все детали своего предложения, — нетерпеливо перебил Волдеморт. — Один такой взрыв может уничтожить всё живое, включая нас самих. Вряд ли подобный исход будет хоть для кого-то приемлемым.

— Тогда давайте просто украдем такую бомбу? — предложил Флинт. — Украдем и скажем им, что взорвем, если они не отзовут своих инквизиторов и не прекратят на нас нападать.

— В последний раз, когда к волшебнику в руки попал автомат, он умудрился из него застрелиться, — Тёмный Лорд досадливо поморщился. — Я знать не хочу, что произойдет, если к кому-то столь же невежественному попадет ядерная бомба. Даже магглы боятся собственного оружия, советую вам последовать их примеру. Займитесь авиабазами, мы слишком долго топчемся на одном месте. Яксли, подготовка к нашему визиту в Азкабан идёт по плану?

— Да, милорд, еще пара месяцев и всё будет готово.

— Отлично. Флинт, следи, чтобы Министерство не выкинуло очередную глупость, — дождавшись подтверждения, он перевел взгляд на остальных. — Фенрир, пусть стаи продолжают патрулировать леса, следите за обстановкой, скоро начнётся облава. Мы должны быть готовы выступить одновременно с магглами. Следите за тем, чтобы волшебники не пострадали, и, да… — его взгляд обратился к Лестрейндж. — Бэлла, я хочу, чтобы ты отправилась кое-куда, мне нужен небольшой… сувенир.

Глаза Беллатрикс вспыхнули в предвкушении.

— Что угодно, милорд.

— Чуть позже я тебя проинструктирую. Господа, все свободны.

Послышался скрип стульев, шорох мантий и шаги, пока Пожиратели, тихо переговариваясь, направлялись к выходу из зала совещаний. Оставшись в одиночестве, Тёмный Лорд поднялся на ноги и подошел к окну, за которым быстро сгущались сумерки. В деревне у подножья холма, на котором возвышался особняк Риддлов, загорались огни, по улицам сновали волшебники и ведьмы, без всякого страха проходя мимо одетых в мантии Пожирателей патрульных. Даже поразительно, как за полгода может измениться человеческое сознание, и те, кого раньше боялись и избегали, вдруг превратились в спасителей… и тюремщиков. Мало кто в городе об этом задумывался, но выход за пределы деревни беженцев был строго запрещен, и те, кто решались в неё войти, выйти обратно уже не могли. Впрочем, все они добровольно согласились на это заключение. В кои-то веки Тёмный Лорд никого не обманывал. По крайней мере, не в этом.

За пределами самой деревни, в лесу, был открытый лагерь, куда доставляли спасенных после облав и куда некоторые являлись сами. Волшебники вольны были приходить и уходить, когда пожелают, им обеспечивалась минимальная защита, выдавались палатки и некоторые предметы обихода, но постоянно их никто не защищал. Те, кто хотели более стабильной жизни за барьером, знали, что без дозволения самого Волдеморта выйти они не смогут. Как ни странно, ни один житель деревни так и не явился к нему на прием с просьбой уйти. Сам он тоже в деревню не спускался. По крайней мере, как Тёмный Лорд. Томас Арчер бывал там довольно часто. Пришлось чуть подкорректировать свою внешность и назваться другим именем, на случай, если он вдруг встретит знакомых, но пока ещё никто не связал приветливого, вежливого семнадцатилетнего юношу с чуть взъерошенными каштановыми локонами, представляющегося Этьеном Тасслзом, с почившим внуком Волдеморта. Да и нельзя сказать, что он часто встречался с теми, кто хорошо знал бы Арчера в лицо. Многие даже весьма приветливо его встречали.

В целом, он был доволен настроением населения, они не то чтобы были сильно рады обстоятельствам, но охотно помогали, чем могли, не пытались устраивать стычек друг с другом или, упаси Мерлин, Пожирателями и до смерти боялись даже близко подходить к поместью Риддлов. Кто бы мог подумать, что эта его спонтанная и, как он сам считал, безумная идея превратится в маленький оазис спокойствия, посреди хаоса, творящегося в мире.

И кто мог подумать, что он, Тёмный Лорд Волдеморт, захочет защищать это место.

«Гарри бы здесь понравилось».

Он болезненно скривился, отворачиваясь от окна.

Это была ещё одна абсурдная мысль, укрепившая его в идее создать убежище — однажды новость о том, что он принимает беженцев, достигнет каждого уголка Британии и, быть может, среди ищущих укрытие он однажды увидит того, в чью гибель до сих пор не хотел верить. Опустив руку в карман мантии, он стиснул пальцами фигурку чёрного шахматного коня. Желая убедиться в полученной от Снейпа информации, он проверил всё, что только мог, готов был пытать, убивать и выворачивать наизнанку память каждого, кто хоть мельком видел Гарри, но всё было тщетно — поиски лучшего друга привели его лишь к безликой могиле в Годриковой Лощине. И тогда он вдруг сдался.

Как смерть одного человека способна так выбить почву из-под ног? Вместе с лучшим другом он потерял смысл собственного существования и цель. Он не понимал, куда идет и ради чего сражается. Но эта же смерть вдруг определила для него новый путь и, возможно, если он продолжит по нему идти, если сможет искупить страшный исход собственных ошибок, то наконец найдет успокоение.

И прощение.

Впрочем, единственный, чьего прощения он желал, уже никогда ему этого дать не сможет.

* * *

Гермиона откинула голову на спинку кресла, слепо уставившись в потолок, где-то на заднем плане гудело монотонное ворчание Рона, но за собственными размышлениями его слова смешивались в бессмысленное жужжание. Этим утром Гермиона рассказала Дамблдору то, что услышала от информатора, уделив особое внимание его предостережениям, но директор, похоже, всё решил и менять свои планы уже не собирался. «Нам важно самим увидеть, что происходит в клинике, — сказал он. — Возможно, там есть выжившие, которым требуется помощь. Я верю, что это действительно очень опасно, но мы не можем игнорировать происходящее».

«Вот сам бы туда и шел тогда», — очень хотелось ответить Гермионе, но вместо этого она попросила взять её туда, на что вполне ожидаемо получила мягкий, но окончательный отказ. Дамблдор так и не признался, что клиника кишит инферналами, хотя какой был смысл устраивать из этого тайну? Возможно, там кроется нечто большее? О чём знает Дамблдор, но не хочет говорить. Как и в тот раз, когда он не хотел говорить о смерти Гарри Сириусу. Гермиона до сих пор жалела, что случайно подслушала тот разговор со Снейпом. Мастер зелий настаивал на том, что Блэк имеет право знать о смерти крестника, а Дамблдор всё повторял, что ни к чему хорошему это не приведет.

Гермиона вздохнула.

И ведь он был прав. Если бы она тогда хорошенько подумала, если бы прислушалась к словам директора, и промолчала, тогда Сириуса бы не…

— Гермиона!

— А? — она моргнула, повернув голову к Рону.

— Ты вообще меня слушаешь?!

— Нет, — она со вздохом снова уткнулась взглядом в потолок, не желая лицезреть возмущенную физиономию друга. — Я перестала слушать, как только ты опять завел свою шарманку про информатора.

— Но я говорю важные вещи! — не унимался тот. — Это опасно!

— Ронни, дружище, от тебя даже мы уже взвыли, — простонал откуда-то из-за книжной полки Фред. — А мы о-очень терпеливые ребята, да, Джордж?

— Не то слово, Фрэд, — тоскливо отозвался его близнец, сидя за столом, подперев кулаком голову. — Представляю, каково бедняжке Гермионе по сотому кругу слушать твоё нытье.

— Но она рискует!

— Она взрослая девочка, Рон, — Фрэд выглянул из-за стеллажа, держа в руках стопку книг, — и давай не будем отрицать, что этот парень полезные вещи рассказывает.

— Это не стоит того, чтобы рисковать собой, отправляясь на встречи!

— Конечно же стоит, Рон, — Гермиона нахмурилась. — Если бы не он, мы бы не узнали о планирующихся атаках.

Не желая уступать, младший из братьев Уизли только ещё больше распалялся:

— Но разве это не подозрительно, что какой-то тип, явно приближенный к Сама-Знаешь-Кому, так легко сливает полезные сведения и ничего не просит взамен? — Он приосанился с важным видом, словно разгадал нечто необычайно таинственное. — Это ещё тебе аукнется, помяни моё слово!

— Спасибо, сама-то я никак бы до этого не додумалась, — ничуть не впечатленная его доводами, Гермиона только отмахнулась. — Хватить за меня переживать, Рон, — демонстрируя полное нежелание продолжать опостылевший спор, Грейнджер, поднявшись на ноги, подошла к Фрэду и критически оглядела книги в его руках. — «Пламя в бутылке» … серьезно?

— Но нам же нужно…

— Да я в курсе, — она отобрала у него пособие, поставила на полку, после чего под любопытными взглядами близнецов на минуту скрылась за стеллажами и вернулась с парой других книг по зельям, — вот, — Гермиона водрузила их поверх стопки в его руках. — Хотите делать взрывоопасные игрушки, так делайте качественные, а не эти свои хлопушки бесполезные.

Она вернулась в кресло и вопросительно уставилась на застывшего с выпученными глазами Фрэда, который так и стоял посреди библиотеки, глядя на неё.

— Ещё что-то? — уточнила она.

— Да, — с готовностью кивнул тот, расплывшись в улыбке. — Выходи за меня.

Рон поперхнулся, пораженно уставившись на брата.

— Эй! — спохватился Джордж. — Тогда и за меня тоже!

— С какой беды бы? — Фрэд подошел к столу, с грохотом обрушив на него все собранные книги. — Я первый предложил.

— Мы близнецы! — не отступал Джордж. — Мы должны всем делиться!

— Но не женами.

— Никогда не поздно начать. Мы новаторы.

— Вы идиоты, — сварливо отрезала Гермиона. — Рон, закрой наконец рот и избавь меня от своих братьев.

— Меня бы кто от них избавил, — вымученно вздохнул тот.

— Но ты подумай, Гермиона, — улыбчиво продолжил настаивать Фрэд.

— Какие же вы шумные! — разозлившись, Грейнджер схватила первую попавшуюся на глаза книгу. — Не собираюсь я думать! — книга к её неудовольствию оказалась оставленным Дафной романом, тем не менее, она упрямо уставилась в неё, пытаясь укрыться за обложкой от назойливого внимания. — Хватит глупости болтать.

— Слышал? — трагично понизив голос прошептал Фрэд, наклонившись к брату. — Я ей в любви тут признаюсь, а она говорит «глупости»!

— Это потому, что в романтических отношениях ты полный профан, — сочувственно улыбнулся Джордж. — Вспомни, какой конфуз вышел с Джонсон.

Фрэд с мученическим стоном рухнул на соседний стул.

— Не напоминай даже.

— А что… — начал было спрашивать Рон, но тут дверь библиотеки открылась, и все взгляды присутствующих тут же обратились к вошедшему волшебнику.

— Ремус! — Гермиона, сияя улыбкой, поднялась на ноги. — Ты вернулся! Как прошла поездка?

— По-разному, — Люпин устало улыбнулся, переводя тёплый взгляд на обступивших его со всех сторон подростков. — Ну? Как вы тут?

— Пока живы, — шутливо отрапортовал Джордж. — Удалось пообщаться с «коллегами»?

Ремус со вздохом присел в кресло, запустив пальцы в спутанные волосы, четверо ребят, напоминая послушных утят, тут же поспешили следом, рассевшись вокруг, и воззрились на бывшего учителя с таким вниманием будто ждали захватывающей истории. Люпину на миг стало даже неловко, что порадовать их особенно нечем.

— Удалось.

— И как? Они присоединятся?

— Они… думают. В свободных стаях сейчас всё непросто, они боятся лишний раз привлекать к себе внимание — варлоки выслеживают оборотней. Они уходят всё глубже в леса. Мне с трудом удалось отыскать их… — он нахмурился. — Честно говоря, я и других волшебных существ почти не видел… они все словно постепенно исчезают.

— Думаешь, магглы и до них добрались? — обеспокоенно выпрямляясь, спросила Гермиона.

— Хотелось бы верить, что нет, — Ремус покачал головой.

— Значит, оборотни бегут, — задумчиво протянул Фрэд, обменявшись невеселыми взглядами с братьями и Гермионой.

— Да. Они не хотят приближаться к городам. К тому же там видели стаи Грэйбэка, а с ним тоже связываться себе дороже.

Рон сердито цокнул языком.

— Ну естественно они там шастают, падальщики проклятые.

В библиотеке воцарилась тоскливая тишина, пока все обдумывали услышанное. Наконец Ремус тряхнул головой, отгоняя непринятые мысли, и оглядел ребят.

— Лучше расскажите, какие у вас новости? Всё в порядке?

Близнецы обменялись плутовскими улыбками.

— О-о-о, ты просто не поверишь, кого месяц назад умудрилась подобрать на улице наша Гермиона, — хором объявили они.

* * *

В дверь негромко постучали и через мгновение на пороге возник неизменно хмурый Флинт. Мелисса отбросила альбом для рисования, её глаза радостно распахнулись.

— Маркус! Я так беспокоилась! — вскочив на ноги, она кинулась к нему.

— Да-да, — неловко высвободившись из её объятий, Флинт оглядел девушку с ног до головы. — Ты как? В порядке?

Она фыркнула и вернулась к окну, где оставила свой незаконченный рисунок.

— А что мне сделается? — усевшись на подоконник, она выжидательно взглянула на своего гостя, который, ссутулившись, бродил по её небольшой комнате как неприкаянный. — Есть новости?

— Хороших — нет.

— Ну тогда расскажи плохие, — она жестом указала на небольшой диванчик, и Маркус после недолгого колебания осторожно опустился на него, уставившись себе под ноги.

— Мы в полной заднице, — пробормотал он. — Нас всё меньше, а магглы и не думают останавливаться.

— Но Министерство ведь что-то делает? — встревоженно спросила Мелисса. — Хоть что-то! Столько времени уже прошло, и ничего не меняется!

— Они вроде бы пытаются разработать чары забвения и изменения сознания, чтобы запудрить магглам мозги, но они не знают, как охватить такую огромную территорию разом и при этом не накрыть заклинанием волшебников, — Флинт поморщился. — А из-за того, что наши, как тараканы, расползлись по всей Британии, очень сложно их найти, собрать в кучу и заставить хоть что-то делать вместе. Да и никакого магического потенциала для такого ритуала не хватит. Нужно человек двести опытных магов.

— А Тёмному Лорду об этом ты говорил?

— Конечно. Он и пришел к выводу, что у них не получится ритуал без вспомогательных артефактов. А артефактов нет. К тому же чары не действуют на блокирующие руны, и пока мы с ними не разберёмся, всё это просто трата времени.

— А как насчет катаклизмов? Устроить им наводнение…

— Та же история, — Маркус хмуро глянул на неё исподлобья, — стихийная магия такого уровня требует ритуала, где будут участвовать несколько магов, а попробуй их найти в этом хаосе. К тому же, если что-то выйдет из-под контроля, мы можем передо́хнуть как крысы от собственного заклинания. — Его руки сжались в кулаки. — Чёртов купол…

— С ним тоже нет подвижек?

— Ну, магией его снять не вышло. Я слышал, магглы пытались использовать ракеты — с тем же успехом.

Мелисса помолчала, кусая губы.

— И что же нам делать? — обреченно прошептала она.

— То, что и делали. Ты играешь послушную заложницу, я — послушного Пожирателя. При удачном раскладе мы даже подольше проживем. Сейчас лучше быть на стороне Тёмного Лорда, он хоть что-то делает.

— Ты ему доверяешь?

Маркус отвел взгляд, снова уставившись себе под ноги.

— Я доверяю его суждениям… — помедлив, решил он. — Поэтому постарайся не бесить лишний раз Лестрейндж.

— Я ничего такого…

— Я прекрасно знаю твой характер, — раздраженно перебил её возмущенное восклицание Маркус. — Не пытайся переврать лжецов, тут у тебя ничего не получится. Просто делай, как тебе говорят и не провоцируй их, — он замолчал, перехватив её уязвлённый взгляд, и, чувствуя себя немного виноватым, сконфуженно прочистил горло. — Чем ты тут хоть занимаешься целыми днями?

— Рисую, — она помахала в воздухе блокнотом. — Что мне тут ещё делать?

— Ну, не знаю, — он закатил глаза, — учитывая обстоятельства, лучше бы боевую магию штудировала.

— Толку-то от неё? — Хант презрительно фыркнула. — Да и кто мне позволит разучивать атакующие чары? Я же тут как в тюрьме, не забыл?

Флинт окинул задумчивым взглядом вполне уютное убранство комнаты, нежно-голубое платье Мелиссы, её ухоженный, вполне сытый вид и хмыкнул.

— Видал я тюрьмы и похуже.

— Тебе-то хорошо, — взвилась Хант, мигом теряя самообладание. — Ходишь, где тебе вздумается. А я сижу два года взаперти, толком не знаю, что творится снаружи, и вся моя компания — это чокнутая Лестрейндж и её чванливый племянничек. Мне до сих пор неизвестно, что с моими родителями!

— Я же тебе говорил про Мунго…

— Да! Но ты не видел их там! Не можешь знать наверняка, что они мертвы! Так не говори мне, что я живу тут в своё удовольствие!

— По крайней мере, ты в безопасности, — тихо и твердо сказал Флинт. — И я бы предпочел, чтобы так было и дальше.

Это заставило её замолчать на несколько минут.

— Как же я жалею, что решилась участвовать в том нападении, — горько прошептала Мелисса. — Если бы тогда я не отправилась в Хогсмид, то…

— Возможно, сейчас была бы мертва, — твердо закончил за неё Маркус. — Хватит уже себя жалеть. За пределами этого дома есть те, кому пришлось гораздо хуже.

— Мне-то до них какое дело?! — высокомерно бросила Хант, но, перехватив тяжелый взгляд оппонента, прикусила язык и упрямо нахмурилась, не желая признавать его правоту. — Давай сбежим? — вдруг сказала она.

Маркус потрясенно уставился на неё.

— И куда ты собралась бежать?

— Подальше отсюда, от этой войны…

— Ты так и не поняла? — Флинт устало вздохнул. — Некуда бежать.

— Британия — большая страна, неужели два волшебника не найдут, где укрыться?

— Не болтай чепухи, — сердито отрезал он, — у меня есть обязанности…

— Перед кем?! С каких пор ты вообще кому-то что-то должен?!

— Я сам решил, чего хочу.

— Ах вот оно что, — сузив глаза, процедила Мелисса, — ты решил. А что если ты однажды уйдешь и не вернёшься? Если тебя убьют?! Я же останусь тут совсем одна! А быть может, если не станет тебя, Тёмный Лорд решит, что и я ему больше не нужна, и вышвырнет меня? Или тоже убьет! Он на такое способен.

— Он гарантировал мне твою безопасность.

— Пока ты жив!

— Ну так я пока и не умер! — потеряв терпение, гаркнул Маркус. — Хватит истерику катать! Я обещал, что защищу тебя, вот и сиди себе спокойно. А лучше перестань, мантикора тебя дери, скулить, подними задницу и сделай хоть что-нибудь сама!

Вскочив на ноги, он собрался уходить, но тут же остановился, когда Мелисса, бросившись к нему, крепко обхватила его за пояс, уткнувшись лицом в грудь.

— Пожалуйста, прости меня! — прорыдала она в его мантию. — Ты — всё, что у меня есть! Пожалуйста, не бросай меня! Маркус!

Он с тихим вздохом возвел глаза к потолку.

— Да хватит уже разводить сырость, — проворчал он. — Никуда я не денусь.

— П-прости меня!

— Простил-простил, отцепись уже от меня, — несмотря на резкий тон, он мягко взял её за плечи, чуть отстраняясь. — Слушай, я понимаю, что тебе страшно и одиноко, но держи себя в руках. Последнее, что нам нужно, это всякие твои необдуманные выходки, мало, что ли, ты уже сгоряча натворила?

Она шмыгнула носом, стирая с лица слёзы.

— Я постараюсь.

— Хорошо, — он отступил и поправил мантию. — Мне пора. Я не могу тут надолго оставаться.

— Я помню, — прошептала Мелисса, провожая его тоскливым взглядом. — Береги себя.

— Да-да, — уже у самой двери, Флинт остановился, уставившись на блюдце с молоком на полу. — А это ещё что?

Хант густо покраснела.

— Я видела кота в особняке, — смущенно призналась она, теребя рукав своего платья, — бродит тут повсюду ночами. Огромный и злющий ужасно… я хотела его погладить, так он мне чуть всё лицо не исцарапал.

— И что? — Маркус смотрел на неё, сурово сведя брови у переносицы, но в глазах его танцевали искры смеха. — Ты решила его прикормить?

Мелисса спесиво вздёрнула нос.

— Все кошки любят молоко, и… и тут живет эта огромная змея, что если она его поймает? — совсем уже тихо закончила она.

— Мелисса — спасительница котов, — заключил Флинт со смешком. — Ну удачи, смотри, чтобы он тебя не сожрал.

Закрывшаяся дверь приглушила её ворчание, и уже в коридоре Маркус позволил себе мягко улыбнуться, покачав головой.

— Как была дурочкой, так и осталась, — пробормотал он.

* * *

— Позволь ещё раз проверить, правильно ли я тебя поняла, — неторопливо протянула Дафна, растянувшись на кровати Гермионы, пока та ходила по комнате, собирая вещи. — Ты хочешь проникнуть в клинику святого Мунго и узнать, что же настолько важное там спрятано. В клинику, которая кишит инферналами, и где пала смертью храбрых не одна группа натренированных авроров и тёмных волшебников. И ты вознамерилась отправиться. В полном. Абсолютном. Героическом. Одиночестве, — она затихла на миг, пока её взгляд, цепкий и пристальный, как у охотящейся кошки повсюду следовал за Гермионой. — Я ничего не упустила? — та остановилась посреди комнаты, раздраженно воззрившись на Гринграсс, расценив это, как положительный ответ Дафна изогнула брови в вежливом недоумении. — Совсем рехнулась?

— Я только всё разведаю и вернусь.

— Смею заметить, до тебя уже нашлись бравые разведчики, — насмешливо протянула Гринграсс. — Ничего кроме своей смерти они не обнаружили.

— Ну, у меня есть то, чего у них не было, — Гермиона закрепила на предплечье чехол для волшебной палочки и отвернулась, взяв с кресла свитер. — К тому же, один человек привлекает куда меньше внимания, чем целая группа. Мне ничто не угрожает.

— Ты все-таки полная дура, — досадливо заключила Дафна, наблюдая за ней.

— Слушай, там явно творится что-то неладное, — натянув свитер, Гермиона забрала волосы в хвост и отправилась к столу, где хранилась аптечка и флаконы с взрывчатыми зельями. — Зачем Дамблдор скрывает, что в клинике инферналы? И почему хочет отправить туда членов Ордена, раз это так опасно? Он что-то знает и не говорит.

— О, теперь мне всё ясно! — Дафна с преувеличенной радостью хлопнула в ладони. — Ты решила, что это дело как раз для детектива Грейнджер? Ведь не дай Мерлин ты куда-нибудь не сунешь свой любопытный нос, — упав на подушки она патетично выдохнула в потолок: — Мир этого не переживет.

— Думай, что хочешь, я тебе со мной идти не предлагаю, — проверяя содержимое аптечки, гордо отмахнулась Гермиона.

— Еще бы ты предлагала мне идти с тобой! Вот уж глупость, — Гринграсс перекатилась на другой бок, не выпуская собеседницу из поля зрения. — А знаешь, я, пожалуй, тебя сдам.

Грейнджер застыла у открытого ящика и медленно обернулась.

— Это же тебя не касается, зачем мне мешать?

— Живая ты мне больше нравишься.

— Хорошо. Чего ты хочешь от меня?

— Даже и не знаю… — Дафна задумчиво постучала пальцем по подбородку. — Капельку самосознания? Здравого смысла? — она помедлила. — Какой-то план?

— Вот мой план, — Гермиона подошла, бросив на плед перед Гринграсс объемный сверток, на искаженном шрамами лице мелькнуло любопытство, девушка, скрестив ноги, села на кровати развернула его и несколько мгновений рассматривала.

— Мантия, — невыразительно резюмировала она.

— Не просто мантия, — Грейнджер забрала у неё сверток и принялась аккуратно укладывать в рюкзак. — Это мантия-невидимка. Очень особенная.

— О? — Дафна заинтересованно склонила голову. — И откуда она у тебя?

— Неважно.

— Мило, — губы Гринграсс скривились в ироничной усмешке. — Значит, это и есть твоя «блестящая» идея? Походить среди мертвецов под мантией?

— Инферналы нападают на то, что видят и слышат, а в остальном они абсолютно лишены разума, — Гермиона пожала плечами, — так что я просто окружу себя звуконепроницаемыми чарами, и под мантией они меня не заметят.

— А если они учуют магию? — подперев рукой подбородок, Дафна с возрастающим лукавством наблюдала за сборами.

— Это просто ожившие мертвецы. Они на такое не способны. — Гермиона закончила паковать рюкзак и остановилась напротив Гринграсс. — Я вернусь утром. Сделай одолжение и до этого времени держи рот на замке. А если я не вернусь, тогда… — она вздохнула. — Можешь рассказать всем.

— Чтобы они побросали свои дела и, рискуя собой, бросились спасать тебя? — «любезно» предположила Дафна.

— Чтобы не искали меня, — хмуро отрезала Грейнджер. — Необязательно говорить, куда я отправилась.

Гринграсс обратила на неё взгляд, в котором очень красноречиво отражалось всё, что она думает об интеллекте собеседницы и её «благородных» побуждениях. После продолжительного глубокомысленного «хм-м-м», она тряхнула белокурой головой.

— Нет.

— Нет? — брови Грейнджер изумленно изогнулись.

— Не желаю сидеть взаперти, пока ты развлекаешься. Я пойду с тобой.

— Но я не просила…

— А тебе и не нужно, — Гринграсс легко соскочила с кровати и потянулась. — Вдруг в клинике и правда есть что-то интересное, а ты одна получишь всю славу? Нет уж, дорогуша. Дай мне пять минут и никуда не уходи. Если уйдешь, я всем про тебя расскажу.

Гермиона поджала губы, стараясь казаться раздраженной, а не счастливой. Она не ждала, что Дафна решит пойти с ней и тем более не попросила бы об этом сама, но идея отправиться в одиночку её пугала, как бы она ни настаивала, будто знает, что делает.

Уже стоя у двери, Дафна обернулась, с лисьей усмешкой глядя на Гермиону.

— Ах да, и для протокола, Грейнджер, — пропела она. — Это самая твоя кошмарная идея. Я хочу, чтобы ты помнила об этом, когда нас будет доедать полчище мертвецов. Вот так.

С этими словами она с важным видом выскользнула за дверью. Не выдержав, Гермиона нервно рассмеялась.

Идея и правда была кошмарная.

«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда...

И Тёмный Лорд отметит его, как равного себе, но не осознает всей его силы,

пока не взойдет чёрное солнце...»

 

 

Промерзший декабрьский Лондон в ночное время суток создавал впечатление полностью опустевшего города, по улицам которого блуждал лишь стылый ветер, и на фоне властвующего повсюду упадка старый кирпичный универмаг «Чист и Лозоход лимитед» с большими вывесками: «Закрыто на ремонт» на пыльных дверях, особняком стоящий в самом сердце Лондона, который и в спокойные-то дни выглядел запущенным и невзрачным, теперь вполне органично дополнял общую атмосферу уныния и разрухи.

Склонив голову к плечу, Гермиона несколько минут рассматривала выстроенных в ряд облупленных манекенов в съехавших париках и нарядах, уже лет десять как вышедших из моды. На первый взгляд, замаскированный вход в клинику Святого Мунго выглядел, как и раньше, за исключением одной детали — с витрины пропал уродливый манекен женщины, которой ранее следовало называть цель посещения и ждать, пока она не поманит посетителя пальцем, позволяя пройти внутрь. Теперь на её месте остался лишь пустой, покрытый трещинами и пылью подиум. Дафна, стоя к витрине вплотную, пыталась хоть что-то разглядеть сквозь грязное стекло, но внутри по-прежнему царила непроглядная тьма и виднелись смутные силуэты сваленных в кучу коробок и заросших паутиной полок.

— И как попасть внутрь? — глянув через плечо на спутницу, осведомилась Гринграсс.

Пожав плечами, Гермиона поправила сползающий с плеч рюкзак, покрепче стиснула волшебную палочку и шагнула вперед, словно путь ей не преграждало стекло. Как ни странно, это сработало — столкновения не произошло, и через мгновение она оказалась в полутёмном холле на первом этаже клиники.

— Я ожидала более мрачной обстановки, — с любопытством оглядываясь по сторонам, прокомментировала Дафна, скользнувшая в холл следом за Грейнджер.

Всё и правда выглядело так, будто весь персонал просто в спешке покинул здание: вокруг гулкая тишина, по полу разбросаны регистрационные бланки, рваные страницы из журнала для посетителей и мелкий мусор, свет потолочных ламп приглушен, отчего просторное помещение погрузилось во мрак, но никаких следов разрушений, борьбы или, если уж на то пошло, никаких толп инферналов.

Гермиона помедлила, собираясь с мыслями, и подошла к пустующему столу с перевернутой табличкой «Справки», над которым висел поэтажный указатель отделений клиники. Побродив вокруг стола, она собрала разбросанные на полу листки со списками пациентов и номерами палат.

Дафна, иронично наблюдающая за ней со стороны, склонила голову к плечу.

— Мы кого-то конкретного посещаем?

Гермиона со вздохом положила списки на стол и придавила металлической табличкой.

— Любая информация будет полезна.

— Да, но если мы так и будем тут торчать, то не найдем ни одного инфернала.

— Я к этому и не стремлюсь, — постно призналась Грейнджер.

— Зачем тогда мы пришли?

— Найти то, что так заинтересовало Дамблдора, раз он затеял сюда поход.

Гринграсс закатила глаза и ушла скучающе бродить по холлу, разглядывая висящие на стенах плакаты с надписями вроде: «Самолечение — это самообольщение» и тихо посмеиваясь над подобными призывами. Её шаги и негромкий смех эхом разносились по пустынному помещению. Здесь искать больше было нечего, Гермиона глубоко вдохнула, понимая, что стоит двигаться дальше.

— Так, — деловито объявила она. — Предлагаю обойти сначала палаты на первом этаже, а потом подниматься выше.

Дафна безразлично пожала плечами и побрела следом, продолжая с любопытством разглядывать обстановку. В полном молчании девушки прошли через распахнутые настежь двери, над которыми висел указатель «Травмы от рукотворных предметов кабинеты 1-15», и вошли в длинный полутёмный коридор с тускло горящими под потолком лампами.

— Странно, что здесь до сих пор есть свет, — осторожно заглядывая в пустые палаты и кабинеты врачей, прошептала Гермиона.

— Ничего странного, — тут же откликнулась за её спиной Дафна. — Весь свет в клинике обеспечивается энергетическим кубом, который обычно заряжают раз в полгода. До перезарядки по моим подсчетам осталось месяца полтора, так что, — она по-дирижерски взмахнула руками, — да будет свет. Кстати, ты рано расслабилась. Перебои с подачей энергии уже начались — лампы еле горят. Не удивлюсь, если на других этажах дело и того хуже.

Грейнджер окинула спутницу долгим взглядом.

— Стесняюсь спросить, откуда такие познания…

— В журналах мод иногда публикуют колонку «Интересные мелочи», — беспечно пропела та.

— Ну конечно… в журналах…

 

Осмотр этажа занял не больше двадцати минут и за этого время кроме валяющегося на полу мусора и перевернутой мебели ничего стоящего обнаружить не удалось.

— Я начинаю думать, что вся эта история про инферналов всего лишь выдумка, — тихо прокомментировала Дафна, когда они вышли на лестницу, поднимаясь на следующий этаж.

— Но зачем кому-то распространять подобные слухи? — так же тихо отозвалась Гермиона, держа наготове волшебную палочку. — И куда делись все целители?

— Их могли где-нибудь укрыть, — задумчиво предположила её спутница. — А дезинформацию пустили, чтобы никто не стал искать их. Мертвых не ищут.

— Полная чушь, как по мне, — фыркнула в ответ Грейнджер. — Магглам неизвестно о Мунго, а волшебников эта новость только ввергнет в ещё большее чувство безнадёжности. Зачем дестабилизировать настроения собственных людей?

— А с чего ты взяла, что магглы не знают о Мунго? О Хогвартсе ведь они узнали.

Гермиона бросила взгляд на собеседницу, но отвечать не стала, помедлив у двери в холл второго этажа.

— «Ранения от живых существ», — вслух прочитала Дафна, глянув на запылившуюся табличку над входом. — Быть может, нам стоит поискать отделение ранений от мертвых существ? Есть тут такое?

— Да ты юмористка, — без всякой иронии съязвила Грейнджер, — не задумывалась о карьере комика? — приоткрыв дверь, она осторожно заглянула в коридор.

По второму этажу они продвигались медленнее. Здесь повсюду царил жуткий погром: некоторые двери были сорваны с петель и лежали посреди усыпанного осколками стекла коридору, на стенах виднелись почерневшие следы от взрывающих и огненных чар и брызги крови, лампы горели через одну и часто мигали, погружая помещение в темноту, от которой Гермионе становилось не по себе. Больше девушки не разговаривали, настороженно озираясь по сторонам, то и дело замирая от каждого шороха и оборачиваясь — обеим начало казаться, что за ними кто-то идет, но единственными звуками в коридоре были их собственные шаги и учащенное дыхание. Рациональная часть сознания убеждала Гермиону, что это всего лишь её излишне разыгравшееся воображение, ведь инферналы не наделены сознанием, чтобы наблюдать за жертвой из засады. Если бы монстры их учуяли, то уже бросились бы в атаку. И всё же она никак не могла отделаться от чувства, что за ними наблюдают.

— Я одного не понимаю, — сказала Дафна, когда они вышли на лестницу. — Если здесь пропало несколько отрядов авроров и Пожирателей, то где тела?

Гермиона лишь молча покачала головой. Эти мысли и её беспокоили.

— Если инферналы устроили себе логово в какой-то части клиники, они могли перетащить трупы туда, — предположила она.

— Ты когда-нибудь слышала, чтобы инферналы устраивали себе логово? — скептично поинтересовалась Дафна. — Для этого им нужно обладать хоть каким-то зачатком сознания, вроде инстинкта.

— Я в курсе, — сухо буркнула Грейнджер. — Ну а какие ещё могут быть объяснения? Что убитые авроры с Пожирателями сами встали и ушли?

Стоило это сказать, как по спине у неё пробежал холодок.

«Быть не может, — подумала она, кусая губы. — Это ведь не зомби из ужастиков. Инферналы не могут заразить живых. Так во всех книгах написано: инферналы — порождения Тёмной магии, но они не распространяют её на окружающих. Нечего выдумывать страшилки».

На третьем этаже, наплевав на сильно снизившуюся скорость передвижения, Гермиона вытащила из рюкзака мантию-невидимку, накинув её на себя и Дафну. В коридоре горело всего две лампы, и большая его часть была погружена в темноту, отчего изломанные очертания мебели начали казаться застывшими в ожидании добычи чудовищами. Дафна теперь освещала их путь небольшим огоньком на конце своей волшебной палочки, и по мере того, как они продвигались дальше, чувство постороннего присутствия усиливалось.

— Мне кажется, пора возвращаться, — шепотом сказала Гринграсс.

Гермиона кивнула; они уже собрались отправиться к лестнице, когда свет огонька выхватил из темноты лежащее на полу тело. Сперва Грейнджер решила, что это очередной анатомический манекен — они их немало нашли, пока исследовали кабинеты, но уже через мгновение стало понятно, что это вовсе не так, хотя разум отчаянно отказывался признавать, что изуродованный труп с вывалившимися внутренностями, у которого начисто отсутствовала нижняя половина тела, когда-то был живым человеком. Но страшнее всего было то, что пальцы на его единственной уцелевшей руке едва замено скребли пол. Переборов секундный ступор, Дафна ухватилась за рукав куртки Гермионы, молча призывая её уходить, но стоило им сделать шаг, как запрокинутая голова покойника резко повернулась в их сторону и на них слепо уставилась пара белесых глаз.

«Оно не может нас видеть. Оно не может нас видеть. Оно не может нас видеть», — отступая, твердила про себя Гермиона, наблюдая, как мертвец, захрипев, перевернулся на живот и пополз в их сторону, помогая себе единственной рукой и оставляя за собой слизистый след от разорванных внутренностей.

— Оно нас видит, — выдохнула она. — Почему оно нас видит?!

— Ты сейчас хочешь это выяснить? — срывающимся шепотом ответила Дафна, в это же мгновение мертвец разинул рот и по коридору прокатился кошмарный вой, похожий одновременно на стон, хрип и рёв обезумевшего животного.

Девушки бросились обратно к выходу на лестницу, а за их спинами, вторя первому вою, по коридору прокатился рев, который явно принадлежал не одному существу.

— Ты видела? — выдохнула Гринграсс, когда они выскочили на лестничную клетку, — на нём была мантия аврора!

Гермиона была слишком шокирована видом вываливающихся из мертвеца кишок, чтобы это заметить, и думать о том, что это означало сейчас было не время, поэтому она только торопливо качнула головой и, заперев заклинанием дверь в коридор, потащила Дафну к лестнице, цепляясь за мантию-невидимку, которая всё еще их укрывала.

— Вниз, вниз, вниз, — торопливо бормотала она, когда из темноты лестничных пролетов раздался леденящий душу вой и топот ног. — О Боже мой… вверх! Вверх! Вверх!

В дверь третьего этажа что-то с силой ударилось, Гермиона едва не закричала.

— К дьяволу! — остановившись, Дафна сорвала с них мантию-невидимку, сунув её в руки Грейнджер. — Убери, от неё нет пользы.

Пока Гермиона дрожащими руками пыталась спрятать мантию обратно в рюкзак, Гринграсс одним росчерком волшебной палочки возвела защитный барьер на границе сбегающих во мрак ступеней, чтобы преградить путь существам, подбирающимся с нижних этажей, после чего обе девушки, уже не оглядываясь, поспешили наверх.

 

Они миновали пятый этаж и поднимались на шестой, когда Гермиона в панике осознала, что дальше дороги нет, но сказать ничего не успела — из темноты лестничного пролета на них с рычанием бросилось нечто зловонное и ужасающе быстрое. Гермиона чудом успела отшатнуться, но существо зацепило её вытянутой рукой, и от силы удара она начала падать, задев плечом идущую следом Дафну, которая, вскрикнув, потеряла равновесие и скатилась по ступеням на пролет ниже. Вцепившись в перила, Гермиона ударила по инферналу одновременно двумя проклятьями, чтобы отбросить его подальше и обездвижить, но магия оказала на него куда меньше воздействия, лишь оттолкнув на несколько шагов и замедлив. Становилось понятно, почему здесь погибло столько авроров — похоже, эти существа были почти не восприимчивы к волшебству.

«Просто отлично», — Гермиона коротким взмахом палочки начертила защитный барьер по границе лестницы, молясь, чтобы это хоть ненадолго задержало мертвеца, и, перепрыгивая через ступеньку, бросилась к Дафне, которая попыталась встать, но с болезненным стоном схватилась за ногу, упав обратно на пол.

— Перелом, кажется, — сквозь зубы процедила та, когда Грейнджер склонилась над ней, пытаясь оценить масштаб бедствия.

И весьма серьезный, если судить по неестественно изогнутой лодыжке. Гермиона чувствовала, как сознание начинает затоплять паника. Снизу слышался топот ног и вой, наверху остервенело бился о барьер мертвец, Дафна не могла даже встать на ноги, и в довершение ко всему из дверей шестого этажа хлынула толпа инферналов. Теперь дорога наверх была полностью отрезана десятками монстров, пытающихся пробиться к девушкам сквозь барьер, который уже разрушался под их напором. Единственный доступный путь был в коридор пятого этажа, и если им удастся оттуда попасть на другую лестницу… то нет никаких гарантий, что там тоже не окажется армии мертвецов. Но другого выбора не было.

Пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли, Гермиона водила палочкой над покалеченной ногой Дафны. Сама Гринграсс идти не сможет, если попробовать леветировать её, то бежать не получится. Обезболивающее заклинание? Но наступать на поврежденную ногу нельзя… по крайней мере, пока она в таком состоянии.

— Нужно вправить кость и наложить шину, — просипела Грейнджер, отчаянно стараясь не отвлекаться на подступающую со всех сторон опасность.

— Здесь этим предлагаешь заняться?! — ядовито прошипела Дафна.

— А у тебя есть другие идеи?! — огрызнулась Гермиона. — Предлагай, я вся внимание!

— Ты меня сюда притащила, ты и думай! — рявкнула та, от страха и боли окончательно теряя самообладание.

— Кто тебя просил со мной идти?!

Резко подавшись вперед, Гринграсс схватила её за грудки и сильно встряхнула.

— Я не для того пережила всё то дерьмо, чтобы меня тут сожрали! Думай, Грейнджер, или Морганой клянусь, я приложу все усилия, чтобы мы обе тут погибли!

— Мы и так умрем, если ты не перестанешь на меня орать!

Внизу громыхнула дверь, и они в ужасе застыли. Гермиона направила волшебную палочку в сторону лестничного пролета, но вместо мчащегося на них монстра огонёк выхватил невысокий женский силуэт с масляной лампой в руках.

— Немедленно погасите свет! — прошипел знакомый голос. — Магия их только привлекает.

По мере того, как женщина подходила ближе, Гермиона начала различать знакомые черты, пока наконец не узнала её.

— Профессор Герхард?!

— А вы кого ждали? Санта Клауса? — целительница опустилась рядом с ними на колени, быстро осмотрев ногу Дафны. — Тоже мне отряд спасения, — проворчала она, перекидывая руку Дафны себе через плечо, — помогите мне, Грейнджер.

Перестав понимать, что вообще происходит, Гермиона послушно помогла Герхард поднять Дафну, после чего та потащила их к пятому этажу. Кое-как они втроем протиснулись в полутёмный коридор и, оставив Гермиону с Дафной, Эрмелинда вернулась к двери, торопливо накладывая на неё запирающие чары, после чего последним взмахом палочки придвинула к ней массивный стол.

— Бесполезно уже осторожничать, — проворчала она, заметив непонимающий взгляд Гермионы, — вы уже и так кучу шума наделали.

Поддерживая под руки Дафну, Эрмелинда и Грейнджер свернули в прилегающий коридор, заканчивающийся тяжелой металлической дверью, открыв которую, целительница затолкала обеих девушек в просторное сумрачное помещение, после чего с грохотом захлопнула дверь, задвинув засовы.

— Что…

— Ведите её сюда, Грейнджер, — перебила Эрмелинда, торопливо пересекая комнату.

Повесив лампу на крюк в стене, она помогла Гермионе уложить подозрительно тихую Дафну на койку, после чего тут же направилась к стеллажу в противоположной части кабинета, исследуя флаконы на полках и что-то тихо приговаривая на норвежском. Гермиона не понимала ни слова, но, судя по тону, целительница грязно ругалась. Присев на стул возле кровати, Гермиона позволила себе медленно выдохнуть, удивляясь, как вообще они ещё живы. Тем временем Герхард вернулась к ним, раскладывая на прикроватной тумбочке пузырьки с зельями, упаковку бинтов, ножницы и продолговатые металлические пластины. Только сейчас, наблюдая за ней, Грейнджер заметила, что та выглядит просто ужасно: побледневшее, осунувшееся лицо покрыто ссадинами и синяками, волосы собраны в неряшливый хвост, одежда местами изорвана и покрыта тёмно-бурыми пятнами.

«Сколько она тут провела?»

— Выпейте, это снимет боль, — Эрмелинда тем временем сунула в руки Дафны один из флаконов, и когда та послушно проглотила содержимое, протянула ей ещё два пузырька со снотворным. — Кость придется вправлять и лучше вам не быть в сознании.

— Я догадалась, — вяло пробормотала Гринграсс, возвратив ей пустые флаконы и откидываясь на подушку.

Герхард обернулась к Гермионе, осматривая её с ног до головы.

— Вы ранены? — та только покачала головой. — Укусы? Царапины? — Грейнджер снова покачала головой, уже понимая, к чему эти вопросы.

— Они заразные?

Герхард поморщилась.

— Судя по всему. Хотя я не видела процесса заражения, — она глянула на Дафну, дожидаясь, пока та уснет, и снова переключила внимание на Гермиону. — Орден что, настолько в отчаянном положении, что они стали отправлять школьников на самоубийственные миссии? — сердито уточнила целительница. — Или ваш директор окончательно из ума выжил?

Гермиона недоуменно моргнула.

— Нас никто не отправлял.

— Тогда что вы тут делаете?

— У меня тот же вопрос, профессор, — кисло отозвалась та.

Эрмелинда раздраженно цокнула языком и, заметив, что снотворное наконец подействовало, взяла ножницы, чтобы разрезать штанину на поврежденной ноге Гринграсс.

— Как зовут вашу подругу? Не уверена, что раньше видела её в штабе, но лицо знакомое.

— Дафна. Дафна Гринграсс.

Эрмелинда бросила на неё удивленный взгляд.

— Та, которая погибла почти три года назад? — на всякий случай уточнила она.

— Как выяснилось — не погибла.

Целительница помедлила, с бо́льшим вниманием разглядывая покрытое шрамами лицо Дафны.

— Что ж, у неё есть все шансы сделать это здесь, — безрадостно пробормотала она.

— Как вы сюда попали?

— Пыталась узнать, что здесь произошло, — продолжив возиться с поврежденной ногой, сказала она. — Мы предполагали, что причина в неправильно сработавшем заклинании, и если бы удалось узнать источник, я смогла бы выяснить, как разобраться с последствиями.

— Но как теперь понять, с чего все началось?

— Если вы обратили внимание, мы сейчас находимся в отделении «Недугов от заклятий», — напомнила Эрмелинда, не отрываясь от работы. — Здесь занимались лечением и исследованиями неправильно наложенных чар и тёмных заклинаний. Вспышка этого… вируса, не произошла в одночасье. С чего-то всё началось, а значит, изучение этой, хм, аномалии должно было в конечном итоге попасть в отчеты целителей. Я рассчитывала найти записи обо всех последних подозрительных случаях. Мне удалось просмотреть несколько журналов, но этаж кишел мертвецами, и я не смогла попасть в архив. Порт-ключ не сработал, так что пришлось забаррикадироваться тут и отправить сигнал в Орден. Кто знал, что в помощь мне явятся две школьницы, которых мне самой придется спасать?

Она снова заворчала что-то на норвежском, сосредотачиваясь на переломе Дафны.

«Я полная идиотка», — тоскливо подумала Гермиона, наконец понимая, зачем Дамблдор отправлял членов Ордена в Мунго — они планировали вытащить отсюда Эрмелинду.

— Когда мы пришли, в клинике было пусто, — помедлив, сказала Грейнджер.

— О, я в курсе, — Эрмелинда хмыкнула, аккуратно прощупывая лодыжку Дафны. — Фокус в том, что вход абсолютно свободен. Ты заходишь всё дальше и дальше, пока ловушка не захлопнется, и стоит применить хоть одно заклинание, эти твари слетаются на него как мотыльки. Учуяв магию, они способны найти тебя где угодно и уже ни за что не позволят выйти.

— Как же вам удалось до сих пор скрываться?

— Этот кабинет рассчитан на пациентов, пораженных тяжелыми видами магических проклятий, которые воздействуют не только на проклятого, но и на окружающих. Стены отделаны специальным сплавом, который блокирует любой магический фон, — Эрмелинда отбросила со лба выбившуюся из хвоста прядь волос. — Проще говоря, мы здесь в относительной безопасности. По крайней мере, если будем сидеть тихо. Я не уверена, что они не учуют нас даже здесь, если мы начнем колдовать.

— Я не знала, что инферналы чувствуют магию, — Гермиона затихла, когда раздался неприятный хруст, с которым Эрмелинда одним резким движением поставила на место сломанную кость.

— Нормальные и не должны её чувствовать, — ответила Герхард, прижимая металлические пластины к месту перелома и накладывая повязку. — Как не должны передавать эту заразу другим. Но, похоже, даже царапины достаточно, чтобы стать одним из них. С царапины всё и началось, если верить журналам.

— То есть кто-то привел в клинику зараженного?

— Не знаю. Но есть записи о первых случаях, и сначала никто не понял, с чем столкнулся. Потом, похоже, Мунго превратился в смертельную ловушку, и все, кто здесь был, погибли.

— Но почему никто из выживших не рассказал об этом?

— Вы не поняли, Грейнджер, — целительница со вздохом взглянула на неё. — Никто не успел выбраться, чтобы рассказать о катастрофе.

— Если всё произошло так быстро, откуда уверенность, что в архиве найдутся записи?

— Я этого и не утверждаю. Так или иначе, попасть туда мы не сможем.

Гермиона помолчала, наблюдая, как Герхард закончила бинтовать ногу Дафны и отошла к шкафчику с зельями, сняв с полок ещё несколько флаконов.

— Вы осознаёте, что, когда сюда явятся члены Ордена, они окажутся в такой же ловушке? — тихо спросила Гермиона.

— Вполне.

— И всё равно отправили сигнал?

В кабинете повисла гнетущая тишина.

— Я запаниковала и не сразу поняла, в чем подвох, — наконец призналась Эрмелинда, оборачиваясь. — А когда разобралась, было уже поздно.

Где-то вдалеке послышался грохот, а за ним протяжный вой, прокатившийся по этажу.

— Они здесь, — бледнея, выдохнула Гермиона.

Вместе с целительницей они бесшумно приблизились к небольшому круглому окошку в двери, осторожно выглянув в коридор. Лампы снаружи едва светили, но и того скудного освещения было достаточно, чтобы разглядеть бессчётные силуэты, рыскающие в поисках добычи.

— Они уйдут через несколько часов, — прошептала Эрмелинда.

— Но стоит отсюда выйти, как мертвецы вернутся? — не в силах отвести взгляд от ужасающего шествия за дверью, спросила Гермиона.

— Да.

— Сколько вы здесь уже находитесь?

— Не уверена… думаю, примерно неделю? Я пыталась выбраться самостоятельно, но едва до лестницы успевала добраться, как они по всей клинике поднимал вой.

— Но почему по дороге сюда мы не встретили ни одного существа?

— Как я поняла, если они теряют магический след, то прячутся и впадают в подобие спячки.

— Похоже, мы надолго тут застряли, — наблюдая за толпой покойников, мрачно заметила Гермиона, но стоило ей это произнести, как по ту сторону двери что-то изменилось.

Все инферналы внезапно застыли, а потом как по команде обернулись, привлеченные чем-то… или кем-то. По этажу прокатился оглушительный вой, и твари, словно обезумев, бросились к новой жертве. В душе Гермионы развернулся стылый ужас, когда она подумала, что вся эта бесчисленная орда мертвецов учуяла членов Ордена, и тех вот-вот разорвут на части, но нарастающую панику оборвала вспышка голубовато-фиолетового пламени, что с рёвом прокатилось по коридору, мгновенно обращая в пепел мертвецов. Через секунду от инферналов остались только обрывки одежды и медленно оседающий на пол прах.

Вокруг воцарилась звенящая тишина.

— Что это было? — уже зная ответ на собственный вопрос, едва слышно просипела Гермиона.

— Огонь некроманта, — подтверждая её догадку, выдохнула целительница, наблюдая за происходящим вместе с Гермионой.

— Но это ведь утерянное наследие. Некромантов не осталось, кто мог…

Она умолкла, когда по коридору неторопливо прошел человек, направляясь куда-то вглубь отделения. Судя по тому, как он двигался, это определённо был не мертвец, но разглядеть что-то кроме силуэта Гермиона не смогла. Незнакомец скрылся за поворотом, и коридор осветила ещё одна вспышка пламени.

— Он убил их, — неверяще выдавила Эрмелинда. — Парой залпов убил их всех…

Чувствуя, как её колотит нервная дрожь, Гермиона подхватила с пола рюкзак, вытащив оттуда мантию-невидимку.

— Я проверю…

— Не смей, — Герхард схватила ее за запястье. — Мы понятия не имеем, кто там за дверью, и судя по тому, что мы видели, этот человек очень опасен...

— Это моя жизнь и мой риск, — Грейнджер осторожно высвободила свою руку из пальцев целительницы и накинула мантию-невидимку на плечи. — Оставайтесь здесь. Если он нападет на меня, просто дожидайтесь помощи, а если нет… то это наш шанс спастись.

— Лучше пойти мне…

— Ваша жизнь важнее моей, профессор, — Гермиона покачала головой. — Я совершила ужасную ошибку, когда просто из любопытства заявилась в Мунго, да ещё и подвергла опасности Дафну. Я несу ответственность за собственную глупость. Но сейчас от меня может быть польза, тогда как вы просто подвергнете себя ненужному риску. Просто… отпустите меня.

Эрмелинда одно долгое мгновение смотрела на Гермиону и наконец с тяжелым вздохом покачала головой, отступая в сторону.

— Будьте осторожны.

Гермиона кивнула и, держа наготове волшебную палочку, выскользнула за дверь.

 

Как она и думала, на этаже не осталось ни одного инфернала. Повсюду теперь лежала только усыпанная пеплом одежда. Огонь некроманта был забытым и опасным темным искусством. При верном использовании он сжигал лишь плоть нежити и не вредил живым, но само заклинание расходовало много энергии и было непредсказуемо. В руках неопытного мага оно могло стать не менее опасным, чем заклинание Адского Пламени. К тому же использовать его могли лишь некроманты. Так что же за волшебник смог безошибочно применить столь сложные чары, да ещё и в таких масштабах? Единственный возможный вариант напрашивался сам собой.

Тёмный Лорд.

И если предположения Гермионы верны, то какова вероятность, что, встретившись с ним лицом к лицу, она останется в живых?

Грейнджер отчаянно убеждала себя, что отправилась на встречу с вероятной погибелью вовсе не из-за той ночи на кладбище в Годриковой Лощине, когда её глазам предстал не безжалостный убийца, а скорбящий о погибшем друге Том Арчер, и абсолютно не потому, что она хочет увидеть его. Ей просто нужно было убедится… нужно было понять, кто все-таки скрывался под личиной Тёмного Лорда: враг, которого следует ненавидеть, или… или очень запутавшийся человек?

«Единственный, кто тут запутался, это ты», — ядовито заметил внутренний голос.

Впереди послышался грохот, будто-то кто-то снёс дверь с петель, за ним яростный вой, неопределенный гул и звук падающего тела. Гермиона ускорила шаг, пока не добралась до источника звуков, и, замерев в дверном проёме, настороженно воззрилась на расположившегося спиной к ней незнакомца. Сидя на корточках, он изучал лежащего перед ним инфернала, который яростно шипел и извивался, пытаясь освободиться от магических силков, что, похоже, ничуть не беспокоило склонившегося над ним человека. Наконец волшебник провел над трупом рукой, уничтожив его в языках синего пламени, и когда на полу не осталось ничего, кроме одежды и пепла, расправил плечи, поднялся на ноги и обернулся.

У Гермионы оборвалось дыхание. Она смотрела на мучительно знакомое лицо и не желала верить в то, что видит.

Это был не Том.

И тем не менее человека перед собой она знала так же хорошо.

Чувствуя, как разум затопляет ярость, Гермиона резким движением сорвала с себя мантию-невидимку, отбросив её в сторону, и, практически не отдавая себе отчета в собственных поступках, резко взмахнула палочкой, направляя в стоящего напротив мага сразу три атакующих заклинания.

«Как он посмел?! Как посмел расхаживать в этом облике?! Как посмел так малодушно и хладнокровно глумиться над его памятью?!»

Как жестоко и безнравственно. Как гнусно.

От захватившей её злости Гермиона почти ни о чем не могла думать, посылая в незнакомца, посмевшего порочить память её погибшего друга, всё новые проклятья, которые разбивались о его щит, не причиняя никакого вреда. Мерзавец при этом даже не пошевелился, более того, его совершенно не удивило неожиданное появление Гермионы, словно он уже знал о её присутствии. Не делая попыток напасть в ответ, он только поднял брови в вежливом недоумении.

Грейнджер замерла, направляя на него волшебную палочку, но так и не закончив следующей атаки. О, как же хорошо она знала это выражение лица. Видела его сотни раз. Ни одни оборотные чары такого бы не подделали… но разве возможно, чтобы это и вправду был…

— Гарри? — давя в себе предательскую надежду, прошептала она.

Казалось, даже время застыло, когда она снова произнесла это имя, всё ещё уверенная, что ошибается и это лишь чья-то жестокая шутка. Не изменившись в лице ни на йоту, волшебник с любопытством склонил голову к плечу.

— Простите, мы знакомы?

Гермиона опешила.

— Ч-что? — она оторопело моргала, открывая и закрывая рот.

«Это он? Это же он! Он меня не помнит? Почему он меня не помнит?! Что с ним случилось?»

По губам юноши расползлась кривая усмешка, а через мгновение он расхохотался, согнувшись пополам, чем вогнал её в окончательный ступор.

— Прости-прости! — сквозь смех выдавил он, прежде чем Грейнджер смогла сформулировать хоть одно связное предложение. — Я должен был это сказать! Ты бы видела сейчас своё лицо.

В груди Гермионы бушевал ураган самых разнообразных эмоций, которые стремительно сменяли друг друга, и невозможно было сказать, что именно она испытывает: радость, удивление, страх, обиду или боль. Но по мере того, как Гермиона медленно выходила из шока, наблюдая за весельем собеседника, все эти чувства постепенно преобразовывались в черную бездну раскалённой злобы.

— Т-т-ты, — заикаясь и дрожа от гнева, выдавила она. — Ты б-бездушный кусок лживого д-дерьма! — сбросив оцепенение, взвизгнула она, отправляя в него ещё два проклятья, которые, разбившись о щит, разлетелись в стороны разноцветными искрами. — Как у т-тебя совести х-хватило?!

— Я тоже рад тебя видеть, — как ни в чем не бывало отозвался Гарри, стоя под нескончаемым градом устных и магических проклятий.

— Рада?! Чёрта с два я рада! Сдохни!

Гермиона сорвала голос и замолчала. Рука, в которой она держала волшебную палочку, безвольно повисла вдоль тела. В голове царила полнейшая неразбериха. Стоило бы усомниться, что перед ней стоит её вроде как мертвый друг, но она была не способна мыслить рационально. Если это был Пожиратель под оборотным зельем, то какую цель он преследовал, прикидываясь умершим человеком? Если, конечно, он знал, что изображает мертвеца. Тёмному Лорду известно о том, что Гарри мёртв, но, похоже, он не спешил делиться с окружающими этой информацией. Допустим, перед Гермионой стоял самозванец, который думал, что Поттер жив, и хотел внедриться под этой личиной в Орден, но какова вероятность, что он найдет нужных людей в клинике, кишащей инферналами? Где логика? С другой стороны, Информатор знал о том, что Орден планирует вылазку в Мунго, и раз знал он, то мог узнать и кто-то другой. Тогда можно предположить, что этот человек, кем бы он ни был, притворился Поттером, чтобы якобы случайно встретить здесь членов Ордена. Весьма правдоподобно бы вышло… только вот этот самый «Поттер» искал тут не людей, а отправился прямиком в архив. Значит, ему нужна была какая-то информация, и он просто выбрал облик Гарри, чтобы скрыть свою истинную личность. Помимо прочего, не стоило забывать, что где-то по миру бродила варна, способная менять облик, воруя не только внешность, но и воспоминания человека. Тогда вывести его на чистую воду становилось практически невозможно. Но при таком раскладе выходило, что Гарри по-прежнему мёртв, а перед ней сейчас стоит его убийца.

Гермиона не знала, какой из вариантов устраивает её больше.

— Клянусь Мерлином, тебе лучше бы оказаться Пожирателем под оборотным зельем, чем настоящим Гарри Поттером, — тяжело дыша, процедила она, — потому что если ты на самом деле жив, то мне сейчас придется исправить это досадное недоразумение.

У Поттера хватило наглости пожать плечами.

— Ты, конечно, вправе попытаться, но я не уверен, что ты в этом преуспеешь, — иронично протянул он и взмахом руки зажёг тускло мерцающие над их головами лампы, которые послушно вспыхнули ровным оранжевым светом, от которого Гермиона на миг поморщилась.

— Мы похоронили тебя, — сказала она, уже не особо тревожась о том, что может выдать чужаку секретную информацию о смерти Поттера.

— Я в курсе, — развернувшись, он направился вглубь архива, просматривая закрепленные на полках указатели. — Видел могилу. Очень мило.

«Мило», — она покачала головой, на смену злости начало приходить разочарование и жгучая обида.

— Ты хоть на секунду задумался о том, как ранил своими выходками тех, кому был дорог? Представил, каково им было узнать о твоей смерти?

— Не особо, — раздался откуда-то из-за стеллажей его безразличный голос.

— Я год пыталась это принять! — сердито рявкнула Грейнджер. — Оплакивала тебя! А Сириус! Ты о нём вообще вспомнил?! Зачем тебе понадобился этот цирк?!

Гарри вернулся из-за полок, держа под мышкой коробку, заполненную медицинскими картами и журналами.

— Мертвых не ищут, как правило, — скользнув по ней равнодушным взглядом, известил он. — Это был самый удобный способ.

— Удобный для кого?

— Для меня, конечно, — он сбросил со стола стопки бланков, водрузив на него коробку.

— Ты лицемерный подонок, — глухо заключила Гермиона. — Бессовестный, бездушный мерзавец.

— Да-да, здо́рово, — перебирая карточки, флегматично отозвался тот. — А у тебя как дела?

— Да так себе, спасибо, что спросил, — с ядовитым сарказмом протянула она. — У нас тут война началась, если ты вдруг не в курсе. Хогвартс сравняли с землей, люди гибнут… а где всё это время был ты?! Под какой корягой отчаянно жалел себя несчастного два года?

Он покосился на неё и снова вернулся к изучению журналов, вытаскивая их из коробки и бегло пролистывая исписанные страницы.

— Я думал.

— Очаровательно. И много успел надумать?

— Достаточно.

— Что ты здесь ищешь? — Грейнджер наконец обратила внимание на его манипуляции.

— Кое-какие записи, — уклончиво ответил Гарри не поднимая взгляда. — Ну а остальные как?

— Паршиво. Но тебе-то какое до них дело? — скрестив на груди руки, она фыркнула.

— Ты права, никакого, — отвлеченно пробормотал тот.

— Я не верю, что ты Гарри Поттер, — чувствуя, как на месте привязанности к другу детства разворачивается холодная пустая дыра, Гермиона покачала головой. — Даже твою смерть мне проще принять, чем то, во что ты превратился.

— Я вовсе не против и дальше оставаться мёртвым. Можем сделать вид, что не встречались. Как тебе идея?

— С радостью, — прошипела та. — Но сперва докажи мне, что ты это ты.

Он непонимающе глянул на неё.

— Зачем?

— Хочу быть уверенной, что моё презрение направлено по нужному адресу.

— Это просто-таки какой-то новый уровень педантичности, — он насмешливо хмыкнул. — И какое подтверждение ты хочешь?

— Покажи своего патронуса.

Его руки, листающие журнал, на миг замерли, пока он размышлял над ее просьбой. Наконец Поттер повернулся к ней и щелкнул пальцами. В то же мгновение из пустоты на стол выпрыгнул крупный серебристый кот и, пройдясь из стороны в сторону, уселся на краю столешницы, флегматично покачивая пушистым хвостом.

— Довольна?

«Нет».

— Ты действительно Гарри, — пробормотала Гермиона, рассматривая кота.

— Во плоти, так сказать.

Она не знала, что её шокирует больше: то, что перед ней и правда настоящий Поттер, или то, что он применил одно из сложнейших заклинаний даже не воспользовавшись волшебной палочкой. Нет, он и раньше демонстрировал весьма искусное владение магией, но так просто призвать телесного патронуса?

«Очнись, Гермиона, он полчаса назад спалил сотню инферналов огнём некроманта!»

К слову об этом…

— Откуда тебе известны чары синего пламени? — сощурившись, осведомилась она, решив, что куда проще концентрироваться на расспросах, чем пытаться разобраться в том эмоциональном хаосе, который творился в душе.

— В книжке прочитал, — Поттер вытащил из коробки ещё один журнал.

«Посмотрела бы я на эту книжку».

— Этим искусством могли владеть только некроманты…

— Нет, не так, — он едва заметно улыбнулся. — Оно им проще давалось, но использовать синее пламя в теории может кто угодно.

— Это огромный риск…

— Я же не посреди оживленной улицы его применил. Не то чтобы я ожидал тут найти кого-то кроме бродячих покойников.

— То есть ты просто заявился сюда с сомнительным заклинанием в арсенале, которое могло даже не сработать, рассчитывая, что сможешь в одиночку пройти через орду инферналов?

— Ага, — отвлечённо пробормотал тот, вчитываясь в записи.

Гермиона подавила желание с бессильным стоном прикрыть ладонью лицо. Да. Это определённо был Поттер. Только у него могло хватить мозгов вот так по́ходя применить опаснейшее заклинание, руководствуясь принципом «авось получится».

— Это безумие какое-то, — пробормотала она.

«И почему только мне так везет постоянно натыкаться на давно умерших друзей?»

— Что ж, приятно было поболтать, но мне пора, — выбрав несколько журналов, Гарри сунул их под мышку и как ни в чём не бывало отправился к выходу.

Несмотря на то что ровно пять минут назад Гермиона желала никогда больше не видеть этого лица, подобное сообщение ввергло её в новый ступор.

— Стой! — она загородила выход из архива, лихорадочно соображая, как заставить его не уходить.

Мысль о том, что Гарри вот так просто снова исчезнет из её жизни, оказалась сильнее злости и презрения. Они все были в эпицентре катастрофы и маг с таким потенциалом им был просто жизненно необходим. Каким бы негодяем он ни стал.

Гарри послушно остановился в шаге от Гермионы, вопросительно уставившись на неё, пока та пыталась придумать предлог задержать его.

— Ты… — её взгляд скользнул с его спутанной излишне отросшей шевелюры на поношенный кожаный плащ, из-под которого виднелся чёрный свитер, и дальше к тяжелым ботинкам на шнуровке, после чего она окончательно потеряла нить собственных размышлений. — Во что это такое ты одет?

Поттер опустил голову, бегло оглядывая себя.

— А что не так? — наконец, уточнил тот.

— Ты будто сбежал из антиутопического боевика восьмидесятых, — сухо известила она.

— Вполне соответствует обстановке, разве нет?

— Да. Если ты идиот.

— Это всё? — проигнорировав оскорбление, скучающе уточнил Гарри. — А то я немного тороплюсь.

«Куда, скажи на милость?! Обратно в свой стимпанковский Хельхейм?!»

Грейнджер глубоко вдохнула, принимая решение.

— Раз уж так вышло, что ты здесь, — медленно начала она, — и по счастливому стечению обстоятельств обладаешь суперсилой, уничтожающей инферналов, то помоги выбраться отсюда. А потом можешь валить на все четыре стороны.

Гарри смерил её невыразительным взглядом.

— Как-то ты не слишком вежливо просишь тебя спасти, — постно отметил он.

— Очень смешно, шутник недоделанный, — проворчала Грейнджер. — Так поможешь ты нам или нет?

— Ладно, — он пожал плечами. — А кому это «нам»?

— Просто иди за мной.

Развернувшись на каблуках, она повела его к Эрмелинде и Дафне, пытаясь распутать клубок собственных противоречивых мыслей. Это был Гарри. Определённо Гарри. Она ни с кем не спутала бы интонации, манеру речи и мимику, и форма его патронуса вполне очевидно это подтверждала. Но одновременно с этим Гермиона отчаянно не узнавала в этом человеке своего друга.

«Мы все сильно изменились за последние годы, — размышляла она. — Нет ничего странного в том, что он вернулся из своего импровизированного загробного мира другим».

И все-таки что-то в нём было не так: в голосе звучала мягкая ирония, губы доброжелательно улыбались, он вёл себя спокойно и мирно, но отчего же в глубине таких знакомых глаз царила столь бесцветная отчужденность? Хотя, возможно, дело просто в том, что ему плевать на всё и всех.

 

Уже когда они подходили к кабинету, металлическая дверь открылась, и в коридор, сжимая волшебную палочку, вышла Эрмелинда, пристально глядя за плечо Гермионы. Она, похоже, наблюдала за их приближением через окно, и если её настороженный взгляд хоть о чем-то говорил, то она уже успела достаточно хорошо разглядеть спутника Грейнджер.

— Мистер Поттер? — сощурившись, уточнила она.

— Привет, профессор, — улыбнулся тот. — Как поживаете?

— Было довольно неплохо, пока мне на голову не начали сваливаться пропавшие без вести студенты, — с подозрением проинформировала она. — Так вы и есть наш некромант?

— Я не то чтобы некромант…

— Он поможет нам отсюда выбраться, — перебила Гермиона, пока тот не пустился в пространные разговоры.

— Вы уверены, что мы имеем дело с настоящим Поттером? — не отступала Герхард, загораживая вход в кабинет.

— Да, уверена, — Грейнджер поморщилась. — Даже самозванец не стал бы вести себя настолько по-идиотски. А вот настоящий Гарри вполне способен отличиться оригинальностью.

Эрмелинда медлила, разглядывая спокойное лицо своего бывшего ученика.

— С какой целью помимо преподавания целительства я прибыла в Хогвартс? — резко спросила она.

— Вы должны были помочь решить проблему с моей магией, — тут же отозвался тот.

— Где вы впервые об этом узнали и кто присутствовал при нашем разговоре?

— В кабинете профессора Снейпа. Он же и присутствовал.

— О чём вы просили меня никому не рассказывать?

— О том, что я разрушил свою магическую кору.

— И когда мы с вами об этом говорили?

— После первого испытания на Турнире Трёх Волшебников.

Между ними повисла недолгая пауза, и наконец Герхард чуть расслабилась, слегка улыбнувшись.

— Рада, что вы живы, Поттер, — сказала она. — Признаться, некоторое время я опасалась, что мы вас больше никогда не увидим.

— Ну что вы, мэм, — весело отмахнулся тот, — я живучий как таракан.

— Какое хорошее сравнение, — ядовито пробормотала себе под нос Гермиона, проходя в кабинет за целительницей и, когда Гарри проследовал за ними, закрыла и заперла дверь: инферналов было не слышно, но расслабляться не стоило, кто знает, сколько этих тварей еще бродит по этажам.

— У нас есть пострадавшая, — начала Герхард, подходя к кровати Дафны. — Нужны носилки. У неё сломана нога и лучше бы не беспокоить её, пока я не смогу нормально осмотреть травму… Поттер, вы слушаете?

Гермиона сощурилась, наблюдая за Гарри. Он остановился возле кровати, где спала Дафна, и почти с болезненной жадностью воззрился на её лицо. На одно короткое мгновение в его глазах мелькнуло и растаяло мимолетное удивление, но больше никаких эмоций не последовало.

— Ну надо же, — протянул он, — оказывается, не я один вернулся из мертвых. Даже обидно. Я-то надеялся произвести фурор, — он насмешливо глянул через плечо на Грейнджер. — Теперь понятно, почему ты не удивилась нашей встрече. Дафна меня опередила.

Гермиона подавила в себе желание схватить Поттера за грудки и трясти до тех пор, пока он не начнет вести себя нормально.

«Да что с тобой не так?! — мысленно кричала она. — Ты ведь любил её!»

— Думаю, можно трансформировать койку в носилки, чтобы лишний раз её не передвигать, — уже не обращая внимания на пылающий взгляд подруги, сказал тот. — Но транспортировать ее придется вам, а я обеспечу прикрытие.

— Вы уверены, что сможете справиться, если объявятся инферналы?

— Уверен.

Не теряя времени на дальнейшие обсуждения, они довольно оперативно покинули временное убежище. Теперь шествие возглавлял Гарри, за ним, левитируя перед собой носилки, шла Эрмелинда, а замыкала процессию Гермиона, то и дело опасливо оглядываясь на тёмный лестничный пролет. Вокруг них царила зловещая тишина, в которой их шаги, эхом разносящееся повсюду, казались нервирующе громкими. Уже почти спустившись на третий этаж, Поттер вдруг остановился, поворачивая голову из стороны в сторону и будто прислушиваясь к чему-то, пока наконец с его губ не сорвался тихий смешок.

— Так вот вы где засели, хитрые бестии, — пробормотал он.

Стоило ему это сказать, как со всех сторон раздался кошмарный вой, от которого у Гермионы едва не подкосились ноги, дверь, ведущая в холлы третьего этажа, распахнулась настежь, а оттуда на лестничную клетку хлынула волна инферналов. Но это было только начало: снизу и сверху приближались десятки тварей, блокируя им пути к отступлению.

— К стене! — коротко велел Гермионе и Эрмелинде Поттер, спокойно, даже безмятежно наблюдая, как на них со всех сторон мчатся обезумевшие монстры, норовя разорвать на части.

Одно короткое мгновение он неподвижно стоял на месте и вдруг резко развел руки в стороны, его глаза полыхнули серебристо-зеленым огнем, а с ладоней с низким рокотом сорвались потоки пламени, развернувшись от пола до потолка, словно огромные синие крылья, мгновенно обращая мертвецов в пепел, что взвивался к потолку и, закручиваясь спиралями, оседал на пол. Вокруг вновь наступила тишина.

Завороженная представшим ее глазам зрелищем, Гермиона не сразу заметила, что оставшийся от инферналов прах усеивал всю лестницу, но не коснулся её, Эрмелинды или мирно спящей Дафны, а вот Поттер, оказавшийся в эпицентре бури, теперь был с ног до головы им покрыт. Несколько секунд никто не произносил ни слова, пока волшебницы в молчаливом оцепенении разглядывали спасшего их юношу, которому в одиночку удалось сделать то, что не получилось у тренированных отрядов авроров и Пожирателей смерти.

«Насколько же он силён?» — оторопело думала Грейнджер, снова начиная злиться — если бы Гарри с самого начала был с ними, они могли избежать стольких жертв… могли спасти Хогвартс. Возможно, даже война с магглами не достигла бы таких чудовищных масштабов.

«Как ты мог бросить нас?»

Объект её размышлений тем временем тряхнул головой и брезгливо поморщился, когда с его волос на пол осыпался пепел.

— Теперь мне нужен душ, — с напускным недовольством сообщил тот и тоскливо вздохнул, разглядывая свою безнадежно испачканную одежду, — черт, мне нравился этот плащ…

— Поттер, — медленно шагнув к нему, тихо сказала Эрмелинда, — вы в порядке?

— Хм? — он недоуменно глянул на неё. — В полном. Они меня даже коснуться не успели.

— Я говорю о вашей магии, — нахмурилась целительница. — Огонь некроманта требует огромных затрат энергии, вы уверены, что не переусердствовали?

— Абсолютно, — широко улыбаясь, тот энергично качнулся с пятки на мысок, на миг становясь похожим на того юношу, которого когда-то знала Гермиона.

Герхард, впрочем, его демонстрация не особо убедила.

— Вы хоть понимаете, что для применения подобных чар обычно использовали посохи, как вспомогательные артефакты? Вы же применили его даже без волшебной палочки, — она раздраженно цокнула языком. — Как вернёмся в штаб, мне нужно будет вас осмотреть.

— Эм, ну… — Поттер переглянулся с Гермионой, которая в отличие от целительницы знала, что тот вовсе не собирается отправляться с ними, и пожал плечами. — Ладно…

 

Оставшийся пусть до выхода из клиники они преодолели без приключений. В холле по-прежнему было тихо и пустынно, в окна лился свет занимающегося рассвета, расчерчивая усыпанный мусором пол длинными тенями. Гермионе не верилось, что она провела здесь всего одну ночь — казалось, что прошла целая вечность.

— Ну что ж, — неторопливо протянул Поттер, отступая на пару шагов, — рад был повидаться, но мне пора.

— Пора?! — не веря своим ушам, переспросила Эрмелинда. — Я думала, вы вернётесь в штаб с нами.

— У меня ещё есть дела.

— И что это за дела, позвольте узнать? — целительница мрачнела, и улыбка на лице Гарри становилась всё более натянутой и неестественной, когда он начал понимать, что так просто его отпускать не собираются.

— Ну, понимаете ли…

— Гарри?!

Все трое как по команде обернулись, услышав новый голос — у входа в полной растерянности на них смотрел стремительно бледнеющий Ремус, рядом с которым в таком же смятении застыли Тонкс, МакГонагалл, Билл Уизли, Снейп и Альбус Дамблдор.

Гермиона готова была поклясться, что услышала все грязные ругательства, которые в это мгновение промчались в голове Поттера.

«Вот и попробуй теперь сбежать», — глумливо подумала она.

 

 

От автора// Трам-пам-пам он вернулсяяяя ^_^

Знаю, что зомби-апокалипсис это не моё, но я старалась… и вообще… у нас тут и не про зомби-апокалипсис история.

А вообще злободневно вышло…хе… Всем здоровья ))

«Друг мой, ты говоришь, я безумен. Возможно, так и есть.

Когти грядущего разрывают мой разум, и безумие моё родилось из ужаса и бессилия.

Я тот, кто принес в жертву чистейшую кровь магов.

Я тот, кто впустил Смерть в стены нашего дома, чтобы она собирала кровавую жатву.

Я тот, кто навеки наложил пятно черного недуга на род мой.

Знал ли ты, каким проклятьем я одарил своих детей?»

 

 

Снейп не мог припомнить, когда в штабе Ордена в последний раз царило такое оживление: каждые десять минут прибывали новые гости, все суетились, переругивались, бегали туда-сюда и раздавали друг другу бессмысленные указания, которые никто не выполнял. Под занавес нагрянуло семейство Уизли в полном составе, и штабу можно было официально причислить статус психушки — гвалт стоял такой, что в пору было накладывать полномасштабное силенцио разом на весь дом.

С позором изгнанный из наскоро сооруженной медицинской комнаты, где Эрмелинда намеревалась осмотреть Дафну, пока в край раздраженная Поппи пыталась осмотреть саму Эрмелинду, Северус спустился в гостиную, где занял стратегическую позицию в самом дальнем углу возле окна, откуда следил за всем этим спятившим балаганом и раздражал окружающих полным своим бездействием. Впрочем, он такой был не один — в кресле у камина с комфортом расположился томящийся от безделья «виновник торжества». Подперев ладонью подбородок, Поттер без особого интереса наблюдал за суетой, не выказывая ни капли дискомфорта или нервозности.

С самого их возращения из Мунго этим утром мальчишку тянули в разные стороны: то пытаясь задушить в объятиях, то требуя немедленно отчитаться о том, где он пропадал, то предлагая сменить изгвазданную Мордред знает в чём одежду, то провериться у Поппи на предмет ранений. Поттер на все расспросы отвечал уклончиво и односложно, переодеваться отказался, так и расхаживая в своём грязном кожаном плаще и уродливых ботинках, а от осмотра отмахнулся, беспечно заявив, что на нём и царапины нет. В итоге мальчишку усадили в кресло, велев дожидаться собрания Ордена, и за общей суетой благополучно о нём забыли. Так он и сидел весь чумазый как чёрт и с выражением вселенской скуки на лице.

Но, к счастью, уходить пока никуда не собирался.

Северус ни за что не признался бы в этом вслух, но он был чертовски рад видеть мальчишку целым и невредимым. Сколько раз за прошедшие месяцы он изводил себя чувством вины и беспомощности, думая о том, что не уберег его, гадая, смог бы он хоть что-то изменить, если бы проявил тогда больше внимания к состоянию Поттера, если бы не оставил его одного, поверив, что Блэк сможет о нём позаботиться. Сколько раз он мысленно проклинал всё на свете, включая себя самого, пытаясь принять новый мир без Гарри. И вот он был здесь. Живой и здоровый, одетый как чучело и лохматый как бездомный бордер-колли. Но живой. Настоящий.

В отличие от Грейнджер, глаза которой при одном взгляде на Поттера наливались кровью от бешенства, Снейп понимал причины его побега. Тот не раз высказывал искреннее нежелание участвовать в войне. И все эти миндальные речи Дамблдора о том, что Арчера теперь следует рассматривать как злейшего врага и по возможности уничтожить — только усугубили ситуацию.

«Я бы тоже сбежал», — размышлял Снейп, когда полтора года назад увидел воспоминания с того злосчастного допроса в Министерстве, на котором Гарри окончательно сломался, заявив, что Том мёртв. Для него это была не попытка выгородить друга или солгать. Напротив, это стало тяжелейшем признанием того, что Арчера не вернуть, в первую очередь самому себе. Опустевший, потухший взгляд Поттера ещё долго преследовал Северуса, как и дни после его освобождения, когда Гарри больше походил на мертвеца, а не на живого человека. И почему вообще Снейп поверил, что мальчишка с этим справится? Почему уже тогда не предположил, что тот выкинет какое-нибудь безумство? Зная его привязанность к лучшему другу, последующий побег от всего, что связывало его с магическим миром, был вполне закономерным решением. А инсценировка собственный смерти стала идеальным завершающим штрихом, чтобы никто не пытался его отыскать. Вполне хладнокровный, слизеринский подход. Хоть и эгоистичный. Снейп мог был гордиться.

Его тревожило другое. Он все смотрел на Поттера, пытаясь понять, случилось ли с ним то, что пророчил Дамблдор. До сих пор вся эта концепция светлых и тёмных магов казалась Северусу по большей части бредом сумасшедшего, но когда Поттер сбежал, он начал подозревать, что директор прав — Гарри разрушил собственную личность, оставив позади и свою жизнь, и волшебный мир, а известие о его гибели вполне органично вписывалось в теорию о полном отсутствии инстинкта самосохранения и, как следствие, неспособности адекватно воспринимать любую возможную угрозу. Но чем больше Снейп наблюдал за ним сейчас, тем меньше подтверждений этому видел — Поттер мало походил на лишенную чувств оболочку. Да, он выглядел спокойным и расслабленным, почти равнодушным, но Северус и раньше замечал за ним такое поведение. Не то чтобы мальчишка сильно изменился или начал по-другому себя вести. Возможно, директор ошибся, и все их опасения были напрасны?

Конечно, ещё оставался дикий рассказ Грейнджер о пламени некроманта и том, как Гарри единолично выжег всех инферналов в Мунго, а вот подобное хладнокровие вкупе с неординарным магическим потенциалом не очень вписывалось в образ. Впрочем, никто не отменял того, что Поттер просто ожесточился после пережитого. Они все изменились, Северус не ждал что Гарри останется таким же неунывающим, несмотря на все жизненные передряги. Его радовало хотя бы то, что мальчик не сломался окончательно и нашел в себе силы не просто существовать, но и совершенствовать собственные навыки и знания. Только вот где он раздобыл затерянные во времени заклинания некромантов?

Тем временем беготня по дому слегка утихла, Молли Уизли забаррикадировалась на кухне, объявив, что скоро будет готов обед, и это подействовало на посетителей почти волшебным образом — все начали постепенно стекаться в гостиную и рассаживаться кто-где. В следующие десять минут там уже яблоку негде было упасть, когда в сравнительно небольшое помещение набились: издёрганный Люпин, тихо переговаривающийся с Артуром, развеселые Фред, Джордж и Джинни, которые все никак не могли заткнуться, злющая Грейнджер и быстро перехвативший её настроение Рон, Минерва с подозрительно покрасневшими глазами, Билл и Чарли Уизли, Эрмелинда, успевшая привести себя в порядок, и коршуном следящая за ней Поппи, нервно грызущая ногти Тонкс и мрачный, как туча, Кингсли. Последним явился Дамблдор, заняв свободное кресло напротив Поттера, и стоило ему сесть, как на гостиную опустилась звенящая тишина.

— Что ж, Гарри, — сложив пальцы домиком, начал директор, разглядывая флегматичного подростка, — признаюсь, ты всех нас удивил, — он помедлил, но так как мальчишка ничего не ответил, продолжил говорить: — мисс Грейнджер и профессор Герхард вкратце поведали о событиях прошлой ночи, и мы все благодарны тебе за их спасение, не говоря уже о том, как мы рады твоему возвращению. И всё же, думаю, я выражу общее любопытство, если спрошу, где ты был всё это время?

— Я был… дома, — подперев рукой голову, Поттер лениво покачивал мыском ботинка.

— Дома? — недоуменно спросил Альбус. — Но у тебя же…

— Нет дома? — с любезной улыбкой подсказал Гарри, когда директор чуть замешкался. — Это не совсем так. Я счастливый обладатель очень уютного особнячка в Годриковой лощине.

— Прекратите паясничать, Поттер. Тот дом непригоден для жилья. — сухо вставил Снейп.

Он был рад мальчику, но иронизировать на тему трагедии в Годриковой лощине было плохой идеей.

— Был непригоден, да. Но надо же мне было куда-то вложить галлеоны, выигранные кровью и потом на Турнире Трёх Волшебников.

— И ты вложил их в реконструкцию дома твоих родителей, — понимающе прошептал Ремус. — Разумно.

Северуса это признание не убедило. О том, что кто-то решил отстроить особняк Поттеров, который с той роковой ночи стал буквально национальным достоянием, кричали бы на каждом углу, если бы это было правдой.

— Я была в Годриковой лощине, — вторя его недоверию, подала голос Гермиона, сощурив глаза. — Там по-прежнему стоит лишь полуразвалившийся особняк.

— Есть одна отличная фирма, которая за кругленькую сумму запихнёт весь твой дом в пространственный карман, — с готовностью поделился Поттер. — И сделает это максимально тихо и незаметно. Ну знаешь, так, чтобы избежать нежелательного внимания. Так что да, снаружи там до сих пор развалины.

— И что же, ты полтора года там просидел? — с неприязнью уточнила Грейнджер. — Пока мы тут с ума сходили?

— Ещё я иногда гулял, — с неизменно вежливой улыбкой отозвался Гарри.

Снейп практически слышал, как его подружка заскрипела зубами от бешенства. Самого Северуса больше интересовало, с чего вдруг Поттер так разоткровенничался. Он столько сил приложил, чтобы его не нашли, а теперь открыто во всем признался. Выходило, что у него либо пропала необходимость и дальше прятаться… либо ему было плевать, знают о нём или нет. Либо он врал.

— Я догадываюсь, почему ты попытался инсценировать свою смерть, — неторопливо сказал Альбус, не обращая внимания на растерянные и удивленные взгляды некоторых членов Ордена, которые услышали об этом впервые. — Но мне любопытно, как ты это сделал.

— Трансфигурировал труп, — без заминки отозвался Гарри, чем вызвал ещё одну волну удивленных вздохов.

— И где, позвольте узнать, вы взяли труп? — неприязненно поинтересовался Кингсли.

— Украл из городского морга.

Последнее признание потребовало больше времени на полное осознание. Даже Северус не ожидал такого, хотя это и было довольно логично — где бы ещё мальчишка достал труп? Но украсть тело из морга…

Собравшиеся волшебники притихли, обмениваясь долгими взглядами, не до конца веря в то, что услышали.

— Даже высшая трансфигурация не способна изменить суть трансформированного предмета, — подала голос Минерва. — Любой анализ показал бы, что тело не ваше, даже если внешне это была точная копия.

— Я знаю. Поэтому результаты вскрытия пришлось немного, хм, скорректировать, — Гарри улыбнулся. — Вы знали, что домовики прирожденные мастера подделывать документы?

— Вы заставили домовика подделать результаты медицинских анализов?! — опешила МакГонагалл.

— Совсем чуть-чуть… только то, что понял, по правде сказать, — Поттер виновато развел руками, — мы с Виви не очень сильны в медицинской терминологии и всё такое.

Гермиона со стоном закрыла ладонью глаза.

— Это самый идиотский план, который только можно было придумать. Ты понимаешь, сколько всего могло пойти не так?

— В случае чего, я бы попробовал ещё раз.

— Попробовал что? Воровать чужие трупы, пока не сработает?!

— Как вариант, — Гарри пожал плечами. — Но получилось же в итоге. А подтверждение Петуньи и последующая кремация не оставили возможности проверить достоверность информации. Не идеально, конечно, но я добился того, чего хотел. Маггловские власти после этого перестали меня искать. Я был официально мёртв. Очень удобно, по-моему.

— Так вы это делали, чтобы скрыться от магглов? — настороженно уточина Минерва. — Или от магов?

— От всех.

МакГонагалл переглянулась с директором и затихла.

— Поттер, вы вообще задумываетесь о том, насколько дико звучит ваш рассказ? — процедил сквозь зубы Кингсли. — Дико и безнравственно.

— Почему? — искренне удивился тот. — Я же не убил никого. Тот парень был уже мертв, когда я его трансфиигурировал. Не то чтобы он сильно возражал.

— Ты украл тело другого человека и выдал его за себя, — подал голос Артур. — Лично мне в этом видится некое нарушение моральных принципов.

— Вы вообще уверены, что это Поттер? — оглянувшись на Дамблдора, резко осведомился Чарли. — Он всегда так себя вел?

— Не всегда, — пристально наблюдая за невозмутимым мальчишкой, ответил директор.

Северус склонен был с ним согласиться. Его первоначальное мнение о состоянии Поттера стремительно менялось с начала этой беседы. Мальчишка все-таки изменился, начиная с поведения и заканчивая манерой вести разговор, не говоря уже о том, что тот не любил быть в центре внимания и всегда чувствовал себя неуютно в окружении большого количества людей, а сейчас его совершенно не заботили направленные на него взгляды, осуждение и недоверие. Возможно, он просто притворялся, но тогда у него это просто мастерски получалось.

— Я всё ещё считаю, что следует применить веритасерум, — фыркнул Кингсли.

Северус почувствовал, как в душе вспыхнуло раздражение, в то же мгновение Люпин холодно взглянул на аврора.

— Вам мало было прошлого раза?

— Не получится, — тем временем раздался жизнерадостный голос Гарри, и всё внимание снова сосредоточилось на нём.

— Вот как? — Кингсли сощурился. — И почему же?

— После того незабываемого визита в Министерство, у меня на него что-то типа аллергии.

— Как удобно, — ядовито бросил Шеклболт, заслужив ещё один сердитый взгляд оборотня.

— Ну, не расстраивайтесь так, — участливо улыбнулся Поттер. — Всегда остаются старые добрые пытки, уверен, что вы там в своей академии авроров проходили какой-то продвинутый курс истязаний заключенных.

Тонкс оскорбленно охнула, и одновременно с ней Кингсли в ярости рявкнул:

— Да как вы смеете?!

— Господа! Господа! — Дамблдор поднял руки, призывая возмущенно загалдевших волшебников к тишине. — Давайте все немного успокоимся. Гарри, — он строго взглянул на подростка, — прошу тебя, не стоит разбрасываться подобными обвинениями.

— Как скажете, — легко согласился тот. — Так что? Допрос окончен?

— Это не допрос. И ты не заключенный, — Снейпу показалось, что в голосе директора зазвучала безнадежная усталость. — Мы лишь пытаемся понять, что с тобой случилось.

— Со мной ничего не случилось, — равнодушно отозвался Гарри, подперев рукой подбородок. — Пока я вас не встретил. А вот у вас, как я понимаю, много чего приключилось. Война там… зомбиапокалипсис.

— Что такое зомби? — шепотом спросила у Шеклболта Тонкс, тот ее проигнорировал, продолжая сверлить Поттера сердитым взглядом.

— Раз уж вы об этом упомянули, — подала голос Эрмелинда. — То объясните, что вы делали в Мунго?

— То же, что и вы, мне кажется. Искал информацию.

В глазах Герхард вспыхнул живой интерес.

— Вам удалось понять, что привело к таким последствиям?

— Не полностью, — из голоса Поттера исчезли все насмешливые нотки, и он заговорил серьезнее. — Я не успел всё как следует там осмотреть.

— Полагаю, это и не нужно, — нарочито бодрым тоном сказала Тонкс. — Судя по всему, в Мунго не осталось инферналов после визита Гарри. Проблема решена?

С губ Поттера сорвался смешок, вновь привлекая к нему вопрошающие и раздраженные взгляды.

— Конечно решена, можно снова открывать клинику, — с издевкой протянул он. — Нам ведь так недостает новых смертей.

— Вместо того, чтобы ерничать, объяснил бы как следует, — рявкнул Рон. — Или только умничать можешь?

Гарри откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники, на его лице заиграла жизнерадостная улыбка.

— Ой, ну раз вы все так мило об этом просите, — он прочистил горло. — Кто-нибудь обратил внимание, как там воняло? — его взгляд остановился на лице Эрмелинды. — Профессор?

— Воняло? — она непонимающе изогнула брови. — Вы о покойниках?

— Что особенного в том, что инферналы пахли мертвечиной? — вмешалась Гермиона.

Гарри взглянул на неё с самым искренним удивлением, которое только способен был изобразить.

— Кроме того, что инферналы, как правило, вообще никакого запаха не источают? — весело уточнил он. — Право же, Гермиона, ты ведь умная была.

Та злобно ощерилась.

— Ох, прости, пожалуйста, что я выбыла из твоего персонального списка самых умных людей на планете, кто теперь там остался? Ты один?

Поттер одарил её безмятежной улыбкой и, не удостоив ответом, отвернулся к Эрмелинде. Северусу начало казаться, что у Грейнджер от подобного отношения вот-вот дым из ушей повалит… и не у неё одной. Даже Люпин мрачнел всё больше.

— Профессор, — тем временем сказал Гарри, — вы дольше всех находились в Мунго, не заметили ничего странного?

Герхард, нахмурившись, медлила с ответом.

— Странного было много, начиная с того, что для инферналов те мертвецы слишком быстрые и хитрые. К тому же они способны заражать живых. Но я больше ориентировалась на записи колдомедиков, чтобы понять суть произошедшего на конкретных случаях…

— Записи бы не особенно помогли. Дело не в покойниках. Я рассмотрел одного. Они не заразные, а просто ядовитые.

— Ядовитые?

— Именно! Те, кого они кусают или царапают, умирают от яда.

— И потом они обращаются…

— Да, но дело тут не в инферналах, а в самой клинике.

— Поясни, — задумчиво проводя рукой по серебристой бороде, попросил Дамблдор.

— Кто-то наложил на Мунго проклятье… что-то вроде печати смерти, — Поттер переключил внимание на директора. — Довольно мощное, но неумелое, будто сам накладывающий не до конца понимал, что делает или как делать правильно.

— Как можно не понимать, что делаешь, накладывая конкретное проклятье? — скептично поинтересовался Кингсли.

— Ну это как войти в людное помещение с завязанными глазами и автоматом и начать палить из него в разные стороны. То есть технически, ты понимаешь, как это работает, но не видишь масштаба бедствия, — Гарри обвел окружающих долгим взглядом. — Все ведь в курсе, что такое автомат, да? — в ответ раздалось несколько угрюмых «да», что вполне удовлетворило Поттера, и он продолжил говорить: — Концентрация проклятья такая сильная, что от него за версту разит гнилью, как и от покойников, которые за счет этого проклятья и существуют. Но я заметил, что оно распределено по клинике неравномерно, а фрагментами. Думаю, если хорошенько поискать, можно найти в здании несколько воскрешающих рун, заряженных этим проклятьем. И пока их не обезвредить…

— Любой погибший в клинике обратится в инфернала, — потрясенно закончила Эрмелинда.

— Но кто мог использовать такое проклятье? — Тонкс оглядела собравшихся, словно у кого-то был готовый ответ, но что сказать нашлось только у Поттера.

— Уверен, что это некромант, слишком уж мощное заклинание, — протянул он. — Но явно не практикующий. Возможно, даже сам не знает, кем является.

— И для чего какому-то волшебнику понадобилось превращать клинику в заповедник инферналов? — в глазах Кингсли росли и множились ядовитые подозрения, пока он рассматривал Гарри.

— Понятия не имею, — не обращая внимания на колючие взгляды, тот беспечно почесал переносицу.

— Это похоже на эксперимент, — медленно протянула Эрмелинда, переглянувшись со Снейпом, который пришел к этой мысли одновременно с ней.

— Эксперимент для чего именно? — непонимающе спросил Артур.

— Требовалось некое закрытое пространство с высокой концентрацией магии и плохой охраной, — пояснил Северус. — Они хотели посмотреть, что получится из таких чар, но не могли рисковать, применяя их на открытой местности.

— И кто это сделал? — отрывисто уточнил Шеклболт, глядя при этом только на Поттера. — Тёмный Лорд?

— Если только у него совсем крыша поехала, — и глазом не моргнув при упоминании бывшего друга, сказал тот. — К тому же он не владеет некромантией.

— Откуда такая уверенность? — Артур и Кингсли настороженно переглянулись.

— Когда мы виделись в последний раз, он ей не владел, — Гарри постукивал пальцем по подбородку. — Вряд ли можно просто взять и стать некромантом.

— Он Тёмный Лорд, — напомнил Чарли.

— И что? — непонимающе моргнул Поттер. — Это автоматически делает его обладателем всех наследий разом?

— Ты вполне умело использовал заклинание, которое под силу только некроманту, — заметила Гермиона, скрестив на груди руки. — Если это удалось тебе, то что мешает ему?

— Есть разница в том, какие именно чары… а, ладно, — он устало махнул рукой. — Пусть будет Волдеморт, если вы так настаиваете.

— Но если это не он, то кто тогда? — меняя тему, спросил Ремус.

— А кто первым приходит на ум, когда мы говорим о массовом убийстве волшебников и кровожадных монстрах, не восприимчивых к магии, которые при этом, ой какое совпадение, нападают на тех, кто колдует? — весело уточнил Гарри.

— Варлоки, — прошептал Люпин. — Ты думаешь, что это были варлоки.

— Я просто размышляю вслух.

— Слишком уж много вам известно для кого-то не вовлеченного в происходящее, — напряженно высказался Кингсли.

— Просто нахватался разных безумных слухов, — безразлично бросил Поттер. — Но вы, конечно, вправе обвинить меня сразу во всех своих бедах, у вас это отлично получается. Больше-то винить некого.

— На что вы намекаете?

— Например на то, что магглы решили истребить волшебников, развернув масштабную зачистку, а волшебники вместо того, чтобы им противостоять, слишком заняты своими внутренними разногласиями?

— Да что вам вообще известно о ситуации в мире, Поттер?! — теряя самообладание рявкнул Кингсли.

— Это лишь вершина айсберга, Гарри, — одновременно с аврором вздохнул Ремус, пытаясь чуть заглушить растущую ярость Шеклболта. — Всё гораздо сложнее.

— И в чём сложность?

— Войну с Тёмным Лордом никто не отменял, — пояснил за оборотня Дамблдор. — Наши силы очень рассредоточены из-за попыток помешать Волдеморту. Мы прикладываем все силы, чтобы получить как можно больше сведений о его действиях, но после убийства Корнелиуса новый министр закрыл все входы в Министерство магии, многократно ужесточил меры безопасности и опасается сотрудничать с Орденом, полагая, что мы тоже можем представлять для него угрозу.

— А Волдеморт чем занят?

— Интригами, как обычно, — презрительно фыркнул Шеклболт. — Продолжает нападать на магглов, еще сильнее их провоцируя, и пытается перетянуть на свою сторону как можно больше волшебников, организуя защищенные поселения, где якобы прячет их от магглов.

— Ага, понятно, — глубокомысленно покивал Поттер. — То есть, получается, ситуация такая, — он окинул взглядом своих настороженных слушателей: — Орден Феникса ведет партизанскую войну с Тёмным Лордом и Министерством. В основном безрезультатно. Многоуважаемое Министерство тем временем забаррикадировалось от внешнего мира и, уткнувшись носом под хвост, усиленно лижет себе…

— Мистер Поттер!

— Ну да, ну да, виноват, профессор МакГонагалл. Так вот. Министерство объявило угрозой номер один Волдеморта с его Пожирателями Смерти, а угрозой номер два директора Дамблдора с его Орденом. И в это время страшнейший тёмный маг современности, негодяй и хладнокровный убийца, кровожадный маньяк, зло во плоти, бездушный диктатор и тиран, чудовище, каких прежде не знал мир, и его жестокие, психованные слуги единолично ведут открытую войну с магглами, организовывают убежища и, хм, защищают обездоленных волшебников? — он почесал переносицу. — Вы меня поправьте, если я где ошибся, а то звучит это всё как бред сумасшедшего.

— Мне думается, Гарри, ты слишком всё упрощаешь.

— Нет, это просто вы всё слишком усложнили…

— Да как у тебя наглости хватает? — дрожащим от ярости голосом, осведомилась Гермиона. — Ты полтора года прятался и вдруг заявляешься как ни в чем ни бывало и смеешь нас обвинять?!

— Ну, во-первых, это вы меня пригласили…

— Так проваливай! Ты ведь так хорош в этом!

— Не хочу.

— Отчего же?

— Я вдруг понял, что ужасно по вам соскучился.

— Да ты…

Исступленную речь Грейнджер прервал звук открывшейся двери, когда в гостиную заглянула Молли.

— Обед почти готов, — объявила она, взглянув на Джинни, а затем на Гермиону, — девочки, помогите мне накрыть на стол.

— Я тоже помогу, — Тонкс неодобрительно взглянула на безмятежно улыбающегося Поттера. — Иначе я просто сейчас врежу кому-нибудь.

— Я с вами! — подскочил Рон.

После того, как все пятеро скрылись за дверью, в комнате повисла неуютная тишина. Члены Ордена молча переглядывались, не зная, как теперь быть с их заносчивым гостем, который за один единственный разговор умудрился погладить против шерсти практически всех присутствующих. В ожидании приглашения к столу обсуждения угасли: никто не знал, как и о чем разговаривать с Поттером, и постепенно все разбрелись кто куда, негромко обмениваясь впечатлениями, которые в основном сводились к возмущению и негодованию. Люпин, Минерва и Кингсли собрались вокруг Дамблдора и завели тихий, жаркий спор. Поттер продолжал сидеть в своём кресле, отстраненно глядя в окно и даже не пытаясь делать вид, что его хоть отчасти заботят чужие перешептывания и неодобрительные взгляды.

 

Северус всё гадал, зачем Гарри так себя ведет и какую преследует цель. Если сначала его поведение показалось нахальным и высокомерным, то чем дольше он наблюдал за ним, тем яснее становилось, что тот просто говорит, что думает, не особенно заботясь о чувствах собеседников. Снейп тоже прибегал к подобной прямолинейности, приправленной ехидством и насмешкой, чтобы оскорбить или унизить собеседника, скрыть свои истинные чувства и намерения и оградить себя от окружающих. Это было его привычной защитой от враждебного мира — укуси первым, пока не покусали тебя. Но Поттер не защищался и не прятался, не пытался кого-то унизить, он вообще почти отсутствовал во время всего разговора, словно окружающие занимали лишь крохотную долю его внимания, которого по сути хватало только на то, чтобы хоть немного регистрировать их присутствие в комнате. С таким же успехом Поттер мог бы разговаривать с мебелью, уделяя ей примерно столько же внимания.

Северусу страшно хотелось остаться с ним наедине и посмотреть, как тот поведет себя без посторонних слушателей. Он был более чем уверен, что мальчишка не сидел взаперти последние полтора года. Гарри было известно куда больше, чем он показывал, но никто не задавал ему правильных вопросов, не искал в равнодушных, насмешливых ответах скрытого смысла. Не пытался понять. С мальчишкой явно что-то было не так и дело не только в предположительном разрушении личности, или чем бы там ни являлось это его отчуждение. Но чтобы во всем разобраться требовалось время, а пока ситуация явно не располагала к разговору по душам. К тому же через пятнадцать минут вернулась Молли, приглашая всех за стол.

 

Обедали они меньшим составом: Эрмелинда, утомленная после своих приключений в Мунго, отправилась отдыхать, Поппи решила проведать Дафну, Чарли и Билл изъявили желание вернуться в Нору, а Минерва, получив какие-то распоряжения от директора, (или под предлогом этих распоряжений) удалилась в неизвестном направлении. Остальные же собрались в обеденной зале, но вели себя в присутствии Поттера так напряженно, словно с ними за стол посадили василиска. Общее настроение не изменила даже шумная суета, которую устроила Молли, разглядев наконец Поттера как следует и заставив немедленно привести себя в порядок и «снять этот кошмарный плащ». С плащом мальчишка расставаться отказался, но соизволил умыться, почистить одежду и за стол усаживался в относительно приличном виде. Тем не менее, атмосфера между волшебниками царила мрачная. Единственной, кто хоть как-то стремился разогнать унылые настроения, была Молли. Она, не умолкая, расспрашивала Гарри о его здоровье и самочувствии, беспокоилась о том, что всё это время он провел в одиночестве, сетовала на положение в мире и бедственное положение волшебников. Северус был бы благодарен ей, если бы та попутно не нагнетала обстановку ещё сильнее, неосознанно затрагивая те темы, которые затрагивать, учитывая ситуацию, не стоило.

— Важно, что мы держимся вместе и присматриваем друг за другом, — сказала она. — Сейчас главное — заботиться о близких. Ты опрометчиво поступил, сбежав, Гарри. Взгляни, как много людей беспокоились за тебя и как обрадовались твоему возвращению!

«Обрадованные возвращению» мрачно таращились в свои тарелки, Люпин попытался ободряюще улыбнуться сыну лучшего друга, но улыбка вышла больше похожей на гримасу.

— Да, я заметил, что все едва сдерживают вопли счастья, — насмешливо оценил Поттер.

— А кто в этом виноват? — буркнул себе под нос Рон, враждебно покосившись на него.

— Кстати о близких, — проигнорировав шпильку, Гарри вдруг с новым любопытством оглядел присутствующих, — среди осчастливленных моим возвращением я так и не увидел Сириуса.

После этих слов за столом стих даже звон приборов. Поттер выжидательно молчал, но никто не спешил заговаривать первым. Снейп мог бы ответить, но решил предоставить эту честь кому-нибудь другому.

— Ух ты, — после затянувшейся тишины, невыразительно прокомментировал Гарри, переводя горящий мрачной иронией взгляд с одного бледного лица на другое. — Какие вы вдруг все стали неразговорчивые.

— Сириус в Азкабане, — наконец нарушил траурное молчание Дамблдор.

Брови Поттера изумленно изогнулись.

— Опять? — с его губ к всеобщему ошеломлению сорвался смешок. — И в чем его обвинили на этот раз?

— В покушении на министра магии, — глухо прошептала Гермиона, стиснув руки в кулаки.

— Зачем ему это?

— Он узнал о том, что ты мертв, и попытался напасть на Скримджера.

— А где связь?

— Сириус не знал, на ком ещё выместить свою злость. Именно после того ареста ты исчез, он винил в этом Министерство, а потом узнал о твоей смерти и сорвался, — Грейнджер обратила на него пылающий взгляд. — Вот к чему привели твои выходки.

— И ваша болтливость, — добавил от себя Снейп, смерив девчонку уничижительным взглядом, от которого её лицо залила краска стыда.

— Он имел право знать!

— Да, Грейнджер, и видите, как «замечательно» всё обернулось.

— Вы меня обвиняете?! — ахнула та. — Меня?! Не того, по чьей вине Сириус настолько обезумел от горя?!

— Этого бы не произошло, держи вы язык за зубами. Приятным бонусом вашей болтливости послужило очередное подтверждение, что идиота Блэка вообще ничему жизнь не учит.

Если бы Северус обладал всепрощающей добродетелью Люпина, он бы промолчал. В конце концов, он знал, как грызет девчонку вина за то, что она рассказала Блэку о гибели крестника. Но он, слава Мерлину, этими достойными качествами наделен не был, поэтому не мог отказать себе в удовольствии напомнить Грейнджер, что святых тут нет, и она не исключение.

— Вам-то, конечно, было плевать! — защищаясь, прошипела Гермиона, сильно уязвлённая его нападками. — Не вы же наблюдали, как он день за днём продолжал искать Гарри! Как его съедают отчаяние и горе!

— И куда же его привела ваша благородная сострадательность? — с невозмутимой насмешкой уточнил Снейп.

— Да вы!..

— Гермиона, — прервал её Дамблдор, — пожалуйста, успокойся, — директор перевел предупреждающий взгляд на Снейпа. — Северус, стоило ли начинать этот разговор?

— Прошу прощения, я забылся, — саркастично протянул тот. — Мы же условились винить во всём Поттера.

Услышав это, Гарри прыснул от смеха, покачав головой.

— У тебя хватает совести смеяться? — неверяще прошептала Гермиона, найдя новый источник негодования. — После того, как ты узнал, что твой крёстный из-за тебя попал в тюрьму?!

— Ну, как я понял, в тюрьму он попал из-за тебя, — заметил Гарри. — И из-за собственной несдержанности. Но мне вот что интересно, — не дав никому возмутиться, он перевел взгляд на директора. — Почему никто не пытался вызволить его оттуда? Очевидно же, что он действовал под влиянием эмоций, разве на суде никто не учел его состояние?

— Не было суда, — мрачно ответил Ремус, не глядя на него. — Скримджер на любую угрозу в свой адрес реагирует весьма радикально.

— То есть все, кто высказывают хоть малую долю недовольства, отправляются прямиком в Азкабан?

— Или в объятия дементоров.

— Понятно, — Гарри хмыкнул. — Но диктатор и чудовище у нас по-прежнему Волдеморт.

— Вы прямо-таки не устаете вставать на защиту Тёмного Лорда при каждом удобном случае, как я посмотрю, — колко прокомментировал Кингсли. — Поподробнее о его выходках узнать не хотите?

— Я хочу узнать, — медленно сказал Гарри, — почему люди, называющие себя оплотом добра и справедливости, вместо того, чтобы пошевелиться и хоть что-то предпринять, когда их союзника ни за что отправляют в тюрьму, сидят, засунув голову в задницу.

— Гарри! — всплеснула руками Молли. — Что за выражения?!

— Отношения с Министерством и так весьма накаленные, — заглушая её возмущенное замечание, сказал Дамблдор. — Мы не можем открыто противостоять Скримджеру, иначе нас сочтут преступниками, как и Волдеморта. Учитывая ситуацию в мире, очень важно оберегать авторитет нынешней власти. Люди должны знать, кто является представителем закона.

— Как удобно, — продолжая улыбаться, мурлыкнул Поттер, — прикрываться тем, что связаны по рукам и ногам неприкосновенностью министра из-за сложной политической ситуации. И пока вы все, такие законопослушные, молча принимаете любой его диктат, Сириус гниёт в тюрьме.

— А что ты предлагаешь? Пойти против правил? — удивленно спросил Рон.

— Да. Если эти правила аморальны.

— Чем они аморальны? Министр хочет сохранить порядок.

— Порядок в справедливых решениях и поступках, — веселье и благодушие в глазах Поттера растаяли в холодной пустоте, но голос по-прежнему звучал без упрека или недовольства. — Где тут справедливость?

— Не предлагаешь ли ты начать переворот, Гарри?

— Мне кажется, директор, вакансию революционера уже занял Волдеморт, — хмыкнул тот, — мне нет дела до условностей и политики. Но что это за мир, где само понятие справедливости искажено и смешано с лицемерием?

— Такова реальность, Гарри.

— Значит, такую реальность нужно уничтожить. Исправить. И вы, директор, должны были сделать хоть что-то для этого. Но не стали. Потому что не видели в этом выгоды.

— Что ты…

— Разве не удобно — отправить непредсказуемого, опрометчивого Сириуса куда подальше и прибрать в собственное пользование его дом? — медовым голосом протянул Поттер. — Дом, которого у Сириуса не было с шестнадцати лет. Дом, в который было вложено столько сил и внимания, о котором должны были знать лишь самые близкие, чтобы это место стало безопасной гаванью. Но как можно расходовать столь удобный и хорошо защищенный стратегический пункт на семейный быт, когда выгоднее обозвать его штабом и устроить тут проходной двор? Ведь, кому захочется превращать собственное жилище в место бессмысленных сборищ волшебников, которые только и могут что вздыхать о несправедливости мира, бойкотировать министра своими подпольными собраниями и искать виноватых, ничего при этом не делая. Один только Сириус открыл вам двери своего дома, желая помочь, но стоило ему оступиться и попасть в беду, как Орден удобно отгородился от него буквой закона, вдруг вспомнив, что не следует перечить власти.

— Ты обвиняешь меня в том, что я организовал арест твоего крёстного? — спокойно уточнил директор, сложив пальцы домиком.

— Конечно нет, — не обращая внимания на взрывоопасную обстановку за столом, отмахнулся Гарри, — вы, сэр, выше подобных мерзких манипуляций. Люди, как правило, все делают за вас и без вашего участия. Вам же остается лишь бездействовать. Это очень разумный ход.

— Ты забываешься, Поттер, — прорычал Кингсли. — Кем ты нас считаешь, раз смеешь о таком заикаться?!

— Никем, — очень тихо произнёс Гарри. — Просто никем. За вас решают другие, а раз так, то вы все просто марионетки в чужих руках. Никто.

Шеклболт вскочил на ноги, сжимая в подрагивающих от бешенства пальцах волшебную палочку, в то же мгновение, словно предугадав его намерения за секунду до срыва, с места поднялся Ремус, сидящий рядом с Гарри и закрыл мальчика рукой, сверля аврора предупреждающим взглядом, в глубине которого разгорались опасные янтарные всполохи ощерившего клыки волка. Альбус остановил обоих, громко хлопнув в ладони.

— Кингсли, Ремус, прошу вас сядьте!

— Но он…

— Гарри вовсе не хочет нас оскорбить, Кингсли. Я прав, Гарри?

— Конечно не хочу, — согласился тот, даже не шелохнувшись и, дождавшись, когда Люпин и Шеклболт, не сводя друг с друга напряженных взглядов, усядутся обратно, продолжил: — Просто пытаюсь понять. За окном война, мир разваливается, вы за что-то в этой войне сражаетесь, чего-то страстно пытаетесь добиться, но я совершенно не понимаю, чего именно. За что вы сражаетесь? И с кем? С Волдемортом? Так он вроде не самая страшная угроза. С магглами? По мне, так вы просто от них прячетесь, в надежде, что они сами про вас вдруг забудут. С Министерством? Но как-то очень нежно вы ему противостоите. Вы, директор, бунтуете только когда это вам выгодно, а остальные слепо идут за вами и верят всему, что вы говорите. Так какие же у вас цели? — Гарри обвел взглядом сидящих за столом волшебников. — Просто выжить в той реальности, которую вам предложит Дамблдор?

— Мы сражаемся за то, во что верим.

— А во что вы верите?

— В то, что этот мир может стать лучше. Но это требует жертв. Всегда требует жертв, — Дамблдор вздохнул. — И кому-то необходимо принимать тяжелые решения ради остальных. Никто не говорит, что это справедливо и хорошо. Но иногда другого выбора просто не остаётся.

— Ах да, высшее благо, ради которого один гниёт в Азкабане, пока остальные принимают тяжелые, но жизненно важные решения под крышей его дома, — Поттер с улыбкой прикрыл глаза. — И правда… благородные гриффиндорцы.

— Хватит с меня, — дрожа от гнева, Гермиона поднялась на ноги. — Я не знаю, что там с тобой такого приключилось и когда ты стал таким мерзавцем, но не смей сидеть и кичиться тем, какой ты умный. Ты ни черта не знаешь! Тебя не было с нами, когда магглы взорвали Хогвартс! Не было, когда нас лишили домов и семей! Не было, когда всё покатилось к чёрту! Ты сидел Мордред знает где и жалел себя! Тебе было плевать на нас! Плевать на то, что почувствую я или Сириус, когда мы узнаем о твоей смерти! Плевать на всех! А теперь ты заявляешься и обвиняешь нас в бездействии?! В слабоволии?! В меркантильности?! Ты?! Ты, Гарри Поттер, не имеешь никакого права голоса, слышишь?! Не имеешь права оскорблять директора! Не имеешь права нас обвинять! Ты потерял это право, когда бросил нас! Когда бросил нас, потому что решил, что скорее позволишь всем погибнуть, чем пойдешь против лучшего друга. Того самого друга, который залил кровью невинных людей Тисовую улицу! Который причинил тебе боль, соврал и предал. Ты предпочел лжеца и убийцу тем, кто искренне любил тебя! Ты оставил нас. Так не смей… не смей сейчас говорить о справедливости, — голос Гермионы сорвался, и она затихла, тяжело дыша и прожигая Поттера ненавидящим взглядом. — Мы всё это время пытались хоть что-то сделать, — просипела она. — Мы боролись. А где был ты?

Швырнув на стол салфетку, она вылетела из комнаты. В гробовой тишине, которая наступила после ее слов, было отчётливо слышно, как хлопнула входная дверь. Рон поднялся из-за стола и вышел следом. Оставшиеся волшебники с разочарованием и досадой рассматривали Поттера, а тот… задумчиво побарабанив пальцами по столу, взял вилку и спокойно вернулся к трапезе.

— Очень вкусный у вас вышел шницель, миссис Уизли, — прожевав кусочек, похвалил он, глянув на посеревшую от шквала эмоций Молли. — Жаль, что у всех отбило аппетит. Вы так старались.

— Поверить не могу, — выдохнула в ошеломленной тишине Джинни и резко встала из-за стола.

— Джиневра… — предупреждающе начала Молли.

— Я не желаю есть в его присутствии, — перебив мать, отчеканила она и, прихватив тарелку, вышла.

— Поддерживаю нашу гордую сестру, — тоскливо протянул Джордж, но не ушел, продолжая разглядывать Гарри.

— Но доля истины в его словах есть, — с набитым ртом пробормотал Фред, заработав возмущенные взгляды присутствующих. — А что? — проглотив кусок, сказал тот. — Шницель и правда объедение.

— Не только в этом он прав, — хмуро глядя в стол, глухо прошептала Тонкс.

— Нимфадора…

— Нет, Кингсли, — она с болью взглянула на него, а потом на Дамблдора. — Почему мы ничего не сделали, чтобы вытащить Сириуса? Он полгода там, а мы даже не…

— Мы не можем взять штурмом Азкабан, — качнул головой директор. — И не можем потребовать у министра пересмотра дела. Скримджер не в себе, и ты прекрасно это знаешь.

— Но мы могли хотя бы попытаться, — тихо согласился с Тонкс Ремус.

— Не позволяйте ему запудрить вам мозги, — процедил Шеклболт, наблюдая, как Поттер невозмутимо поглощает свой обед. — Он пытается дестабилизировать и разозлить нас. Всё, что он делает с самого начала, это настраивает нас друг против друга. Пытается обесценить все, что мы делаем. Всё, чем мы жертвуем. Пора уже признать, что ему здесь не место.

— Кингсли! — охнула Молли. — Он же всего лишь ребенок!

— Я не вижу ребенка, — процедил аврор. — Я вижу бездушного, высокомерного эгоиста, который с самого начала только и делает, что насмехается над нами. Я это терпеть не намерен.

— И что же вы сделаете? — опустошив свою тарелку, Гарри вытирал губы салфеткой, обводя их равнодушным взглядом. — Сдадите министру? Или может быть Волдеморту? Уверен, он очень этому обрадуется. Вы, наверное, можете даже выгодно сторговаться за мою бесценную жизнь. Ну там не знаю… пакт о ненападении, передача заложников… есть у него заложники, которых вам хотелось бы получить обратно?

— Хватит, — дрожащим голосом прошептала Молли. — Гарри, ты говоришь совершенно ужасные вещи.

— Голосую за то, чтобы он ушел и не возвращался, — Джордж вскинул вверх руку. — Кто со мной?

— Хочу напомнить, что вы сейчас в доме Сириуса, — любезно улыбнулся всем сразу Гарри. — А в его отсутствие хозяином являюсь, — его глаза округлились в наигранном удивлении, — как это ни странно — я. Поэтому, если вам так противен воздух, которым я дышу, можете отправляться восвояси и дышать там в своё удовольствие.

— Это помимо прочего штаб Ордена Феникса, — неожиданно холодно сказал Дамблдор. — И это было желанием твоего крёстного — передать его нам.

— До или после его ареста? — продолжая улыбаться, уточнил Гарри.

— Ты просто выгонишь всех этих людей? — укоризненно спросил директор. — После того, как они радушно приняли тебя?

— От их радушия за милю разит смертельным проклятьем.

— Потому что именно ты довел их до этого, Гарри, — отметил Дамблдор. — Позволь спросить, с какой целю ты настроил против себя всех тех, кто искренне любил тебя и беспокоился?

— Вы о тех, кто с первой же встречи сегодня только и делал, что обвинял меня в том, что я предатель, негодяй и Пожиратель? — Гарри мельком глянул на Кингсли, а после вновь посмотрел на директора. — Простите, я не понял, что так они выражали любовь и беспокойство.

Шеклболт грязно выругался и, развернувшись на каблуках, направился прочь, за ним зал покинул Артур. Миссис Уизли проводила их беспомощным взглядом и оглянулась на Дамблдора.

— Благодарю за обед, Молли, — директор улыбнулся ей и поднялся из-за стола, — Гарри, ты не против обсудить ещё несколько вопросов наедине?

Поттер отвлеченно стряхнул крошки со своего несуразного плаща и, отложив салфетку, неторопливо последовал за директором. Снейп хотел было увязаться за ними, но остался сидеть на месте, отвлеченно постукивая вилкой по столешнице и наблюдая, как Молли засуетилась, убирая со стола посуду, близнецы вызвались ей помогать и вскоре за опустевшим столом остались только Тонкс, Северус и Люпин. Все трое молчали, не зная, что сказать. Ощущение было такое, будто они застряли на неприлично затянувшихся поминках — праздничный обед по случаю возвращения Гарри превратился в катастрофу. Ремус долго смотрел на дверь, за которой скрылись Дамблдор и Поттер, между его бровей пролегла глубокая, хмурая складка. Тонкс нервно грызла ноготь.

— Я не понимаю, почему он так себя ведет, — она растерянно взглянула на Ремуса. — Он ведь не был таким.

— Если его цель — оттолкнуть нас, то удалось ему это блестяще.

— Да утрите уже сопли, Мерлина ради, — Северус раздраженно цокнул языком. — Мальчишка просто говорил, что думает.

Люпин и Тонкс взглянули на него так, словно только сейчас заметили, что не одни.

— Порой слова могут сильно ранить.

— Не знал, что вы тут такие ранимые, Люпин, — ядовито хмыкнул Снейп. — В чём дело? Узнали, что Поттер сделан не из зефира, и развели трагедию года?

Люпин на это заявление отреагировал угрюмым взглядом и ледяным молчанием, явно не разделяя точку зрения Северуса.

— Но зачем отталкивать тех, кто любит его? — в голосе Тонкс отчетливо слышалась обида и непонимание. — Зачем относиться с таким безразличием к чужой заботе?

— Ненависть предсказуема, — осторожно, словно взвешивая каждое слово, сказал Снейп. — А любовь слишком неоднозначна.

— И поэтому он предпочитает, чтобы его ненавидели? — переглянувшись с Тонкс, нахмурился Ремус.

— Думаю, он предпочитает, — Северус помедлил, мрачно разглядывая свои сцепленные замком пальцы и отчаянно надеясь, что ошибается, — чтобы его не любили.

На алтарь Равновесия я возложу сотни тел чистейших детей магии.

Мой ручной монстр принесёт их мне в начертанный срок.

Защити их, мой друг.

Защити их от меня и моего чудовища, если сможешь.

Возьми свой меч и порази нас.

Я молю Великий Поток о том, чтобы ты сделал это.

И молю, чтобы тебе этого не удалось.

Ведь тогда все будет напрасно.

Моё безумие будет напрасным...

  

Зимняя ночь приятно холодила разгоряченную кожу и остужала пылающий в душе гнев, пока от него не остался только медленно тлеющий пепел горечи и разочарования. Сидя на ступеньке запорошенного снегом крыльца, Гермиона подняла голову, рассматривая затянутое серыми облаками небо, и тяжело вздохнула, с губ сорвалось облачко пара и растаяло в морозном воздухе. Позади открылась дверь и раздались приближающиеся шаги, а через пару секунд на плечи опустилась тяжелая ткань тёплой мантии. Послышался шорох одежды, когда кто-то опустился рядом на ступеньку. Оглянувшись, Гермиона встретилась взглядом с Ремусом, тот с понимающей улыбкой протянул ей чашку.

— Горячий шоколад, — пояснил Люпин, когда та, забрав её, осторожно принюхалась. — Тонкс плохо умеет ждать и ничего не делать, вот и сварила целый котел.

— Ждать чего? — грея руки о тёплое стекло, уточнила Грейнджер.

— Когда Гарри закончит беседовать с Альбусом, и она, я цитирую: «Даст ему хорошего пинка», — помедлив, Люпин с тихим смешком почесал бровь и добавил: — И когда я упомянул пинок, речь шла о Гарри.

— Я догадалась, — Гермиона слабо улыбнулась, глядя в кружку.

Наблюдая за ней, Ремус, прочистив горло, осторожно заметил:

— Ты ведь понимаешь, что ничего бы не изменилось, — когда собеседница обратила на него вопросительный взгляд, он продолжил, — Гарри никак не смог бы изменить то, что случилось… даже если бы он остался с нами. При всех его талантах, кем бы там его ни считали в волшебном мире, он остаётся обычным подростком и никак не предотвратил бы нападение на Хогвартс или войну с магглами.

— Я прекрасно это знаю, — мрачно отозвалась Гермиона, отводя глаза.

— Тогда ты также должна осознавать, что злиться на него…

— Я оплакивала его, Ремус, — тихо перебила та, глядя в чашку, — с тех пор как узнала о его смерти. Он ведь был моим другом. Моим первым другом в Хогвартсе. Конечно, наши отношения нельзя было назвать идеальными, — она негромко фыркнула, — порой он творил просто несусветные глупости и говорил вещи, с которыми я никогда бы не согласилась. Он был непредсказуемым, странным, скрытным, иногда жутко меня злил, тащил за собой целый шлейф проблем, которые так к нему и липли, влезал в кучу неприятностей и творил всё что ему только вздумается! — её голос взлетел от возмущения, и Гермиона, едва не расплескав от переизбытка чувств свой напиток, на миг затихла. — Но вместе с тем он по-своему заботился обо мне, старался помогать и поддерживать…

Она обратила взгляд к небу, выискивая среди облаков хотя бы одну звезду, её мысли неслись вслед за словами, будоража запертые в сердце воспоминания. За самодельной ширмой из эгоизма, глупости и склонности всё драматизировать Гарри был добрым, отзывчивым и преданным. Она всегда знала это. Когда он был рядом, ей казалось, что всё можно преодолеть, и у любой проблемы найдется решение. Её губы на миг тронула горькая улыбка и тут же угасла.

— Я любила его, Ремус, — Гермиона обратила тоскливый взгляд на собеседника. — Я знала, что предательство лучшего друга сильно ударило по нему, а вернувшись из Министерства он и вовсе замкнулся в себе. Поэтому, когда Гарри ушел, я его не винила. Но, — она запнулась и закусила губу, досадливо нахмурившись, — наверное, это было наивно и глупо, но… я всё ждала, что он справится с собственными демонами и вернётся.

— Не всем это под силу, — спокойно сказал Люпин. — Порой потеряв одного близкого человека, проще оставить остальных позади, чтобы снова не испытывать боли. Я могу понять желание Гарри забыть обо всем и сбежать. Признаться, после того, как не стало Джеймса, а Сириуса обвинили в предательстве, меня тоже посещали похожие мысли.

— Но ведь ты не сбежал.

— Не сбежал, — безрадостно согласился Ремус, — но так старательно отгораживался от всего мира, предпочитая ни во что не вмешиваться, что это больше походило на побег. Я не видел смысла бороться. И чем это в итоге обернулось? Сын моего друга рос в семье, где его ненавидели, а Сириус двенадцать лет провел в тюрьме за то, чего не совершал. Все мы делаем ошибки, Гермиона. Не все умеют потом за эти ошибки нести ответ.

— Не думаю, что Гарри считает свой поступок ошибкой, — после непродолжительного молчания заметила Грейнджер. — Иначе он хотя бы извинился. Но дело даже не в этом. Я понимала, что Гарри просто не мог оставаться там, где всё напоминало ему о… об Арчере. Только вот потом он решил пойти дальше, инсценировав собственную смерть. И это…

Она тяжело вздохнула. Шоколад постепенно остывал, и руки начали мерзнуть, Гермиона крепче сжала в пальцах чашку и медленно выдохнула, не зная, найдет ли в себе силы говорить дальше. Когда она узнала о том, что Гарри мёртв, то почти год винила себя. Ей казалось, что если бы она тогда нашла правильные слова, если бы осталась с ним, если бы была внимательней, он бы не ушел. Гермиона снова и снова представала, как он умирал там совсем один и никто не пришел к нему на помощь, тысячи раз проклиная саму себя за то, что оставила его справляться с тем, что было ему не под силу. А потом началось это безумие, и к скорби прибавился гадкий не проходящий страх.

Как выразить в словах то, что творилось у неё на душе? Как объяснить, почему теперь она чувствовала себя преданной и обманутой? Ремус терпеливо молчал, позволяя ей собраться с мыслями. Как ни странно, эта мирная тишина помогла немного успокоиться.

— Я постоянно ловила себя на мысли, что будь рядом Гарри, я не ощущала бы себя такой… беспомощной и одинокой.

— Но ведь ты никогда не была одна, — осторожно напомнил Люпин, мягко тронув её плечо в ободряющем жесте. — Рядом были твои друзья, уверен, они бы поддержали тебя. Рядом всегда были я и Тонкс.

Гермиона только покачала головой.

— Рон, Джинни и близнецы потеряли брата во время нападения на Косую аллею, Блэйз лишился родителей… им самим нужна была поддержка, а не моё нытьё. Ты и Тонкс рискуете жизнью, выполняя задания Ордена, разве могла я прийти хоть к кому-то из вас со своими мелкими проблемами? Это выглядело бы просто ребячеством.

— Но переживать всё в одиночестве тоже неправильно.

— Сириус то же самое мне сказал, — Гермиона горько усмехнулась, — и взгляни, куда его привели мои откровения. Наверное, я никого не хотела беспокоить ещё и потому, что никто бы не понял… не смог разделить мои чувства. Вокруг было не то чтобы много людей, с которыми Гарри был достаточно близок. Вот почему я решилась рассказать Сириусу, — она зябко поёжилась. — Я и предположить не могла, что из-за меня он окажется в Азкабане.

— Это не твоя вина.

— Может и нет. Но профессор Снейп в чем-то прав. Этого бы не случилось, держи я рот на замке, — сокрушенно признала Грейнджер. — А теперь крёстный Гарри заперт с дементорами. Вот чем обернулось моё желание разделить с кем-то свою боль, — она досадливо скривилась, цокнув языком. — И теперь Гарри объявился и ведет себя так, словно ничего не случилось! И я зла. Я так ужасно зла на него за это! — она в ярости топнула ногой по деревянной ступеньке, не зная, куда выплеснуть весь накопившийся гнев. — Для него все наши чувства, похоже, вообще ничего не значат! Ведь не только я переживала! Ты, Тонкс и Сириус искали его, а когда стало известно о его смерти, это нас сломило. Уверена, даже профессор Снейп был вне себя от горя, хоть никому в этом не признается даже под пытками, — на это её замечание Ремус против воли весело хмыкнул, но Гермиона почти его не услышала. — Гарри устроил весь этот цирк и говорит об этом так, словно плевать хотел на то, через что мы все прошли по его милости. Ещё и смеет глумиться над тем, как мы справляемся с происходящем.

— Но в чем-то он, возможно, прав.

— Возможно, — она не стала спросить. — Но сейчас я просто не готова рационально обдумывать его слова и соглашаться хоть с чем-то. Я просто хочу взять его за грудки и трясти до тех пор, пока до него не дойдёт, как гадко он поступил, — она воинственно тряхнула каштановыми кудряшками и мстительно добавила: — Честно говоря, мне хочется взять что-нибудь потяжелее и врезать болвану по голове со всей силы. Может быть, хоть это вобьет в его толстую черепушку каплю понимания.

Гермиона затихла, делая большой глоток из чашки, и тут же поперхнулась.

— Мерлин, это что такое?! — сипло выдавила она, расширяя глаза.

— Тонкс добавила немного перечного ликера в шоколад, — посмеиваясь, пояснил Ремус.

— По-моему, ты перепутал, — прокашлявшись, сказала Гермиона, пытаясь сморгнуть выступившие слёзы, — похоже, она добавила немного шоколада в перечный ликер.

Ещё долгое время они вдвоём сидели бок о бок на крыльце, постепенно тоска и горечь, терзающие Гермиону, начали отступать, а им на смену приходило уже почти забытое спокойствие и призрачная вера, что всё как-нибудь разрешится. Гермиона упрямо решила, что виной такому необоснованному оптимизму стал ликёр, быстро ударивший в голову.

Она ещё немного помолчала, наблюдая, как с неба плавно опускаются редкие снежинки.

— Спасибо, — тихо сказала она, обернувшись к Ремусу, тот непонимающе изогнул брови. — За что что выслушал.

Люпин на это только тепло улыбнулся.

— Как я сказал, тебе не нужно переживать всё в одиночестве. Ты не одна.

И в это мгновение, впервые за последние полтора года, Гермиона поверила, что это действительно так.

* * *

В стремлении облегчить процесс исцеления, мадам Помфри так усердно напоила Дафну снотворным, что та проспала до следующего дня и проснулась ближе к полудню. Гермиона как раз зашла, чтобы принести ей обед и проверить состояние, когда обнаружилось, что пострадавшая уже проснулась и, откинувшись на многочисленные подушки, что-то увлеченно читает. Гадая, в курсе ли та скандального возвращения Поттера, Грейнджер поставила поднос с тарелками на прикроватный столик и присела на стул напротив кровати.

— Как самочувствие? — решив начать с чего-то нейтрального, поинтересовалась она.

— Всё ещё жива, — Дафна иронично глянула на нее поверх книги. — Не благодаря тебе.

— Я тебя силой за собой не тащила, — тут же ощетинилась Гермиона. — Осталась бы дома и…

— И тебя бы там съели в гордом одиночестве, — язвительно улыбаясь, напомнила Гринграсс.

— Можно подумать, от тебя много пользы было, — Грейнджер сердито фыркнула и сменила тему, пока бессмысленная перепалка не переросла в ещё более бессмысленную ссору: — Давно ты проснулась?

— Около часа назад. И чуть от скуки не умерла. Сразу видно, как все тут за меня «переживают».

— Извини, случилось нечто… непредвиденное.

— Я уже поняла, — Дафна хмыкнула, ковыряя пальцем обложку книги. — Все носятся туда-сюда, и никто ничего толком не объясняет.

Гермиона тоже не хотела ничего объяснять, поэтому снова сменила тему:

— Когда тебе отменят постельный режим?

— Уже отменили, — не переставая демонстрировать лисью улыбочку, призналась та.

Грейнджер растерянно моргнула.

— Тогда зачем ты тут лежишь?

— Чтобы ты принесла мне обед, очевидно же, — Гринграсс хихикнула и, цапнув с подноса бутерброд, с удовольствием откусила большой кусок.

Уже в которой раз наблюдая за ней, Грейнджер отметила, что когда Дафна не стремилась произвести на окружающих впечатление утончённой феи, то все её высокосветские манеры мигом выветривались в форточку вместе с образом милой барышни. Как раз в тот момент, когда Гермиона подобрала наиболее ехидный способ об этом сообщить, раздался негромкий стук, и через мгновение дверь открылась.

На пороге стоял Гарри, и на его раздражающе самодовольной физиономии разве что не светилась вывеска с крупными буквами: «Вот он я — единственный и неповторимый! Ликуйте и рукоплещите». Гермиона подавила склочное желание швырнуть в него подносом и покосилась на Дафну. Та как раз проглотила еду, благодаря чему, возможно, избежала смерти от удушья, потому что такого потрясенного выражения лица Гермиона, пожалуй, ещё никогда у неё не наблюдала.

Справедливости ради, стоило отметить, что Гринграсс довольно быстро удалось вернуть самообладание, и шквал радости, злости, шока и непонимания в широко распахнутых глазах сменился оценивающим прищуром, когда та, склонив голову к плечу, пристально уставилась на Гарри.

— Кажется, я начинаю понимать, почему никто не хотел посвящать меня в подробности, ведь лучше один раз увидеть… — прокомментировала Дафна, наблюдая, как Поттер подошел к изножью её кровати.

Некоторое время между ними царила удивительно эмоциональная тишина, во время которой, казалось, было сказано куда больше, чем любыми возможными словами. Эти двое будто общались взглядами, и от этого в комнате разве что не слышался треск электрических разрядов.

— Ну привет тебе, Мальчик-Который-Всё-Никак-Не-Умрёт, — наконец нарушила молчание Дафна, изучая его спокойную улыбку. — Как дела на том свете?

— Как раз хотел спросить у тебя то же самое, — весело отозвался Поттер. — На моей памяти ты первая решила эффектно уйти.

— У меня были причины.

— У меня тоже. Рад, что ты жива, кстати. Хоть и расстроен, что ты опередила меня своим «воскрешением», — Гарри испустил долгий меланхоличный вздох. — Я-то надеялся, что буду первым восставшим из мертвых, а теперь никого и не удивишь даже.

— Ну прости уж, — криво усмехнулась та. — Ты бы всё равно не смог переплюнуть моё эпичное возвращение.

— Это ещё почему?

— Всё дело в масштабах трагедии, дорогой мой, — нравоучительно протянула Гринграсс, указав на своё лицо, — и кто вообще возвращается с того света без жуткого шрама и пары слезливых историй про мёртвых родственников?

— Ну, в моём случае я бы начал повторяться, — он ткнул пальцем себе в лоб, — там тебе и эпичные взрывы, и убитые Тёмные Лорды, и шрамы, и мёртвые родственники. Попробуй-ка воспроизведи. — Он самодовольно хмыкнул. — К тому же по законам жанра трагедия, повторенная дважды, превращается в фарс. Так что на этот раз я решил уйти тихо.

— Вот поэтому никто даже не заметил, что ты мёртв, — язвительно известила Дафна. — В следующий раз стоит обставить свой уход с бо́льшим количеством шума и взрывов.

— Ага, и утащить за собой толпу сторонних наблюдателей.

«Поразительно душевное воссоединение, — саркастично подумала Гермиона, наблюдая за пикирующейся парочкой слизеринцев. — Сразу видно, как сильно они друг друга любят».

— И какими же судьбами тебя сюда забросило? — тем временем поинтересовалась Дафна, возвращаясь к своему обеду, но на этот раз, как отметила Грейнджер, ела она с гораздо большим достоинством.

— Это вроде как мой дом, — Гарри, словно извиняясь, развел руками. — Не думал, что Дамблдор устроит тут притон.

Грейнджер поперхнулась.

— Притон?!

— Ну штаб, — нехотя поправился тот. — Смысл мало меняется.

— Ой ли? — Гермиона окатила Поттера сердитым взглядом, но его реакция подруги, похоже, только забавляла.

— Я, кстати, героически всех спас, — «скромно» напомнил тот. — Где моё «спасибо»?

Гермиона смерила его неприязненным взглядом.

— Я смотрю, ты только и ждал момента, чтобы максимально драматично об этом заявить?

— Так и есть! — Гарри широко улыбнулся. — Хочу хоть от кого-то получить слова благодарности, а то все меня только ругают.

— А ты удивлен? — в полголоса пробурчала Грейнджер, но её слова заглушил следующий вопрос Дафны.

— За что ругают? — она с любопытством склонила голову к плечу.

— Кто за что. Кто-то за побег, кто-то за возвращение, кто-то за то, что я украл труп из морга…

— Ты украл труп? — Гринграсс восхищенно округлила глаза.

— Ага, — Гарри шагнул ближе и, усевшись на её кровать, утащил с подноса недоеденный бутерброд. — Вот Гермиона, например, вообще думает, что я подлец, обманщик и шпион.

— Я не говорила, что ты шпион, — тускло встряла Грейнджер. — Только то, что ты подлец и обманщик.

— А почему нет? — весело удивился Поттер. — Я вполне мог бы им быть. Вот Кингсли до сих пор сомневается.

— Ни за что не поверю, что ты присоединился бы к человеку, который тебя предал.

Гарри моргнул.

— Кто меня предал?

Вопрос поставил её в тупик. Гермиона искоса глянула на Дафну, заинтересованную темой разговора, и, прочистив горло, негромко сказала:

— Том. Я говорю о Томе.

— О, — настроения Поттера её признание ничуть не ухудшило. — Но Том меня не предавал.

Грейнджер теперь окончательно растерялась.

— Но он врал тебе, причинил боль… чуть не убил, мне ли вообще говорить тебе об этом? И после этого ты всё ещё…

— Гермиона, — с миролюбивой улыбкой перебил её Гарри, — прежде чем спорить, давай сразу расставим все точки над «i». Том, о котором я говорю, умер, кода мы учились на четвертом курсе, — Поттер говорил медленно, размеренно, словно пытаясь втолковать нечто очевидное ребенку. — Он умер от яда, которым был отравлен по моей вине, и до последнего мгновения своей жизни он оставался моим другом, который никогда не предавал меня и не причинял боли.

— Но…

— А тот, о ком говоришь ты — Волдеморт, — не позволяя ей закончить, также спокойно продолжил Гарри. — Человек, который никогда не был мне другом и таковым себя не считал. Именно поэтому не вижу причины обсуждать эту тему. Как можно называть предательством попытку убийства врага?

— Но он притворялся твоим другом.

— Не спорю. Но это был не Том. Том никогда бы меня не предал. Тот человек, который сделал это, захватил его тело и уничтожил личность моего лучшего друга. Это был не Том, а другой маг в его обличии.

Гермиона молчала, разглядывая равнодушное лицо друга.

«Так вот чем ты в итоге решил себя успокоить, — с грустью и состраданием подумала она, — что ж, это вполне объяснимо… и всё же…»

Слишком ярко перед её внутренним взором стоял образ человека, который ссутулившись перед надгробием снова и снова шептал мольбы о прощении. Слишком ясно она запомнила горе и отчаяние не предназначенное для посторонних глаз. Слишком много раскаяния и одиночества было скрыто в каменной птице, расправившей крылья для своего последнего полета.

— А что, если это все-таки он? — прошептала она, не уверенная, кого сейчас об этом спрашивает.

Гарри недоуменно глянул на неё.

— Почему ты так думаешь?

— Без причины, — отгоняя наваждение, торопливо сказала Грейнджер. — Просто ты слишком уж горячо расхваливал вчера на ужине Волдеморта. Вот и подумалось, вдруг ты всё ещё считаешь его своим другом.

Это заявление было встречено подозрительно долгим молчанием со стороны Гарри, даже его лицо — до этого совершенно спокойное — неуловимо переменилось: в глубине глаз появилось что-то отдаленно знакомое, напомнившее Гермионе того Гарри, которого она знала раньше, и который готов был сражаться с целым миром за дорогого человека, если была хоть крошечная надежда на его спасение. Но это мгновение прошло, пламя в изумрудных глазах угасло, сменившись равнодушием, и по губам Поттера вновь расплылась благодушная улыбка, когда он перевел взгляд на Дафну.

— Кстати, я всё ещё жду от тебя подробную историю о том, где ты была всё это время.

«Да, конечно, игнорируй то, о чем не хочется думать, — мысленно фыркнула Грейнджер, — ведь жить в отрицании куда как проще».

— На подробную историю уйдет три дня, — тем временем отмахнулась Гринграсс. — Это слишком долго, скучно и печально. Но зато я избавилась от банши.

— Да, я заметил, — Поттер с любопытством изогнул брови. — Не скучаешь теперь по своей уникальности?

— Шутишь? — её здоровый глаз блеснул игривым огоньком. — Ты этот шрам видел? — она помахала рукой перед своим лицом. — Много ещё у тебя знакомых с таким шрамом? Я никогда не перестану быть уникальной, глупый.

— Аластор Грюм бы с тобой поспорил, — вполголоса отшутился Поттер, тут же получив от собеседницы тычок в грудь. — Ну а что? — заныл он, демонстративно потирая ушибленное место. — Ты сначала обзаведись хотя бы таким же жутким глазом, а потом настаивай на своей уникальности.

— Я как раз подумываю о том, чтобы прибрать к рукам этот его глаз, — Дафна заговорщицки сощурилась. — Всё равно я левым глазом почти ничего не вижу. Поможешь с кражей?

— Не вопрос, — легко согласился Гарри. — А со свидетелем как поступим?

Они оба обратили неприятно задумчивые взгляды на Гермиону, та пару раз растерянно моргнула и, всплеснув руками, встала со стула.

— Времена меняются, но ваш идиотизм неистребим, — категорично заявила она. — Пойду займусь чем-нибудь полезным, пока вы двое тут планируете своё «ограбление века».

* * *

Снейп никогда не относил себя к сентиментальному типу людей, склонных предаваться ностальгии и по любому поводу утирать скупую слезу умиления. И, тем не менее, что-то в его душе дрогнуло, когда он, выждав пару дней после возвращения Поттера в особняк, решил нанести ему визит. До сих пор он хорошо помнил миг, когда в последний раз был в комнате мальчишки. Это случилось в день его исчезновения, когда Блэк забил тревогу, сообщив, что Поттер ушел. Северус тогда лишь мельком осмотрел спальню, но, стоя посреди тихой, безлюдной комнаты, где о прошлом хозяине напоминала лишь пустая клетка его совы да брошенная на спинку стула школьная мантия, он чувствовал, как в сердце зарождается отвратительный холод, которого он не испытывал с того дня, как погибла Лили. Уже позже, когда стало ясно, что Гарри не намерен возвращаться, Блэк запечатал дверь спальни, сказав, что никто не притронется ни к одной вещи в комнате, пока его крестник не вернётся домой, и только для него одного эта дверь будет открыта.

И вот Гарри был здесь.

Сидел на полу перед раскрытым сундуком, битком набитым книгами, и выглядел так, словно никуда не уходил. Сквозь чуть сдвинутые в сторону шторы, которым явно не помешала бы стирка, пробивались редкие лучи зимнего солнца, в противоположной части комнаты суетился Виви, перебирая вещи в шкафу, на спинке стула чистила перья белоснежная сова Поттера, то тут то там можно было заметить разнообразные мелочи, вроде раскрытой книги на подоконнике, оставленного в кресле плаща, разложенных на столе книг, свитков пергамента, письменных принадлежностей и чернильницы и вся эта сцена выглядела настолько мирной, что в пору было забыть на мгновение, что минуло полтора года.

Впрочем, Снейп был не из тех, кому легко удавалось уйти от реальности.

На появление в комнате профессора обратил внимание только непосредственный владелец — домовой эльф и сова не удостоили гостя даже взглядом. Держа в обеих руках по книге, Поттер повернул к нему голову и улыбнулся.

— Привет, профессор.

Понимая, что большинство заинтересованных лиц вполне вероятно уже успели довести мальчишку до белого каления душеспасительными разговорами и упреками, Северус решил придерживаться позиции нейтральной стороны. К тому же куда больше его интересовали планы Поттера, а не попытка вразумить его или в чем-то обвинить.

— Я смотрю, вы решили задержаться, — проходя вглубь спальни, заметил он.

— Ну, мне всё равно пока особенно некуда идти, — Гарри вернулся к перебору книг.

— Какое-то время я думал, что вы решите снова нас покинуть.

— Второй раз этот фокус не получится таким интересным, — они помолчали, заметив, что Снейп не спешит начинать разговор, Гарри прекратил копаться в сундуке и взглянул на собеседника, заинтересованно склонив голову к плечу. — Вы тоже пришли меня поругать?

Снейп помедлил.

— Полагаете, вас есть за что ругать?

Поттер на миг задумался.

— Ну, чисто теоретически, наверное, есть.

— Но вины своей вы не чувствуете.

— Нет.

— Тогда не вижу смысла тратить время на бессмысленные нравоучения. Главное, что вы решили вернуться.

Северус хотел было сесть в кресло, но его остановило утробное рычание — из-под складок плаща, переброшенного через ручку, на него уставилась пара недобро взирающих желтых глаз, и тут же показался сердито ударивший по обивке рыжий хвост — похоже, в отличие от своей хозяйки, Живоглот был рад составить компанию новому обитателю дома. Снейп предусмотрительно шагнул в сторону, стараясь оставаться как можно дальше от своенравного кота, которого Грейнджер по загадочным причинам считала милым, в это же время Поттер, насмешливо наблюдающий за учителем, подал голос:

— Вы же не думаете, что моё возвращение хоть что-то изменит? — он иронично изогнул брови. — Не ждете, что я возглавлю какое-нибудь сопротивление или что-то подобное в духе Дамблдора?

— Я от вас этого никогда не ждал и не требовал.

— Тогда что вас сегодня сюда привело?

— В основном желание узнать, какие ваши дальнейшие планы.

— То есть узнать, не собираюсь ли я совершить глупость и, например, побежать искать Волдеморта? — Гарри улыбнулся. — Нет. Этого я делать не намерен.

— Почему?

— Ну, во-первых, мне и так неплохо живется, спасибо большое, — Поттер запустил пальцы в волосы, ещё сильнее взлохматив непокорную шевелюру. — Во-вторых, учитывая обстоятельства, не вижу смысла с ним воевать, — он снова переключил внимание на книги.

— Он ваших родителей убил, если вы вдруг забыли.

— Я помню. Ну что же теперь поделаешь.

«Поразительная чуткость».

Северус не то чтобы стремился подтолкнуть мальчишку к решительным действиям, скорее рассчитывал спровоцировать хоть на какую-то реакцию. Ведь не мог Поттер быть настолько безразличным ко всему происходящему… или мог?

— Он попытается убить вас, — продолжил давить Снейп.

— Ну пусть попробует.

— А вы весьма в себе уверены.

— У меня есть тайное оружие.

— Какое?

— Я непреодолимо обаятельный.

— И непреодолимо безмозглый.

— Не без этого, сэр.

Северус поймал себя на том, что почти улыбается, и торопливо стер с лица глупое выражение. Он разглядывал мальчишку со смешанными чувствами раздражения и радости. Впрочем… мальчишку ли? За свои недолгие семнадцать лет он пережил столько предательств, потерь и горя, сколько не испытывали некоторые люди за всю свою жизнь. И он справился, с трудом, но продолжил бороться. Так осталось ли в этих зеленых глазах хоть что-то от того мальчика, которого Северус когда-то знал? И сто́ит ли по-прежнему продолжать относиться к сидящему перед ним молодому волшебнику, как к несмышлёному сопляку? Да, ему недоставало жизненного опыта и мудрости, но Поттер давно перестал быть ребенком. Вопрос был лишь в том, кем же теперь он стал? В кого превратился? При этой мысли становилось нестерпимо тяжело на сердце, словно Снейп потерял нечто очень ценное. Он медленно выдохнул, отгоняя меланхоличные размышления.

— Ты не можешь избегать его вечно, Гарри, — сказал он. — Рано или поздно вам придётся встретиться.

Странное дело, но при этих словах губы Поттера тронул едва уловимый призрак улыбки, а взгляд на миг потерял своё сдержанное безразличие и будто смягчился.

— Вы раньше почти никогда не звали меня по имени, — отводя глаза пробормотал тот, вдруг став похожим на ребенка, который наконец дождался похвалы от строгого родителя.

Это настолько не вязалось с тем образом, который за эти дни успел выстроить в сознании Северус, что он даже растерялся. В памяти всплыл недавний разговор с Дамблдором. Ему было любопытно, подтвердились ли опасения Альбуса насчет распада личности мальчика. Ответ старика, как обычно отличался туманностью и расплывчатостью, но кое-что сильно запомнилось Северусу.

— Личность Гарри определенно изменилась, — сказал тогда директор, — это походит на разбитое зеркало, отражение в котором искажено и ложно. Но сейчас сложно судить о том, насколько существенно это повлияло на его суждения и образ мыслей, следует быть готовыми к тому, что это уже не тот юноша, которого мы знали.

В преставлении Северуса абсолютно светлый маг, о котором рассказывал Дамблдор — полностью лишенный чувств и привязанностей, расчетливый и равнодушный ко всему, — никогда не смог бы так отреагировать на столь незначительную вещь, как обращение по имени. Так что же там скрывалось за этим непреодолимым фасадом, и откуда вязалась по-детски растроганная улыбка там, где не должно было быть места чувствам? Впрочем, долго думать об этом Снейп не мог, так как выражение лица Поттера уже через несколько секунд вновь стало непроницаемым.

— Скажите, сэр, мне теперь все время нужно будет инсценировать собственную смерть и триумфальное возвращение, чтобы вы звали меня по имени? — шутливо поинтересовался тот.

— Как вы сами ранее отметили, второй раз этот фокус не получится таким интересным, — напомнил Снейп.

Гарри насмешливо хмыкнул и, подхватив стопку книг, поднялся с пола, направляясь к пустым полкам.

— Что ж, придётся придумать что-то ещё, — с театральным драматизмом вздохнул он.

— Попробуй для разнообразия не пытаться погибнуть при каждом удобном случае, это действительно будет неожиданным поворотом.

Поттер рассмеялся и, расставив книги, обернулся к профессору.

— Вот это и правда вызов, сэр, — весело признал он.

Снейп решил, что это уже прогресс.

— Что ж, — он шагнул к выходу, — пожалуй, это всё, о чём я хотел поговорить.

— Разве?

Холодный голос, так не похожий на тот, что звучал минутой ранее, догнал его у самой двери, Северус обернулся, вопросительно изогнув бровь. Поттер так и стоял возле книжных полок, сунув руки в карманы брюк и подпирая спиной шкаф, его поза казалась открытой и расслабленной, если бы не тяжелый, пристальный взгляд.

— Не совсем понимаю, о чём вы, — помедлив, ровно отозвался Северус.

— Мы с вами можем очень долго здесь вести задушевные беседы и притворяться, что всё осталось, как прежде. Но ведь это не так. Я вижу это в ваших глазах.

Губы Поттера скривились в усмешке, по комнате вдруг начал расползаться холод, словно в помещение пробралась лютая стужа. На своём насесте недовольно ухнула белоснежная сова и, взмахнув крыльями, взлетела, переместившись на шкаф, домовой эльф, пискнув, замер в углу, тревожно глядя на хозяина.

— Чем я так пугаю вас, профессор? — Снейпу на миг почудился серебристый отблеск в глубине изумрудных глаз. — Неужто я действительно настолько изменился с нашей последней встречи, что вы боитесь мне и слово лишнее сказать?

Северус медлил с ответом, вглядываясь в знакомое и одновременно до странности чужое лицо. Из глубины зеленых глаз на миг взглянул некто другой… нечто другое. Чуждое этому миру.

— По-вашему, мне есть чего опасаться, Поттер? — отгоняя закравшийся в душу страх, сухо поинтересовался тот.

— Как знать, — по губам собеседника скользнула жесткая усмешка.

Снейп сузил глаза, изучая бледное лицо юноши, сейчас неприятно напоминающего другого волшебника, имя которого до сих пор боялась произносить половина Британии.

— Ну что ж, — процедил он, — попробуйте выкинуть какую-нибудь глупость. Посмотрим, чем для вас это закончится, Поттер.

— И что же вы сделаете? — тот в притворном удивлении изогнул брови, — баллы с меня снимете, профессор? — в этом обращении явственно звучал вызов и равнодушная насмешка.

Северус помедлил. Он мог бы угрожать и дальше, мог попробовать запугать или осадить надменного паразита, но… стоило ли? Вместо этого он почти устало вздохнул, чуть расслабляя напряженные плечи.

— Что с тобой случилось, Гарри? — тихо спросил он, разочарованно глядя на юношу.

Тот некоторое время молчал, разглядывая лицо собеседника, словно искал в нём… что? Неискренность? Сожаление? Страх? Чтобы там ни было, Поттер только качнул головой, с этим движением будто ослабляя туго скученный клубок враждебной угрозы, и холод, сковывающий всю комнату, отступил и рассеялся. Оттолкнувшись от шкафа, он выпрямился и отвернулся.

— Вы, кажется, собирались уходить.

— Может, прекратите уже пороть чушь и для разнообразия будете вести себя, как взрослый человек, которым я, по заблуждению, вас посчитал? — скучающе полюбопытствовал у него за спиной Снейп.

— И какой в этом смысл? — бросил через плечо Гарри.

— Даже и не знаю, быть может, тогда окружающие начнут воспринимать вас серьезнее?

— Серьезнее, — Поттер презрительно фыркнул, — тоска болотная.

— Не так уж и сложно изображать из себя хорошего человека. Вам это отлично удавалось последние годы, разве нет?

— Хороших людей слишком просто подставить и убить, — с затаённой злобой отозвался Гарри.

«Так всё-таки ты не такой уж хладнокровный, каким пытаешься казаться», — мысленно хмыкнул профессор.

— Вы можете хоть с крыш кричать о своей новоприобретенной исключительности, Поттер, — язвительно протянул он, — но главное ваше качество, увы, так и осталось неизменным: вы как были идиотом, так им и остались.

Он развернулся и направился к выходу, но все же успел заметить удивленное и отчасти весёлое выражение лица Гарри, когда тот обернулся ему вслед.

«К чёрту всю эту философию, — стремительно шагая по коридору, думал Снейп, — мелкий кретин так ни черта и не изменился за полтора года». В этом он был уверен. И пусть Дамблдор подавится своими теориями про светлых волшебников.

Настроение необъяснимо поднялось.

* * *

В отличие от чопорных чистокровных снобов, презирающих даже воздух, которым дышат магглы, Мелинда, будучи магглорожденной, никогда не испытывала иллюзий касательно того, насколько технический прогресс превосходил архаичное общество волшебников, застрявших в средневековье. Поэтому, когда магглы все-таки узнали о существовании колдунов и грянула война, она не особенно удивилась. Это было неизбежно. Как и то, что маги в этой войне явно уступали из-за собственной узколобости, разобщенности и предрассудков. Новостью для журналистки стало существование варлоков и некой блокирующей магию руны, которая спутала все карты и настолько склонила чашу весов в сторону магглов, что многие магглорожденные предпочли послать волшебный мир куда подальше и переметнуться на другую сторону. Ничего удивительного в таком поступке Мелинда не видела. Бесконечные притеснения, унижения и угрозы со стороны чистокровных многих оттолкнули от помощи в сопротивлении. В конце концов, какой смысл жертвовать собой ради мира, который изначально отказывался их принимать?

Тем не менее, сердцу Мелинды магический мир, при всём своём масштабном идиотизме, всегда был милее. Именно по этой причине, затаившись среди магглов, она до сих пор исправно передавала любую полезную информацию Маркусу, играя в шпиона.

Маленький провинциальный городок, куда отправил её Райнер почти два года назад, даже сейчас казался местом тихим и мирным, несмотря на всё безумие, что творилось за его пределами. Поначалу Мелинда даже не особенно понимала, с какой целью нынешний глава Аврората отправил её в эту дыру и почему так настаивал на максимальной секретности задания, обратив особое внимание своей подчиненной на местную церковь. Но стоило немного освоиться и разобраться что к чему, как всё тут же стало куда любопытнее. Особенно когда накал страстей после первых новостей в маггловкой прессе о волшебниках перерос в полномасштабную войну. Краш не потребовалось много времени, чтобы разобраться, кто здесь всем заправляет. Главное, знать, куда смотреть.

Даже здесь долгое время после начала войны мало кто догадывался, что необщительные послушники в серых робах на деле являются верными псами инквизиции, а благообразный отец Элиот этими псами руководит. Но постепенно Элиот стал в городе фигурой куда более значимой, чем можно было ожидать от обыкновенного священника.

За время работы под прикрытием Краш умудрилась добиться некоторого признания со стороны церкви, хоть и пришлось ради этого полностью отказаться от магии и всячески изображать безобидную прихожанку. Она даже стащила у одного из патрульных серебряный значок с руническим символом, надеясь, что он сработает для неё как щит от варлоков, а заодно предотвратит риск произвольных вспышек магической энергии, по которым её легко можно было вычислить. Увы, очень быстро стало понятно, что идея с руной оказалась провальной — она блокировала не только магию, но и приток жизненной энергии, которая была неразрывно связана с магическим ядром. Такое воздействие для волшебников оказалось губительным. Неудачный эксперимент чуть не стоил Мелинде не только прикрытия, но и собственной жизни, поэтому, упрятав руну в шкатулку, журналистка отправила её Маркусу с письмом, где пыталась описать всё, что испытала. Не являясь целителем, Краш не могла точно охарактеризовать, что именно блокиратор магии творил с телом волшебника, но надеялась, что в Аврорате найдется хоть один достаточно умный человек, чтобы с этим разобраться.

 

Когда война с магами велась уже в открытую, по улицам ходили толпы патрульных и был введен комендантский час, докладывать Маркусу о положении дел стало сложнее: почтовые совы и камины исключались, как и патронус-посланник, ведь стоило ей произнести хоть одно невинное заклинание, и в её крохотную квартирку сбежались бы все варлоки города, почуяв рядом всплеск магической энергии. Телефонам Мелинда не доверяла, встречаться лично было небезопасно, а потому пришлось придумать хитроумный план передачи информации через статьи в газете, где Краш аккуратно публиковала зашифрованные послания главе Аврората.

Впрочем, с течением времени она начала понимать, что занятие это почти не имеет смысла. Чтобы выведать нечто стоящее, требовалось попасть в ближайший круг Элиота, состоящий из варлоков и инквизиторов, а это было попросту неосуществимо. Можно было бы вступить в ряды «миссионеров», но понаблюдав за ними, Краш быстро поняла, что в их число в основном входили полусбрендившие фанатики, рвущиеся сжигать всех, кто на них косо глянул. Важной информацией с этими психами не делились даже такие отбросы, как патрульные, и по большей части сеть «миссионеров» нужна была церкви только для того, чтобы те следили за соседями и строчили доносы. Приходилось ограничиваться регулярными посещениями церковных служб и душеспасительными личными беседами со священником. Отец Элиот, что очевидно, дураком не был, но статус Мелинды, как журналистки, готовой нести «слово божье» в массы с помощью прессы, давал ей крохотное преимущество, позволяя собирать крупицы информации, невзначай оброненные священником. Так она смогла узнать о закрытых училищах, где магглорожденных детей превращали в зомбиподобных слуг инквизиции. Элиот называл эти учреждения «Орденом святого воинства», где церковь растила «сильных духом и верных Господу рыцарей», но по мнению самой Мелинды это были какие-то колонии строго режима, где из детей делали живое оружие. Неудивительно, что варлоки в большинстве своём были похожи на роботов — из них давно вытравили способность мыслить и рассуждать самостоятельно. Зато становилось понятным подсознательное неприятие чистокровными магглорожденных, уходящее корнями в далёкое прошлое. Ведь, если верить истории инквизиции, именно варлоки в своё время стали той силой, которая беспощадно уничтожала волшебников, вынудив тех уйти в глубокое подполье и шарахаться собственной тени. Очевидно, что маги считали магглорожденных предателями крови, истребляющих собственный вид. То, что такому положению дел активно поспособствовала инквизиция мало кого тогда интересовало. С течением времени причина забылась, а вот ненависть осталась.

«И вот к чему это нас привело».

Впрочем, были и некоторые исключения. Обосновавшись в городе, Мелинда довольно быстро умудрилась завести дружбу с Ричардом Ларкисом — одним из приближенных к Элиоту варлоков. Парнишка был ещё совсем юным, бестолковым и на удивление быстро проникся симпатией к журналистке. Он сильно отличался от других варлоков и, несмотря на фанатичную преданность церкви, все же напоминал живого человека, а не машину для убийства. Краш предполагала, что основная причина кроется в том, что Ларкиса забрали из семьи в более сознательном возрасте, и Элиот растил его самостоятельно. Именно поэтому с мальчишкой взаимодействовать было проще, чем со священником, и, как следствие, тянуть из него нужную информацию. Благодаря доверчивости Ричарда Мелинда хоть отчасти знала, что происходит в стане врага и какие действия они планируют предпринять.

Но этого оказалось недостаточно. Мелинда не знала, где держат тех, кого смогли захватить магглы, как не знала о нападениях на поместья волшебников, планах разрушить Косую аллею и атаке на Хогвартс. Новости об этом дошли до нее уже когда ничего нельзя было изменить.

Краш поражалась собственной выдержке, когда сияющий самодовольством Ларкис заявился к ней в гости, рассказывая о разрушении Хогвартса. Одному небу было известно, чего стоило Мелинде не разрыдаться при нём, оплакивая исчезновение школы волшебства. Вместо этого она нашла в себе силы отстранённо поинтересоваться, что это вообще за «Хогвартс» такой. И только когда в ответ она получила равнодушно брошенное: «Что-то вроде школы, где молодых магов учат творить свои сатанинские обряды», она позволила себе дать волю тонкому ручейку из того бурлящего потока эмоций, бушующего в её сердце и, нахмурившись, поинтересовалась, не слишком ли жестоко убивать детей? Ричарда, стоит отметить, этот вопрос заставил на миг задуматься, но он отмахнулся от неприятных мыслей категоричным ответом: «Зверям звериная смерть».

Мелинда мысленно пожелала ему того же, но вслух лишь заметила:

— Разве церковь не должна учить добродетели и всепрощению?

— Они все демоны. Неужели дурное дело — истреблять зло в его зачатке?

— И правда, — задумчиво согласилась Краш, представляя, как расколет о дубовую голову сопляка тяжелую салатную миску, которую медленно намывала в раковине.

— У зла множество обличий, и даже если оно является тебе в образе невинного ребёнка, не стоит поддаваться сомнению, — рассуждал за её спиной Ричард. — Нужно держать разум открытым, а сердце праведным, чтобы порочные демоны не смогли одурачить тебя.

Мелинда подумала о горстке одиннадцатилетних «порочных демонов», наблюдавших за неотвратимым приближением собственной гибели. О тех, кому так и не довелось познать и половины радостей жизни, не суждено было повзрослеть, влюбиться, исполнить свои мечты, повидать мир, и задавалась вопросом, кто же чудовища в этой истории. Порой она ловила себя на том, что начинает разделять некоторые взгляды Волдеморта. Впрочем, именно ему и его радикальным методам стоило сказать «спасибо» за то, что магглы вообще решили объявить волшебникам войну. С того дня крошечная симпатия, которая зародилась в душе по отношению к юному варлоку растаяла, оставив после себя лишь горький привкус предательства и разочарования. Она и сама не подозревала, что до этого пыталась найти в этом мальчишке хоть что-то хорошее.

После новостей о Хогвартсе Мелинда вознамерилась уехать из города и вернуться к волшебникам, осознавая полную бесполезность своей шпионской деятельности. В конце концов, какой толк в этом прикрытии, если она не смогла узнать даже о таком масштабном событии как разрушение Хогвартса?

Лишь обдумав хорошенько ситуацию и усмирив немного шторм собственного отчаяния, она осталась, не до конца понимая, что кричит в ней громче: желание хоть чем-то помочь волшебникам или страх оказаться на другой стороне игральной доски, где у неё есть все шансы погибнуть от рук магглов. Продолжая изображать законопослушную журналистку, Мелинда следила за ситуацией, через силу улыбалась Ричарду и прислушивалась к любым разговорам в надежде, что даже из ее бесполезного задания удастся извлечь пользу.

К её собственному удивлению ожидание все-таки странным образом окупилось.

Это был один из тех серых зимних вечеров, когда от тоски и чувства бренности собственного существования ныли кости, и единственным способом отогнать мысли о надвигающейся депрессии была чашка карамельного капучино — лучшее изобретение магглов, по скромному мнению журналистки.

«Почему, чёрт подери, маги не могли изобрести у себя что-то настолько же восхитительное? Мир тогда стал бы таким прекрасным местом…» — с тихим вздохом сожаления Мелинда сделала глоток кофе, наблюдая за редкими прохожими через окно кафе.

Из пессимистичных размышлений о тленности бытия её вырвало мелькнувшее за окном знакомое лицо. Мелинда чуть не поперхнулась. Поборов желание протереть глаза, она оторопело наблюдала, как по заснеженной улочке маггловского городка с надменным королевским достоинством идёт самый нежданный и самый нежеланный элемент магического сообщества после Тёмного Лорда.

И всё же эта гостья всколыхнула в душе чувство аномальной радости.

«Насколько же мне осточертело здесь сидеть, если появление Беллатрикс Лестрейндж вызывает такой восторг?» — отстраненно поразилась Мелинда, оставляя свой недопитый кофе и торопливо выскакивая из кафе.

Лестрейндж явно окончательно сбрендила, раз в такую неспокойную пору даже не удосужилась толком замаскироваться. Она, кажется, не считала нужным осторожничать, шастая по округе в старомодном платье с корсетом, от которого за милю веяло чародейством, и глядя по сторонам с умильным любопытством ребенка, заглянувшего в лавку со сладостями. Благо в этот час на улице было почти пустынно, иначе уже все кому не лень побежали бы бить тревогу.

— Дура чокнутая, — проворчала Мелинда, следуя за ведьмой.

Вообще, Лестрейндж выглядела так, словно ищет кого-то, что в целом было странным. Волшебники нынче редко оседали или назначали встречи в таких местах — слишком рискованно себя выдать.

Торопливо прикинув все свои шансы быть убитой в первые же три секунды приветствия, Мелинда все же решилась окликнуть сумасшедшую колдунью.

«В конце концов, мы вместе учились в Хогвартсе», — успела подумать она в то короткое мгновение, когда Беллатрикс, резко остановившись, круто развернулась вокруг своей оси.

— Привет, полоумная, — сухо поздоровалась Краш, глядя на кончик волшебной палочки, едва не упирающийся ей в нос. — Помереть захотелось?

— Ух ты, какие люди, — по губам Лестрейндж расплылась ядовитая усмешка, а в чёрных глазах полыхнуло жутковатое предвкушение. — Какими судьбами? Решила переметнуться на сторону тех, кто по духу ближе, грязнокровка?

— Не совсем, — Краш криво усмехнулась, сохраняя удивительное спокойствие. — На твоём месте я бы не размахивала так открыто своей волшебной палочкой. Ты и так выглядишь до одури подозрительно, а прибавь к этому свой весьма красноречивый магический аксессуар, и мирные жители, не задумываясь, потащат тебя на костер.

— С удовольствием взглянула бы, как у них это получится, — с ноткой презрения пропела Бэлла, но палочку все же спрятала.

— Смею предположить, что ты сюда заявилась не для того, чтобы эффектно покончить с собой в максимально «дружественной» обстановке?

— А ты всё такая же наблюдательная, — язвительно хмыкнула Лестрейндж. — Вы, магглы, окончательно страх потеряли, раз ты решилась со мной заговорить.

— Мне кажется, мы сейчас немного на одной стороне, — заметила Мелинда.

— Скажи это замученным магглами волшебникам, — мгновенно отбросив напускное благодушие, процедила Беллатрикс. — Ты жива лишь потому, что…

— Лишь потому, что стоит тебе хоть раз взмахнуть палочкой, и сюда сбежится армия варлоков, — нетерпеливо перебила Мелинда. — Ты хоть знаешь, что это за город?

— Безусловно, — высокомерно процедила ведьма. — Иначе ноги бы моей в этом захолустье не было.

Вся эта ситуация казалась Мелинде почти абсурдной: она и Беллатрикс Лестрейндж стоят посреди города инквизиторов, где их могут схватить или убить в любое мгновение, и ведут относительно вежливую беседу. Кто бы мог подумать, что такое вообще может произойти? Она сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями и заглушая вопящий в сознании голос, который твердил, что не следует связываться с этой психической дамочкой.

— Зачем ты здесь?

— По делу, — скучающе протянула Бэлла. — У тебя всё? А то руки чешутся кого-нибудь убить, а тут ты так кстати подвернулась.

— Не горячись. Нападешь на меня здесь, и сама недолго проживешь, давай сперва поговорим? — наткнувшись на скептический взгляд собеседницы, Мелинда подняла руки в мирном жесте. — Героически умереть ты всегда успеешь.

— Героически умирать — прерогатива гриффиндорцев, душечка, — фыркнула Бэлла, но все же, поддавшись любопытству, последовала за Мелиндой к одному из домов, где располагалась её квартира.

 

Лишь оказавшись за закрытой дверью своей квартиры, Краш вздохнула чуть свободнее и, бросив на захламленную журналами и прочим мусором тумбочку зимнее пальто и шарф, обернулась к Лестрейндж, которая бродила по тесной гостиной, брезгливо разглядывая скудную обстановку.

— Всегда знала, что магглы отвратительно безвкусны, — прокомментировала она, ткнув пальцем в черный экран телевизора. — Теперь вижу, что они ещё примитивнее, чем я думала, что за зеркало такое странное?

«Эти «примитивные» магглы разнесли по камешку Хогвартс, если ты забыла», — Краш мысленно фыркнула, отмечая, что Беллатрикс во всем своем бесноватом великолепии вписывалась в будничную обстановку современной маггловской квартиры так же «органично», как дикая пантера в плюшевый домик для кошек.

— Итак. Правило первое: не колдовать тут, — сразу предупредила она, проходя вглубь квартиры. — Город кишит варлоками, одна вспышка магии — и тут их будет толпа.

— Ты уже говорила, — Лестрейндж без интереса наблюдала, как хозяйка квартиры возится с чайником на кухне. — Так даже проще.

Несколько мгновений Краш размышляла над её словами.

— Ты ищешь варлока?

Широко улыбаясь, Бэлла крутила в пальцах волшебную палочку.

— Мой лорд хочет поболтать с одним из предателей крови, но это тебя не особенно касается, — она помедлила, пока Мелинда расставляла на столе чашки и вазочки с угощениями, — Так чего ты хочешь? — она неторопливо опустилась на стул, закинув ногу на ногу. — Ты ведь тоже предательница крови, отчего не позвала своих маггловских дружков?

— Давай все-таки разберемся с определениями, — Краш придвинула ведьме чашку с чаем, на которую та даже не взглянула, и села за стол. — Во-первых, не разумно называть предателем того, кто на твоей стороне.

— Откуда мне знать? Вы, грязнокровки, при первом удобном случае переметнулись к магглам.

— А ты никогда не задумывалась, почему, а? — Мелинда сделала глоток чая, отправив в рот конфету. — Это ведь именно действия твоего Лорда и нетерпимость чистокровных отбила у магглорожденных всякое желание встать на сторону магов.

— Вам изначально было не место среди волшебников, — надменно бросила Лестрейндж, сощурив чёрные глаза. — Всё, что сейчас происходит — отличное тому подтверждение. В вас нет ни верности, ни достоинства. Сидите по своим норам и ждете удачного случая ударить в спину.

— Да-да, — Мелинда закатила глаза, вдруг сообразив, что привела сюда эту сумасшедшую не для длительных дискуссий о морали и нравственности. — Но речь сейчас не об этом. Я, видишь ли, играю здесь в шпиона и была бы признательна, если бы ты не выдала меня, иначе два года трудов придётся спустить в унитаз.

— Зачем тогда было за мной идти? Сидела бы и дальше мышкой в норке, никому здесь до тебя не было дела.

«И правда, зачем?» — Краш досадливо поморщилась, уже жалея о своём решении.

— Мне надоело просто наблюдать, как умирают люди, — сказала она, скорее пытаясь объяснить этот поступок самой себе, чем сидящей напротив ведьме. — Я устала бездействовать и хочу помочь.

— С чего вдруг? — с издёвкой полюбопытствовала Бэлла.

«Действительно…»

— В этой войне мы на одной стороне.

— Двадцать лет назад ты придерживалась других взглядов, — насмешливо напомнила ведьма.

— Двадцать лет назад магглы не угрожали безопасности всего магического сообщества, а вот твой господин угрожал.

— Если бы тогда он одержал победу, сегодня нам не пришлось бы страдать от их рук, — сузив глаза, прошипела Беллатрикс. — Именно «благодаря» таким, как ты и ваш «святой» Дамблдор, мы оказались в этом положении. И сейчас ты будешь утверждать, что мой лорд был не прав?

— Давай не будем спорить о том, что правильно, а что нет, — Краш скривилась. — Тогда ситуация была другая. Сейчас мы все в одной лодке. Если Тёмный Лорд ищет способ разобраться с магглами, я готова помочь, — наконец решительно сказала она, чувствуя, как с этими словами переступает незримую границу, о существовании которой до этого мгновения даже не подозревала.

«Интересно, кем меня теперь это делает? — подумала Мелинда. — Пожирателем Смерти на полставки? Вот Райнер «обрадуется», если узнает».

— Помочь чем? — тем временем протянула Лестрейндж.

— В поисках варлока ты пришла по нужному адресу. Этот город является своего рода одной из штаб-квартир инквизиции.

— Я в курсе, — её гостья начинала откровенно скучать, отчего ненавязчивые манипуляции с волшебной палочкой, которую та по-прежнему крутила в пальцах, приобрели несколько угрожающий оттенок.

— Проблема в том, что поймать его будет непросто, — спокойно продолжила говорить Мелинда, чувствуя себя Шехеразадой, убалтывающей сказками кровожадного мужа. — Попробуешь напасть на одного, тут же сбежится целая армия. Как ты будешь биться с десятками обученных колдунов и вооруженных магглов, на которых не действует твоя магия?

— Я не так слаба, чтобы не справиться с горсткой лже-магов, которые и колдовать толком не умеют.

— О, поверь, колдуют они не хуже нас, — заверила Мелинда с мрачным смешком, — и заклинания у них даже пострашнее. Я не знаю, как вообще инквизиция додумалась до такого, но магия, которой обучают варлоков, не уступает нашей. Не говоря уже об их «сетях смирения». Если на тебя такую накинут, ты будешь беспомощнее котенка в мешке.

Бэлла помедлила, палочка замерла в бледных пальцах.

— И?

— Я могу помочь тебе схватить варлока, — предложила Мелинда. — При условии, что ты не устроишь тут бедлам и не раскроешь меня.

Лестрейндж медлила с ответом, её цепкий взгляд ни на миг не отрывался от лица собеседницы и совершенно невозможно было предсказать, как она поступит в следующее мгновение, наконец по тонким губам скользнула змеиная усмешка, ведьма, чуть расслабившись, откинулась на спинку стула и начала медленно постукивать кончиком волшебной палочки по столешнице.

— И какой же у тебя план, раз, по твоим словам, так сложно победить варлока?

Где-то на краю сознания внутренний голос печально заключил, что Мелинда вскоре пожалеет об этом союзе, но ей уже было всё равно. Застрявшая в окружении врагов, не способная хоть что-то сделать или изменить, она так отчаялась, что уже готова была на любое безумство, лишь бы избежать новых трагедий. Даже если ради этого придется пожертвовать жизнью одного мальчишки, имевшего неосторожность ей довериться. Затолкав подальше неуместную жалось к юному варлоку, который, похоже, видел в ней кого-то вроде тётушки или старшей сестры, Краш загадочно улыбнулась.

— Так вышло, — протянула она, — что с одним из них я довольно хорошо знакома, и заманить его в ловушку не составит труда.

Настороженность и сомнение в глазах Лестрейндж сменилось хищным любопытством.

— Продолжай, — в предвкушении сказала она.

Так выслушай же волю Салазара Слизерина, падшего и последнего короля.

Я видел сон о Порогах Безмолвия и Вратах из крика и боли, откуда доносится шепот мертвых.

Смерть стоит за Вратами, покуда заперты двери.

Но однажды они откроются живым.

Я видел сон.

И в нём мёртвые заговорили со мной.

  

Блэйз поплотнее запахнул видавшее виды пальто и тихо чертыхнулся, поскользнувшись на каменной дорожке, что вела от поместья Риддлов к неприметной калитке в саду. Выбираться незамеченным из особняка Тёмного Лорда было сложнее, чем из дома Малфоев, но Забини было не впервой сбегать отсюда. Участившиеся облавы магглов вынуждали семейство Малфоев все чаще оставаться в резиденции Волдеморта из опасений, что варлоки вскоре доберутся и до их особняка. Для своих приближенных соратников Тёмный Лорд не поскупился на приличные покои в гостевом крыле и даже для Блэйза нашлась отдельная комната, но тут повсюду были Пожиратели, и объяснять им, куда он крадется посреди ночи, было последним, чего хотел бы Блэйз. Именно поэтому, пока он вместе с Малфоями отсиживался у Тёмного Лорда в гостях, приходилось ждать, когда стихнет активность в поместье, чтобы рискнуть и выбраться за территорию. И вот наконец до свободы оставался всего один шаг.

— Сбегаешь?

Блэйз как раз ухватился за ручку калитки, ведущей прочь из сада за особняком, но услышав знакомый голос, вздрогнув, оглянулся.

— Убить тебя мантикорой, Драко, — проворчал он, устало потерев лоб, — И чего тебе не спится посреди ночи?

Привалившись спиной к каменной скульптуре и скрестив на груди руки, Малфой являл собой практически живое воплощение вселенского неодобрения.

— А тебе?

— У меня дела.

Драко свел брови у переносицы.

— Если ты сейчас уйдешь, то лучше тебе уже не возвращаться, — угрюмо известил он.

— С чего вдруг такие ультиматумы?

— С того, что час назад на собрании всем, кто находится в доме, запретили его покидать, если ты вдруг забыл.

— Ой, да кому я нужен тут? Никто и не заметит, если я исчезну ненадолго… — Забини беззаботно отмахнулся.

— Ты удивишься, если узнаешь, сколько на самом деле людей тебя замечает, — сварливо фыркнул Драко.

— С чего это я вдруг такой популярный?

— Если ты и правда хотел оставаться незаметным, надо было думать, прежде чем устраивать пьяные дебоши при каждом удобном случае, — Малфой схватил друга за рукав пальто, потащив обратно к дому. — Поэтому, если ты сейчас сбежишь, то тебя сочтут предателем.

— Скажем, что я на свидании, — упираясь, проныл Блэйз.

— Ага, с Уизли, — Малфой закатил глаза, — совсем не подозрительно. Если ты собирался к ней сбежать, нужно было делать это утром, а не когда весь дом на ушах стоит.

Решив, что безопаснее вернуться в особняк через служебные помещения, Драко потащил друга по скользким тропинкам к боковой части здания, игнорируя его несмолкающие жалобы и уговоры.

— В поместье важный пленник, — категорично заявил Малфой, — если ты сейчас уйдешь, кто-нибудь точно решит, что ты шпион, — толкнув провисшую на петлях дверь, Драко поморщился от надсадного скрипа. — Честное слово, ну неужели из всех девчонок надо было закрутить роман именно с предательницей крови? — ворчал он, увлекая друга вглубь тёмных коридоров. — Из-за тебя скоро даже меня тут все возненавидят.

— Ты драматизируешь… — забубнил у него за спиной Забини.

— Ну конечно, — так как Блэйз больше не сопротивлялся, Драко выпустил его рукав и зашагал вперед, бросив на друга колючий взгляд. — Одни проблемы от тебя.

— А что за пленник-то? Ты в курсе?

— Нет.

— Это потому, что вы оба совершенно бесполезны, — послышался у них за спинами новый голос.

— А ты тут что забыла? — грубо поинтересовался Драко, оборачиваясь.

Мелисса Хант шагнула в свет тусклой лампы и смерила обоих друзей язвительным взглядом.

— Ну конечно я иду взглянуть на пленного, — она закатила глаза, — а ты что думал? На вас, дураков, посмотреть?

— Смотрю, характер у неё всё такой же паршивый, — вполголоса хмыкнул Блэйз.

Он редко виделся с Хант, только знал, что она остаётся в особняке в качестве заложницы после своего провального участия в нападении на Хогсмид, но подробностями не сильно интересовался и уж тем более не рвался встречаться с ней лично.

— Ты сама-то знаешь, кто он? — ощерился Драко, смерив ее высокомерным взглядом.

— Может и знаю, — Хант тут же задрала нос.

Блэйз деликатно решил не говорить, насколько похожа друг на друга была эта парочка, соревнуясь в собственной исключительности и пытаясь набить себе цену за счёт оппонента. Так как действительно полезной информацией не владел никто из них, Мелисса хмыкнула и, не сказав ни слова, прошла мимо, направляясь дальше по коридору в сторону подвальных помещений, часть из которых была организована под временные темницы.

— Думаешь, он там? — Забини увязался следом, игнорируя оскорбленную физиономию Малфоя.

— Где же ещё ему быть? — запальчиво бросила через плечо Хант. — Это самое надёжное место.

— Естественно, — тут же подхватил Драко, торопливо шагая за ними. — Отец говорит, что Тёмный Лорд лично наложил чары на эти подземелья, превратив их в лабиринт для заключённых. Выбраться оттуда никому не под силу.

— Ох, ну надо же! Отец ему говорит! — глумливо пропела Мелисса. — А сам ты хоть что-то узнать способен? Или только с папочкиных рассказов умеешь умничать?

— А напомни-ка, где сейчас твой отец? — в тон ей бросил Малфой. — Прячется где-то под корягой, стыдясь людям на глаза показаться после того, как его дочурка переубивала кучу народа в Хогсмиде? Или бродит по Мунго вместе с другими инферналами?

— Вали в Мунго и сам проверь, придурок, — злобно огрызнулась та. — Тебя там на входе сожрут с твоими-то «выдающимися» способностями к магии.

— Сказала та, кого на третьем курсе выгнали из школы!

— Я училась на дому!

— Чему? Как убивать бывших одноклассников?!

— Дети, не ссорьтесь, — вклинился Блэйз, чувствуя, что такими темпами эти двое сейчас доорутся до потасовки и в подземелья они все отправятся в качестве сокамерников нового заключенного.

Спорщики замолчали, и Забини уже приободрился, заметив дверь в подвал, показавшуюся впереди, как вдруг та открылась и навстречу им вышла Беллатрикс Лестрейндж собственной персоной.

«Это была хорошая жизнь», — обреченно подумал Блэйз, та же мысль мелькнула в глазах Хант и Малфоя, когда все трое, резко остановившись, уставились на тётку Драко. Заметив подростков, Бэлла растянула губы в нарочито приторной улыбке, неторопливо направившись к ним.

— Какая очаровательная компания у нас тут, — промурлыкала она, не сводя с ребят опасно ласкового взгляда. — Мой малахольный племянничек, его пустоголовый дружок-дебошир и наша истеричная гостья, — она поцокала языком, качая головой. — И куда же вы, детишки, так дружно направляетесь?

— Они хотели посмотреть на пленника, — тут же сообщила Мелисса, — я не смогла их задержать и решила пойти с ними, чтобы эти двое не натворили глупостей.

— Ну ты и крыса, — тихо прокомментировал Блэйз, и одновременно с ним Драко едва не задохнулся от возмущения.

— Враньё!

Хант надменно его проигнорировала.

— Ах вы маленькие любопытные негодники, — Лестрейндж, продолжая улыбаться, плавно шагнула вперед, и все трое напряглись, зная, что ожидать от неё можно чего угодно. — Дракулёночек, разве папочка не учил тебя не совать нос куда не следует?

— Я просто подумал…

— Не нужно.

— Что? — Драко нервно моргнул.

— Не нужно думать, — Лестрейндж остановилась в шаге от него и почти нежно погладила Малфоя по голове, от чего того едва не передёрнуло. — Это плохо сказывается на здоровье. — Тёмные глаза ведьмы переместились на Блэйза и сузились в нездоровом подозрении. — И с каких это пор темницы в подземельях превратились в развлекательный аттракцион для детей?

— Я… мы… мы не…

— Ещё раз вас здесь увижу, — Беллатрикс нетерпеливо оборвала лепетания Малфоя, мигом теряя всё своё напускное благодушие, — и вы отправитесь жить в одну из камер. Это вам понятно?

— Да, тётушка, — прошелестел Драко стремительно бледнея.

— Вот и славно, — ведьма улыбалась, но казалось, одно неверное слово — и она прикончит их не задумываясь, — а теперь брысь отсюда.

Драко не нужно было повторять дважды. Схватив Блэйза за запястье, он потащил его прочь в сторону жилого крыла. Мелисса пошла было за ними, но Беллатрикс положила на её плечо руку, удерживая на месте.

— А ты останешься, — мурлыкнула Лестрейндж. — Нам, девочкам, нужно посплетничать.

Блэйз торопливо оглянулся, надеясь уловить хоть немного из их разговора, но Драко так спешил убраться подальше, что ни одного слова он так и не расслышал.

И всё же что-то происходило в особняке Тёмного Лорда. Что-то до чёртиков любопытное.

* * *

Спустя почти неделю после своего возвращения Гарри по-прежнему никуда не собирался уходить и большую часть времени проводил в библиотеке, окруженный книгами и записями. Гермиона умирала от любопытства, но гордость никак не позволяла расспросить его о том, что же он так упорно изучает. Несколько раз она заходила в библиотеку и, делая вид, что занята собственными исследованиями, пыталась рассмотреть его книги, но все они не представляли никакой системы. Казалось, он просматривает всё подряд, Гермиона лишь заметила, что в основном это труды по созданию магических артефактов, работы некромантов и фолианты, посвященные Тёмным искусствам. Заинтересованность Поттера в этой области тревожила Гермиону, но и упрекать его она не могла, ведь сама часто изучала книги подобного рода. Стоило бы просто спросить и разобраться в этой загадке, но как начать разговор после недели холодного молчания?

— Если так любопытно, что я читаю, можешь подойти и посмотреть, — вырывая Грейнджер из размышлений, сказал Гарри, иронично глянув на неё поверх книги, — а то ты так скоро шею свернёшь.

— С чего ты взял, что меня это интересует? — она высокомерно фыркнула и упрямо уткнулась взглядом в свою книгу. — Можно подумать, мне больше делать нечего.

Гарри негромко засмеялся.

— Я правда не кусаюсь, — весело заверил тот.

— Ничего я не хочу узнавать. Делай что хочешь.

Помедлив, Поттер пожал плечами и вернулся к чтению. Гермиона поняла, что уже не может молчать дальше.

— Почему ты так себя ведешь? — выпалила она, тут же жалея, что заговорила.

Гарри поднял на неё вопрошающий взгляд.

— Веду себя как?

Грейнджер закусила губу, не зная, как облечь в слова чувства, что преследовали её с самой первой их встречи в клинке Святого Мунго. Всё это время, пока она наблюдала за Поттером, её не покидало ощущение отстранённости и равнодушия, исходящих от него. Он вроде бы разговаривал, улыбался и даже шутил, но всё это казалось настолько отчужденным, словно мысли его постоянно витали где-то далеко отсюда.

— Тебе как будто всё вокруг безразлично, — наконец выдавила она.

— Это плохо?

— Тебя вообще хоть немного беспокоят люди вокруг тебя?

Гарри не ответил сразу и какое-то время просто в молчании разглядывал собеседницу, пока наконец не закрыл свою книгу.

— Всё ещё злишься за меня?

— Вот ещё, — она поджала губы. — Я что, ребенок?

— Тогда к чему эти вопросы?

— А разве я что-то странное у тебя спросила? — Гермиона, не отрываясь, смотрела в зеленые глаза, которые и правда сейчас казались лишенными всяких эмоций. — Вроде несложный вопрос.

— Может быть и не беспокоят, — спокойно признался он. — Что с того?

— Это гадко, Гарри.

— Разве?

— Да. Гадко и эгоистично.

— Как скажешь, — Поттер вновь открыл книгу и продолжил читать, словно ему больше нечего было сказать.

Гермиона продолжала сидеть в кресле, потерянно глядя на спокойный профиль человека, которого много лет считала своим другом, и чувствовала угнетающую беспомощность. Гарри вернулся, но это была словно тень того, кого она когда-то знала, и за знакомыми чертами лица не было ничего кроме безграничной пустоты.

 

Следующие пару дней Гермиона старательно избегала Поттера, наблюдая со стороны, как он общается с членами Ордена Феникса, и отмечая, что большинство из них поглядывали на него с настороженностью. Единственными, кого, казалось, вообще не беспокоило поведение Гарри были Снейп и Дафна. Ещё, пожалуй, Ремус, но даже он то и дело в задумчивости хмурился, разглядывая Поттера так, словно искал в нём что-то и не находил. Дурное предчувствие становилось все сильнее. Гермиона признавала, что людям свойственно меняться, но Гарри не просто изменился. Что-то с ним было очень не так. Гермиона уже решилась поделиться своими тревогами с кем-то из Ордена, когда в один из вечеров застала Поттера на пороге входной двери.

— Куда это ты собрался? — скрестив на груди руки, холодно поинтересовалась она.

— Хочу прогуляться, — Гарри всё с тем же подавляющим безразличием глянул на неё через плечо.

— Так поздно? — Грейнджер окинула долгим взглядом его внешний вид, отмечая, что тот одет так же, как в день их встречи в Мунго. В душе зародились нехорошие опасения.

— Вечерние прогулки полезны для здоровья.

Она проигнорировала тусклую попытку отшутиться, слишком встревоженная его неожиданным желанием покинуть дом. Однажды он уже так оставил их.

— Это опасно, если ты не в курсе.

— Я буду предельно осторожен.

В душе все ярче разгорался необъяснимый страх, пока Гермиона наблюдала, как он отвернулся, собираясь выйти на крыльцо. Казалось, если она позволит ему сейчас перешагнуть порог, он уйдет и больше не вернётся. И пусть она снова и снова говорила себе, что он эгоист, пусть твердила, что не желает иметь с ним ничего общего, пусть по-прежнему злилась на него, одна мысль, что Гарри снова исчезнет из её жизни, приводила в ужас.

— Стой!

Поттер снова оглянулся, встретившись с ней вопросительным взглядом.

— Я пойду с тобой, — она шагнула к вешалке и принялась торопливо натягивать верхнюю одежду.

— Зачем?

— Не хочу потом объяснять членам Ордена, почему я тебя отпустила одного.

— Так не объясняй.

— Придется, — она обмотала шею шарфом и сердито покосилась на Гарри. — Если тебя там убьют.

В зеленых глазах на миг скользнула искра молчаливого веселья, но в ответ он только пожал плечами и, сунув руки в карманы плаща, привалился спиной к дверному косяку, дожидаясь, когда Гермиона оденется. Наконец она была готова, и вместе они вышли в объятия морозной ночи, направившись к выходу с территории дома на тёмную улицу. Некоторое время в тишине слышался только скрип снега у них под ногами, пока Гермиона нервно осматривала безлюдную улицу и ругала себя последними словами за эту безумную выходку.

— Если нас поймают патрульные…

— Успокойся, — флегматично протянул Поттер. — Будешь так нервничать и скоро поседеешь.

— Для тебя всё игра, что ли? — процедила Грейнджер, но из-за шарфа, укутывающего половину лица, ее злость явно осталась незамеченной, а голос скорее звучал несчастным, а не сердитым. — Ты хоть знаешь, что происходит в мире?

— Наслышан.

— Неужели тебя не пугает то, что творится?

— Не особенно.

— Почему?

Они всё дальше уходили от дома, двигаясь вдоль тускло освещенной фонарями улицы по направлению к торговому кварталу, жилых домов становилось все меньше, их сменяли закрытые магазины с заколоченными окнами и серые складские помещения, вызывающие гнетущее чувство заброшенности города. Гермионе неожиданно подумалось, что уже очень давно она не покидала штаб просто чтобы прогуляться, это было слишком опасно и неосмотрительно. И вот сейчас она неторопливо брела бок о бок с Поттером по заснеженному тротуару, забывшись в иллюзии, где нет никакой войны, патрульных и варлоков. Это была опасная иллюзия, грозившая обернуться большими проблемами, если ослабить бдительность, но вместе с тем слишком заманчивая, чтобы легко отказаться от неё. И Гермиона позволила себе ненадолго притвориться, что мир по-прежнему спокоен. Гарри молчал, обратив лицо к затянутому облаками беззвездному небу, и в свете фонарей его лицо казалось бледной восковой маской без тени эмоций.

— Всё давно к этому шло, — наконец негромко сказал он, разрушая хрупкий мираж безмятежности в сознании Гермионы. — Вопрос был лишь в том, как скоро начнётся война.

— Что значит «давно шло»? — Грейнджер, нахмурившись, наблюдала за спокойным лицом собеседника.

— То, что магглы не смогут ужиться с нами в одном мире, предвидел ещё Слизерин, — Гарри глянул на неё, — Потом об этом же говорил и Волдеморт.

— Прости, что? — Гермиона потрясенно распахнула глаза. — Ты сейчас хочешь сказать, что Волдеморт развязал войну из-за угрозы магглов?

— Изначально он беспокоился именно из-за них.

— Слабо мне в это верится, — мрачно призналась Грейнджер. — К чему тогда были эти речи о превосходстве чистокровных волшебников и травля магглорожденных? Или ты пытаешься сейчас убедить меня в том, что он это делал ради спасения волшебного мира?

— Ну, поначалу, думаю, у него было именно такое желание, — протянул Гарри. — Он предвидел опасность, исходящую от магглов.

— Предвидел?

Он скользнул по собеседнице задумчивым взглядом и плавно увёл беседу в сторону:

— Только вот подход оказался неудачным, — в его словах крылась странная недосказанность, но, похоже, делиться своими секретами Гарри не собирался, Гермионе это не нравилось, но она не стала настаивать. — Полагаю, о превосходстве чистокровок он начал говорить лишь для того, чтобы перетянуть на свою строну магов, которые могли бы поддержать его на политической арене и обеспечить весомым влиянием и финансами, — продолжил говорить Поттер. — А потом он словно забыл, для чего начал ту войну, слишком увлеченный истреблением всех неугодных.

— Чего ещё ждать от тирана и убийцы…

— Но сейчас именно он помогает волшебникам, невзирая на их происхождение, — мягко напомнил Поттер.

— Просто пытается всех одурачить.

Гарри взглянул на неё с раздражающе снисходительной улыбкой.

— Ты же умная, Гермиона, — насмешливо сказал он. — Неужели ты и правда в это веришь? Или просто повторяешь слова тех, кому удобнее считать Тёмного Лорда врагом и чудовищем?

— Разве ты сам не должен его ненавидеть? — Грейнджер покачала головой, раздосадованная таким ходом мыслей друга. — Он убил твоих родителей, и это уже не говоря о том, что случилось с… Арчером. Я знаю, ты отрицаешь предательство Тома, но ведь ты сам признал, что он погиб по вине Волдеморта.

— Он погиб по моей вине, — безжизненно поправил её тот, Гермиона искоса взглянула на застывшее лицо друга.

— Пусть так, — со вздохом уступила Грейнджер, — но теперь его место, — она запнулась, но всё же продолжила, — его тело занял твой враг и… тебя это устраивает?

Чем дольше они говорили об этом, тем более закрытым и чужим казался ей Гарри.

— Я всего лишь капля в океане, — с безликой отстранённостью отозвался он. — Мои чувства и мысли ничего не значат на фоне масштабной проблемы, с которой столкнулся магический мир. Опираясь только на личные суждения и слепые эмоции многого не добьешься.

— На что же ещё опираться? — Гермиона недоверчиво нахмурилась. — Ведь наши мысли и чувства — это мы сами. Если отказаться от этого, что тогда останется?

— Абсолютная истина, — уверенно ответил Поттер. — Когда ты не ослеплен эмоциями, мир становится понятным и ясным. Простым.

— Нельзя просто отбросить собственные эмоции, Гарри, — она качнула головой. — Тебя послушать, так при необходимости ты и на сторону Волдеморта готов встать.

— Если у нас будет общая цель, то почему бы и нет?

Гермиона потрясенно воззрилась на друга, не веря собственным ушам.

— А как же Том? — выдавила она. — Ты сможешь спокойно сотрудничать с человеком, который украл тело твоего друга и уничтожил его личность? Ты ведь всегда говорил, что Том — самый важный человек в твоей жизни. И теперь ты просто забудешь об этом?

— Но Том мёртв, — от равнодушия, с которым Гарри это произнёс, по спине Грейнджер пробежала дрожь. — Какой теперь смысл цепляться за то, чего не вернуть?

— То есть тебя даже не злит, что маг, виновный в смерти твоих родителей и поглотивший личность твоего друга, сейчас преспокойно разгуливает в его теле? — начиная злиться, выпалила она. — Думаешь, Том рад был бы узнать, что ты просто отмахнулся от него и готов спокойно сотрудничать с тем, кто убил его ради этой своей «абсолютной истины»? — Гарри молчал, но что-то в его лице изменилось, и маска безразличия наконец дала трещину, Гермиона продолжила давить: — А если бы ты мог вернуть Тома? — не отступала она. — Если есть такой шанс? Когда-то ты готов был поставить на карту судьбу всего мира, заключив сделку с Шакалом. А что сейчас? Просто притворишься, что такого не может быть? Скажешь, что твои желания или его жизнь ничего не стоят «на фоне масштабной проблемы» мира? — Грейнджер зло усмехнулась. — Ради чего тогда ты вообще борешься, раз даже жизнь лучшего друга перестала иметь для тебя значение?

— Ну а что насчет тебя? — вдруг резко останавливаясь, спросил Гарри и наконец, наконец в изумрудных глазах мерцали далекие всполохи эмоций, — Ради чего борешься ты?

Гермиона опешила.

— Что?

— Насколько я помню, у тебя есть семья, — холодно напомнил тот. — Почему ты осталась с магами в такое время?

— Они уехали из Англии ещё до начала войны.

— Так уехала бы с ними.

— Я стёрла им воспоминания и внушила желание покинуть страну, — резко бросила она. — Они даже не знают, что у них есть дочь.

— Зачем?

— В то время мы были на пороге войны с Волдемортом, я боялась за них.

Поттер моргнул.

— Какое Волдеморту дело до твоих родителей?

— Он выреза́л маггловские города, — ядовито напомнила Гермиона. — Я не хотела жить в страхе, что однажды он доберется до моих родителей и убьет их. Проще было отправить их подальше от всего этого безумия.

— К чему такие жертвы? — Гарри склонил голову к плечу, словно и правда не понимал её мотивов. — Могла бы уехать с ними.

— То есть, по-твоему, я должна была малодушно сбежать?

— Не вижу ничего малодушного в том, чтобы быть со своей семьей. Это логично и правильно. Самые близкие тебе люди магглы, но при этом ты осталась здесь, даже когда всё ещё был шанс вернуться к семье.

— Думаешь, все как ты? — сжимая пальцы в кулаки, прошипела Гермиона. — Могут просто наплевать на близких и сбежать?

— Но ведь ты так и поступила со своей семьей, — саркастично напомнил Поттер. — Сбежала и оставила их, чтобы сражаться на стороне волшебников. Тех, кто в большинстве своём презирает магглорожденных. И тех, кто сейчас явно проигрывает в этой войне. Какой тебе толк оставаться с Орденом, если разумнее бросить их? Или думаешь, войну можно так просто остановить и жить мирно, как раньше? Этого джинна обратно в бутылку ты уже никак не затолкаешь. Так в чем смысл? За что ты сражаешься?

— А тебе не приходило в голову, что я люблю волшебный мир и не хочу, чтобы его уничтожили, а? Здесь мои друзья…

— И они важнее твоих родителей? — Гарри насмешливо взглянул на неё. — Право же, Гермиона, не лги хотя бы себе. Куда разумнее было просто сбежать. Ты борешься за мир, который годами тебя отвергал, вместо того чтобы быть со своей семьёй.

— Да ты… — Гермиона хватала ртом воздух, пытаясь унять полыхающую в груди ярость. — Что ты понимаешь вообще?

— Думаешь, это ради спасения? — безжалостно продолжал наступать Гарри. — Чтобы не бояться за семью, ты бросила их. Но кого ты на самом деле пыталась защитить? Ты так требовательна в своих идеалистических взглядах, упрекаешь меня в том, что я оставил тех, кому был дорог, но сама поступаешь также ради некого высшего блага и светлого будущего, которых никогда не добьешься, потому что даже не знаешь, как воплотить это в реальность, — он усмехнулся. — Так кто же из нас лицемер, а?

Грейнджер кусала губы, сдерживая себя, чтобы не закричать на него во весь голос. И больше всего из себя её выводило не то, с какой самоуверенностью и высокомерием он говорил, а то, что в глубине души она соглашалась с ним. И его правота раскаляла гнев куда больше жестоких слов. Но она ведь никогда не гордилась тем, как поступила, никогда не считала себя абсолютно правой, она…

— Я хотя бы сожалею о том, что оставила родителей, — прошептала она, и голос показался чужим, сиплым и злым. — Я не сбегала от проблем, не пыталась причинить кому-то боль. Я поступала так, чтобы защитить дорогих мне людей. Мне пришлось сделать выбор, и я его сделала, даже зная о последствиях. Это лицемерие? Или, по-твоему, я должна была предать друзей лишь потому, что они на стороне проигравших? Должна была вернуться к родителям и притвориться, что не имею никакого отношения к магическому миру? Если ты думаешь, что это правильно, то ты трус.

— Ты даже не понимаешь за что сражаешься, — Поттер равнодушно смотрел на неё ничуть не впечатленный этим признанием. — Всё, что ты делаешь — это попытка доказать собственную непогрешимость и самоотверженность всем вокруг, включая саму себя, потому что на самом деле прекрасно осознаешь, насколько бессильна что-либо изменить. Однажды ты просто погибнешь в этой войне, и тебя даже некому будет оплакать, потому что те, кто любят тебя сильнее всего, не помнят, кто ты такая. Это не смелость и не благородство, а глупость.

Это стало последней каплей. Гермиона лишь качала головой, чувствуя, как её захлестывает волна разочарования и презрения к человеку перед ней.

— Ты отвратителен, — выдохнула она и, развернувшись, зашагала прочь, не разбирая куда идет.

Гарри провожал её безразличным взглядом, даже не пытаясь остановить.

 

Потребовалось почти сорок минут блужданий на холоде, чтобы немного остудить полыхающую в груди злость и возмущение. Слова Гарри неутихающим гулом кружили в сознании и Гермиона никак не могла побороть обиду и разочарование за эту жестокую чёрствость. Оставшись на стороне волшебников, она отказалась от семьи, и это решение изо дня в день терзало и мучило её словно шип в сердце, а он всего парой слов обесценил её потерю до глупости и лицемерия. Неужели он и вправду стал настолько бесчувственным, что лишился элементарного сострадания? Или это намеренная попытка обидеть её, ударив побольнее? Но зачем? Грейнджер замедлила шаг, глядя себе под ноги. Если так подумать, то он завел этот разговор после её слов об Арчере. В тот момент она ведь и сама пыталась задеть его, расстроить или разозлить, чтобы наконец разбить ту нерушимую стену отчуждённости. Она намеренно напомнила о самом невыносимо ужасном для него событии, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Давила и давила, пока он… не ударил в ответ.

Словно зеркало, отражающее твоё собственное действие.

Он и во время того ужасающего ужина с членами Ордена начал вести себя запальчиво лишь когда напали на него самого. Так что это? Способ защититься? Он поступил с ней подло в ответ на её собственную жестокость. Возможно, на самом деле Поттер так не думал, а просто намеренно провоцировал её. Из всех людей Гарри — тот, кто ради друга готов был жертвовать и собой, и другими, не мог назвать поступок Гермионы глупостью и лицемерием. Это осознание наконец вытеснило остатки обиды, и Грейнджер выдохнула чуть свободнее. Не мог он превратиться в столь бездушного мерзавца, это, должно быть, просто очередная маска.

От переизбытка эмоций мысли начали сбиваться и путаться. Пора было возвращаться домой, она и так забрела слишком далеко, совсем позабыв об осторожности. Благо городок был маленьким и жителей здесь после начала войны осталось немного, так что патрульные появлялись редко. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет, Гермиона собралась аппарировать, когда сообразила, что не может вернуться без Гарри. Только где теперь его искать? Повернув в переулок, из которого вышла, Грейнджер побрела вперед, опасливо оглядывая безлюдную улицу и пытаясь вспомнить, где рассталась с другом. Ночь вдруг стала казаться темнее, а каждый шорох и порыв ветра словно таили в себе угрозу.

«Не стоит ли просто аппарировать без Гарри? — размышляла она. — Может быть он и сам уже давно дома?»

Послышался скрип металлической калитки, с тихим шорохом перьев взмыла в небо испуганная птица, фонари замигали и вдруг погасли. Гермиона замерла, напряженно прислушиваясь — она явственно слышала шаги и голоса где-то впереди. Стрелка часов давно перевалила за полночь, а значит, это вряд ли обычные горожане. Шагнув в погруженный во мрак закоулок, Гермиона затаила дыхание, наблюдая за улицей, пока не заметила шестерых человек, направляющихся в её сторону. Хорошо разглядеть их она не могла, но даже в ночных сумерках ни с чем бы не спутала форму патрульных.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» — и как её угораздило здесь нарваться на патрульных?!

В такой ситуации искать Гарри стало бы просто самоубийством. Решив, что сейчас лучше вернуться в штаб и предупредить членов Ордена, Гермиона отступила дальше в тень переулка и сжала в пальцах кулон порт-ключ. Ничего не произошло. После ещё трёх неудачных попыток стало очевидно, что в переулке установлен антиаппарационный барьер. Но почему именно здесь? Орден несколько раз проверял город, и барьеры были расставлены только на главных улицах. Зачем блокировать какой-то богом забытый закоулок?

Чувствуя, что начинает паниковать, Гермиона осмотрелась: она находилась между двумя многоэтажными зданиями, а позади была высокая кирпичная стена и несколько мусорных баков. Единственный путь отсюда пролегал через улицу, по которой шли патрульные, и стоит туда выйти, как её тут же заметят. Отступая назад, она снова оглянулась на расставленные вдоль стены мусорные баки. Можно было спрятаться за одним из них, но для этого нужно его сдвинуть, а это явно привлечет внимание. Сунув руку в карман куртки в поисках волшебной палочки, Грейнджер похолодела, осознав, что так торопилась последовать за Гарри, когда тот уходил, что оставила её в доме. Она была абсолютно безоружна и беззащитна, а единственную вещь, что могла помочь спрятаться — волшебную палочку, — она забыла в штабе.

«Ну ты и дура», — апатично заметил внутренний голос.

Вжавшись спиной в стену, Гермиона лихорадочно соображала, как быть, слушая приближающиеся шаги. Оставалось воспользоваться беспалочковой магией, она неплохо её освоила. Если использовать магглоотталкивающие чары, вполне можно ненадолго укрыться. Они не всегда работали из-за блокирующих рун, но, если направить заклинание на себя, возможно, патрульные не заметят её. Гермиона закрыла глаза и сосредоточилась, мысленно окружая себя чарами как щитом. Использовать невербальную магию без волшебной палочки было непросто, но страх придавал сил и вот уже едва уловимое тепло окутывающей её магии заструилось по коже. Ещё чуть-чуть и…

— Эй, девушка, — вздрогнув, она открыла глаза и тут же зажмурилась, когда в лицо ударил луч фонаря. — Поздновато гуляешь.

Свет ослеплял, не позволяя рассмотреть говорившего как следует, но этого и не требовалось: кроме неё здесь могли быть только проклятые патрульные. Чувствуя, как от страха подгибаются колени, Гермиона отступила назад, отворачивая лицо от яркого света и лихорадочно соображая, как теперь быть.

— Я уже шла домой, — просипела она и едва не поморщилась о того, насколько слабым и жалким был собственный голос.

— И где же твой дом? — насмешливо осведомился мужчина, даже не думая отводить фонарь.

— Дальше по улице.

— Это где? — хохотнул другой голос. — На складе?

— Нет, это…

— Да не паникуй, мы проводим, — с наигранной доброжелательностью сказал ещё один маггл.

— Спасибо, я сама дойду.

Они надвигались на неё, блокируя единственный выход из тупика, позади была только стена и мусорные баки. Можно было попробовать притвориться обычной маггловской девчонкой, в конце концов даже если её обыщут, ничего не найдут, но что-то в том, как вели себя патрульные, подсказывало, что они прекрасно знают, кем она является. Оставался только один вариант. Они пока не вытащили оружие, а значит, не успеют среагировать достаточно быстро.

С этими мыслями Гермиона сосредоточила в ладонях необходимый магический импульс, сплетая воедино несколько заклинаний, и резко выбросила руки вперед, в ту же секунду мусорные баки за её спиной взмыли в воздух и отправились в полет, сбив с ног трёх патрульных, одновременно с этим всех шестерых окатило волной воды, которая не достигла магглов из-за блокирующих рун, но растеклась у них под ногами и мгновенно замерзла, превращая землю в лёд. Фонарь одного из патрульных выпал из рук, и Гермиона наконец смогла рассмотреть как следует то, что её окружало: трое пытались подняться с земли и одновременно достать пистолеты, ещё двое, размахивая руками, старались сохранить равновесие на льду, а последний уже вытаскивал оружие, ругаясь сквозь зубы. Не теряя времени, Гермиона снова подняла в воздух баки, чтобы сбить его с ног, и одновременно бросилась вперед, надеясь проскочить мимо. На одно короткое мгновение она поверила, что сможет выбраться, когда позади раздался хлопок — что-то ударило её в спину, сбивая с ног и тут же оплетая со всех сторон словно паутина от которой всё тело охватили слабость и жжение. Сеть смирения — очередной мерзкий артефакт магглов, созданный с использованием блокирующих рун. Давя рвущийся из горла крик отчаяния, Гермиона вцепилась пальцами в сеть, пытаясь стащить её с себя. Кто-то сильно ударил её ногой в живот, и, задохнувшись от боли, она замерла, обратив затуманенный слезами взгляд на возвышающегося над ней патрульного.

— Вот и попалась, ведьма, — он отряхнул испачканную одежду и направил в лицо Гермионы пистолет. — Так и знал, что вызов был не ложный, — он оглянулся на своих спутников. — Что будем делать, парни? Убьем?

Ухватившись за концы сети, двое других патрульных оттащили Гермиону вглубь тупика, словно опасаясь, что она каким-то образом сбежит даже связанная по рукам и ногам.

— Лаборатория вроде запрашивала новые образцы, — один из них перевернул девушку на спину, освещая фонарём её лицо. — Просили кого-нибудь помоложе. Вполне сойдет, как мне кажется.

— Тогда туда отвезем, заодно заработаем, — решил тот, что так и стоял посреди переулка с пистолетом в руке.

Упоминание лаборатории будто что-то взорвало в сознании, и Гермиона начала отчаянно брыкаться и извиваться, когда патрульные попытались её поднять, в итоге она получила ещё один удар в живот и замерла, пытаясь справиться с дыханием. На глаза навернулись слёзы, но теперь причиной была не боль, а животный ужас при мысли, что её отправят в лабораторию. Она знала, что живыми оттуда не возвращаются, и относительно представляла, что там могут делать с волшебниками. Выбирая между такой участью и смертью, она определённо предпочла бы умереть. С этой мыслью Грейнджер вновь начала брыкаться, в приступе паники почти не осознавая, что кричит, умоляя то ли о спасении, то ли о смерти.

— Да утихомирь ты её! — теряя терпение, рявкнул один из патрульных. — У тебя же был транквилизатор!

Кто-то снова со всей силы ударил её ногой, и в груди расцвела обжигающая боль, не давая сделать и вдоха. Пользуясь тем, что пленница временно прекратила сопротивляться, кто-то из мужчин склонился над ней, держа в руках шприц, когда по переулку разнёсся спокойный голос.

— По-моему, это как-то низко — вшестером нападать на одну девушку.

Патрульные мгновенно обернулись, направляя фонари и пистолеты на нового участника событий. Отчаянно цепляясь за угасающее сознание, Гермиона в бессильном ужасе смотрела сквозь прорези в сети на Гарри, стоящего у входа в тупик. Расслабленно сунув руки в карманы плаща, он с иронией разглядывал магглов и даже обеспокоенным не выглядел.

— Ты ещё кто? — гаркнул один из патрульных.

— Да очевидно же, что дружок её, — рыкнул его напарник. — Берём живым, за двоих лучше заплатят.

Ничуть не встревоженный видом оружия, Поттер расправил плечи и в переулок ворвался порыв ветра, распахнув полы его плаща на внутренней вкладке которого были закреплены многочисленные ножны, мгновением позже, блеснув сталью, в воздух взметнулись обоюдоострые клинки, зависнув вокруг Гарри словно жала на хвосте скорпиона.

— Не глупи, парень, — предупредил один из магглов, постучав пальцем по руне, приколотой к его одежде. — Знаешь же, что магией нас не достать.

— А это не магия, — Гарри улыбнулся, и было что-то настолько кошмарно неправильное в этой улыбке, что даже Гермиону, и без того до смерти перепуганную, пробрала дрожь. — Обычная физика.

В глубине равнодушных зеленых глаз полыхнуло серебристое пламя, до неузнаваемости преобразив знакомое лицо, и в тот же момент кинжалы стремительно сорвались с места, словно брошенные невидимой рукой. Одновременно с этим загремели выстрелы, и Гермиона зажмурилась, зная, что Гарри не удастся ни увернуться, ни защититься от пуль, и он неизбежно погибнет. Выстрелы вдруг стихли, послышались сдавленные вскрики, за ними звуки глухих ударов о землю, и жуткие хрипы. Решившись открыть глаза, Гермиона в безмолвном ступоре воззрилась на шесть тел на асфальте. Четверо были неподвижны, уставившись в небо остекленевшими глазами, ещё двое, хрипя от боли, пытались зажать окровавленными пальцами раны от глубоко вонзившихся в шеи лезвий. Один из них, теряя рассудок в агонии, вытащил нож из горла, и тут же изогнулся в предсмертной судороге, из его рта хлынула кровь, а через несколько секунд его взгляд застыл. Боясь вдохнуть, Гермиона медленно подняла взгляд на единственного человека, по-прежнему стоящего на ногах. Он неторопливо подступал к последнему живому патрульному, тот, заметив его приближение, попытался дотянуться до оружия, но Гарри пинком ноги оттолкнул пистолет и, перешагнув через тело, подошел к Гермионе, стащив с неё сеть и помогая сесть.

— Цела? — спокойно уточнил он.

Грейнджер молча кивнула, глядя за спину Поттера, где корчился в муках ещё живой человек. Проследив за её взглядом, тот вернулся к мужчине и сел возле него на корточки, подперев рукой голову.

— Слабенькие у вас руны, — почти дружелюбно сказал он, отцепив от куртки серебряный значок. — Похоже, начальству до вас совсем дела нет, — Гарри сочувственно улыбнулся, покрутив в пальцах руну. — Ты знал, что у военных блокирующие руны имеют радиус действия до двенадцати ярдов, чтобы защитить их от реальной угрозы? А вы вынуждены патрулировать улицы с этим хламом, который только и может что окружить тело на пару дюймов. Даже жалко вас, — он склонил голову к плечу, взглянув на умирающего со снисходительным безразличием, и поднял глаза, встречаясь взглядом с Гермионой. — Хотя ещё больше мне жалко ваших жертв, которые искренне верят, что совершенно бессильны против вас. Это их и губит.

Патрульный открывал и закрывал рот, словно пытаясь что-то сказать, и протянул руку к Поттеру, то ли умоляя о пощаде, то ли в последней неосознанной попытке защититься. Не замечая страданий мужчины, тот хладнокровно оттолкнул его руку и, обхватив пальцами рукоятку ножа, резким движением выдернул его из горла маггла. Кровь брызнула из открывшейся раны, глаза патрульного на миг расширились в ужасе осознания собственной смерти и через несколько мгновений остекленели и угасли.

Гермиона так и сидела на земле, не смея пошевелиться или отвести взгляд от чудовищной сцены перед собой, пока Гарри бродил между трупами, вытаскивая из остывающих тел свои ножи, аккуратно их вытирая и убирая обратно в ножны, скрытые на подкладках плаща. Первая радость от спасения прошла, и на Грейнджер вдруг в полной мере нахлынуло осознание случившегося. Гарри, который всегда стремился защищать и помогать, ценил чужую жизнь и ни за что не причинил бы другому вреда без причины, только что хладнокровно убил шесть человек. Мгновенно и беспощадно.

Гермиона медленно втянула носом воздух, и с этим вдохом реальность, в которой она жила до этого момента, раскололась, необратимо меняясь.

Человек перед ней… кто это?

«Я построил Врата из костей и яда монстра.

Я спрятал их за вуалью забвения.

Знай, что за этими вратами сокрыто наше спасение.

Я создам карту для тебя, дитя моё.

Я создам ключ и передам его Второму По Праву.

Так велит Равновесие».

 

Гермиона упала на кровать и со вздохом прикрыла глаза. Её спутанные влажные после душа волосы липли к вискам и шее, мгновенно пропитав водой подушку. Стоило бы подняться и высушить голову, прежде чем ложиться спать, но не было сил пошевелиться. В углу скомканным клубком лежала грязная одежда, которую Гермиона подумывала сжечь при первом удобном случае, чтобы ничто больше не напоминало ей о событиях этой ночи. Ей мерещился запах крови и смерти, которым насквозь пропитались свитер, куртка и джинсы, и от этого к горлу подступал ком. С тихим вздохом Гермиона перекатилась на бок и уставилась в стену. Утомленный разум никак не желал смолкать, словно заевшая пластинка прокручивая воспоминания о встрече с патрульными. Сегодня она едва не погибла. Если бы не Гарри… если бы… если….

Гермиона нахмурилась. Бесконечная цикличность минувших событий начала сбиваться и терять свою болезненную чёткость. Страх от пережитого и окрыляющая эйфория чудесного спасения подернулись дымкой, отступив в тень, и на их месте начало рождаться мрачное замешательство. Добравшись до штаба, Гермиона уже перестала изводить себя размышлениями о нехарактерной жестокости Гарри, предпочитая сосредоточиться на мысли, что без него её ждала бы весьма трагичная судьба. Но теперь она поймала себя на том, что в случившемся, начиная с появления патрульных и заканчивая своевременным вмешательством Поттера, есть нечто неестественное. И именно эта неестественность пробуждала в душе липкое, гадкое чувство, от которого хотелось до крови искусать губы или что-нибудь разбить.

Гермиона заставила себя сделать глубокий вдох и призвала на помощь всю доступную ей в данный момент рациональность. Город, где располагался штаб, в основном населяли магглы. Когда началась война, жителей неоднократно проверяли, пока не убедились, что колдунов в городе нет. Тогда патрули здесь стали редким явлением и скорее просто формальным способом поддержания порядка. С течением времени многие магглы покинули свои дома, а патрульные и вовсе перестали появляться, не желая тратить время на полу-опустевший город-призрак, ставший после этого довольно тихим и в какой-то мере безопасным местом. В отличие от Лондона и пригородов столицы, здесь даже не устанавливали антиаппарацонные барьеры.

Так откуда же посреди ночи объявился патруль? Они целенаправленно искали волшебников — Гермиона хорошо помнила, как один из них упомянул, что кто-то их вызвал.

Но кто?

Даже если кто-то из немногочисленных жителей увидел её из окна дома, вряд ли она сразу вызвала бы подозрения. Но даже если это и так, почему патрульные направились прямиком в промышленный район города? Не логичнее ли, что они сначала проверяли бы именно жилые кварталы, откуда могла поступить жалоба, а не заброшенные улицы, где остались только пустующие склады и магазины. Но они не просто знали, что где-то по городу бродит волшебник, а шли по точной наводке.

И наконец, почему антиаппарационный барьер был установлен именно в том забытом богом переулке? Более того, на главной улице он отсутствовал — стоило им с Гарри выйти в свет фонарей, как портал сразу сработал, переместив их в штаб. Чары наложили только на переулок. Кто-то будто специально установил барьер уже после того, как Гермиона попыталась укрыться там от преследователей.

Выходит, за ней следили. И намеренно заманили в ловушку.

Гермиона перевернулась на спину, задумчиво накручивая на палец влажную прядь волос.

И наконец Гарри.

Он словно ждал, что на Гермиону нападут, и явился в самый подходящий момент. Не слишком ли счастливое совпадение?

Но разве мог он…

Гермиона закусила губу. Тот Гарри, которого она знала в Хогвартсе, никогда бы так не поступил. Но вот этот новый Гарри… которому словно не было дело до близких, который одним взмахом руки выжег сотни инферналов… способный без жалости и сомнений убить шестерых людей… этот человек вполне мог так поступить. Война — это всегда жестокость и смерть, но она не превращает людей в монстров. Не когда они до последнего хотят оставаться людьми.

Так к какой же категории отнести Поттера?

Тревожные мысли согнали Гермиону с кровати. Побродив из угла в угол, она решила, что сидя взаперти только измучает себя подозрениями. Но где искать ответы? Не идти же к Поттеру с такими обвинениями. Если она ошибается, то обидит друга, а если права… если права…

Она даже представлять не хотела, чем всё может тогда обернуться.

 

Кому же доверить свои опасения? Ремусу? Пожалуй, он мог предложить самое беспристрастное и рациональное суждение. Натянув поверх пижамы тёплый халат, Гермиона скрутила влажные волосы в растрепанный узел на затылке и вышла в коридор. Но стоило пройти несколько шагов, как Грейнджер помедлила в нерешительности. А правильно ли она поступает? Стоит ли втягивать Люпина? Он любит Гарри, и если сейчас обрушить на него эти новости, не поставит ли она его перед сложной дилеммой между привязанностью к сыну лучшего друга и необходимостью обезопасить Орден? Может, лучше сразу оповестить Дамблдора?

Гермиона задумчиво уставилась себе под ноги, и то же мгновение её мысли резко оборвались, когда она заметила на полу тёмные пятна. Присев на корточки, Грейнджер пригляделась, мрачнея всё больше. Цепочка тёмно-красных капель тянулась от лестницы по коридору и обрывалась у комнаты Поттера. Гермиона медленно подошла к закрытой двери, разглядывая испачканную кровью ручку. Внезапно все подозрения и сомнения, одолевающие её сердце, смела волна тревоги. Отбросив лишние домыслы, Грейнджер решительно постучалась и тут же повернула ручку, открывая дверь.

— Гарри? Ты здесь? — она замолчала на полуслове, увидев друга в дальнем конце комнаты напротив высокого напольного зеркала.

На полу у него за спиной валялась брошенная водолазка, справа на низком столике стояло блюдо с водой и лежали несколько марлевых повязок, испачканных в крови. Сам Поттер, одетый в одни только брюки, сосредоточенно ковырялся медицинскими щипцами в ране, подозрительно походящей на отверстие от пули. Гермиона не отрывала ошеломленного взгляда от его обнаженного торса в отражении — грудь и живот покрывала свежая кровь, которой было так много, что от одного её вида становилось дурно. Но Гарри словно и не замечал чудовищной кровопотери или боли, оставаясь пугающе равнодушным. Услышав, как щелкнул замок, он замер, взглянув на подругу в отражении.

— Ты или заходи, или дверь закрой, — флегматично предложил он, даже не оглянувшись.

Потрясенная и напуганная, Гермиона в первое мгновение даже не поняла, о чем он говорит. Наконец она стряхнула оцепенение и торопливо шагнула в спальню. Её взгляд на миг оторвался от кровавого зрелища, скользнув по кровати, где восседал в край расстроенный домовик, обнимая руками аптечку и глядя на Гермиону как на самое великое чудо в истории.

— Госпожа Гермиона! — всхлипнул Виви, прижимая к голове уши. — Хозяин отказывается звать целителя!

— Гарри, — Грейнджер остановилась за спиной друга, в ужасе глядя на кровоточащие раны на его груди, в животе и плече, откуда он в данный момент, похоже, пытался вытащить пулю. — Ты совсем рехнулся? — она сама удивилась, каким спокойным был её голос, учитывая, что сознание вопило от ужаса. — Почему ты не позвал помощь?

— Да брось, сам разберусь, — отвлеченно хмыкнул он, сосредоточившись на ранении.

— Я зову Эрмелинду…

— Не надо.

— Гарри, у тебя три пулевых ранения! Три! Ты так торопишься на тот свет?!

— Я в полном порядке. Не надо никого звать, — в голосе Поттера скользнула досадливая ворчливость.

— Псих ненормальный, — Грейнджер стиснула зубы, отворачиваясь от жуткого зрелища.

На столе возле окровавленных повязок лежали две извлеченные пули, та, которую он пытался вытащить, похоже, была последней. Некоторое время Гермиона в беспомощном молчании наблюдала за Поттером. Она не могла понять, как он всё еще может держаться на ногах. Грейнджер не была экспертом, но даже она понимала, что любой нормальный человек был бы при смерти с такими травмами и кровопотерей. Не говоря уже о самостоятельном лечении.

«Что вообще с тобой не так?»

Перехватив её остекленевший взгляд, Гарри сухо улыбнулся:

— Не хочу показаться грубым, но, если тебя тошнит, лучше сделай это где-нибудь не здесь.

Не в силах больше наблюдать за его самоистязанием, Гермиона шагнула ближе.

— Сядь, — она махнула рукой в сторону кровати, — я помогу.

Поттер скептично глянул на неё, но без возражений вручил пинцет и уселся на кровать, выжидательно изогнув брови. Стараясь не думать о том, что своими действиями может сделать только хуже, и, не обращая внимания на стойкий металлический запах, витающий в воздухе, Гермиона придвинула стул к кровати и села напротив Поттера. Руки дрожали, и она никак не могла заставить себя коснуться раны, думая о том, сколько боли причинит.

«Взялась помогать, так помогай», — обругала она себя и, закусив губу, приступила к работе.

Поттер даже не вздрогнул, только смотрел на неё изучающим, на удивление ясным для такой кровопотери взглядом и молчал.

— Я всё ещё считаю, что нужно позвать целителя, — ворчливо пробормотала Гермиона.

— Тогда придётся объяснять, откуда у меня огнестрельные ранения.

— По-твоему, лучше объяснять, почему ты скончался по утру?

— Так я, по крайней мере, буду избавлен от лишних расспросов.

Грейнджер вздохнула — на споры сил у неё не оставалось. Она лишь надеялась, что не угробит друга своей помощью.

— Нужны кроветворные зелья, — сказала она, чтобы хоть как-то утихомирить собственные панические мысли. — И ещё не мешало бы как следует обработать раны, прежде чем наносить заживляющую мазь.

— У хозяина нет лекарств, — ответил за Поттера Виви, в голосе домовика Гермионе послышался тоскливый упрек, адресованный Поттеру.

— А что тогда в аптечке? — не прекращая аккуратно нащупывать пинцетом пулю, удивленно спросила Грейнджер.

— Бинты, — угрюмо сообщил эльф.

Грейнджер секунду помедлила, метнув в Поттера ядовитый взгляд.

— Ты собрался решить проблему трёх пулевых ранений с помощью одних бинтов? — холодно осведомилась она. — Ты бессмертный, что ли?

— Да брось, — беспечно отозвался тот. — На патронах даже не было блокирующих рун.

— Отчего же не извлек их с помощь магии?

— Подумал, что в них могут быть разрывные капсулы.

Гермиона обеспокоенно нахмурилась. Гарри был прав — в арсенале военных и патрульных хватало разной пакости. Патроны с блокирующими рунами при попадании в тело полностью отрезали связь волшебника с собственным магическим ядром, не позволяя исцелять раны с помощью колдовства. Были ещё разрывные капсулы, встроенные в патрон и реагирующие на применение к ним волшебства. Если попытаться извлечь такую пулю чарами, она взрывалась. Взвыв был не сильный, но пострадавший при любом исходе погибал или оставался серьёзно искалеченным. Определить наличие такой капсулы нельзя было даже после извлечения пули. Не так давно стало известно, что подобные боеприпасы зачаровывают варлоки, но даже Дамблдору не удалось разобраться, что за магию те используют и как её развеять. В любом случае самым безопасным было обрабатывать любые огнестрельные ранения вручную без использования магии.

Но не самостоятельно же, бога ради!

Пинцет наконец натолкнулся на что-то твердое, и после нескольких неудачных попыток Гермионе удалось ухватить и вытащить пулю, бросив её на столик рядом с двумя другими. Вытерев выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони, она враждебно покосилась на бесполезную аптечку.

— Тебе все равно нужны зелья, — Грейнджер взглянула на Гарри.

Тот по-прежнему был спокоен и собран, словно собственные травмы его ничуть не беспокоили.

— Достаточно просто перебинтовать, — он потянулся за аптечкой, но Гермиона перехватила его руку за запястье, чувствуя, как сознание затопляет ярость.

— Хватит вести себя как упрямый ребенок, — процедила она. — Тебе нужна помощь.

— Не нужна.

— Ну конечно нужна.

Спорщики одновременно обернулись к двери, услышав новый голос. Порог перешагнула Дафна. Она окинула залитую кровью грудь Поттера долгим, тяжелым взглядом, который, впрочем, быстро скрылся за напускной беззаботностью, когда та взглянула на Гермиону.

— А я-то думала, что это вы двое воркуете в неглиже посреди ночи, хотела даже обидеться. А у вас тут всего-то лазарет, — она подошла ближе, присев на кровать рядом с Гарри. — Иди за зельями, Гермиона, я пока оглушу и свяжу его, чтобы Гарри не мешал нам играть в миленьких медсестёр.

Гарри в ответ на это только весело фыркнул, но от Грейнджер не укрылось, что при появлении Дафны он смягчился, чуть опуская все незримые заслоны и барьеры, которыми отгораживался от других. Пожалуй, это было хорошим признаком — хоть кто-то здесь мог совладать с его непрошибаемым упрямством. Сама Гермиона, привыкшая к дурацким шуточкам Гринграсс, никак не среагировала на провокационные замечания в отношении её пижамно-халатного облачения и, молча поднявшись со стула, бросила на тумбочку пинцет.

— Проследи, чтобы он не умер тут, пока меня нет, — сухо сказала она и вышла из спальни, прекрасно понимая, что, несмотря на шутливое поведение, Дафна ни за что не позволит Поттеру относиться к собственному здоровью с подобным пренебреженьем.

Но сколько бы она ни размышляла, поведение и состояние Гарри не могло быть чем-то нормальным. Даже если он каким-то образом заглушил собственные физические ощущения и не испытывал боли, как можно игнорировать такую кровопотерю? А он даже не побледнел и выглядел так, словно речь шла о жалкой царапине. Чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась, что с Гарри что-то очень не так.

* * *

Для Драко Малфоя последние полтора года прошли в состоянии постоянного страха. Он боялся за семью и за себя. К собственному стыду боялся магглов и варлоков, боялся арестов Министерства магии, боялся Тёмного Лорда. Боялся каждого грядущего дня, не зная, чего ждать от изменчивой, хаотичной жизни. С недавних пор он всё больше страшился ещё и за кретина Блэйза, который словно поставил своей задачей завершить свою жизнь максимально страшным образом.

Драко осточертело бояться.

Но поделать с этим он ничего не мог.

Поместье Тёмного Лорда в последние дни напоминало гудящий пчелиный улей. Сначала выяснилось, что загадочным пленником в подвальной темнице оказался варлок. Кто-то из особо «одаренных» Пожирателей, решив воспользоваться ситуацией, попытался пробраться в подземелья, чтобы выместить собственную злость на пленённом варлоке, и попался с поличным тётушке Беллатрикс. За одну только попытку, которая могла обернуться побегом заключенного, Тёмный Лорд скормил безмозглого энтузиаста собственной змее, вынудив остальных наблюдать за процессом от начала и до самого конца. После этого никто даже заикнуться о варлоке не смел, благоразумно решив оставить все вопросы, связанные с варлоком, Тёмному Лорду и его приближенной свите.

При мысли, что один из этих безумных предателей крови находится в такой близи от него и его семьи, Драко прошибал холодный пот. В довершение к этому, буквально час назад идиот Блэйз, вопреки всем запретам, умудрился улизнуть из поместья, очевидно, чтобы повидать свою рыжую подружку. Похоже, когда тот вернётся, его обвинят в шпионаже, и Забини закончит свою жалкую жизнь в качестве кормёжки для гигантской змеи Тёмного Лорда.

Просто великолепно.

Мало Драко новостей о том, что отец будет сопровождать Волдеморта во время атаки на Азкабан, что само по себе сулило немало опасностей, так теперь ещё придётся придумывать что-то, если у него поинтересуются о месте нахождения дебошира Забини.

Драко серьезно опасался, что скоро рехнётся.

Зачем вообще Тёмному Лорду понадобилось отправляться в Азкабан? Да, там оставались в заключении некоторые его верные последователи, и Малфой знал, что будет не лишним привлечь на свою сторону дементоров, которые по-прежнему охраняли тюрьму, но разве это так важно сейчас? Неужели они не могли оставить всё как есть и заняться чем-то другим, а не пытаться ворваться в тюрьму, когда всё и так катится в преисподнюю?

Ещё и заноза Хант вдруг вообразила, что занимает какое-то важное положение среди Пожирателей, расхаживая по поместью с таким видом, словно оно ей принадлежит. До этого она едва покидала отведенную ей комнату и показывалась, только когда в особняк возвращался Флинт. С чего такие перемены? Драко подозревал, что тётушка Бэлла дала ей какое-то поручение, отчего девчонка решила, что теперь ей нечего опасаться. Впрочем, он сильно сомневался, что вчерашняя заложница вдруг обзавелась особой протекцией. Тем более, зная Беллатрикс Лестрейндж, та вряд ли хоть сколько-нибудь заботилась о благополучии Мелиссы, и стоит той хоть раз оплошать, как её жизнь оборвется. Драко лишь надеялся, что Хант не утянет за собой тех, кто в этот момент окажется поблизости.

Апатичные блуждания из угла в угол спальни, где Малфой прятался от назойливой Хант и её попыток вызнать, куда запропастился Блэйз, прервал деликатный стук в дверь, и на пороге показалась Нарцисса Малфой. Драко замер посреди комнаты, обратив на мать напряженный взгляд. Она казалась утомлённой и бледной, но держалась с неизменным достоинством. Даже отцу не удавалось сохранять столь железную выдержку. Это качество в ней всегда восхищало Драко — он желал бы и сам оставаться спокойным и сдержанным, а не паниковать при каждом случае. И всё же в присутствии матери хаос в голове всегда немного стихал.

Нарцисса прошла в комнату, окинув скудную обстановку безучастным взглядом. Драко ждал, что она скажет что-то про неприглядный облик комнаты, но та лишь молча опустилась в кресло, неторопливо разгладив складки темно-синего платья.

— Ты выглядишь осунувшимся, Драко, — пожалуй, лишь он, да ещё отец, смогли бы уловить нотки беспокойства в её ровном, негромком голосе.

«Уж кто бы говорил, матушка», — безрадостно подумалось наследнику Малфоев.

Стараясь соответствовать её размеренной манере речи и благородному поведению, Драко тихо выдохнул и расположился в кресле напротив.

— Я тревожусь за отца.

Он не хотел вываливать на мать собственные страхи и опасения, но, по крайней мере, эту тревогу он мог разделить с ней и, если повезет, обрести хоть толику её спокойствия.

— Пустые волнения ничем не помогут тебе, дорогой, — мягко и в то же время едва ли не равнодушно отозвалась Нарцисса. — Если желаешь ему блага, приложи все силы к тому, чтобы он покидал нас с уверенным сердцем.

— Мне просто не ясна необходимость вторжения в Азкабан, — Драко нахмурился. — Там заключено не так уж много последователей Тёмного Лорда. Окажись они среди нас, это мало что изменит.

— Настали времена, когда даже пара человек могут иметь значение.

— Там же нет никого хоть мало-мальски значимого, чтобы ради них организовывать нападение. Кого так нужно вытащить оттуда, чтобы это хоть на что-то повлияло?

Нарцисса чуть склонила голову к плечу, разглядывая сына с назидательным терпением.

— Будущее становится слишком неясным. Тёмный Лорд как никто осознаёт, что перевес сил явно не в нашу пользу. В такое время позволять обученным, умелым магам оставаться в тюрьме расточительно и неразумно.

— Отец говорит, что помимо заключенных Тёмный Лорд хочет забрать дементоров из Азкабана. К нам уже присоединилась часть из них. Зачем так рисковать ради пары десятков этих тварей? Попытка забрать ещё и их может стать опасной, разве нет?

На этот раз Нарцисса долго молчала, прежде чем ответить, тщательно обдумывая то, что собиралась сказать. На миг её серо-голубые глаза заволокла неясная тень, но тут же вновь скрылась за непроницаемым пологом спокойствия.

— Не так давно подтвердились опасения Тёмного Лорда в отношении варлоков, — наконец почти нехотя сказала она. — В связи с этим милорд высказал необходимость привлечь на нашу сторону как можно больше дементоров.

— Зачем? Магглы не могут им противостоять, и даже варлоки…

— Драко, — вдруг на удивление холодно перебила мать, — то, что я сейчас скажу, должно остаться строго между нами. Ты понимаешь меня?

Малфой закрыл рот, удивленно изогнув брови.

— Понимаю…

— Варлоки могут уничтожать дементоров, — тихо сообщила Нарцисса. — Пока об этом знают немногие, и нужно, чтобы так оно и оставалось.

Драко шокированно воззрился на мать.

— Но это невозможно.

— Все мы раньше так считали, но несколько дней назад Тёмный Лорд лично убедился, что варлокам действительно под силу полностью уничтожить дементора.

Драко в молчаливом ужасе поджал губы. Когда общественности только стало известно о варлоках, одно их упоминание вызывало у магов почти неконтролируемый ужас. О воинстве церкви ходило великое множество слухов, в том числе самых диких и нереалистичных: кто-то говорил, что это некая иная раса колдунов, объединившаяся с магглами, кто-то был убежден, что варлоки — это некие полубожественные существа, призванные маггловскими церковниками — так называемые «ангелы» или «нефилимы» рожденные от союза крылатых существ и магглов. Некоторые даже верили, что это демоны, скованные печатями и подчиняющиеся святому слову церкви. Одно оставалось очевидным: варлоки обладали огромной силой, чуждой волшебникам, и противостоять им было необычайно сложно.

Уже позже кто-то начал распространять среди магов выдержки из исторических источников, утверждающие, что варлоки — это не кто иной как обычные магглорожденные дети, которых забрала на воспитание церковь, вырастив из них бездушных фанатиков. Они были не более чем смертоносным инструментом церкви. Это породило среди волшебников яростную волну ненависти к магглорожденным, даже тем, кто сражался на стороне магов, и почти всколыхнуло новую вспышку междоусобных распрей, когда в порыве негодования волшебники начали нападать на полукровок или магглорожденных. Именно тогда многие грязнокровки предпочли отвернуться от магического сообщества, переметнувшись к магглам. Иного от них Драко и не ожидал. Ведь на что ещё могли быть способны эти жалкие отбросы, не осознающие всей важности магической крови, что по страшному недоразумению текла в их венах? После этого он лишь убедился в том, что с самого начала его презрение к этим бесхребетным ничтожествам имело все основания на существование.

— Как какие-то грязнокровки, обученные невежественными магглами, способны убить практически бессмертное существо?!

— Не стоит недооценивать врага, основываясь лишь на его происхождении, — назидательно заметила Нарцисса. — Мы очень мало знаем о том, как работает их магия и какая сила им подвластна. Именно с этой целью Тёмный Лорд захватил одного из них.

— Да, я понимаю это. Но если они и правда могут убить даже дементора, какой смысл рисковать и приводить новых?

— Есть информация, что дементоры, которые в данный момент находятся в Азкабане, обладают некой особенностью, которой нет у остальных.

— Что за особенность?

— Этого я не знаю, — Нарцисса сложила руки на коленях, сцепив пальцы замком и пристально взглянула в глаза сына. — Но я хочу, чтобы ты помнил одно, Драко. Речь сейчас не о войне между чистокровными и магглорожденными, и не о противостоянии разных идеологий. Наш единственный враг — магглы. И только борьбе с этим врагом стоит уделять внимание. Не позволяй домыслам и провокациям смутить и запутать себя. Не борись против своего же вида. Иначе нас всех неминуемо ждёт гибель.

— Скажи это министру и его ополоумевшим шавкам, — нахмурился Драко. — Это они всё никак не поймут, в каком направлении атаковать.

— Это не только их ошибка, — Нарцисса проницательно улыбнулась одними уголками губ. — Мы все скованны предрассудками и сомнениями. Но даже так нельзя позволять страху руководить своим разумом. Это измотает и погубит тебя.

Драко в молчании воззрился на мать. Неужели все его мысли и чувства были настолько очевидны, что она посчитала нужным указать на это? Он мысленно вздохнул. Порой он забывал, что за немногословным и порой безучастным обликом этой женщины скрываются острый ум и цепкая наблюдательность.

— Я… понял тебя, мама, — наконец тихо выдавил он.

— Хорошо, — Нарцисса поднялась на ноги, собираясь уходить, и Драко поспешно вскочил следом. — Будь сильным, — пристально взглянув в глаза сына, Нарцисса в редком проявлении материнской нежности мягко провела ладонью по его щеке и, не сказав больше ни слова, удалилась.

Дверь с тихим щелчком закрылась, оставляя Малфоя наедине со своими мыслями. Из теней на стенах, подрагивающих в мерцании свечей, на него с голодной алчностью воззрились отступившие было страхи.

* * *

О том, что Гарри был ранен, так никто и не узнал. После того, как они с Дафной обработали его раны и заставили выпить кроветворных и восстанавливающих зелий, Гермиона вернулась в свою комнату, но не смогла уснуть, мучаясь тревогами и опасениями, что по утру они обнаружат в спальне остывающий труп Поттера. К счастью, на следующий день он был ещё жив, подозрительно бодр и вел себя всё так же раздражающе. Ремус покинул штаб сразу после завтрака, и Гермиона лишилась возможности поговорить с ним о своих подозрениях. Прошлой ночью сумрачные мысли немного поутихли, ведь не мог же Гарри и вправду предать её, чтобы потом самому подставиться под пули. С другой стороны, в его поведении накопилось слишком много странностей, чтобы просто игнорировать их. Измучив себя размышлениями, к вечеру Гермиона «сломалась», оправившись прямиком к комнате Гарри. Прежде чем беспокоить кого-то из Ордена, стоило хотя бы попытаться обсудить произошедшее с Поттером. Остановившись на пороге его комнаты, Грейнджер помедлила, собираясь с мыслями, и уже занесла руку, чтобы постучаться, когда по ту сторону двери раздался приглушенный голос.

— Я знаю…

Это определенно был Гарри. Сначала Гермиона решила, что он услышал её приближение и уже собралась войти, как вдруг после короткой паузы он снова заговорил:

— Нет времени ждать. Мы слишком долго медлили.

«Кто это "мы?"» — недоуменно подумала Грейнджер, почти прижимаясь ухом к двери.

И с кем он говорит? По ту сторону раздавался только голос Поттера.

— Да-да, я сам и согласился. Не стоит мне напоминать, — снова заговорил Гарри и после недолгого молчания добавил: — Ещё не нашел, но догадываюсь, где они могут быть… Не страшно, меня не волнуют последствия… да, я помню, — он тихо хмыкнул, — заметь, это твои слова.

Дурное предчувствие захватило с головой. Готовая к любому исходу, Гермиона распахнула дверь, влетая в спальню с палочкой наизготовку. Её взгляд метался по комнате в поисках неизвестного собеседника, но кроме Гарри здесь никого не было. Поттер же, ничуть не удивленный и не встревоженный неожиданным вторжением, сидел скрестив ноги на кровати и лишь поднял голову, одарив гостью ироничной улыбкой.

— И тебе доброй ночи.

— С кем ты только что разговаривал?

— Знаешь, твоя тенденция врываться ко мне в спальню посреди ночи начинает наводить на всякие подозрения, — невозмутимо заметил он. — Не пойми меня неправильно, но у меня уже есть девушка.

Гермиона проигнорировала насмешку, продолжая настороженно озираться по сторонам, словно кто-то мог выскочить из тёмного угла в любой миг.

— С кем ты говорил? — настойчиво повторила она, обращая на друга тяжёлый взгляд.

— С самим собой.

Она скептично изогнула бровь.

— И сам себе отвечал?

— Годы одинокого затворничества превратили меня в тихого шизофреника.

— Гарри, я серьезно.

— Я тоже, — он в наигранном волнении расширил глаза. — Шизофрения — это не шутки.

Понимая, что внятного ответа не добьется и под пытками, Гермиона раздраженно фыркнула и, помедлив, спрятала палочку.

— Как твоё самочувствие? — она едва не поморщилась от того, каким вымученным и притворным казалось сейчас это проявление беспокойства о его здоровье.

— Жить буду, не волнуйся.

Ответ вышел ещё более сухим и безжизненным. Грейнджер решила перевести тему.

— Что это? — спросила она, заметив в его руках тонкий ивовый прут, скрученный обручем, на который тот наматывал белые нити, составляя причудливый узор.

— Хм? — Поттер глянул на поделку в своих пальцах. — Это сачок.

Гермиона подошла ближе, изучая самодельную вещицу.

— Больше похоже на ловца снов.

— Зачем задавать вопрос, если ты уже определилась с ответом? — Поттер шутливо сощурился. — Впрочем, подозреваю, ты не об этом пришла поговорить?

Грейнджер помедлила, разглядывая безмятежное лицо собеседника. Он не казался обеспокоенным или напряженным, но словно видел её насквозь, прекрасно догадываясь, о чём она собирается спросить.

— Ты прав, — она медленно обошла кровать и села на стул, расположившись напротив друга. — Я пришла спросить о прошлой ночи.

Гарри смерил её невыразительным взглядом и вернулся к плетению похожих на паутину узоров.

— Спрашивай.

— Я много думала о том, что вчера случилось. Патрульных кто-то вызвал, они знали, что в городе волшебник.

— Вот как…

— Даже если это был кто-то из магглов, то патрульные всё равно слишком быстро меня обнаружили, словно точно знали, где искать.

— М-м-м, — отвлечённо протянул Поттер, — и какие твои мысли?

— Тот, кто вызвал их, знал, где именно я буду.

— Любопытно.

Гермиона выдержала паузу, пристально наблюдая за реакцией собеседника: ни малейшего намека на причастность. Гарри даже особого интереса к теме разговора толком не выказывал. Не желая отступать, она продолжила:

— Ещё я уверена, что антиаппарационный барьер наложили не магглы.

— О...

— И наконец твоё появление, — задержав на секунду дыхание, сказала Гермиона. — Ты пришел на удивление вовремя.

— Всегда пожалуйста.

— Как тебе удалось так быстро меня найти? Мы разминулись в другой части города.

Гарри прекратил наматывать нити на обруч и поднял взгляд.

— Так какой же вопрос ты пришла задать мне, Гермиона? — пристально глядя ей в глаза, произнёс он.

— Это был ты? — прошептала она. — Ты их привел?

Грейнджер мысленно готовилась к любой реакции от возмущения и обиды до агрессии, но Поттер на это лишь улыбнулся. И нельзя было сказать, чего в этой улыбке больше: равнодушной насмешки или утомлённой скуки.

— И снова повторюсь, — с лёгкой иронией протянул он. — Зачем задавать вопрос, если ты уже определилась с ответом?

— Мне сложно так просто поверить, что человек, которого я считала своим другом, так хладнокровно меня предал.

— Дружбу слишком переоценивают, — Гарри вновь вернулся к плетению узоров. — Опрометчиво называть всех подряд друзьями. Иногда это печально заканчивается.

«И это говорит мне человек, когда-то поставивший жизнь лучшего друга выше безопасности всего магического сообщества».

Гермиона понимала, чем вызваны подобные рассуждения. Обидно и грустно, что эта, казалось бы, неотъемлемая часть личности Гарри безвозвратно исчезла, оставляя за собой лишь тусклый шлейф разочарования и горечи. Тот, кто ставил дружбу превыше всего, сам же теперь отвергал её значимость. Но разве могло это оправдать подлость?

— Так ты не отрицаешь, что натравил на меня патрульных?

Поттер неопределенно хмыкнул в ответ.

— И для чего же мне это?

— Именно этого я понять и не могу, — Гермиона скрестила на груди руки.

— Довольно нелогично звать патрульных, чтобы потом самому же тебя от них спасать, не думаешь? Меня даже ранили, между прочим, — он состроил притворно жалостливую гримасу. — К чему такие жертвы?

— Ты мне скажи.

— Но ведь это ты выдвинула обвинения, — тон и взгляд Поттера становились всё более лукавыми, словно они здесь не обсуждали вероятность его предательства, а затеяли какую-то неимоверно забавную игру, — так найди теперь аргументы.

— Как насчет наводки патрульным, барьера и твоего подозрительно своевременного появления? — не поддаваясь на провокацию, холодно осведомилась Грейнджер.

— Ну а доказательства у тебя есть, детектив Грейнджер?

— Нет. Но я рассчитывала, что ты будешь честен со мной.

— Ты пришла обвинить меня в предательстве, но при этом ожидала искренности? — весело удивился Поттер.

— Действительно, какая глупость, — Гермиона горько усмехнулась, — всё ещё надеяться, что мы остались друзьями.

Поднявшись на ноги, она собралась было уйти, но у самого выхода её остановил задумчивый голос Поттера.

— Если ты спросишь меня, то глупость здесь — это твоё нежелание проводить масштабную работу над ошибками.

— Что, прости? — обернувшись, она в недоумении свела брови у переносицы.

Гарри наблюдал за ней с дразнящей улыбкой.

— Вместо того, чтобы забивать голову подозрениями, ты бы лучше подумала, как так вышло, что тебя настолько легко схватили.

— Но я…

— Что? — насмешливо перебил он. — Не ожидала? Застали врасплох? Не ты ли тут рассуждала недавно о том, что идёт война? Что это не детские игры, а суровая реальность и все мы в страшной опасности. Так где же твоя готовность и серьёзность? Столкнувшись с врагом, ты оказалась беспомощнее слепого котёнка. И вместо того, чтобы признать собственную слабость и подумать, как обезопасить себя в будущем и защитить других, ты весь день гадала, я ли позвал патрульных?

Каждое его слово, произнесенное с беспечной легкостью, опускалось на плечи тяжелым грузом осознания собственной оплошности. И вместе с тем поднимало в душе негодующее желание спорить и протестовать. В чём-то он был прав, но за всеми своими нравоученьями умудрился ловко увернуться от прямого ответа, и это само по себе наводило на мысль, что именно Гарри натравил на неё патрульных.

— Как я могу думать о врагах, постоянно беспокоясь, не вонзят ли друзья нож мне в спину?

— Так перестань беспокоиться об этом, — Поттер пожал плечами. — Чужая душа полна теней и противоречий. Ты никогда не узнаешь, что творится в голове другого. Вместо того, чтобы упиваться обидами и подозрениями, строй оборону там, откуда исходит реальная угроза, а не мнимые домыслы.

— Знаешь, даже самые неприступные крепости могут быть взяты изнутри, — угрюмо бросила Гермиона. — Достаточно одного предателя, который в нужный момент распахнёт захватчику ворота, чтобы всё пошло прахом, — она вздёрнула подбородок. — И ты действительно советуешь мне не беспокоиться об этом?

— Любая крепость рано или поздно падёт, — флегматично хмыкнул Поттер. — Подозревая всех и каждого ты многого не добьешься.

— Но как доверять тем, кто рядом, если любой может тебя предать?

— Так не доверяй никому, — с улыбкой посоветовал Гарри и вернулся к сплетению узоров в ловце снов.

Грейнджер так и осталась стоять посреди спальни, разглядывая его спокойный профиль. Этот человек всё меньше напоминал её друга. Чего же он добивался? Хотел проверить, как она справится в критической ситуации? Пытался преподать урок? Неужели он так хладнокровно толкнул её в пропасть, лишь бы только взглянуть, сможет ли она взлететь? Разочарование при этой мысли оказалось так сильно, что даже обида и злость померкли за ним.

— Что же такое с тобой случилось? — с неожиданной для себя досадой спросила она. — Что ты стал таким жестоким?

— Это не жестокость. Лишь форма мышления, отличная от твоей. Не значит, что она неверна. Просто немного оригинальна.

«Да уж… та ещё оригинальность».

Подумав немного, Гермиона вернулась обратно на свой стул, слишком заинтригованная самодельным ловцом снов в руках Поттера, чтобы просто уйти.

— Для чего это? — не сдержавшись, спросила она.

— А ты по-прежнему хочешь всё знать. Приятно думать, что некоторые вещи никогда не меняются, — он тихо рассмеялся. — Ну, раз мы закончили с чтением морали, можем вернуться к светским беседам. Слышала когда-нибудь придание о кошмарах Хайгейтского Некроманта?

Гермиона нахмурилась.

— Я слышала, что он был одним из сторонников демонологии и тёмных ритуалов. Многие его труды до сих пор считают опасной и запрещенной литературой. К чему ты клонишь?

— Вот к этому, — Гарри помахал в воздухе своей поделкой. — Хайгейтский Некромант, при упоминании о котором у большинства волшебников волосы на голове дыбом встают, был гениальным ученым. Он разработал более ста ритуалов на основе магии жертвы и магии рун и много писал о теории контроля, утверждая, что смерть — это идеальная формула порядка, а хаос рождается из жизни, — Поттер помедлил, сосредоточенно сворачивая очередную петлю и закрепляя её на ободке, после чего продолжил говорить. — Но мало кто знал, что многие его достижения стали результатом его собственной слабости, — Гарри скользнул ироничным взглядом по собеседнице. — Этим он во многом меня и восхищает.

— Обратить в силу то, что тебя уничтожает, — Грейнджер согласно хмыкнула. — Это и правда достойно уважения. Но что за слабость у него была? Об этом я раньше не слышала.

— Видишь ли, с юности его мучали страшные кошмары, — продолжил рассказывать Гарри. — Не помогали ни зелья, ни легилименция, ни целители. Кошмары эти были так ужасны, что радость жизни по капле покидала его, постепенно превращая в безжизненную оболочку. Но он же был гением, не так ли? Прибегнув к практикам древних шаманов, он разработал артефакт, целью которого было вобрать в себя и запечатать его кошмары.

— Ловец снов?

— Именно, — Поттер широко усмехнулся на миг став похожим на того увлеченного историей магии подростка, каким его помнила Гермиона. — Стоит ли говорить, что решение оказалось удачным? На протяжении долгих лет артефакт исправно поглощал его кошмары, запирая их внутри магической сети. И лишь спустя годы, когда недуг полностью оставил его, Хайгейтский Некромант заметил, что ни один из «пойманных» кошмаров на самом деле не исчез, как он рассчитывал изначально. Все они по-прежнему были заперты в созданной им ловушке. Более того, за годы заточения обрели материальность, сформировавшись в некое подобие тёмных созданий, столь опасных и ужасающих, что случись что-то с артефактом, мир бы заполонили несущие отчаяние и ужас твари, способные поглотить без остатка счастье, наполнить разум кошмарами и… вытянуть душу.

— Дементоры, — завороженно прошептала Гермиона. — Он создал дементоров.

— Не умышленно, — Гарри кивнул. — Даже такой человек, как он, не смог предсказать, во что выльется его эксперимент.

— Но разве не мог он просто уничтожить их, пока они находились внутри ловца снов?

— Не мог. Мог только сдержать и то все больше сомневался, что ловушка надолго их удержит. Вместе с одним из своих близких друзей он разработал заклинание патронуса, чтобы хоть как-то защититься от тварей, но и этого было мало. Оставался вопрос, как контролировать таких кошмарных существ. Тогда некроманту пришло в голову связать их с ловцом снов чарами наподобие контракта. В этом случае, даже покинув его, дементоры будут вынуждены подчиняться тому, у кого находится артефакт. Только вот что ему было делать с полчищем тварей, существующих на грани реальности и сновидений?

— Отправить в Азкабан?

— Да, эту часть истории ты знаешь, — Поттер закрепил очередную петлю на обруче. — Разве не замечательная идея — разместить порождений ночных кошмаров в тюрьме? Так дементоры смогут получать постоянный источник пищи и не впадут в ярость, а вместе с этим станут лучшими стражами для нарушивших закон преступников. Передав артефакт и дементоров под надзор Министерства магии, он тем самым навсегда избавился от этого бремени, а заодно заработал огромную признательность властей за такой вклад в сохранение порядка в обществе, но, конечно, в книжках об этом сейчас не напишут.

— Так к чему ты мне это рассказал? — нетерпеливо осведомилась Гермиона, когда собеседник замолчал. — Тебя тоже начали мучить кошмары?

— Нет, с чего бы? — Поттер в легком удивлении изогнул брови. — Не торопись. Это ещё не конец истории. Самое интересное случилось уже годы спустя, когда Аврорат обнаружил, что несколько десятков дементоров, которых поместили в Азкабан, вдруг превратились в несколько сотен. После долгих исследований ученые поняли, что те существа, которые были привязаны к изначальному ловцу снов, при хорошем питании имеют свойство… плодиться.

— Плодиться? — ужаснулась Гермиона, такого она не читала ни в одной книге.

— Не естественным путём, конечно, но чем больше накапливалось страха и отчаяния в тюрьме, тем больше становилось дементоров.

— Разве такая информация не стала бы со временем достоянием гласности?

— Зачем осведомленным лицам наводить панику? Конечно, они не распространялись об этом. Им вполне хватало уже того, что сам факт существования дементоров вселял в общественность ужас. Если бы все узнали, что эти создания способны размножаться, при этом потомство никаким контрактом не связано, случилась бы массовая истерия с закономерным недовольством в адрес Министерства.

— А ты как всё это выяснил?

— У Сириуса весьма богатая на интересную литературу библиотека, если знать, где искать, — Поттер многозначительно улыбнулся, заслужив ворчливое фырканье в ответ. — Так ты будешь слушать дальше?

— Продолжай, — Гермиона со вздохом махнула рукой, уже не зная, к чему ведет весь его рассказ.

— Так вот. К тому времени, когда ситуация раскрылась, Хайгейтский Некромант был мёртв, чтобы хоть что-то предпринять. В итоге всё, что удалось придумать ученым, — это создать подобие его ловца снов, чтобы привязать к нему новых дементоров. Но он не был так же эффективен, и на поверку те дементоры, которые были им связаны, смогли разорвать сеть, когда нашелся более талантливый маг, сумевший переманить их на свою сторону.

— Волдеморт?

— Он самый. Таким образом, — неторопливо продолжал объяснять Гарри, — в Азкабане сейчас остались лишь те, первые дементоры, которые и по сей день связаны контрактом с оригинальным ловцом снов.

— И где же он?

— Где-то в Отделе тайн Министерства, — Поттер беспечно пожал плечами. — И Скримджер, как и другие до него, полагаю, свято верит, что пока ловец снов в его руках, дементоры никуда из Азкабана не денутся, потому что связаны нерушимыми узами Хайгейтского Некроманта. Бедняги.

— Бедняги?

— Да. В целом, это как у домовиков. Дементоры связаны с конкретным волшебником и не могут ему ни в чем отказать. Но домовики только рады выполнять любую прихоть хозяев, потому что изначально были созданы для служения. А вот дементоров вытащили в этот мир и сковали против их воли.

— Как хорошо, что это единственная схожая черта между домовиками и дементорами, — тускло прокомментировала Гермиона.

Даже представлять не хотелось ситуацию, в которой миролюбивые, заботливые эльфы хоть чем-то походили на хладнокровных тварей из ночных кошмаров способных поглощать человеческую душу.

— И как хорошо, что у любого подобного ритуала, вроде нерушимых уз, есть своя лазейка, — с энтузиазмом поддержал Поттер, тут же насторожив Гермиону. — И вот для этого, — он закрепил последнюю петлю на обруче и провел рукой над ловцом снов, от чего переплетения нитей озарились оранжевым светом, — мне и нужна такая безделушка.

Он легко поднялся с кровати и снял со спинки кресла плащ.

— Что… — Гермиона растерянно наблюдала за ним. — Куда ты?

Гарри помолчал, пряча ловца снов во внутренний карман плаща, и растянул губы в широкой жизнерадостной улыбке.

— В Азкабан, — бодро ответил он. — Раздам бедолагам носки.

И на глазах ошеломленной подруги с негромким хлопком аппарировал прочь.

«Боль моя кроется в нашем спасении.

Я слаб и за это заплатишь ты, дитя моё.

Постыдный страх сжал мои запястья оковами, которые снять я не в силах.

Знай, что в грядущем сокрыта и моя вина».

 

Джинни чего-то не договаривала. Блэйз чувствовал это в каждом её жесте и взгляде. Она то и дело на миг замирала, открывала рот, собираясь что-то сказать, но тут же поджимала губы и хмурилась, будто досадуя на саму себя. Забини это не нравилось, но он стоически делал вид, что ничего не замечает. Впрочем, любопытство вперемежку с беспокойством не давали покоя.

Штаб Ордена тонул в сумрачной тишине, только стрелка часов с равномерными щелчками отсчитывала последние секунды до полуночи. Услышав, как Джинни вернулась в гостиную, Блэйз отвернулся от окна, откуда на него из тёмного стекла таращилось собственное мрачное лицо, и забрал из её рук поднос, на котором примостился чайный сервиз.

— Сказала бы, что собираешься сделать чай, я бы помог, — Блэйз поставил поднос на низкий столик и, взяв девушку за руку, потянул за собой на диван. — Ну так и что я пропустил?

— Почему ты думаешь, будто что-то пропустил? — отводя глаза, пробормотала Джинни.

— Даже и не знаю, — нарочито небрежно протянул тот, — может быть, от того, что у тебя на лбу крупными буквами светится вывеска: «Сенсация»?

Его собеседница удрученно фыркнула.

— В драконий покер с тобой я не сяду играть никогда. Так и знай.

Блэйз заливисто рассмеялся.

— Это значит, что я заслужил узнать твой страшный секрет?

Джинни взяла с подноса чашку, явно растягивая время прежде, чем ответить, и наконец вздохнула.

— Я хочу тебе сказать. Правда, — она заглянула в его глаза, желая подтвердить искренность своих слов. — Но для начала тебе нужно поговорить с профессором Дамблдором.

— Что же это за секрет такой? — Забини насупился.

— Весьма, хм… неожиданный, — она многозначительно улыбнулась.

— Теперь мне ещё любопытнее.

— Ничего, переживёшь одну ночь.

Блэйз ещё потянул время, допивая чай и отвлекая её пространными беседами на случайные темы в надежде, что та передумает или проговорится, но сбить с толку упрямую Уизли было не проще, чем убедить Малфоя подружиться с домовым эльфом. Наконец Джинни взглянула на часы и поднялась с дивана.

— Думаю, стоит отдохнуть. Время уже позднее.

Взявшись за руки они, тихо ступая, поднялись на второй этаж, направляясь к гостевой спальне, где обычно останавливался Забини, когда вдруг дверь одной из комнат резко распахнулась и в коридор вылетела бледная Гермиона.

— Ого, привет, мы горим? — шутливо удивился Блэйз, но та даже на него не взглянула, кинувшись к Джинни.

— Гарри ушел! — выпалила она. — Нам нужно срочно предупредить директора.

— Ушёл? — Уизли растерянно хлопала ресницами, пока Гермиона тянула её обратно к лестнице. — Куда ушёл?

— Какой Гарри? — вставил от себя Забини, увязавшись за ними.

— Ты многих знаешь с именем «Гарри»? — огрызнулась Грейнджер и снова переключила внимание на подругу, пока Блэйз осмысливал сказанное. — Он, кажется, собирается ворваться в Азкабан.

— Что?! Один?! Он окончательно с ума сошел?!

— Хотела бы я знать, — процедила Гермиона.

Забини в оторопелом молчании брел следом, переваривая новую информацию. Ни одной вразумительной мысли в голову не шло, кроме заевшего, как старая пластинка: «Гарри? Гарри Поттер? Тот самый Гарри Поттер?»

Оказавшись в гостиной, Гермиона схватила с каминной полки баночку с летучим порохом и бросила горсть в огонь.

— Профессор МакГонагалл! — почти со злостью рявкнула она. — У нас проблемы!

 

Буквально через пятнадцать минут в гостиной было почти не протолкнуться. Члены Ордена во главе с Дамблдором суетились и шумно спорили, обсуждая ситуацию в поисках решения. Застыв в самом дальнем углу, Блэйз нервно грыз ноготь вполуха слушая разговоры волшебников и лихорадочно соображал, как поступить.

«Поттер жив, — в сотый раз подумал он, — но, похоже, ненадолго. Какой нормальный человек захочет в одиночку вломиться в Азкабан? Даже Волдеморту потребовалось несколько десятков сторонников для организации такого мероприятия».

Никто не обращал на него внимания и не заговаривал с ним, но так было даже лучше. Блэйзу нужно было подумать. Хорошенько подумать.

— Мерлина ради, это просто абсурдно! — в сердцах гаркнул Кингсли, вскакивая со стула. — Как, по-вашему, какому-то сопливому щенку может быть под силу пробраться в Азкабан? Уверен, это просто очередная его попытка привлечь к себе внимание.

— И куда же он тогда отправился? — устало осведомилась Минерва.

— Откуда мне знать? — Шеклболт презрительно скривился. — Возможно, снова сбежал.

— И всё же я думаю, Гарри не шутил, говоря такое, — негромко вставил Люпин. — В последние дни он не раз упоминал Сириуса и то, как несправедливо с ним обошлись. Снова.

Оборотень помрачнел, покосившись на молчаливого Дамблдора.

— Это ещё ни о чём не говорит, — Кингсли отмахнулся от слов Ремуса, словно сама тема заключения Блэка порядком его раздражала. — Даже если Поттер и правда настолько обезумел, что решился на эту дикую выходку, ему сильно повезет, если он хотя бы до острова доберется… что уже само по себе маловероятно.

— Почему-то мне кажется, что очень даже доберется, — вполголоса заметила Тонкс.

— Ему всего семнадцать, и он один! Как ты себе это представляешь? — изумленно вставил Артур Уизли.

— А как вы представляете сотню сожженных инферналов? — не удержалась от комментария Гермиона и нервно закусила губу под пристальным взглядом Дамблдора. — После возвращения его поступки и способности кажутся довольно…

— Впечатляющими? — улыбчиво подсказала Дафна.

Блэйз покосился на подругу, которая выглядела не в пример спокойнее остальных и, похоже, даже получала некоторое удовольствие от устроенного в Ордене переполоха. Вот уж кто действительно тайна за семью печатями — Забини никогда не понимал, что творится в этой хорошенькой белокурой головке.

— Я согласен с Гермионой, — тем временем заговорил Люпин. — Талант Гарри к магии за время его отсутствия несомненно возрос.

— Но это не значит, что мальчишка способен в одиночку вломиться в Азкабан, — ощетинился Кингсли. — Даже Тому-Кого-Не-Называют такое не под силу.

— Говоря о Нём, — сумрачно вмешался Билл Уизли, — кому-нибудь пришло в голову, что это может быть ловушка?

Последнее замечание заставило членов Ордена на время притихнуть в задумчивости. Блэйз почти видел, как по гостиной волнами расходятся подозрение и злость.

— Он прав, — помедлив, протянул Шеклболт. — Вполне возможно, так оно и есть.

— Кингсли! — возмущенно ахнула Минерва.

— А что тебя удивляет? Все мы заметили, что Поттер вел себя слишком уж подозрительно. Возможно, он намеренно рассказал Грейнджер о том, куда собирается, догадываясь, что она поднимет тревогу и мы все, как стадо баранов, отправимся на убой.

Блэйз наблюдал за угрюмыми лицами волшебников, отмечая, что никто не торопится разубеждать аврора. Что же такого тут творил всё это время Поттер, раз даже его ярые поклонники и друзья усомнились в честности Мальчика-Который-Опять-Куда-То-Пропал? Даже Снейп молчал. По крайней мере, судя по лицу профессора, тот скорее казался раздраженным и досадующим, а не подозрительным.

— Быть может, Гарри рассказал об этом с совершенно иными целями, — вдруг нарушил молчание Люпин.

— Например?

— Например, желая таким образом упрекнуть нас в бездействии. Он будто хотел сказать: «Смотрите, я один сделаю то, что все вы не удосужились сделать за полгода».

— Ну удачи ему, конечно, — хмыкнул Рон. — Не все тут самоубийцы.

— Именно за такое безразличие друг к другу он нас и осуждал, — сдержанно улыбнулся Ремус. — Как мы можем бороться с нависшей над нами угрозой, если только враждуем друг с другом и бросаем тех, кто оказался в опале.

— Это война, — жестко отрезал Шеклболт. — Если мы станем нянчиться с каждым встречным, то лишь ослабим себя.

— Но ведь речь не о незнакомце, — поддержала Ремуса Тонкс. — Почему мы даже ради собственных соратников не готовы рисковать?

— Это неоправданный риск, — Кингсли скрестил на груди руки, обращая взгляд на Дамблдора. — Считаю, нам нужно просто оставить всё как есть, — он прервал возмущенный возглас Нимфадоры взмахом руки. — Во-первых, всё ещё остаётся риск, что это может быть ловушкой. А во-вторых, мы просто не можем ворваться в Азкабан без должной подготовки. Смею напомнить, в тюрьме, помимо дементоров, дежурят авроры. И это не говоря о защитных чарах, которые так просто не обойти. Броситься сейчас сломя голову за Поттером равноценно самоубийству. Мы не можем так рисковать.

Слова Шеклболта вновь погрузили гостиную в тишину. Блэйз невольно поймал себя на мысли, что зерно здравого смысла в словах аврора все-таки было. Каким бы мелочным ни казалось предложение бросить на произвол судьбы семнадцатилетнего подростка ради спасения собственной шкуры, подобное предприятие без должной подготовки не сулило ничего хорошего. Наконец, после сумрачного молчания, Дамблдор взял слово.

— Что ж, должен признать, я согласен с Кингсли. Это весьма опасное предприятие.

— Именно, — важно кивнул аврор.

— Поэтому я предлагаю отправиться со мной только добровольцам.

— Безусловно… что?! — Шеклболт ошеломленно моргнул. — Альбус, и вы туда же?

— У нас не остаётся иного выбора, кроме как последовать за Гарри, — качнул головой Дамблдор.

Забини прикусил язык, подавляя нестерпимое желание поинтересоваться, где была эта непоколебимая решимость, когда в Азкабан упекли Блэка. Или подобное отношение распространялось только на Поттера?

— Принуждать к участию я никого безусловно не буду, в этот раз со мной отправятся лишь добровольцы — старик обвел утомленным взглядом присутствующих. — Итак?

— Я пойду, — после секундного колебания подал голос Снейп.

— Я тоже, — Люпин шагнул вперед.

— Тогда и я! — тут же встрепенулась Тонкс, мигом оказавшись рядом с ним.

Шеклболт с тихим стоном закрыл ладонью лицо.

— Ладно, я понимаю Снейпа — вздохнул тот, — по нему давно Азкабан плачет. Но вы-то двое куда рветесь?! Ремус, ты хоть осознаёшь, что если вас арестуют, тебя, как оборотня, просто сразу приговорят к смерти как особо опасное тёмное существо? Скримджер даже дважды не подумает.

— Полагаю, я тоже присоединюсь, — не дав Люпину ответить, вмешалась Эрмелинда.

— Нет, — тут же в один голос возразили Северус и Шеклболт, столкнувшись друг с другом непримиримыми взглядами.

Герхард скрестила на груди руки.

— И с каких пор мне требуется ваше разрешение?

— У нас не так много целителей, чтобы ими вот так разбрасываться, — не отступал Кингсли.

Эрмелинда скептически изогнула бровь, не удостоив аврора ответом. Снейп от дальнейших комментариев и протестов и вовсе воздержался.

— Мы тоже пойдём, — переглянувшись, заявили Рон и Гермиона.

— Исключено! — встрепенулась Молли.

— Вот только детского сада нам там и не хватает, — ворчливо бросил Снейп. — Останетесь в штабе.

— Но…

— Здесь вынужден согласиться с Северусом, — подал голос Дамблдор. — Для вас двоих, боюсь, это слишком опасно.

— Но мы знаем заклинание патронуса! — нахмурился Рон.

— Молодцы, — опасно мурлыкнул Снейп. — А как увернуться от смертельного проклятья авроров знаете?

— Они не станут атаковать детей! — возмущенно вспыхнула Тонкс.

— Да ну? — Снейп окинул её саркастичным взглядом, всем своим видом показывая, что именно он думает о моральных качествах авроров.

Разгоревшуюся было перепалку прервали Билл и Чарли, пожелавшие присоединиться, и следом за ними гостиную наполнил хор голосов остальных присутствующих, но обсуждение всё больше сводилось к торопливой проработке плана, а не спорам стоит ли вообще воплощать его в реальность. Под конец сдался даже Шеклболт, объявив, что из присутствующих он лучше всех осведомлен о расположении камер и устройстве тюрьмы, и лучше уж он отправится с ними.

Исход ночного собрания становился печально очевидным. Блэйз по-прежнему молчал и был всё так же неподвижен. Время на размышления закончилось.

* * *

С плавно возрастающим беспокойством Люциус наблюдал за прибывающими в зал Пожирателями смерти. Тёмный Лорд ещё не объявился, но раз был объявлен срочный сбор, значит, их определенно ждут отнюдь не радужные новости. Скользя взглядом по знакомым лицам, лорд Малфой с неприятным холодком в груди отметил, что все присутствующие ранее были выбраны Тёмным Лордом для атаки на Азкабан. Только вот для этого было рано — нападение должно было состояться только через месяц, когда будет дежурить группа авроров, согласованная с Флинтом. Пришлось долго составлять план так, чтобы в список дежурных попали те, кого Маркус успел завербовать. Они должны были обезвредить защиту внутри тюрьмы. К тому же чары, снимающие внешний магический барьер, не были до конца готовы, а Яксли всё ещё возился с организацией.

Почему же всех сегодня собрали в срочном порядке?

Люциус поискал взглядом Корбана, надеясь вызнать у того подробности, но вместо него увидел Беллатрикс, горделиво вышагивающую между негромко переговаривающимися Пожирателями. Мысленно поскрипев зубами, Малфой наступил на горло своей гордости и направился в её сторону. Стоило Лестрейндж его заметить, как та замедлила шаги, в чёрных глазах вспыхнула прохладная насмешка. Что ж… это было не в новинку — они никогда особо не ладили с сестрой Нарциссы.

— А, Люци, видел бы ты сейчас своё недоумевающее лицо, — глумливо пропела Беллатрикс.

— Полагаю, ты в курсе, для чего нас собирают, — игнорируя сарказм, заметил тот.

— Может статься, и в курсе, — уклончиво протянула та. — Должно быть, ты опечален, что милорд не спешит посвящать тебя в свои планы, — она сощурила глаза в игривой иронии. — Неужели благородный лорд Малфой исчерпал свой кредит доверия? Какой стыд, должно быть, испытывает моя бедная сестрица при таком бесполезном супруге.

Люциус смерил собеседницу долгим проницательным взглядом.

— Судя по всему, ты и сама не особенно осведомлена, — с деланным равнодушием прокомментировал он. — Похоже, не меня одного Тёмный Лорд держит в неведении.

В глазах Беллатрикс полыхнул опасный огонёк.

— Осторожнее, Малфой, — понизив голос, зашипела она. — Иначе я могу решить, что Цисси давно пора бы овдоветь.

— Я просто в ужасе, — ядовито улыбнулся тот. — Весьма разумный шаг — угрожать расправой собственному союзнику перед опасной вылазкой в разгар военных действий. Уверен, милорд оценит твоё рвение.

Губы собеседницы шевельнулись, резкий ответ уже был готов с них сорваться, но в это мгновение двери распахнулись и разговоры стихли как по команде, когда в зал, заложив руки за спину, вошел Тёмный Лорд. По правую руку от него шагал бледный издёрганный Яксли, а чуть поодаль плёлся угрюмый Флинт. Последней порог переступила невысокая женщина, с ног до головы закутанная в чёрный балахон. В отличие от двух других спутников Тёмного Лорда, её неестественно бледное лицо казалось отрешенно-спокойным, а обрамленные белыми ресницами желтые глаза с вертикальными зрачками взирали на собравшихся с холодным равнодушием рептилии. Люциус позволил своему взгляду на несколько мгновений задержаться на незнакомке — он и раньше несколько раз видел её в обществе Тёмного Лорда, но тот никогда не представлял её другим Пожирателям, а сама она ни с кем не заговаривала. Для всех до сих пор являлось загадкой, откуда взялась эта женщина. Малфой подозревал, что она, по всей вероятности, относилась к какому-то виду магических существ. Возможно, одна из последних представительниц племени нагов — несколько раз Тёмный Лорд обращался к ней на парсельтанге, и она отвечала тихим шипением вместо человеческой речи.

Впрочем, долго размышлять о личности загадочной женщины Люциус не стал, вновь обращая взгляд к Волдеморту. Пожиратели почтительно расступались перед ним, пропуская в центр зала, словно бесшумные черные воды.

— Господа, — голос Тёмного Лорда, когда он заговорил, казался спокойным и даже скучающим, но от него веяло ощутимым холодом, — некоторые обстоятельства вынуждают нас ускорить планы по вторжению в Азкабан.

Эти слова были встречены секундным молчанием, за которым последовал удивленный ропот. Люциус только мысленно вздохнул — до этой секунды он продолжал надеяться, что цель собрания все же окажется иной. К несчастью, он ошибся.

— Все вы готовились к этому не один месяц, — Волдеморт окинул Пожирателей тяжёлым взглядом, — и меня крайне удивит, если кто-то из вас до сих пор не знает, как следует действовать. — От собравшихся не укрылась лютая стужа в рубиновых глазах и невысказанное обещание покарать любого, кто рискнёт допустить ошибку и провалить миссию. — Единственная проблема, с которой мы можем столкнуться, это неутверждённый заранее список дежурных авроров и небольшая проволочка с охранными чарами. Но всё это не должно нам помешать. Вопросы?

Вопросов не последовало, но их — Люциус был уверен — у каждого присутствующего было с десяток. Начиная с необходимости такой спешки и заканчивая всеми вероятными затруднениями. Но безумцев, желающих поставить под сомнение решения Тёмного Лорда, среди Пожирателей не нашлось. Волдеморт не стал бы действовать рискованно и необдуманно без веской на то причины. Похоже, происходило что-то очень непредвиденное. Но что?

Разве что кто-то вознамерился сработать на опережение.

Люциус оглянулся на Беллатрикс, заметив, как сузились в мрачной догадке её глаза. Похоже, Лестрейндж подумала о том же самом. Развернувшись на каблуках, она направилась к Родольфусу и Рабастану, что-то яростно зашептав им сквозь зубы. Малфой всё больше нервничал. Он даже не хотел начинать думать о том, сколько всего могло пойти не так — пара неучтенных нюансов и всё предприятие оберётся гибельной затеей. Он вновь оглядел зал. Тёмный Лорд отдавал указания возглавляющим группы Пожирателям, Яксли, постепенно приобретая зеленоватый оттенок, комкал в подрагивающих от волнения пальцах планы тюрьмы. Флинт с каждой секундой становился всё мрачнее, давая группам дополнительные вводные. Напряжение росло с каждой секундой. Малфой сделал глубокий вдох и решительно шагнул в сторону Волдеморта, готовясь принять часть указаний относительно готовящегося нападения.

Отрицать очевидное было поздно — атака на Азкабан вот-вот состоится, а вся их подготовка и разработанные планы со свистом летят мантикоре под хвост.

Казалось бы, что может пойти не так?

* * *

Время для Сириуса обратилось в долгую череду мрачных дней, сменяющихся такими же мрачными ночами. И случилось это задолго до того, как он снова угодил в Азкабан. Осознание, что Гарри сбежал, было тяжелым и болезненным, но Сириус мог с этим справиться, мог понять мотивы крестника. Мог, в конце концов, не оставлять надежд отыскать его. Однако новость о том, что Гарри мёртв, лишили день красок, а ночи сна. Ослеплённый и сломленный этим ужасным знанием, Сириус едва ли отдавал себе отчет в том, что творит. Это было почти так же невыносимо, как после смерти Джеймса. Почти. Ведь после смерти Джеймса Сириус всё ещё способен был заставить свой охваченный скорбью разум работать, хоть и в неверном направлении. Потеряв Гарри, осталось только горе, которое разъедало его изнутри словно яд, а избавиться от него никак не выходило.

Сириус желал бы выплеснуть собственное отчаяние на весь этот проклятый мир, но ярость и скорбь, кипящие в нём, странным образом лишали тело сил. Он едва мог встать с кровати, а если и поднимался, то лишь за тем, чтобы добраться до очередной бутылки огневиски, которая позволила бы ему на несколько часов провалиться в блаженное беспамятство. И где-то между парализующей агонией и очередным мертвецким опьянением Сириус умудрился взбаламутить Министерство настолько, что его упаковали в Азкабан по обвинению в покушении на министра.

Идиоты безголовые. Какой ему смысл убивать того министра, который к тому моменту уже был мёртв? Впрочем, этот же вопрос ему следовало задать самому себе: на что он вообще рассчитывал? Что параноик Скримджер стряхнёт это вопиющее нарушение как пыль со своего рукава и мирно всё забудет? Враг мерещился нынешнему министру даже в собственной тени, неудивительно, что любая угроза, даже полупьяная и несущая едва связанный бред, будет видеться ему достаточно внушительной, чтобы избавиться от неё.

И вот теперь, запертый в Азкабане Блэк наконец нашел время, чтобы подумать. Впрочем, дементоры были не той компанией, в обществе которой посещают радужные мысли. Поэтому по большей части Сириус думал о смерти. Потом о Гарри и снова о смерти. Потом о Джеймсе и Лили. И снова о смерти, но уже в другой перспективе — что он скажет своим погибшим друзьям, когда повстречает их на том свете? Как объяснит, что не уберег их сына, о котором обещал заботиться? Внезапно собственная смерть стала казаться не такой заманчивой перспективой. После такого он никогда не смог бы взглянуть в глаза Джеймсу и Лили. Это неожиданно заставило его подумать о Ремусе и том, что его друг вновь вынужден один разгребать тот бардак, который Сириус оставил после себя. И об Ордене. О войне с Волдемортом. О магглах…

Что вообще творится по ту сторону тюремной решётки? Запертый и предоставленный собственным сумрачным мыслям Сириус даже не знал, сколько времени прошло с тех пор, как его забросили сюда и выбросили ключ. Раньше ему хоть иногда удавалось заполучить номер «Пророка», чтобы узнать о происходящем в мире. Сейчас же Блэк оказался полностью отрезан от внешнего мира. Если уж на то пошло, весь волшебный мир к этому времени вполне мог лежать в руинах, пока он гниёт тут в обществе дементоров и угрюмых неразговорчивых авроров, изредка проходящих мимо его камеры.

Сириус привалился спиной к холодной влажной стене и прижался затылком к шероховатым камням. Подняв руку, он рассматривал собственное худое запястье, которое уже напоминало кость, обтянутую желтовато-серой кожей, и подозревал, что и остальные части его тела выглядят не лучше. Его губы скривились в сардонической усмешке — два года лечения после Азкабана, и всё насмарку.

«Если бы тут был Ремус, то он бы наверняка меня придушил».

Странный шум за дверью, похожий на негромкий стук, вывел его из размышлений. Сириус прислушался. Пару мгновений по ту сторону было тихо, но Блэк всей кожей ощущал на себе пристальный изучающий взгляд сквозь крохотное решетчатое оконце в двери. Отсутствие могильного холода подтверждало, что дементоров поблизости нет, но за дверью явно кто-то был. Вероятно, какой-нибудь новый охранник явился поглазеть на идиота-заключенного, который умудрился второй раз загреметь в Азкабан без суда. Не уверенный, видят ли его достаточно хорошо в полутёмной камере, Сириус всё же нашел в себе силы скривить губы в усмешке, которая, должно быть, больше походила на злобную гримасу.

Послышался шорох, будто наблюдающий отступил от двери.

«Давай-давай, проваливай. Не в зоопарке же», — с горьким раздражением подумалось Блэку. В это же мгновение, дверь вдруг надрывно заскрипела и разлетелась на куски. Сириус вздрогнул, инстинктивно вжимаясь спиной в стену и прикрывая рукой лицо от брызнувших во все стороны щепок и мелких обломков. Первый порыв вскочить на ноги и защищаться от… чего бы то ни было, ворвавшегося в камеру, подавило мучительное осознание собственной беспомощности и слабости. Сейчас он едва ли смог бы просто устоять на ногах, так какой прок вообще шевелиться? Отведя руку от лица, Сириус с настороженным любопытством воззрился на опустевший дверной проём, в котором маячил чей-то силуэт.

— Весьма грубо вот так врываться в чужое жилище, — с хриплым смешком прокомментировал он, готовый к любому исходу, но только не к тому, что порог камеры неторопливо переступит его крестник.

Сириус начал серьёзно опасаться, что наконец сошел с ума. По крайней мере, это было бы лучше, чем чья-то злая шутка. Изумрудный взгляд безо всякого интереса скользнул по камере и остановился на Блэке, так и сидящем на полу в самом дальнем углу. Гарри криво усмехнулся, попутно стряхивая с чёрного кожаного плаща мелкие щепки и пылинки.

— Я стучал, — будто оправдываясь, сказал он, хотя его глаза в это мгновение оставались спокойными и практически равнодушными, если бы не далекие искры смешливости, — никто не открыл.

Сириус наблюдал, как юноша подходит ближе, его взгляд, отчаянный и жадный, скользил по знакомой взъерошенной шевелюре, мягким чертам лица и плащу, который (он готов был поклясться) Сириус как-то презентовал крестнику, пока вновь не вернулся к спокойно наблюдающим за ним изумрудным глазам и губам, что чуть изгибались в лёгкой полуулыбке. Чувствуя, как его начинает бить дрожь то ли от волнения, то ли от переполняющих эмоций, Сириус привалился спиной к стене и криво усмехнулся.

— Разве ты не заметил на двери табличку «Не беспокоить»?

— О, извини, — Гарри в невинном удивлении изогнул брови, — я могу восстановить дверь и оставить тебя одного, если хочешь.

— Нет уж, спасибо, — Блэк, помедлив, ухватился за протянутую ему ладонь и, поднявшись на ноги, с надеждой и страхом заглянул в его глаза, едва слышно прошептав: — Гарри?

— Это я, — улыбка Поттера стала чуть теплее. — Привет, Сириус.

Блэк мгновение молчал, продолжая крепко сжимать тёплую руку. Пусть это невероятное видение было чересчур реальным для иллюзии, его не покидало опасение, что крестник вот-вот растает на глазах. Сириус нервно рассмеялся.

— Наверное, я окончательно свихнулся, — преодолев то небольшое расстояние, что разделяло их, Блэк крепко обнял крестника.

— Я бы привел парочку весомых аргументов, чтобы оспорить твою теорию, но время неподходящее, — обнимая его в ответ, хмыкнул Поттер.

— Куда же ты пропал, Сохатик? — выдохнул он, всё ещё убеждённый, что разговаривает с плодом собственного воображения, но не способный отмахнуться от этого миража.

«Возможно, я просто умер?» — Сириус с надеждой предположил, что этот удивительно реальный призрак наконец явился забрать его из этого проклятого мира.

— Ты хоть осознаешь, как сильно меня напугал?

— Мне жаль.

— Нет. Не извиняйся, — перебил его Блэк. — Мерлином клянусь, тебе не нужно объяснять, зачем ты сбежал. Я рад снова видеть тебя.

— Извиниться-то стоило бы, — с негромким смешком отозвался Гарри, чуть отстраняясь и глядя в лицо крёстного. — По крайней мере, за инсценировку своей смерти. Мне, знаешь ли, некоторые наши общие знакомые чуть плешь не проели по этому поводу.

— Погоди пару деньков, возможно, я к ним присоединюсь, — Сириус насмешливо сузил глаза, сжимая плечи крестника, и вдруг чуть нахмурился. — Признаться, моё помешательство начинает казаться чересчур реалистичным.

— Предлагаю пока сойтись на том, что это сон, — Поттер шутливо сузил глаза. — Так мы сэкономим кучу времени.

— Подожди, — Блэк всё больше хмурился, вглядываясь в лицо юноши перед ним. — Как ты здесь вообще оказался?

— Почему бы и нет? Я же тебе снюсь, — продолжая безмятежно улыбаться, отозвался тот.

— В Азкабане не бывает счастливых сновидений, — подозрения росли и крепли в сознании, пока Сириус лихорадочно пытался заставить свой шокированный мозг работать. — Ты… ты ведь не можешь быть здесь на самом деле? Ведь не можешь? Ты пришел один? Как? Орден с тобой?

Поттер склонил голову к плечу, в его глазах мелькнул странный холод.

— Ну вот видишь? Не такое уж это счастливое сновидение, раз никто из твоих друзей так и не пришел помочь тебе.

Сириус чувствовал, что голова у него начинает идти кругом. Он уже не понимал, чему верить и как реагировать. Ведь если Гарри здесь… на самом деле здесь…

— Гарри, что происходит?

— Много чего сейчас происходит, — весело отозвался тот и, отступив в сторону, вытащил из кармана потертую кожаную закладку, — но всё это мы можем обсудить, когда ты проснёшься. Вот, держи сувенир с того света, — он смахнул с закладки невидимую пылинку и вложил в ладонь сбитого с толку Блэка.

— Подожди, что ты… — Сириус машинально забрал у него закладку, лишь в последний миг сообразив, что это порт-ключ. Прежде, чем мир закрутился в воронке телепортации, он успел увидеть лишь плутоватую улыбку на лице крестника, — задумал…

Остаток фразы он закончил, уже стоя посреди гостиной своего дома под прицелом недоуменных и встревоженных взглядов четырёх подростков, повскакивавших со своих мест, стоило ему появиться.

Похоже, он всё-таки не спал.

* * *

С охранными чарами Азкабана творилось нечто странное. Они не были повреждены или разрушены, но их будто сдвинули в сторону, словно перевернутый стакан на столе. Что за сила способна на такое? И где все авроры?

И дементоры, если уж на то пошло…

Том сузил глаза, с подозрением разглядывая неприступные стены тюрьмы, сейчас погруженной в обманчивое спокойствие. Он всё ещё не понимал, как Дамблдору удалось провернуть столь «чистое» вторжение: не было слышно ни тревоги, ни звуков борьбы…. По правде, тюрьма выглядела совершенно необитаемой. И что за магию он использовал против барьера? Это не походило ни на одно из заклинаний, известных Тёмному Лорду, а учитывая, что проникал он в эту тюрьму не единожды, подобных чар знал немало.

Всё это походило на ловушку. Том почти ожидал, что стоит ему и Пожирателям переступить незримую границу, и барьер опустится на них, как стакан на полчище глупых пауков. Защита тюрьмы скрипела и трещала под натиском посторонней магии, стремясь вернуться на место. Вероятно, до этого мгновения оставалось не так уж много — никто не смог бы просто удерживать такие чары продолжительное время без последствий. Только вот как следует поступить теперь? Развернуться и уйти после того, как он экстренно собрал всех Пожирателей для вторжения, не входило в планы Тёмного Лорда. Он слишком долго готовился к нападению, чтобы сейчас просто отказаться от возможности заполучить себе последних дементоров. И всё же не спешил врываться в крепость сломя голову. Что-то здесь было не так.

Он не получал ни намёка о том, что Орден готовит атаку на Азкабан. К тому же, зная меркантильность Дамблдора, он был уверен, что старик ни за что не станет рисковать горсткой своего жалкого ополчения ни ради Блэка, ни для того, чтобы забрать дементоров. Том вообще не был уверен, что Дамблдор знает, как связать их и получить контроль. Так для чего же ему эта самоубийственная миссия? Что такого может находиться в недрах этой тюрьмы, чтобы ему срочно понадобилось тащить сюда весь Орден?

Том не понимал причин, и это злило его. Как злило то, что из-за какой-то неучтённой детали все его планы могли с треском провалиться. Должна же существовать некая переменная, которая перевернула вверх дном весь ход событий, так почему он не осведомлён об этом?!

Чёртов Дамблдор.

Том скосил глаза на стоящую подле него Нагини.

— Что ты чувствуешь?

Бледно-розовые губы змеи, принявшей получеловеческий облик, скривились в недовольстве.

— Зачем было придавать мне эту гадкую форму? В человеческой коже всё ощущается не так, — несмотря на ворчание, её желтые глаза сузились, изучая тюрьму. - Там люди. Пахнут болезнью и страхом.

Том удовлетворённо кивнул — он намерено обратил Нагини в человека для этой миссии. В таком облике она теряла часть змеиной восприимчивости, зато приобретала практически невероятный слух и обоняние, что позволяло ей улавливать чужое присутствие и предупреждать о возможных угрозах.

- Сколько?

Она оглянулась на Пожирателей за их спинами.

- Больше, чем вас.

«Определённо заключенные».

- Кто ещё?

- Ещё умиротворенные люди, — её ноздри раздулись, когда она принюхалась. -Сладко спят, — прошипела она. — Так сладко… можно мне забрать одного себе?

- Потом, - медленно теряя терпение отрезал Том. — Кто ещё?

- Ещё есть те, кто быстро перемещается. Воняют напряжением хуже, чем твои слуги.

— Куда они движутся?

- Куда-то, - задумчиво отозвалась она и, перехватив пламенеющий взгляд алых глаз, нехотя добавила, — вглубь за каменные стены.

- Дементоры?

- Ни одного.

Этого он и опасался. Похоже, Дамблдор все-таки смог прибрать к рукам оставшихся тварей. Что ж, по крайней мере, это не ловушка. Хотя он не ожидал от директора такой прыткости. Тёмный Лорд обернулся к Пожирателям, раздавая указания. Несколько групп, послушно склонив головы, тут же двинулись в сторону тюремных ворот. Пока сам Волдеморт в сопровождении приближенных слуг отправился по следу Ордена.

Во внутреннем дворе обнаружилось с десяток авроров под усыпляющими чарами. Похоже Орден всё же основательно готовился, раз они смогли так ловко и быстро обезвредить всю охрану не подняв шума.

«И с каких это пор Дамблдор с его цирком так поднаторели в штурмах тюрем?»

Дав знак одному из Пожирателей проверить и дополнительно обездвижить авроров, Том прошел мимо распростёртых на земле тел, шагнув под мрачные своды крепости. Петляя по сумрачным коридорам, пропахшим плесенью и кислым смрадом нечистот, они шли всё дальше мимо подсобных помещений, допросных и пустующих камер. Другие группы Пожирателей должны были обойти камеры и забрать всех заключенных.

 

Целью самого Тёмного Лорда были только дементоры. Он не собирался покидать это проклятое место, пока не получит то, за чем пришел. Даже если ему придется вырвать это из мертвых рук Дамблдора.

Когда группа достигла длинного прямоугольного зала, из которого в разные стороны вело четыре коридора, Нагини вдруг помедлила, резко повернув голову и принюхиваясь. Желтые глаза на миг распахнулись будто в изумлении, а с губ раздалось рассерженное шипение. Том жестом велел Пожирателям остановиться и воззрился на Нагини.

- Что?

- Там что-то есть.

- Что-то?

— Что-то живое и неживое, — её ноздри раздувались от возбуждения. — Что-то обжигающее, но холодное. Опасное. Чужое.

- Что именно?

- Оно пахнет знакомо и незнакомо.

Том велел Нагини отступить за спины других Пожирателей, приготовившись отражать атаку. Но что бы ни учуяла его змея в сумрачных лабиринтах тюрьмы, выяснить это он не успел, так как наперерез группе Пожирателей из другого коридора в зал ввалилось с десяток членов Ордена Феникса. Взвинченные и до предела напряженные волшебники тут же выхватили волшебные палочки, стоило им заметить магов в одеждах Пожирателей. Том мрачно усмехнулся, отметив, как побледнели многие из них, рассмотрев хорошенько его лицо, не скрытое маской и капюшоном. Бэлла по правую руку от него растянула в улыбке тонкие губы, постукивая по ладони своей волшебной палочкой.

— Ну надо же, — мурлыкнула она, — кого только не встретишь, выбравшись на прогулку.

Единственным волшебником, не дрогнувшим при виде Тёмного Лорда, несомненно был Дамблдор. Старик выглядел не в пример спокойнее своих сторонников и рассматривал Пожирателей и их предводителя едва ли не с любезной улыбкой.

— Здравствуй, Том, — обращая спокойные голубые глаза к Волдеморту, мягко поприветствовал он. — Вижу, не нам одним этой ночью не спится.

Тёмный Лорд помедлил, изучая невозмутимое лицо оппонента.

Ловушка?

Или они действительно не ожидали столкнуться тут с Пожирателями?

— Не думал, старик, что ты настолько отчаялся, что решился прибрать к рукам оставшихся в тюрьме дементоров, — ядовито процедил он. — Неужели твой обожаемый Орден настолько жалок, что ты теперь не брезгуешь даже тёмными существами?

— Уж кто бы говорил о ничтожности, — процедил сквозь зубы Шеклболт, прожигая Волдеморта ядовитым взглядом.

Обстановка быстро накалялась. Краем глаза Том видел, что его Пожиратели едва ли не искрятся от готовности напасть: Яксли и Эйвери обменялись глумливыми усмешками, Мальсибер нетерпеливо сжимал в подрагивающих от предвкушения пальцах волшебную палочку, братья Лестрейндж осторожно продвигались в сторону, выбирая наиболее удачную позицию для атаки. Бэлла широко и возбужденно улыбалась, разглядывая членов Ордена с голодным азартом, как ребенок в лавке сладостей, который никак не может определиться, какое угощение схватить в первую очередь. Все они ждали лишь приказа.

Волдеморт окинул группу Ордена оценивающим взглядом. Их было не так много: старшие дети Уизли, Люпин, Тонкс, Герхард, Шеклболт, Снейп (какая ирония), пара незнакомых Тому лиц и сам Дамблдор. Десять волшебников против двадцати на стороне Тёмного Лорда… довольно очевидно, кто понёс бы больше потерь, учитывая, что в отличие от Пожирателей, эти моралисты и святоши предпочитали использовать оглушающие проклятья вместо смертельных. У Ордена не было и шанса против Пожирателей.

Если бы Волдеморт желал их смерти.

Том уже давно решил, с кем на самом деле ведет войну, и сейчас каждый павший в их междоусобных стычках волшебник — это победа магглов. Он не собирался делать им такого одолжения. А если его люди так хотят поразмахивать волшебными палочками, то у них всегда найдется парочка маггловских военных баз, на которые запланированы атаки. Три группы, что отправились вызволять из заточения волшебников, ещё не закончили задание. Похоже, придется тянуть время до последнего, а после убираться как можно скорее. Том не был уверен, надолго ли хватит чар, удерживающих барьер над тюрьмой, но раз Дамблдор здесь, значит, и чары никуда не денутся. По крайней мере, пока тот жив.

Лениво взмахнув широким рукавом мантии, Волдеморт скривил губы в презрительной усмешке, приготовившись к долгим глупым перепалкам, когда одна из стен словно взорвалась изнутри, на миг отвлекая противников друг от друга. Обе группы как по команде обратили напряженные взгляды к образовавшейся в каменной кладке дыре.

— Какого беса? — вполголоса пробормотал Мальсибер.

Из-за плохого освещения и поднявшегося в воздух облака пыли и каменной крошки сложно было рассмотреть источник новой угрозы. Это вполне могли быть авроры, прибывшие на подмогу, если кто-то успел поднять тревогу. В таком случае не ясно, на чьей стороне окажется перевес сил, если Орден к ним присоединится.

В серой мгле показался силуэт человека, выбравшегося из разлома в стене. Том искоса взглянул на членов Ордена — они казались не менее настороженными и удивлёнными — появление незваного гостя для них тоже стало сюрпризом.

Поднявшаяся пыль потихоньку оседала, и теперь можно было рассмотреть длинный кожаный плащ вновь прибывшего и его взъерошенную шевелюру, пока тот, даже не обращая внимания на столпившихся за его спиной волшебников, вяло отряхивал свой плащ и проверял подкладку. Лица было не видно, но то, как он двигался, рост, телосложение и даже поведение отдавались в душе Тома стылым холодом. Наконец незнакомец расправил плечи и выступил в свет факелов, оказавшись ровно посередине между двумя группами магов, после чего остановился, глядя то на Орден, то на Пожирателей с таким недоумением, словно только сейчас их заметил.

Воцарившаяся тишина грозила затянуться навечно.

Тому казалось, будто позвоночник сковало льдом, парализуя всё тело. Эти черты лица, тёмные непокорные волосы, изумрудные глаза…

Нет. Обман. Всё обман. Том обратил пылающий ненавистью взгляд на Дамблдора.

— Хороший трюк, старик, — процедил он, — признаю, даже выглядит правдоподобно. Не думал, впрочем, что ты пойдешь на столь низкие уловки.

Бывший директор Хогвартса словно извиняясь развел руками.

— Не хочу расстраивать, но, боюсь, ты приписываешь мне лишние заслуги.

«Чёрта с два лишние!»

Том с презрением воззрился на двойника. Они заставили его выглядеть старше и одели как чучело. Кому бы вообще пришло в голову так нелепо вырядиться? Разве что… разве что самому Поттеру.

Тем временем Люпин вышел из оцепенения и шагнул вперед.

— Гарри! Ты цел?

Лже-Поттер смерил оборотня долгим взглядом, но его ответ прервал презрительный смешок Беллатрикс.

— Так он все-таки жив?

Глаза самозванца обратились к лицу ведьмы, и на губах появилась едва заметная улыбка.

— Добрый вечер, госпожа Лестрейндж, — мягко поприветствовал он, словно они случайно столкнулись на светском приёме, — надеюсь, вы хорошо поживали с нашей последней встречи.

«Последней встречи».

Том ещё слишком ярко помнил разочарование и опустошенность в зеленых глазах друга, когда Беллатрикс напала на него в Хогсмиде. Это был последний раз, когда Том видел Гарри. Гнев ураганом взвился в душе.

— Не стоит верить всему, что видишь, Бэлла, — холодно процедил он. — Это всего лишь жалкая фальшивка.

И наконец. Наконец. Эти спокойные зеленые глаза обратились к его лицу и одно долгое мгновение изучали его в безмолвном любопытстве. Дьявол… как же знакомо было каждое движение. Даже эта раздражающая вежливо-недоуменная полуулыбка на губах и чуть приподнятые в немом вопросе брови, когда он предпочитал делать вид, что не имеет ни малейшего представления о том, что происходит вокруг. Мог ли хоть кто-то в этом мире подделать всё это? Существовало ли зелье, создающее столь безупречного двойника?

Лже-Поттер озадаченно склонил голову к плечу.

— Мы с вами знакомы?

Том на миг опешил. Он ожидал яростных убеждений в подлинности его личности, ожидал страха или ненависти. Но не такого беспредельного, беззастенчивого равнодушия. Даже если это всего лишь подделка, разве смел хоть кто-то в волшебном мире, взглянув в алые глаза Тёмного Лорда, задать столь поразительно идиотский вопрос?!

Кто-то кроме Поттера.

— Как ты смеешь, мальчишка?! — возмущённо рявкнул Яксли. — Раскрой глаза! Ты что, не видишь, кто перед тобой?!

Одновременно с ним вперед выскочил Люпин.

— Гарри, отойди от них!

Но тот проигнорировал обоих, продолжая рассматривать Тёмного Лорда, словно тот был занятной загадкой. Что-то вдруг изменилось в глубине изумрудных глаз, и в них зажглось понимание.

— Ах, — он почти любезно улыбнулся, — ну конечно. Печально известный Лорд Волдеморт собственной персоной. Приятно познакомиться… лицом к лицу, так сказать.

И, пожалуй, в этом негромком, лишённом всяких эмоций голосе лишь Том различил далёкие нотки насмешливого сарказма. При всём желании он не смог бы припомнить никого, кому удалось бы вложить столько завуалированного подтекста в эту фразу.

Но этого не может быть. Это всё ложь. Весьма искусная. Но ложь. Он похоронил последние свои надежды под снегопадом, стоя возле могилы лучшего друга. Они и правда ждут, что он купится на этот трюк?! Довольно жестокая шутка. И кому-то придется за неё заплатить.

Что ж… похоже, сражения теперь точно не избежать.

— Бэлла, — не отрывая взгляда от лица Поттера, процедил он. — Взять его. Живым.

Повторять не требовалось. Пожиратели смерти только и ждали приказа напасть. Но всё опять пошло не по плану — первое же заклинание разбилось снопом оранжевых искр о незримый барьер в шаге от лже-Поттера, даже его не задев. Такая же участь постигла и с десяток других заклинаний Пожирателей. Что странно, атаки членов Ордена также не достигли Пожирателей. Между обеими группами выросла невидимая стена, отражающая любые чары.

— Что происходит? — в недоумении пробормотал Люциус.

Тёмный Лорд глянул на Дамблдора, но тот выглядел если не удивленным, то немного впечатленным. Но кому, кроме директора, было под силу установить столь мощный барьер? Том не заметил, чтобы хоть кто-то из Ордена использовал магию. Он снова взглянул на самозванца с лицом его друга. Тот всё продолжал стоять в центре зала, сунув руки в карманы и вежливо, если не чуть насмешливо, улыбаясь. Он был единственным из присутствующих, кого, казалось, ничуть не удивляет происходящее.

— Занятный фокус, — против воли обращаясь к лже-Поттеру, оценил Том.

— Спасибо.

— Поттер, твоя выходка заходит слишком далеко, — теряя самообладание, рявкнул Шеклболт. — Долго ты собираешься вести с ними вежливые беседы? Нам нужно возвращаться.

— Так возвращайтесь, — равнодушно отозвался двойник. — Я вас за собой не звал.

Кто-то в рядах сторонников Дамблдора издал сдавленный звук, словно поперхнулся, и через мгновение возмущенные и разгневанные волшебники накинулись на самозванца с упреками и негодованием. Слушая перепалку, Пожиратели, оставившие попытки пробить барьер, начали недоуменно переглядываться. Происходящее все больше напоминало абсурдный спектакль. Том и сам уже начинал чувствовать некоторую раздражающую неловкость. Дамблдор продолжал в молчании загадочно мерцать глазами, глядя то на Волдеморта, то на Поттера, Кингсли всё больше распалялся, Люпин выглядел как побитая собака, а губы Тонкс начинали кривиться в невольной усмешке. Что ж… хоть кому-то эта неразбериха казалась забавной.

Том встретился взглядом с лже-Поттером, который всё не торопился уходить с членами Ордена, а вместо этого наблюдал за ним в странной задумчивости. Чего он ждёт? Тёмный Лорд не спешил прибегать к легилименции, опасаясь того, что может разглядеть в сознании этого человека. Тёмный Лорд пристально изучал невыразительное лицо, в попытке разгадать замысел самозванца. Неужели надеется, что, увидев эту пародию на Поттера, он, Волдеморт, ослабит бдительность, позволив себя обмануть? Быть может в этом и план? Подгадать удачный момент, чтобы атаковать?

— Жаждешь дуэли? — Том презрительно усмехнулся. — К чему медлить, раз ты за этим явился? Впрочем, для тебя это печально закончится.

Уголок губ самозванца против воли дрогнул в слабом подобии усмешки.

— Думаю, воздержусь, — оборвав возмущенную тираду Шеклболта где-то за своим плечом, вздохнул он. — Кто я такой, чтобы тягаться силами с великим Тёмным Лордом? — на этот раз насмешливый сарказм в его словах не укрылся от присутствующих. Самозванец ещё мгновение помедлил, словно приходя к некоему мысленному заключению и беспечно улыбнулся. — Впрочем, не буду прерывать, если у вас тут ещё какие-то дела. Всех с наступающим Рождеством.

Ни на кого не глядя, он развернулся и пересек зал, скрывшись в одном из коридоров, который никто не преграждал. Повисла ошарашенная пауза. Пожиратели и члены Ордена в мрачном молчании уставились друг на друга. Воинственный запал у обеих сторон пропал, но и расходиться было как-то неправильно.

— Теперь что? — мрачно буркнул Чарли Уизли.

— Мы сюда вроде как Поттера вытаскивать отправлялись, — в тон ему отозвался Билл, покосившись на Дамблдора.

— Выглядит так, будто он уже сам себя вытащил, — не без иронии заметил Люпин, массируя точку между бровей.

— Мы разве не должны сейчас попробовать хоть кого-то из них арестовать? — глянув в сторону Волдеморта, неуверенно шепнула Тонкс.

— И потом что? — раздраженно гаркнул Шеклболт. — В Азкабан их посадим?

Язвительное предложение было встречено парой ехидных смешков со стороны Пожирателей. Том в задумчивости вглядывался в тени коридора, где скрылся лже-Поттер. Его не покидало абсурдное ощущение, что он лишь повстречался с призраком, который появился и исчез в ночных сумерках, не оставив и следа. С другой стороны, судя по реакции членов Ордена, появление Поттера никого из них не шокировало. А слова Кингсли подтверждали догадку, что их первоначальной целью было именно преследование Поттера, и встретить тут Тёмного Лорда, а уж тем более организовать засаду никто не планировал.

Любопытное безумие творится в Ордене.

Пожалуй, Том знал одного парня, который умел всё перевернуть с ног на голову.

Но ведь он был мёртв. Так?

Так?!

Его спутанные, сбитые с курса мысли прервало негромкое шипение Нагини.

— Твои слуги закончили задание, хозяин.

Волдеморт медленно выдохнул. Ну хоть что-то шло по плану. Он коротко глянул на Беллатрикс.

— Уводи всех, — приказал он.

Тёмный Лорд встретился взглядом с Дамблдором. Он вполне ожидал, что тот только рад будет увести Орден и избежать сражения. Не один Волдеморт понимал, на чьей стороне будет перевес сил сегодня. Он услышал, как Бэлла отдаёт приказ остальным возвращаться, и, когда под напряженными взглядами Ордена Пожиратели один за другим покинули зал, позволил себе глумливую усмешку в адрес Дамблдора.

— До встречи, старик.

С этими словами он аппарировал прочь, уже игнорируя растерянные взгляды и бесполезное заклинание Шеклболта, с опозданием брошенное ему вслед.

Первоначальный порыв вернуться в поместье быстро сменился яростным желанием разобраться в том, чему он только что стал свидетелем. Том не знал, что за сила влечет его за собой, но ощущал всем телом чей-то зов. Переместившись на дальний край острова, где располагалась тюрьма, он, переступая острые камни, направился к полуразрушенной части крепости, от которой остались лишь искривленные огрызки стен, накрененных над пропастью. Внизу ревело, бушуя, море, обрушивая черные волны на скалы, словно пытаясь поглотить весь остров. Том чувствовал, что барьер над тюрьмой все ещё удерживается, значит, тот, кто это сделал, по-прежнему здесь.

Чем ближе он подходил к обрыву, тем отчетливее видел одинокую фигуру, расположившуюся на самим краю полуразрушенной стены. Холодный ветер нещадно трепал тёмные волосы, и полы плаща вздымались при каждом порыве.

Том был уверен, что самозванец знает о его приближении, лишь не подаёт виду. Сидя на краю, свесив одну ногу над пропастью, Поттер продолжал вглядываться в тёмный горизонт. Тёмный Лорд остановился возле стены, взглянув на незнакомца в обличии Гарри снизу-вверх, и гадая, почему медлит. Место и ситуация вовсе не подходили для разбирательств. Следовало бы просто оглушить подделку и притащить в особняк на допрос. Он уже почти собрался так и поступить, когда до него донёсся негромкий голос.

— Привет, Тёмный Лорд. Пришел меня убить? — не оборачиваясь, поинтересовался самозванец.

— Если бы я собирался тебя убить, давно бы это сделал, — постно заметил тот, зачем-то подыгрывая лже-Поттеру. — Куда любопытнее мне то, что собрался делать ты.

— Без понятия, — Поттер пожал плечами. — Есть идеи?

— Пара-тройка найдется, — он помедлил, с жадностью и недоверием разглядывая собеседника в поисках… чего? Фальши? Подтверждения? — Впрочем, удивлен, что ты согласился примкнуть к Ордену после всех заверений, что не желаешь выбирать сторону и участвовать в войне.

«Давай же! Выдай себя хоть чем-нибудь!»

— А кто сказал тебе, что я присоединился к Ордену?

— Чары, которыми пленили дементоров. Твоя работа?

Гарри повернул голову и взглянул на него. Тому стало не по себе — что-то поразительно неправильное затаилось в глубине его глаз.

— Допустим.

— Скажешь, что сделал это просто от скуки, а не по указке Дамблдора?

Поттер… или кто бы это ни был, негромко фыркнул, выудив из внутреннего кармана плаща ловец снов. В темноте оранжевыми отблесками мерцали нити, сдерживающие внутри артефакта дементоров.

— Ты об этом? — он покрутил в пальцах ловец снов. — Держи.

Том едва успел вытянуть руку и схватить артефакт, прежде чем тот упал на землю. Мгновение он в недоумении смотрел на него, ожидая подвоха или атаки, но конструкция была вполне стабильной, и артефакт мало чем отличался от того, который Волдеморт сегодня принёс с собой.

— Зачем ты его мне отдаёшь?

— Мне он не нужен, — Гарри пожал плечами, в зеленых глазах по-прежнему царила безмятежная пустота. — А ты, кажется, собираешь коллекцию.

«Мы что, карточки-вкладыши шоколадных лягушек тут обсуждаем?!»

Том мгновение смотрел на ловца снов в своих руках и снова поднял голову, обращая взгляд на Поттера.

— Идём со мной.

Собеседник взглянул на него с таким удивлением, словно ожидал чего-то другого.

— Зачем?

— Полагаю, нам о многом нужно поговорить.

«Если ты и правда тот, за кого себя выдаёшь».

А если нет… что ж… по крайней мере он избавится от этой досадной помехи, пока она не стала проблемой.

— Предположим, я не хочу с тобой говорить, — Поттер вопросительно изогнул брови, склонив голову к плечу. — Что тогда?

Том сузил глаза, вглядываясь в его непроницаемое лицо. Кто, кроме настоящего Гарри, смог бы так мирно с ним разговаривать? Кто мог бы смотреть на него с таким уверенным спокойствием? Но он не может быть настоящим. Том не поверит, даже если каждое слово и каждое движение собеседника говорят об обратном. Этот человек — всего лишь ловкая подделка. Ведь так? Он не поверит. Пока не убедится, что всё это не обман. Что Гарри жив. Что не всё ещё потеряно.

— Я слышал, что ты мёртв.

— Я бы сказал, что у меня девять жизней, но шутки про кошек смешнее, когда они относятся к тебе.

Том втянул носом воздух. Никто кроме Гарри не знал. Ни одна живая душа. Поттер с любопытством наблюдал за его реакцией, словно совершенно точно знал, о чём в это мгновение думает Тёмный Лорд. И вдруг улыбнулся. Почти так же, как раньше. Почти тепло.

— Доброй ночи, лорд Волдеморт.

Он не успел ничего сказать, не успел даже среагировать, когда Поттер оттолкнулся и спрыгнул вниз, навстречу ненастному морю. На миг сердце оборвалось, преисполнившись давно забытым леденящим ужасом, который однажды он испытал на вершине Астрономической башни.

Мгновением позже в небо, ловко сопротивляясь потоку ветра, взмыла некрупная птица с дымчато-серым оперением.

Последние сомнения Тома рухнули в море, разбиваясь о скалы.

  

От автора// Встреча года состоялась! :) Хоть и мимолётно. Бедный Том Т_Т

Приношу свои извинения за задержку с выкладкой главы — меня убило работой, отрезав наглухо весь творческий процесс. Но я таки дорвалась до фика.

Примечание автора// начало главы рекомендуется читать под трэк — Hemispheres, исполнитель — Jo Blankenburg.

 

«Контраст моей печали —

незыблемо-прекрасный вечер...

И всё, что чувства отвергали,

когда я сильным становился,

приходит вечером из дальней дали...»

  

Переступив порог, Том захлопнул за собой дверь и пересек погруженный в холодные рассветные сумерки кабинет. Он остановился напротив рабочего стола, бросив на него ловец снов с такой небрежностью, словно это была простая безделушка, и оперся обеими руками о столешницу, неотрывно глядя на артефакт. Несколькими мгновениями позже безжизненную тишину, что колючей изморозью расползалась по кабинету, разорвал негромкий смешок. За ним ещё один чуть громче, потом снова, и наконец Тёмный Лорд, самый пугающий и зловещий тёмный маг из ныне живущих, громко, почти истерически расхохотался, едва ли не сгибаясь пополам.

Он должен был знать. Должен был знать лучше всех в этом мире, что этот сумасшедший, невыносимый засранец ни за что не погиб бы, словно старая дворняга в какой-то грязной подворотне! И почему, Мерлина ради, он вообще удивлен? Поттер живучий, как таракан: его не взяло ни смертельное проклятье, ни годы в Хогвартсе, наполненные форменным безумием, ни предательство лучшего друга. И что в самом деле он тогда навоображал себе, стоя перед серым надгробием посреди проклятого снегопада? Что Гарри и вправду мог просто погибнуть? Что нет больше надежды повстречать его вновь? Что его, Тома, жизнь отныне походит на тусклое, лишённое красок существование без смысла и цели?

Что он остался один? Снова…

Мог ли в прошлой своей жизни Тёмный Лорд вообразить, что когда-нибудь испытает чувство одиночества? Или, что ещё более невероятно — столь ошеломительное, сметающее с ног, практически окрыляющее счастье? Пожалуй, создай он сейчас патронуса, то смог бы выжечь с планеты всех существующих дементоров.

Ну что за сентиментальная глупость, право слово?

И все же он не мог перестать смеяться. Словно вместе со смехом с губ его срывалось всё горе и отчаяние, вся чёрная безнадежность и отравленное скорбью раскаяние, в которых по сей день тонула его измученная, искаженная годами и магией душа.

Том смеялся, закрыв ладонью лицо, и никак не мог остановиться.

Поразительно, как ему удалось сохранять спокойствие по возвращении в особняк и на протяжении всей встречи с Пожирателями, пока он выслушивал отчеты и раздавал поручения. Поразительно, что никто даже не заметил, что мысли Тёмного Лорда крайне далеки от своих верных подданных и результатов их нелепой вылазки в Азкабан. Поразительно, как он до сих пор не рехнулся от такого шквала обжигающе ярких эмоций, после долгих месяцев тусклой отчужденности и равнодушия.

«Поразительно», похоже, нынче становилось его любимым словом.

 

Нагини, наблюдающая за хозяином со своего насеста в кресле у камина, меланхолично перебирала когтями пряди снежно-белых волос, рассыпавшихся по её хрупким плечам, и красноречиво молчала.

— Хозяин, ты мог бы вернуть мне изначальный облик, прежде чем сходить с ума, — не выдержав, пожаловалась она. — В этом теле от каждого звука режет слух, а твой смех вызывает у меня желание убить себя. Это противоречит всем моим инстинктам. Задумайся, хозяин.

Том её не слушал. Долгое время спустя ему наконец удалось унять безумный хохот и, расправив плечи, он обошёл стол, плавно опустившись в рабочее кресло. Взмахом руки Тёмный Лорд зажёг под потолком огни, наполнившие кабинет приглушенным оранжевым светом, и, подцепив пальцем ловец снов, приподнял артефакт над столешницей, пристально изучая затейливый узор.

— Ну кто бы мог подумать, — улыбаясь собственным мыслям, мурлыкнул Том. — Какой оригинальный приветственный сувенир. Не думал я, что у Гарри проснётся столь живой интерес к мастерству некромантов.

Нагини обиженно зашипела, отвернувшись к огню.

— Ах да, — Том взмахнул рукой, и силуэт женщины в кресле начал истончаться и трансформироваться, пока на мягкой обивке не растянулась исполинская змея.

Повернув точёную треугольную голову к Тёмному Лорду, Нагини воззрилась на него долгим немигающим взглядом.

— О чём ты думаешь, хозяин? — порыв ещё немного поворчать уступил её привычному любопытству.

— О том, что мне непременно следует подготовить ответный подарок, — продолжая загадочно улыбаться, Том искоса взглянул на змею. — Невежливо будет игнорировать подобную любезность.

— С твоим заклинателем что-то не так, — отметила Нагини, сворачивая могучее тело кольцами.

— Конечно, с ним что-то не так, — Том откинулся на спинку кресла, продолжая рассматривать ловца снов. — С Гарри всегда что-нибудь не так.

Нагини ещё немного помедлила, разглядывая непривычно довольного Лорда, и издала долгий протяжный звук, отдалённо напоминающий вздох.

— Ты теперь снова будешь подолгу крутиться в кресле и взрывать всё вокруг?

Что бы ни собирался на это ответить Тёмный Лорд, его прервал негромкий стук в дверь. Убедившись, что маскирующее кольцо у него на руке по-прежнему исправно работает, а на лицо вернулось сдержанное выражение, Том пригласил посетителя войти. На пороге ожидаемо показалась Беллатрикс.

— Всех заключенных разместили в северном крыле и уже пригласили целителей из деревни, чтобы их осмотрели, — отчиталась ведьма, и, возможно, кто-то другой решил бы, что явилась она только для этого, но Том слишком уж хорошо знал эту женщину.

— Полагаю, есть что-то ещё, о чём ты хотела бы сказать? — осведомился он, отложив в сторону ловец снов.

— Помешает ли вашим планам появление Поттера? — помедлив, спросила она. — Если желаете, я займусь им.

— Не желаю, — холодно отрезал Тёмный Лорд. — Если мне не изменяет память, мы с тобой уже провели весьма информативную беседу на эту тему.

— Конечно, мой лорд, — Бэлла склонилась в низком поклоне, ярость господина из-за её вмешательства два года назад ещё ярко горела в памяти. — Тогда позвольте доложить, мой лорд, что мне удалось вычислить шпиона в рядах ваших сторонников. Вероятно, именно из-за него наша миссия в Азкабане едва не сорвалась.

— Вот как? — Волдеморт взглянул на собеседницу с бо́льшим интересом. — И кто же этот безумец?

— Мальчишка Забини, милорд, — Бэлла улыбнулась в мстительном предвкушении.

— Забини, — неторопливо повторил Тёмный Лорд, помедлив, будто не мог сразу припомнить, о ком речь, пока краешек его губ не дёрнулся в легкой усмешке. — Занимательное обвинение.

— Я чувствовала, что с мальчишкой что-то не так. Слишком уж наглым он казался. Всюду совал свой нос и часто пропадал из поместья. Я приставила человека присматривать за ним, и мне доложили, что прошлым вечером он снова сбежал. Более того, мне стало известно, что он всё это время отправлялся на встречи с предательницей крови Уизли.

— И что? — особо впечатленным Волдеморт не выглядел.

— Я предполагаю, что через неё он передавал информацию Ордену. Возможно, даже посещал действующий штаб Ордена Феникса.

— Предполагаешь? Или знаешь наверняка?

— Уверена, на допросе я смогу убедиться в этом, — заверила Бэлла. — Весьма прискорбно, что мы не смогли вычислить его раньше. Находясь среди Малфоев, ему, вероятно, многое удавалось вытянуть или подслушать из разговоров, а мой непутёвый племянник, боюсь, только потворствовал этому, скрывая от всех его побеги.

— У тебя есть основания полагать, что Драко в этом замешан? — опасно мягким тоном осведомился Тёмный Лорд.

Беллатрикс чуть помедлила, и на миг в её глазах мелькнуло нечто отдаленно напоминающее тревогу.

— Нет, мой лорд, — наконец, ответила она. — Глупый мальчишка верил, что Забини просто сбегает на свидания с предательницей крови, поэтому и прикрывал его. Я лично проведу с ним беседу, чтобы избежать подобных непростительных оплошностей.

— И где же сейчас наш неуловимый шпион? — с холодной иронией поинтересовался Тёмный Лорд.

— По-прежнему отсутствует, милорд. Но я уже приготовила для него особое место в подвальной темнице, — Бэлла с готовностью шагнула ближе. — Можете не сомневаться, я вытащу из мальчишки всю нужную нам информацию по крупице, прежде чем он умрёт.

— Похвальное рвение, — неторопливо оценил Волдеморт. — Но, пожалуй, этим случаем я займусь лично.

— Милорд, вам необязательно тратить своё время на незначительного отброса вроде Забини, не сомневайтесь, я…

— Смею напомнить, — негромко оборвал её речь Тёмный Лорд, — что этот «незначительный отброс» более года успешно действовал в тени, своевольно и дерзко прикрываясь образом истеричного подростка. Весьма самонадеянно, хоть и не лишено изобретательности. Приведи его, — в голосе Волдеморта зазвучала ледяная сталь, а в рубиновых глазах вспыхнуло жестокое пламя, — стоит напомнить мистеру Забини, почему совершенно неприемлемо разочаровывать меня.

* * *

Поспать этой ночью Блэйзу так и не удалось. Дафна, которой всё было нипочем, заскучав через полчаса бесцельного ожидания, удалилась обратно в свою спальню, словно благополучие членов Ордена или, если уж на то пошло, Поттера её совершенно не тревожило. Что же до самого Забини, он едва ли смог бы спокойно усидеть на месте, даже если бы его привязали и обездвижили. Ему не терпелось узнать, чем же закончится эта ночь и увидеть наконец Гарри, о котором он уже успел услышать массу любопытных подробностей.

— Честное слово, Грейнджер, диву даюсь, откуда у тебя такая необычная способность всюду натыкаться на мёртвых друзей?

Шутливо вопрошал он, пока они вчетвером, включая Джинни и Рона, дожидались новостей, расположившись в гостиной. Несколько раз к ним заглядывала миссис Уизли, пытаясь разогнать по комнатам. Но прекрасно понимая, что усмирить раззадоренную молодёжь ей вряд ли удастся, мать рыжего семейства махнула на них рукой и скрылась на кухне, откуда вскоре начали доноситься соблазнительные запахи выпечки. Блэйз, желая максимально продуктивно потратить время, заваливал Рона, Гермиону и Джинни вопросами о Поттере, и чем дольше слушал, тем сильнее жаждал встретиться наконец с ним лично. Надо сказать, истории их были более чем занимательные… Половине Блэйз даже не поверил. Одно устранение сотен инферналов в Мунго вызывало немало сомнений, а когда Гермиона упомянула о стычке с патрульными и том, как Гарри с ними разделался, Блэйз и вовсе засомневался, что это и вправду был Поттер. В конце концов, сложно вообразить, что его миролюбивый в общем-то сокурсник способен на хладнокровное убийство. Впрочем, никто не знал, как Гарри жил всё это время и с чем столкнулся. Возможно, даже такой пацифист как он ожесточился, учитывая обстоятельства. Ещё больше Блэйза интриговал сумрачный взгляд Гермионы, пока она рассказывала о случае с патрульными. Казалось, что-то в Поттере тревожит её и помимо неожиданной жестокости. Увы, как бы ни хотелось Забини выспросить побольше подробностей, временное затишье закончилось прежде, чем он успел это сделать, когда на них без всякого предупреждения едва ли не свалился крайне озадаченный Сириус Блэк.

Стоило признать, полгода в Азкабане на пользу ему не пошли: выглядел тот ужасно, пах ещё хуже и, судя по всему, был не в себе. Из его бессвязной, спутанной речи мало что удалось разобрать, но похоже Поттер… или кто бы там ни вернулся под его личиной, и правда сумел в одиночку пробраться в неприступную тюремную крепость. На шум сбежались члены Ордена, оставшиеся в штабе, и гостиную затопил гвалт голосов, споров и пререканий, пока они пытались добиться от Блэка внятных объяснений, а тот с не меньшим пылом требовал немедленно сообщить, где сейчас находится его крестник. Шумное сборище с яростной непреклонностью разогнала хмурая мадам Помфри, заявив, что Блэку немедленно нужен покой. После чего утащила его на второй этаж, без конца причитая, что всё долгое лечение теперь пошло насмарку из-за произвола министра и глупости самого Сириуса. Ещё какое-то время откуда-то сверху доносились приглушенные голоса, пока всё не стихло. Блэйз заключил, что медсестре всё же удалось влить в Блэка достаточно снотворного, чтобы тот наконец угомонился и заснул.

На некоторое время в доме вновь воцарилась обманчиво спокойная обстановка. Оставшиеся в гостиной подростки шепотом обсуждали возвращение Сириуса и строили догадки относительно происходящего в Азкабане, на кухне слышался звон посуды, пока Молли готовила поздний ужин… или ранний завтрак, чтобы чем-то занять себя в ожидании. Пригревшись в кресле, располагающимся ближе всех к камину, Рон начал клевать носом, Джинни с Гермионой тихо переговаривались, а Блэйз нервно постукивал каблуком ботинка по полу. Ему неожиданно пришло в голову, что события сегодняшней ночи могут не самым радужным образом отразиться на его благополучии.

«Он меня точно прикончит», — успел апатично подумать Забини, когда в гостиную ввалился спасательный отряд с Дамблдором во главе и дом вновь наполнился гвалтом и спорами. В отличие от Блэка, большинство вновь прибывших явно находились в крайне взвинченном состоянии. Шеклболт не переставая злословил, осыпая Поттера причудливо витиеватыми эпитетами. Блэйз опечалился даже, что под рукой нет блокнота, куда можно было бы записать особо интересные выражения, а потом при случае воспользоваться ими.

Следуя примеру аврора, кто-то начал высказывать сомнения в том, настоящий ли это Поттер, ведь: «кому под силу такое?!». Забини сгорал от любопытства, но не решался привлекать к себе внимание, опасаясь, что тогда про него вспомнят и выгонят прочь. Разбуженный переполохом Рон, увы, оказался не столь дальновидным и тут же полез к старшим с расспросами, после чего все интересные обсуждения мигом прекратились, как и самая выразительная ругань. Но уловить основную суть Блэйз успел: в тюрьме Орден столкнулся с Пожирателями смерти и Тёмным Лордом. Схватки они избежали лишь чудом, когда конфликт с присущем ему «изяществом» прервал Поттер, перевернув всё с ног на голову. Теперь члены Ордена терялись в догадках, было ли столкновение спланировано самим Поттером, заодно ли он с Тёмным Лордом и как семнадцатилетнему юнцу удалось столь легко ворваться в Азкабан? Про Сириуса никто так и не спросил, кроме Эрмелинды Герхард, которая о чём-то шепотом переговорила с прибежавшей на шум Поппи и вместе с ней удалилась на второй этаж.

Но где же сам виновник беспредела? По словам Тонкс, Гарри ушел прежде, чем Орден и Пожиратели разбрелись восвояси, так и не подравшись. Вопросом этим задавался не только Блэйз. Люпин покрутил головой и в тревоге обернулся к дежурящим в гостиной подросткам.

— А где Гарри? Он вернулся?

Все четверо синхронно покачали головами.

— Говорю вам, он переметнулся на сторону Того-Кого-Не-Называют! — рыкнул Кингсли, снова заводя излюбленную шарманку. — Вы тут все с ним носитесь, а он небось сейчас докладывает положение дел Ордена.

— Примечательное, право слово, мнение, но о чём тут докладывать, скажите на милость?

Гомон тут же стих и все головы как по команде повернулись в сторону входа, где, привалившись плечом к косяку, за ними с расслабленной улыбкой наблюдал центральный персонаж нынешней ночи. С губ Ремуса сорвался вздох облегчения.

— Гарри, ты цел! Слава Мерлину!

Остальные не спешили радоваться его возвращению и наблюдали за Поттером едва ли не с опаской. Блэйз всё это время стоял на месте, вытаращившись на бывшего сокурсника. Тот определенно изменился с последней их встречи: стал казаться взрослее и как будто жестче, черты лица заострились, а из глаз пропали последние крупицы юношеской наивности.

Но не это приковало львиную долью внимания Забини.

— Эгей, крутой плащ, Поттер! — выходя из оцепенения, воскликнул он. — Где раздобыть такой же?

Невыразительное бледное лицо обратилось в сторону Блэйза, и на миг взгляд Гарри не выражал ничего кроме тусклого равнодушия, пока в глубине зеленых глаз не мелькнули смешливые искры.

— Спроси Сириуса, это он мне подарил.

— Поттер! — рявкнул Шеклболт, прерывая момент трогательного воссоединения. — Где тебя носило? Ты хоть осознаешь, что натворил?

Гарри вопросительно склонил голову к плечу.

— Просветите меня?

Прежде, чем бывшего аврора разорвало на куски от ярости, вмешался Люпин.

— Гарри, мы очень за тебя беспокоились…

Кингсли презрительно фыркнул, всем своим видом демонстрируя, что уж он-то определенно не тревожился за жизнь мальчишки.

— Я тронут, конечно, но совершенно необязательно было организовывать спасательную экспедицию ради этого.

— Ты поступил слишком опрометчиво. Если бы мы не отправились на помощь, кто знает, как это могло обернуться?

— А чем, позвольте спросить, вы мне помогли? — Поттер в недоумении изогнул брови.

— По-твоему, нам нужно было просто бездействовать? — Ремус изумленно воззрился на него.

— Почему бы и нет? — Гарри ядовито улыбнулся. — Раньше у вас это неплохо выходило.

— Ты мог хотя бы объясниться, — начиная злиться, заметила Тонкс. — Ради тебя Орден рисковал своими жизнями.

— Но разве я просил об этом? — Гарри развёл руки в вежливом удивлении.

— О таком и не нужно просить, — сумрачно отозвался Чарли Уизли.

Тот в ответ только негромко рассмеялся. Блэйз перевел любопытный взгляд с покрасневшего от злости лица Кингсли на остальных собравшихся, отмечая, что многие начинают потихоньку закипать. И как это Поттеру удавалось с такой непринужденностью доводить людей до белого каления? Забини бы душу продал, лишь бы хоть глазочком взглянуть на встречу Гарри с Тёмным Лордом. Должно быть, это было то ещё зрелище. Странно, что никто до сих пор не умер.

— Что смешного? — тем временем процедил сквозь зубы Шеклболт.

— Всё это в целом весьма забавно, — очевидно наслаждаясь всеобщим негодованием, ответил Гарри. — Когда от Ордена действительно требовалось хоть чем-то рискнуть, все предпочли сделать вид, что вас это не касается.

— Давайте хоть на время оставим тему взаимных упреков, которые никуда не приводят? — с утомлённым раздражением вмешался Ремус, бросив тяжелый взгляд на Поттера. — Гарри, ты совершил незаконное вторжение в Азкабан. Понимаешь, чем это может тебе грозить? И не только тебе. Всем нам, если Министерству станет известно об этом.

— Готов поспорить, уважаемый министр скорее обвинит во всём Тёмного Лорда, — вставил от себя Снейп, который, похоже, совсем не спешил винить во всём Поттера, хоть и поглядывал на него с явным неодобрением.

— Какая разница, кого он в этом обвинит? — ухватился за эту тему Шеклболт. — Как только о нападении прознают, начнётся форменное безумие. Нам и без этого проблем хватало. И спасибо за это тоже скажем Поттеру.

— Гарри, ты хоть задумался, как всё могло обернуться, если бы ты в одиночку столкнулся в Азкабане с Пожирателями смерти? — оборвала аврора Тонкс, пока разговор окончательно не утёк в другое русло. — Осознаёшь, что могло произойти?

— Ничего непоправимого.

— Конечно, если ты с ними в сговоре…

Гарри скрестил взгляды с Кингсли, ничуть не впечатленный обвинениями.

— У вас есть этому неоспоримые доказательства, мистер Шеклболт?

— Достаточно уже того, как просто тебе удалось проникнуть в тюрьму. И слишком уж спокойно ты отреагировал, когда их встретил, — презрительно выплюнул тот. — Очевидно, ты спланировал это с шайкой Пожирателей и их сумасшедшим предводителем.

Блэйз ошарашенно покосился на аврора. Он понимал, что тот в последние годы стал особенно нервным, но даже стресс и перенапряжение не оправдывали сказанной им околесицы. Как он вообще себе это представлял?

— Конечно, — будто разделяя мысли Забини, Гарри смешливо фыркнул. — И все вместе мы долгие месяцы репетировали, как сильно они будут удивлены моим появлением. Особенно ответственно к своей роли подошел Волдеморт. Видели, как его перекосило? Ну разве не блистательный актёрский талант пропадает под гнётом напускной тирании?

Блэйз вернулся к мысленным торгам, прикидывая, что готов продать, лишь бы увидеть эту встречу.

— Тебе всё шутка, что ли? — устало вздохнул Билл.

— Не стоит тратить на него время, — Чарли разочарованно покачал головой. — Очевидно, что разумного диалога тут не получится и признавать свою вину он не намерен.

— Слава Мерлину мы наконец-то это прояснили! — Гарри театрально всплеснул руками. — А то я уж было начал волноваться, что никто так и не догадается.

— Поттер, подобное поведение в Ордене неприемлемо, — снова заговорил Шеклболт, придав своему голосу командирские нотки. — Твои провокации зашли слишком далеко. Не считай себя настолько особенным. Никто здесь не станет мириться с подобными выходками.

— О, вот как? — по губам Гарри скользнула глумливая усмешка. — И что же вы сделаете? Выгоните меня? Из дома моего крёстного? — он склонил голову плечу продолжая с издёвкой разглядывать аврора. — Его мнением не поинтересуемся?

На этих словах воцарилась неуютная тишина, когда все неожиданно вспомнили, чей именно дом не так давно стал штабом Ордена. Наконец слово взял нехарактерно молчаливый Дамблдор:

— Господа, думаю, мы все слишком устали и слишком взволнованы, — он обвел примирительным взглядом взбешенную публику. — Почему бы не перенести остальные вопросы на другой день?

— Замечательная мысль, профессор, — обрадовался Гарри. — Всем доброй ночи и спасибо, что заглянули в наш дом.

Его тон не оставлял сомнений, что нежеланных гостей просят удалиться. Судя по лицам, многие сомневались, можно ли теперь доверять Поттеру и оставлять его без присмотра, так что предложение расходиться было встречено без особого энтузиазма. Но время и правда было позднее, основной кризис как будто миновал и новые разбирательства после бессонной ночи только перерастут в очередной бессмысленный спор. Обмениваясь красноречивыми взглядами, за которыми крылись невысказанные подозрения и досада, расстроенные и вымотанные волшебники покинули дом. Джинни и Рон после недолгих препирательств (в основном, со стороны Джини) отправились обратно в Нору с родителями, которым было не по нраву, что их дети останутся в обществе Поттера. Наконец в гостиной остались только Гарри, Блэйз, Гермиона, Снейп, Тонкс и Люпин.

Скрестив на груди руки, Грейнджер сумрачно разглядывала Гарри.

— Меня тоже выгонишь?

Тот помедлил, будто и правда размышлял над этой идеей, после чего качнул головой.

— Я, пожалуй, не настолько кошмарный человек.

— Внушает надежду.

Чуть расслабившись, она тихо пожелала присутствующим доброй ночи и покинула гостиную. Блэйз отметил, что в обществе Поттера Гермиона отчего-то становилась подозрительно неразговорчивой. Что же такого между ними произошло? Впрочем, об этом подумать у него ещё будет время. Куда больше его сейчас интересовал сам Гарри. Тот всё еще не заговаривал с Блэйзом напрямую, словно его тут и не было вовсе. Хотя, возможно, дело было в присутствии посторонних. Как раз в этот миг вопросительный взгляд Поттера переместился к Люпину и Тонкс.

— Если не возражаешь, мы бы остались до утра, чтобы увидеть Сириуса, — осторожно попросил Ремус, которому до сих пор удавалось сохранить миролюбивый настрой в отношении Гарри, несмотря на все его упреки и жесткие слова.

— Вы можете вернуться завтра, — сухо заметил Поттер, с которого постепенно спадал наигранно-беззаботный фасад, оставляя лишь равнодушного, отстранённого и очень утомленного человека.

— Гарри, прошу тебя, давай не будем усложнять и без того непростую ситуацию? — расстроенно вздохнул Ремус. — Мы же тебе не враги.

— Конечно, не враги. Врагов в живых оставлять не следует.

— Ты что, теперь нам угрожаешь? — Тонкс устало помассировала виски.

— А похоже, что угрожаю?

— Немного…

Гарри ещё несколько секунд молча их разглядывал и наконец вздохнул.

— Хорошо, оставайтесь. Но не беспокойте Сириуса, пока он сам не захочет с вами встретиться.

Проигнорировав слова благодарности от Люпина, он глянул в дальнюю часть гостиной, где всё это время наблюдал за происходящим Снейп.

— Вы уже подготовили для меня строгую отповедь, сэр? — любезно поинтересовался он, и впервые Блэйзу послышалась нотка доброжелательности в его голосе. — Или она подождёт до утра?

— Я ещё не решил, — Северус хмыкнул. — В какое время суток вы лучше воспринимаете конструктивную критику? А то за годы вашего обучения я этого так и не понял.

Взгляд Поттера чуть смягчился, а по губам скользнула вполне искренняя улыбка.

— Боюсь, я ни в какое время суток с ней не уживаюсь, профессор.

— Этого я и опасался.

— Если хотите, можете занять одну из гостевых спален и попытать счастье утром?

— Благодарю, но в отличие от некоторых обездоленных у меня всё ещё есть свой дом, — заметил Снейп, не без злорадства глянув на Люпина и Тонкс. — Я лишь хотел убедиться, что вы не пострадали.

— Жив-здоров, — звонко отрапортовал Поттер и, приосанившись, улыбнулся шире.

Нечто принужденное и тягостное чудилось Блэйзу в его движениях, голосе и выражении лица, хоть он и не мог бы с уверенностью определить, что именно. Судя по тому, как сузились в недоверчивом подозрении глаза бывшего декана, заметил это не только Забини.

— Что ж, рад слышать, — медленно протянул он, шагнув к выходу.

— Хочу заметить, сэр, — голос Гарри остановил его на полпути, — что, судя по запахам с кухни, миссис Уизли приготовила нечто вкусное. Обидно будет, если никто из тех, кому предназначалось угощение, так и не оценит её стараний.

— Здесь и без меня по утру будет достаточно голодных ртов, — бросив колючий взгляд в сторону оборотня, хмыкнул Снейп. — Но благодарю за заботу.

С этими словами он молча удалился, предупреждающе глянув на Блэйза, чего тот почти не заметил, слишком отвлечённый желанием протереть глаза и попыткой припомнить, когда вообще Снейп хоть с кем-то беседовал так же спокойно и любезно. Люпин и Тонкс всё ещё топтались посреди гостиной как бедные родственники. Хотя, Ремус, пожалуй, теперь и сам выглядел несколько встревоженным, разглядывая Поттера.

— Гарри, ты точно в порядке?

— Да-да, в полном, — он встретился взглядом с оборотнем.

На миг повисла тишина, пока между ними будто происходил безмолвный диалог, наконец Люпин тяжело вздохнул:

— Так и знал.

— Ремус…

— Прости уж, но ты никогда не умел как следует о себе позаботиться.

Гарри предупреждающе свел брови у переносицы, явно не желая продолжать разговор при окружающих.

— Это пустяк.

— Не могу согласиться.

— Так не соглашайся, — голос Поттера похолодел. — Спокойной ночи.

— Обратись хотя бы к…

— Спокойной ночи, Ремус.

Оборотень вынужден был отступить. Он положил руку на плечо Тонкс, прерывая любые вопросы, которые она собиралась задать, и покачал головой, увлекая её за собой из гостиной.

Наконец остались только Гарри и Блэйз. Они в долгом молчании разглядывали друг друга. После всего, что случилось, Забини толком и не знал, что сказать. Не нужно было долго наблюдать за Поттером, чтобы осознать, как сильно тот изменился за время своего отсутствия. И куда, скажите на милость, подевался тот душевный парень? Блэйз, возможно, даже предположил бы, что это самозванец, но какой безумец смог бы такое сымитировать? Если бы кто-то захотел выдать себя за Поттера, то, наоборот, старался бы вести себя максимально похоже и тихо. Этот же бесноватый субъект всем своим видом демонстрировал, насколько ему плевать на мнение окружающих. Очень в стиле Гарри Поттера, если так подумать. Да и в целом Блэйз с Поттером пять лет учились на одном факультете, ели за одним столом и делили общую спальню, разве мог бы он обознаться? Кто ещё смог бы так мастерски бесить окружающих?

Блэйз прочистил горло:

— Так, хм… ты всегда так себя с ними ведешь? — Поттер сунул руки в карманы своего потрясающего плаща и, скромно улыбаясь, пожал плечами, слово ему сделали комплимент. — И как ты жив-то до сих пор?

— Я живучий.

— У меня целый список вопросов.

Гарри с любопытством изогнул брови.

— Сейчас все хочешь задать?

— Нет, — подумав, решил Забини, — я могу умереть от шока, если ты на меня вот прям всё сразу вывалишь. Но от любопытства я умру быстрее, если не спрошу кое-чего прямо сейчас.

Поняв, что так просто от него не отстанут, Поттер наконец отлепился от косяка и прошел вглубь гостиной. Блэйзу казалось, что он двигается немного с трудом, будто что-то причиняет ему дискомфорт. На ум пришел странный комментарий Люпина и наспех замаскированное равнодушием беспокойство Снейпа. Похоже, Поттер и вправду чувствовал себя хуже, чем хотел показать. Но в чем проблема? Он ранен? Или просто вымотан? Гарри тем временем с ногами завалился на диван, поставил локоть на ручку и, подперев кулаком голову, вопросительно воззрился на собеседника. Пару секунд Забини раздумывал, не спросить ли его о самочувствии, но в итоге отмел эту мысль — раз Поттер настаивал, что всё нормально, значит, вряд ли разоткровенничается на эту тему с Блэйзом. Тем более, зная Гарри, он не признается, даже если умирать будет. Что ж, раз тема здоровья отпадает, то…

— Ты действительно выкрал труп из морга, чтобы инсценировать свою смерть?

Поттер смерил его удивленно-насмешливым взглядом, будто спрашивая: «Тебя серьезно сейчас именно это больше всего интересует?» — но комментировать никак не стал и просто кивнул.

— Было дело.

— Круть! — Блэйз расширил глаза. — А в Мунго правда выжег всех инферналов?

— Ага.

— Вот чёрт, — Забини присвистнул. — Какое-то время я думал, что Грейнджер это просто привиделось от переизбытка чувств. Так что, там теперь безопасно?

— Не совсем, — Поттер едва заметно вздохнул, словно эту тему с ним уже обсуждали не впервые и она ему порядком надоела. — Где-то там запрятана печать смерти, которая и превращает умерших в инферналов.

— И как её убрать?

— При помощи магии, — Поттер саркастично улыбнулся.

— Узнаю нашего весельчака Поттера, — ехидно фыркнув, Забини закатил глаза. — Но как тебе удалось использовать чары синего пламени? Ты же не некромант.

— Мне повезло.

— То ещё везение… у тебя вместо крови Феликс Фелицис, что ли? — он покачал головой, усевшись в кресло. — Кстати, я тогда так и не понял, что случилось после твоего ареста… ты исчез, и все как с ума посходили…

— Долгая история, — Поттер зевнул и потянулся, не слишком заинтересованный этой темой. — Если кратко, мне нужно было время подумать.

— Много надумал?

— Немало.

— Так и что ты планируешь делать теперь?

Гарри пожал плечами.

— Зависит от обстоятельств.

«Хотел бы я узнать, что это за обстоятельства такие», — подумал Забини, но спрашивать не стал, предчувствуя, что ответа всё равно не получит.

— А насчет Дафны?

— Хм?

— Ты ведь с ней уже виделся?

— Разумеется…

— И как впечатления? — Блэйз заинтересованно подался вперед. — В смысле, мы же все думали, что она умерла, а она не умерла. Ты сильно удивился? Разозлился?

— Я и сам до недавнего времени придерживался статуса мертвеца. Дольно лицемерно злиться на неё за такой же фокус.

— А я был немного в бешенстве! — Забини откинулся на спинку кресла и шумно выдохнул, вспоминая ту бурю эмоций, которую вызвало в нём возвращение Дафны.

— Вам с Гермионой надо кружок на эту тему организовать, — иронично бросил в сторону Поттер.

— Нет уж, спасибо большое.

— Зря отказываешься, — продолжал веселиться тот. — Назвали бы «Как на радостях не убить своих воскресших друзей» и проводили собрания по чётным числам месяца.

— И вот ни разу не смешно, — насупился Блэйз. — Честное слово, Дафна могла хотя бы намекнуть, что жива! Я хочу сказать, мы же с детства дружили, разве сложно было прислать весточку, чтобы мы не переживали?

— Иногда мёртвым быть спокойнее, — чуть посерьезнев, заметил Гарри. — Особенно когда не знаешь, что делать дальше с руинами собственной жизни.

Блэйз бросил на собеседника проницательный взгляд, но развивать тему не стал. Похоже, Поттеру действительно несладко пришлось. Но, с другой стороны, кому сейчас хорошо?

— Вы всё ещё встречаетесь?

Поттер медлил с ответом, глядя в сторону.

— Не знаю, — подумав, признался он. — Мы с ней это не обсуждали.

— Почему это? Ты же не из тех снобов, которые из-за внешних недостатков могут бросить девушку?

— Недостатков? — Гарри мгновение, казалось, не понимал, о чем речь. — А, ты о шрамах? Нет, дело не в этом.

— А в чём тогда?

— Я нынче не лучшая кандидатура для отношений.

— Весьма уклончивый ответ, — Блэйз заинтересованно глянул на бывшего сокурсника. — Мне нужны подробности.

— Расскажу как-нибудь потом.

— Ты, главное, Дафне не забудь рассказать, донжуан, — беззлобно проворчал Забини.

Гарри насмешливо взглянул на собеседника, ледяной щит его непроницаемого равнодушия постепенно мерк и истончался. Блэйз поймал себя на том, что скучал по таким вот мирным моментам, когда можно просто поболтать о чём-то кроме войны и ситуации в мире. До этой секунды он и не знал, насколько тоскует по прошлому. Как же чертовски здорово было притвориться на миг, что они всё ещё в Хогвартсе, греются у камина в слизеринской гостиной, обсуждая школьные сплетни и уроки. Сложно сказать, о чём в это мгновение думал сам Гарри, но и он казался более расслабленным и спокойным.

— Кстати, я встречаюсь с Джинни, — торжественно объявил Блэйз. — Не ожидал, а? Я сам не ожидал!

— Поздравляю.

— Мне кажется, её братья планируют убить меня в ближайшее время.

— Ну, это в порядке вещей, — Поттер пожал плечами и чуть склонил голову, разглядывая Забини с каким-то новым интересом. — Не надеялся, кстати, тебя здесь увидеть. Думал, ты предпочтёшь остаться в компании Драко.

Завуалированный намёк от Блэйза не укрылся.

— Я и остался, — он пожал плечами, не считая нужным скрывать то, что все и так знали. — Но Джинни здесь, а значит, и я по возможности хочу быть здесь.

— Вот как? — Гарри задумчиво улыбнулся, всё так же пристально глядя в глаза собеседника. — И для кого же ты шпионишь?

Блэйз напрягся. Благодушная беседа неожиданно приняла неприятный оттенок.

— Почему сразу шпионю? — стараясь говорить шутливо и расслабленно, Блэйз в притворном возмущении всплеснул руками. — Я просто в гости забегаю к любимой девушке.

— В штаб Ордена Феникса? — весело удивился Гарри. — Конечно-конечно, охотно верю. Дамблдор, наверное, рад был выдать тебе пропуск на вход для твоих «свиданий». Снейп-то всё равно в качестве шпиона теперь непригоден… ни для одной из сторон.

Блэйз поскучнел. Раньше он не особенно задумывался, что вся его бурная деятельность шита белыми нитками. Впрочем, это и так было понятно. Он знал, на что шел. Отчасти…

Заметив сумрачное выражение лица сокурсника, Гарри беспечно махнул рукой.

— Ой, да расслабься, Блэйз, — мирно протянул он, — мне абсолютно плевать, кому и о чём ты докладываешь. Расскажи лучше, что ты слышал про остальных? Известно что-нибудь о ребятах после того, как магглы разрушили Хогвартс?

Вопрос показался странным — Поттер не выглядел, как человек, которого сильно заботит судьба окружающих, тем более тех, с кем он едва ли дружил в школе. Но Блэйз рад был обсуждать что угодно, кроме своего статуса в Ордене.

— Насчет Драко ты и так в курсе, — он пожал плечами. — Многие слизеринцы сейчас, хм, там же. Те, кто выжил, по крайней мере.

— А остальные?

— Понятия не имею. Слышал, Лонгботтом с его бабкой где-то скрываются. Дамблдор вроде предлагал им остаться в штабе Ордена, но Августа заявила, что это небезопасно, и с тех пор о них я не слышал. Есть ещё списки пропавших без вести…

Блэйз затих. Эту тему ему тоже обсуждать не хотелось.

— И кто же попал в эти списки? — не отступал Гарри.

Его интерес становился слегка подозрительным.

— Ну, я их сам не видел, — уклончиво пробормотал он, — но слышал, что многие ребята из Хаффлпаффа и Гриффиндора числятся пропавшими…

— Например?

— Да не знаю я, Поттер! — досадливо гаркнул Блэйз, отворачиваясь. — Много кто…

Гарри помолчал в задумчивости. На мгновение Забини понадеялся, что тот оставит неприятный разговор, но…

— А как насчет Луны Лавгуд?

Забини со вздохом запустил пальцы в волосы.

«Вот же пристал! С чего он взял, что я лучшая кандидатура для таких расспросов? — раздраженно подумал он и сам же ответил на свой вопрос: — Поговорить больше не с кем? Ну так сам виноват».

Поттер за один этот вечер умудрился погладить против шерсти половину Ордена. И делал это далеко не в первый раз, немудрено, что теперь он сам себя загнал в добровольную изоляцию. Такое случается, если долго и упорно отталкивать людей. Мало кому захочется после этого откровенничать. Даже Грейнджер его сторонилась. С другой стороны, среди членов Ордена были и те, с кем Поттер взаимодействовал вполне дружелюбно, отчего же не расспросить их? Почему, по мнению Гарри, Блэйз был подходящей кандидатурой для таких разговоров? Подавив неуместное раздражение, он всё же нехотя пробормотал:

— Лавгуд числится среди без вести пропавших, как я слышал. Её отца обнаружили убитым где-то на окраине Лондона месяца два назад, а её саму так и не нашли.

— Значит, она может быть у магглов?

— Не знаю. Может быть. А может быть, уже мертва, просто тело не нашли, — Блэйз болезненно скривился. — Мы много кого не нашли.

Гарри утомлённо прикрыл глаза. Блэйзу показалось, что новости его разочаровали.

— Ты ищешь её?

Поттер уставился на собеседника долгим, пристальным взглядом.

— Это обыкновенное любопытство.

«Так уж и обыкновенное», — недоверчиво подумал Забини, но эти мысли вылетели у него из головы, когда он вновь взглянул Поттеру в лицо.

— Гарри, — он обеспокоенно нахмурился, — у тебя кровь…

— Хм? — Поттер в легком недоумении изогнул брови, похоже, не чувствуя, как у него из носа к губе ползёт струйка крови. — Ах это, — он без особого удивления или тревоги стёр кровь тыльной стороной ладони, будто для него подобное было обычным делом.

— Ты точно здоров? — не сильно рассчитывая на искренность, Блэйз вгляделся в глаза собеседника.

— Да, вполне, — Гарри беспечно махнул рукой, глянул на часы и слишком уж показательно зевнул. — Ладно, время позднее, думаю, нам не помешает поспать. Ты, кстати, видел Сириуса? Как он?

— В шоке, по-моему, — Блэйз хмыкнул, продолжая пристально разглядывать Поттера в поисках хоть единого намёка на то, что тот нездоров или ранен. — Оно и понятно. Я бы тоже был в шоке на его месте. Мадам Помфри утащила его на второй этаж, как только он тут объявился. Думаю, он сейчас спит.

— Что ж, тогда повидаюсь с ним завтра, — Поттер потянулся, поднимаясь на ноги, и снова Забини почудилась некая скованность его движений. — Если повезет, он даже меня не придушит, когда поймет, что всё произошедшее ему не привиделось.

— Думаю, он будет слишком рад твоему возвращению, чтобы устраивать грандиозный разнос.

— Ты плохо знаешь моего крёстного, — Гарри запустил пальцы в волосы и негромко хмыкнул. — Впрочем, возможно, и я плохо его знаю… — помедлив, он обратил долгий, необъяснимо меланхоличный взгляд на бывшего сокурсника. — Рад, что ты всё ещё жив и… жаль твою семью.

Блэйз пожал плечами, сунув руки в карманы брюк.

— Спасибо, наверное? — он хмыкнул. — Повезло, что Малфои сжалились и забрали меня к себе, иначе сложно представить, где бы я сейчас был…

— Драко бы от тебя не отвернулся.

— Да уж, — Блэйз против воли улыбнулся. — Этот холерик истеричный — друг что надо… — он помедлил, когда в голову забрела неожиданная мысль: — К слову о друзьях... Знаешь, Арчер… хм… ты про Арчера что-нибудь слышал?

— Только то, что он мёртв, — Гарри безжизненно улыбнулся. — Этого вполне достаточно, — прохладный и несколько отчуждённый тон его голоса не оставлял сомнений, что эту тему Поттер обсуждать не намерен. — Спокойной ночи, Блэйз.

Он медленно направился к выходу из гостиной, а Забини так и остался сидеть в кресле, провожая его взглядом до самой лестницы. Оставшись в одиночестве, он отвернулся к камину, где еле теплилось оранжевое пламя, и в сумрачной задумчивости побарабанил пальцами по подлокотнику. Том для Поттера был едва ли не центром вселенной. Эти двое всегда казались Блэйзу одним целым. Именно после новостей о смерти Арчера Гарри исчез. А теперь, два года спустя, он так разительно изменился, что можно было решить, будто это вовсе другой человек. И дело было не только в дерзком поведении и показательной самоуверенности. Что же скрывалось за спокойным взглядом и равнодушной улыбкой? За пустыми словами о смерти лучшего друга? Что на самом деле так изменило его?

Смерть Тома?

Или его предательство?

* * *

К непомерному раздражению Сириуса Поппи приговорила его к постельному режиму, строго-настрого запретив покидать кровать, пока не убедится, что тот достаточно здоров и благоразумен, чтобы снова не угодить в неприятности. Блэку страшно хотелось спорить с ней до хрипоты, ведь он совершенно не представлял, что творится за пределами его спальни, но стоило только открыть рот, как любые протесты были прерваны жестоким обещанием привязать его к кровати, если он только осмелится упорствовать. В который раз за свою жизнь, Блэк убедился, что Поппи Помфри действительно страшная женщина. И всё же ему невыносимо хотелось узнать, как обстоят дела в мире и, главное, понять, не почудился ли ему Гарри той ночью в Азкабане. Он слишком боялся заговаривать или спрашивать о нём, опасаясь увидеть в ответ лишь полные непонимания и тревоги взгляды. Сириус до сих пор не верил, что его крестник действительно вернулся — слишком уж невероятными и безумными казались ему те туманные воспоминания в Азкабане. Вопреки собственным сомнениям Блэк с волнением и страхом ждал мгновения, когда дверь в комнату откроется и на пороге покажется его крестник. Вопреки его надеждам, первой его посетительницей после Поппи оказалась Эрмелинда Герхард. Поставив на прикроватный столик поднос с тарелкой каши, стаканом воды и целой коллекцией флаконов с зельями, она расположилась в кресле напротив него. Её холодный и сердитый взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Ну и как ощущения?

— Чую, это вопрос с подвохом.

— Мне просто любопытно, каким нужно быть кретином, чтобы второй раз попасть в Азкабан? Неужели так скучно жить свободным человеком? — не дожидаясь ответа, она придвинулась ближе, накладывая на него диагностические чары.

Некоторое время в спальне слышалось лишь тиканье часов, Сириус молчал, разглядывая её сосредоточенное лицо, и ждал вердикта, прекрасно зная, что любые возражения и заверения в отличном самочувствии эту женщину не убедят. Целого штата из сотни целителей было бы недостаточно, чтобы заверить госпожу Герхард в верности диагноза, пока та не проверит всё самостоятельно. Наконец Эрмелинда расправила плечи, одарив Блэка невыразительным взглядом.

— Что ж, хорошая новость в том, что кроме физического и психологического истощения других проблем не наблюдается, — заключила она. — Понадобится время на восстановление, но интенсивного лечения, хвала норнам, не потребуется. В целом ты здоров. Не берусь судить, насколько сильно повлияли эти полгода на твои умственные способности, но так как наличием мозгов ты и раньше похвастаться не мог, предполагаю, что и здесь потери невелики.

— Спасибо, что так обо мне беспокоишься, прямо слеза наворачивается, — прижав ладонь к груди, прочувственно выдохнул Сириус.

Она смерила его колючим взглядом.

— Мой отец убил больше года на твоё лечение, а в итоге ты снова выглядишь как пожеванный кусок дерьма.

— Милая Эрме, столь грязная ругань тебе не к лицу.

— Я ещё даже не начала по-настоящему грязно ругаться, Блэк, — Герхард сердито цокнула языком. — Ума не приложу, как можно быть таким недоумком.

— Не бурчите, госпожа Герхард, я же не думал, что и правда угожу в Азкабан.

— Ты в принципе редко думаешь, Блэк. Именно по этой причине ты так сильно раздражаешь окружающих.

— И всё же ты здесь, — не переставая улыбаться, поддел Сириус. — Пришла проведать меня и убедиться, что я в порядке. Уверен, ты горько плакала обо мне все прошедшие месяцы.

— Даже не пытайся обаять меня своими безмозглыми шуточками. Я чертовски зла на тебя, и за полгода злость только росла, — несмотря на сердитый голос, за барьером угрюмого недовольства скрывалась искренняя обеспокоенность. — Что ж, радует только то, что полгода не так травмируют, как двенадцать лет. Хорошо бы ты ещё хоть какие-то уроки из собственной глупости извлекал.

Сириус поудобнее устроился на подушках, беспечно пожав плечами.

— Я довольно-таки твердолобый парень, знаешь ли.

На это Эрмелинда только тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что он не перестанет дразнить её, даже лежа на смертном одре. Их случайное знакомство в Мунго, когда Сириус проходил там лечение у целителя Вилберга, отца Эрмелинды, довольно нескоро переросло в дружеские отношения. По-настоящему близко они начали общаться лишь после исчезновения Гарри незадолго до начала войны. Эрмелинда всегда казалась Сириусу женщиной холодной и отчуждённой, но побег Гарри обеспокоил её не меньше, чем самого Блэка, хоть и причины на это у неё были несколько иными. Эрмелинда поведала Сириусу о нестабильной магии его крестника и необходимости постоянного наблюдения за его состоянием. Она была уверена, что, оставшись один, Гарри не сможет как следует заботиться о себе и это может закончиться весьма трагично. Она была одной из немногих, кто помогал Блэку в поисках, даже пыталась по мере возможности поддерживать, когда его охватывал безнадежный страх за благополучие крестника. Пожалуй, именно в то время их более чем необременительное знакомство переросло в нечто похожее на дружбу, и тогда же Сириус обнаружил, что это довольно занятное времяпрепровождение — пытаться выбить из колеи эту непрошибаемо-сдержанную леди, камень за камнем разрушая ту ледяную стену, что она выстроила вокруг себя. Впрочем, в симпатии, что давно пересекла границу обыкновенной дружеской привязанности, Блэк предпочитал не признаваться даже самому себе.

А потом Сириус узнал о гибели крестника, и всё прочее потеряло значение. Теперь же он вынужден был расплачиваться за собственные неверные решения. Впрочем, это не мешало оборачивать в шутку любую мало-мальски серьезную тему и наблюдать, как его строгая собеседница в недовольстве поджимает губы.

— Постарайся хотя бы пару дней сохранять постельный режим, — заговорила Эрмелинда, прерывая повисшее между ними молчание. — И не изводи Поппи, она и так почти все время на грани срыва — лекарств всё меньше, а целителей после происшествия в Мунго почти не сталось. Если ты сляжешь с истощением из-за того, что у тебя шило в одном месте, и мне придется расходовать на тебя свои ограниченные запасы трав…

— Я понял, понял. Лежу и не дёргаюсь, — он чуть серьезнее взглянул на неё. — Что я пропустил за последние месяцы?

Его вопрос был встречен мрачным молчанием, пока Эрмелинда собиралась с мыслями.

— Много чего, — наконец призналась она. — О возвращении своего крестника ты, пожалуй, уже в курсе…

Сириус затаил дыхание.

— Так мне не привиделось, — прошептал он и вдруг нервно и в то же время облегченно рассмеялся, чувствуя, как с плеч свалилась непосильная тяжесть. — Признаться, я всё думал, что свихнулся…

— То, что он тебе не почудился, не отменяет того, что ты свихнулся, — ехидно заметила Эрмелинда.

— Как… когда это произошло? Что случилось?

Герхард утомленно помассировала лоб, обратив на Блэка тяжёлый взгляд. Похоже, разговор предстоял долгий.

* * *

С ногами забравшись в старое потёртое кресло, Драко нервно грыз ноготь. Это было совершенно непозволительно для аристократа, но в гробу он видел чёртов этикет, хорошие манеры и правила приличия. Час назад в поместье вернулся Блэйз, но не успели они и парой слов перекинуться, как явилась тётушка Бэлла в сопровождении пары Пожирателей, которые тут же скрутили его друга и куда-то увели. С тех пор Драко застрял в жутком состоянии абсолютно неизвестности, мечась из угла в угол небольшой тускло освещенной гостиной, пока голова кругом не пошла. Потом он забился в кресло и с тех пор молча сходил с ума, рисуя в воображении самые кошмарные варианты происходящего с другом.

В глубине сердца Драко уже понимал, куда и почему увели Блэйза, но смириться с этим знанием оказалось куда сложнее. Он даже не знал, к кому теперь обратиться за помощью. Никто здесь не вступится за Блэйза, не защитит от пыток и смерти, если Тёмный Лорд заподозрил его в предательстве. Так кого же просить о помощи? Умолять тётушку Бэллу о милосердии было также бессмысленно, как убеждать реку изменить направление течения. Пойти к матушке, чтобы та вразумила свою безумную сестрицу? Нет. Нарцисса не раз говорила, что Блэйз слишком неосмотрителен, и теперь откажется вмешиваться даже ради сына. Драко обратился бы к отцу, но того попросту не было в поместье — прошлой ночью он и ещё несколько Пожирателей отправились на задание и ещё не вернулись. Послать весточку девчонке Уизли? И какой от неё прок? Даже если она сообщит Дамблдору, старику глубоко плевать на жизнь какого-то слизеринца. Да и чем бы он смог помочь, если даже во владения Тёмного Лорда пробраться не способен? Душу затопляло ледяное осознание, что никто не станет рисковать ради Блэйза. Никто даже не задумается об этом дольше чем на пару секунд.

— Забавно смотришься, обгладывая собственные аристократические пальчики, Малфой.

Драко хватило самообладания чтобы не подскочить на месте, испуганно спрятав руки за спину, словно провинившийся ребенок. Вместо этого он с поразительным спокойствием опустил ладони на подлокотники кресла и медленно повернул голову, холодно воззрившись на Мелиссу Хант. Та с ухмылкой наблюдала за ним с порога, и одного взгляда на её самодовольный вид хватало, чтобы догадаться, кого следует «благодарить» за арест Блэйза.

— Ты, — тихо и отрывисто бросил он, — это ты его сдала.

— Разве я что-то плохое сделала? — она насмешливо изогнула брови и прошла в гостиную, по-хозяйски усевшись на диван. — Всего лишь вывела шпиона на чистую воду.

— Он не шпион, — сузив глаза, процедил Драко, — а просто идиот. Идиот, который творит идиотские глупости. А теперь из-за этого… нет, — он сжал пальцами потертую бархатную обивку на подлокотниках, — из-за тебя, бездушная ты крыса, он может умереть.

— Значит, туда ему и дорога, — равнодушно пожала плечами Хант. — Жестокий мир идиотов не любит.

— Знаешь, кого он ещё больше не любит? — выпрямляя спину, прошипел Драко, не сводя с неё ненавидящего взгляда. — Изворотливых, беспринципных сволочей, готовых разрушить чужую жизнь ради местечка потеплее. Тех, кто, не разбираясь в причине, готов положить на плаху чужую голову в погоне за мнимым расположением.

— Да кого заботят причины? — ничуть не впечатленная его словами, Мелисса возвела глаза к потолку. — Факт на лицо — что-то с твоим приятелем нечисто. Мой долг был сообщить об этом. А уж как поступит Тёмный Лорд с этой информацией, меня не касается.

Драко поверить не мог, что когда-то испытывал симпатию к этой девушке. Впрочем, это было давно. В другой жизни. И происходило с каким-то другим Драко Малфоем. Тем мальчишкой, круг интересов которого замыкался на школьных уроках и собственном привилегированном статусе. Того, который не знал о войне и не видел собственными глазами, как легко может маггловская бомба разрушить нечто столь великое и незыблемое, как Хогвартс. Мальчишкой, который даже не подозревал, каково это — терять то что ему дорого.

— Долг, да? — он скривил губы в презрительной усмешке. — Как удобно и вовремя ты вспомнила о долге, когда тебе это стало выгодно.

— Странно слышать от слизеринца подобные упреки. Не вы ли во всём ищете выгоду и поступаете исключительно в собственных интересах? — Мелисса склонила голову к плечу, окинув его насмешливым взглядом. — Просто в данном случае твои интересы не совпали с моими. Вот и всё. И не нужно метать в меня такие дикие взгляды. Я тебя не боюсь, — Хант высокомерно вздёрнула подбородок. — Ни тебя, ни твоего отца. Поверь, у меня покровители посильнее. Стоит тебе меня хоть пальцем тронуть, отправишься следом за своим дружком.

— Покровители? — Малфой едва не рассмеялся. — Да ты даже глупее, чем кажешься. Ты всего лишь заложница, и ценность твоей жизни сейчас не дотянет и до сикля. Думаешь, кто-то дважды подумает, прежде чем тебя убить? Не строй иллюзий. Неужели ты решила, будто за одно лишь гадкое дельце моя уважаемая тётушка окружит тебя заботливой протекцией? Открою тебе тайну. Ты здесь никто. Мелкая вошь, которую не раздавили просто потому, что пока не заметили. Вот и вся истина.

— Продолжай убеждать себя в этом, Малфой, — голос Хант по-прежнему звучал глумливо, но в глаза закралась сумрачная тень далёкой тревоги.

Драко не был уверен, что выдержки его хватит на то, чтобы не проклясть сидящую напротив девушку. Он поднялся на ноги, бросив на собеседницу высокомерный, презрительный взгляд, и направился к выходу из комнаты.

— И куда ты собрался? — насмешливо уточнила Мелисса. — Дружка своего спасать?

— Тебя это не касается, — бросил через плечо Малфой. — Но Мерлином клянусь, если он умрёт, я…

— Что? Убьешь меня?

Драко остановился на пороге, обратив на неё пронзительный, чёрный от клубящейся ненависти взгляд.

— А ты проверь, — с угрюмой решимостью предложил он.

К собственному мрачному удовлетворению он успел заметить мелькнувший в глазах Мелиссы страх. И этой её крохотной слабости хватило для того, чтобы в сердце созрело решение, настолько непостижимо безумное, что через мгновение Драко забыл и о Мелиссе, и о злости на неё. Он забыл даже о том, что всего двадцать минут назад был парализован смертельным ужасом.

Теперь его мысли не казались бесцельно мечущимися в панической истерике страхами, и разум был кристально ясным как никогда. Он всё ещё боялся, всё ещё помнил о том насколько слаб и бессилен, всё ещё понимал, как рискует. Но вместе с тем в сердце родилась новая, незнакомая убеждённость, что если он сейчас позволит этим чувствам окончательно загнать его в угол, то никогда себя не простит. Драко остановился у массивных дверей в кабинет Волдеморта. Дыхание срывалось с губ рваными сиплыми рывками, перед глазами плясали тёмные точки, а в голове колоколом грохотало лишь одно: «Блэйза убьют! Убьют! Убьют!» Он почти с ненавистью воззрился на дверь, заставляя своё слабое запуганное сердце собрать и выдать ему достаточно решимости, чтобы повернуть резную посеребрённую ручку и переступить порог, чтобы… что?

Он, Мордред бы его побрал, даже не был уверен, что Блэйза допрашивают именно здесь. Дьявол! Да ведь тот скорее всего заключен где-то в подземельях особняка. Быть может, уже слишком поздно что-то менять? Быть может, Блэйз уже… Панические сбивчивые мысли прервал полный муки стон и приглушенный голос Забини по ту сторону двери.

Что ж… по крайне мере, он и правда здесь.

И, кажется, умоляет. О чём? О пощаде? Или смерти?

На миг всё тело Драко одеревенело, словно он замер на краю обрыва, собираясь рухнуть в чёрную бездну, но не находя в себе сил сделать последний шаг. Возможно, это и правда окажется последним, что он сделает в своей жизни, но куда страшнее было просто бездействовать. Дрожащими пальцами Драко повернул ручку двери, практически ввалился в кабинет Тёмного Лорда и упал на колени, едва переступив порог.

— Милорд, умоляю, простите мою дерзость, — сбивчиво затараторил он, зная, что может быть убит в любое мгновение и боясь даже взглянуть на владельца кабинета. — Я не смею просить, но клянусь вам, Блэйз не мог предать вас! Умоляю, вас, сир, пожалуйста, пощадите его!

Он затих и смиренно зажмурился, ожидая гнева Тёмного Лорда, за которым последуют боль и смерть. Секунды медленно ползли в гробовой тишине, но ничего не происходило. Не слышно было ни шагов, ни шорохов, ни смертельных проклятий. Драко уже начало казаться, что он вломился в пустой кабинет, а все мученические стенания, которые он слышали ранее, породило его взвинченное напуганное сознание.

Собравшись с духом, Малфой решился поднять голову, окинув комнату торопливым взглядом. В мягком свете оранжевых огней, свернувшись кольцами, грелась возле камина огромная змея и даже не повернула головы в сторону незваного гостя; на массивном рабочем столе высились стопки документов, бумаг и книг; за окном кружила снежная вьюга, а прямо напротив примостился небольшой круглый стол и пара мягких кресел с высокими спинками. Именно в одном из этих кресел Драко увидел Блэйза и несколько мгновений в немом ступоре его разглядывал. Лучший друг вовсе не походил на человека, который несколько часов мучился под пытками. На покойника он походил ещё меньше. Держа в одной руке недоеденный сэндвич, а в другой веер из карт, Забини с удивлением и странной радостью таращился на Малфоя, пытаясь одновременно прожевать откусанный кусок и улыбнуться. Чувствуя, что в этой картине мира что-то категорически не так, Драко медленно перевёл взгляд на второго человека, расположившегося в кресле напротив Блэйза, и наконец убедился, что действительно сошел с ума на нервной почве. Всего в нескольких футах от него комфортно устроился удивительно материальный призрак. Прядь чуть вьющихся волос небрежно упала на высокий лоб, когда тот склонил голову к плечу. Драко разглядывал поразительно знакомые почти изящные черты лица, изогнутые в ироничной вежливости тёмные брови, приподнятые в едва заметной улыбке уголки губ, и не верил собственным глазам.

Малфой открывал и закрывал рот, силясь выдавить хоть слово. Бешенный ураган чувств и мыслей вдруг пришел в полную неподвижность. В голове стало ошеломительно тихо. Что вообще следовало говорить, застав в кабинете самого могущественно, опасного и устрашающего тёмного мага пару своих бывших однокурсников, один из которых предположительно должен быть замучен до полусмерти, а второй и вовсе мёртв?

— А-арчер? — наконец едва слышно выдохнул он, сам себя не расслышав, — О-отец сказал, что ты… что Тёмный Лорд у-убил тебя….

Красивое лицо Томаса Арчера хранило безупречно сдержанное выражение, только в глубине глаз мелькнуло веселое удивление, причины которому Драко не понял.

— Так, ну вроде с ним всё хорошо, раз он снова начал цитировать мистера Малфоя, — подал голос Забини, дожевав свой бутерброд.

Малфой бросил дикий, непонимающий взгляд на друга и снова обратил ошеломлённый взор на Арчера. Тот в задумчивости постукивал пальцем по подбородку, неодобрительно поглядывая на Блэйза.

— Я предупреждал, что это дурная затея, — отметил он. — Его сейчас удар хватит.

— Ой, да брось! — беспечно махнул рукой Блэйз. — Он куда крепче, чем кажется. Драко, хочешь водички?

Слушая их абсурдно спокойный для подобной ситуации разговор, Малфой отчаянно пытался понять, в какое измерение провалился. Мир чересчур внезапно перевернулся с ног на голову и рассыпался на тысячи фрагментов, которые теперь никак не желали складываться обратно в единую картину. Мало-помалу разрозненные части мозаики начали соединяться, принимая некую причудливую, маловнятную, но всё же осмысленную форму. В тот же миг потрясение и растерянность уступили место расплавленной жгучей ярости. Драко обратил горящий взгляд на Блэйза.

— Т-ты… ты всё это время… я ч-чуть с ума не сошел, а т-ты….

— Драко, дыши, — у Забини все-таки хватило совести выглядеть виноватым. — Мы всё сейчас тебе объяс…

— Заткнись! — теряя остатки самообладания, рявкнул он. — Просто з-заткнись, ради всего святого, пока я тебя не у-убил!

Он даже не заметил, что дверь за его спиной с тихим щелчком захлопнулась, и опомнился только когда раздался неизменно спокойный голос Тома.

— По некоторым причинам Блэйз не мог рассказать тебе правду о моей личности, — он отвлеченно крутил на пальце перстень с крупным рубином, и на какое-то мгновение вместо Арчера Драко увидел уже знакомый и пугающий образ Тёмного Лорда, впрочем, теперь его это только ещё больше разозлило.

— Д-да плевать мне! — заикаясь от ярости, рявкнул Малфой и, сообразив, что всё еще скрючился на полу в коленопреклонённой позе, вскочил на ноги. — Что за цирк вы двое устроили?! О-отец знает?! Хоть кто-то знает, что А-арчер притворяется Тёмным Лордом?! Где вообще с-сам Тёмный Лорд?!

— Хороший вопрос.

Том многозначительно улыбнулся, ничуть не впечатленный этой вспышкой ярости, и что-то в этой улыбке уверило Драко в самых страшных его опасениях — никакого Тёмного Лорда не было. Арчер с самого начала и был тем самым Волдемортом, которого до одури боялось всё магическое сообщество, включая Малфоя. Где-то на самом краю сознания мелькнула до идиотизма неуместная мысль о том, насколько смешными и наивными теперь звучат слова Хант о покровительстве Беллатрикс. Куда уж бедняжке до связей Блэйза! Впрочем, сейчас это было последним, что волновало Малфоя. Он чувствовал, что от злости не может даже закричать, все слова превращались в едва слышный придушенный хрип.

— Это просто абсурдно.

Он стремительно развернулся, бросившись к выходу, даже не зная, что намерен делать дальше — рассказать всем о том, что узнал, сбежать из поместья или просто выбрать окно повыше и броситься из него вниз головой, чтобы раз и навсегда выбить из памяти всё, чему стал свидетелем. Как нелепо бы это ни звучало, но больше всего его выбила из колеи не истинная личность Тёмного Лорда, а обман Блэйза. Всё это время Драко с ума сходил от страха за друга, даже готов был рискнуть ради него собственной жизнью, а в ответ получил насмешку в лицо. Почти пощечину. Никогда ещё Драко не ощущал себя настолько униженным. И настолько преданным.

Он дернул ручку двери и лишь тогда понял, что она заперта.

— Выпусти меня отсюда, — прорычал он, не оборачиваясь.

— Сперва выслушай то, что я скажу, — невозмутимо предложил Арчер.

— Не собираюсь я слушать очередную мерзкую ложь, — сквозь зубы процедил Малфой. — Сами играйте свой спектакль. Я к вам клоуном не нанимался.

— Драко, — начал было Блэйз, но затих, когда Том снова взял слово.

— Ты, конечно, волен уйти, — спокойно сказал он, — Но позволь спросить, уверен ли ты, что желаешь вновь оказаться в неведении?

У Малфоя перехватило дыхание. Он догадался, на что намекает Арчер, и всё ещё слишком хорошо помнил маленькое правило слизеринского клуба — кто переступит порог, забудет обо всем, что видел и слышал. Иронично, что в прошлый раз преисполненный презрения и гнева порог вознамерился переступить именно Блэйз. Тогда ему хватило смелости и упрямства уйти. Но хватит ли Драко? Он не знал, чего опасается больше -выйти в холодный сумрачный коридор и забыть всё, о чём сейчас узнал, вновь оказавшись наедине со своими страхами и одиноким бессилием, или остаться и жить дальше с осознанием, что близкие друзья не посчитали нужным включить его в привилегированный круг посвященных и просто безучастно смотрели, как он сводит себя с ума от беспокойства и ужаса.

Малфой медленно разжал пальцы и обернулся, с безрадостной усмешкой взглянув на Блэйза.

— Ну и как? Весело было наблюдать за моими метаниями? — с ядовитой злобой поинтересовался он. — Должно быть достаточно весело, раз ты так затянул с этим развлечением, а?

— Это никогда не было чем-то смешным или веселым, — на удивление серьезно ответил Блэйз. — Я бы скорее сказал, что это было невыносимо.

— Бедный ты бедный, — издевательски протянул Малфой, качая головой, — я сейчас просто рехнусь от сочувствия. Ну а ты, — он обратил пылающий взгляд к Арчеру, страх перед его красноглазым альтер-эго давно исчез под гнётом вновь обретенной информации, и теперь ему было глубоко плевать, как отреагирует на его слова Том. Пусть даже этот двуличный маньяк взбесится настолько, что решит убить его, Драко, Мордред бы всех побрал, больше молчать не собирался! — Ты хоть немного отдавал себе отчёт в том, что творишь, когда начал этот маскарад?! Неужели слава великого предка настолько вскружила тебе голову, что ты решил, будто подобная авантюра — достаточно удачная шутка?! Ты в курсе, сколько людей из-за тебя погибло?! Сколько ещё погибнет? Ещё и Блэйза в это втянул! И не только его! Моего отца и мать! Они же верят тебе, лицемер бездушный! А Поттер? Поттер знал, что ты натворил?! Должно быть, знал, раз не крутится больше рядом с тобой, — он презрительно глянул на Блэйза. — Могу понять его чувства. Должно быть, ему тошно было смотреть на лжеца и предателя, которого он считал своим другом.

Совершенно взбешенный после собственной речи Драко замолчал.

— Закончил? — флегматично уточнил Том. — Или хочешь пойти ещё с крыши покричать о тотальной несправедливости жизни?

— Катись мантикоре в пасть, Арчер, — в сердцах огрызнулся Малфой.

Забини как-то сконфуженно кашлянул в кулак.

— Драко, ты кое-чего все-таки не понял, — пробормотал он.

— Во-первых, сядь, — тон Арчера оставался ровным, но теперь в нём слышались повелительные нотки.

Малфой перевел враждебный взгляд с невозмутимого лица Тома на третье кресло, которое само собой плавно отъехало от противоположной стены, придвинувшись к столу, за которым восседали Арчер с Блэйзом. Он всё ещё медлил — злость и упрямство опутывали по рукам и ногам, не позволяя сделать шага навстречу.

— Брось, Драко, — умоляюще позвал его Забини, — Всё обстоит чуть сложнее, чем кажется. Я не мог сказать правду из-за клятвы, но Том обещал, что сам всё тебе объяснит, когда будет уверен.

— Уверен в чем? — он скрестил на груди руки. — Что я не раскрою ваш цирк?

— Это не цирк, — голос Арчера похолодел, и в нём зазвучали знакомые интонации того самого тёмного мага, которого Драко так часто видел на собраниях Пожирателей. — И, если ты хоть на пару минут соизволишь забыть о своём оскорбленном достоинстве и перестанешь катать истерику, мы, возможно, объясним, как обстоят дела, — он скривил губы в привычной кривой усмешке. — Есть даже мизерный шанс, что ты кое-что из наших объяснений сможешь понять.

Драко адресовал ему надменный взгляд, нервным движением расправил мантию и решительно пересек кабинет, усевшись в кресло.

— Я весь внимание, — язвительно произнёс он.

— Ну слава Мерлину, — немного расслабляясь, выдохнул Забини. — Нам давно не хватало третьего игрока. Мне надоело в одиночку проигрывать этому королю шулеров.

— Что? — на миг растеряв свой надменный образ, Драко оторопело моргнул, только теперь заметив, что на столе, за который он сел, лежат игральные карты. — Ух ты, — после долгого молчания постно прокомментировал он, — я-то мчался сюда, думая, что моего друга жестоко пытают, а этот невозможный засранец, оказывается, резался в драконий покер с Тёмным Лордом, — слова сорвавшиеся с уст, вдруг показались настолько бредовыми, что Драко не выдержав, насмешливо фыркнул. — Честное слово, Блэйз, я бы скорее предпочёл, чтобы тебя тут убивали.

— Я бы тоже, — тоскливо согласился Забини. — Этот изверг даже из дружеских чувств мне выиграть не дал ни разу.

— Каких дружеских чувств? — с издёвкой уточнил Арчер. — Очнись, Забини, я каждое мгновение наслаждался тем, как ты корчишься в муках.

— Я всё ещё жду объяснений, — требовательно поторопил Драко. — Как давно ты знаешь, что Арчер притворяется Тёмным Лордом.

Блэйз переглянулся с Томом.

— Некоторое время, — уклончиво ответил он.

— И как ты об этом узнал?

— Догадался, — словно извиняясь, Забини развел руками, Малфой скептически взглянул на друга, но озвучить свои сомнения не успел. — Кстати, я ведь ещё не сказал, что очень благодарен, что ты хотел за меня заступиться и даже не побоялся вломиться в кабинет самого Тёмного Лорда ради меня? — Блэйз прочувствованно улыбнулся. — Можно я тебя обниму?

— Катись в преисподнюю.

— Ну не обижайся, Драко! Я принёс непреложный обет и не мог ничего рассказать.

— А ломать при этом комедию обязательно было?! — рявкнул Малфой. — Я же и правда боялся, что тебе грозит смерть!

— Прости…

— Ой, запихнул бы ты это своё «прости» туда, где у тебя мозги, Блэйз.

— Видишь, Том? — подперев рукой голову, тоскливо посетовал Забини. — Не помогают тут извинения. И тебе не помогут. Ты-то, в отличие от меня, Поттеру в душу нагадил куда изощреннее.

— Поттер? — Драко нахмурился.

— Он самый. Том тут ломает голову, как бы максимально вежливо и ненавязчиво пригласить его в поместье. А я говорю, что он теперь по своей воле к Арчеру и на пушечный выстрел не приблизится.

Драко недоуменно нахмурился. Он знал, что Гарри исчез примерно тогда же, когда поползли слухи о смерти Арчера от рук Тёмного Лорда. Среди волшебников даже ходили разговоры, что он мёртв, и Малфой склонен был этому верить, раз уж даже Орден во главе с Дамблдором не смогли его отыскать. Теперь, кажется, выходило, что все они ошибались.

— Так он жив?

— Ага, — с энтузиазмом кивнул Забини. — Инсценировал свою смерть. Ещё один пункт в копилку ваших общих достижений, — он насмешливо глянул в сторону Арчера. — У обоих пунктик притворяться мёртвыми в любой непонятной ситуации. Говорю тебе, вы с Поттером как пара опоссумов.

У Драко голова кругом шла от потока новой информации и сосредотачиваться на собственных обиде и злости выходило всё труднее.

— Когда он объявился?

— Не так давно. Том случайно столкнулся с ним в Азкабане и теперь вот строит коварные планы по его захвату, — Блэйз выстукивал пальцами по столешнице непринужденный ритм. — Как раз перед тем, как ты сюда вломился, я начал говорить, что похищать человека, у которого планируешь слёзно просить прощения, не самая здравая идея.

— Я не собираюсь «слёзно просить прощения», — Арчер скривился, откидываясь на спинку кресла. — Нам с ним просто нужно многое обсудить.

— Да-да, называй как хочешь, — хмыкнул Забини, вновь переключая внимание на Драко. — Только вот, видишь ли, проблема в том, что Гарри не слишком-то хочет вести светские беседы с Томом. Даже представить себе не могу, почему бы, а? — развеселившись, хохотнул он, заработав раздраженный взгляд Арчера. — Вот, кстати, если бы ты успел умыкнуть Блэка из Азкабана, как и планировал, Поттер бы сам прибежал, — Блэйз иронично покосился на Тома и вздохнул с наигранной меланхолией: — Теперь придётся похищать ещё кого-то из его друзей, потому что до Блэка мы в ближайшее время вряд ли доберемся.

Арчер вдруг смерил Блэйза долгим, задумчивым взглядом, и по его губам начала расползаться недобрая усмешка.

— А ведь ты прав, — неторопливо протянул он.

Забини опасливо покосился на Тома.

— Сразу хочу уточнить, что снимаю с себя ответственность за любой беспредел, который ты устроишь!

— Поздно, — на лице Арчера появилось та самая удовлетворённая задумчивость, с которой тот, как правило, обдумывал какую-нибудь особенно возмутительную выходку.

Драко слушал их разговор и всё больше погружался в пучины абсолютной сюрреалистичности ситуации. Даже в самом диком кошмаре ему не могло померещиться, как Блэйз и Том, с комфортом обосновавшись в кабинете Волдеморта, в особняке, до отказа набитом Пожирателями смерти, обсуждают варианты примирения Арчера и Поттера так, слово нет проблемы важнее. Малфой прижал пальцы к вискам.

— Безумие какое-то, — пробормотал он.

— О нет, дружок, — сочувственно качнул головой Блэйз. — Безумие — когда этот садист сажает за стол свою змею, выдает ей карты и они обыгрывают меня вдвоём! Вот где безумие! Представь, меня обыгрывает в покер какая-то рептилия!

— Смею напомнить, эта «какая-то рептилия» — одно из опаснейших магических существ, — заметил Том, собирая карты со стола. — Впрочем, это всё равно не оправдывает твою глупость.

Драко оглянулся на змею, по-прежнему дремлющую у камина.

— Но это ведь не та же змея, которая была фамильяром Тёмного Лорда? — неуверенно пробормотал он, то ли спрашивая, то ли умоляюще настаивая.

— Это именно та самая змея, — Арчер неторопливо перемешивал карты, наблюдая за Малфоем. — Ты в своих недавних упреках, как это ни забавно, упустил из внимания очень важный нюанс, — он помедлил, сосредоточив внимание на картах, но потом вновь поднял мерцающий алыми искрами взгляд на Драко. — Как бы, по-твоему, смог шестнадцатилетний сопляк, пусть и бесспорно талантливый, водить за нос внушительную группу магов, которые были знакомы с Лордом Волдемортом далеко не понаслышке?

Драко нахмурился, обдумывая слова сокурсника.

— Хочешь сказать, ты не притворялся Тёмным Лордом? — наконец в сомнении уточнил он. — Тогда где он сам? И что ты делаешь в его кабинете?

Арчер смерил его почти сочувственным взглядом.

— Право слово, Драко, а я-то начал думать, что ты поумнел за последние месяцы.

Пока Малфой не разразился новой гневной тирадой, в разговор вмешался Блэйз.

— Драко, наш ехидный друг этим своим мудрёным образом намекает, что он и есть Лорд Волдеморт, — деликатно подсказал он.

— Ну это я и так понял, — раздраженно отмахнулся Малфой, завороженно наблюдая за тем, как Арчер мешает карты. — В смысле я понял, что Арчер притворяется Тёмным Лордом, но… — тут он осекся и затих, встречаясь взглядом с алыми глазами Тома. — Подожди, — собственный голос вдруг стал похож на хрип умирающего животного. — Вы же сейчас не пытаетесь мне сказать, что Арчер это, хм, В-Вол-Волдеморт? В смысле настоящий… — он растеряно моргал, пытаясь справиться с новой информацией, которая упрямо отказывалась умещаться в голове. — Стойте, — он поднял руку, прежде чем кто-то из собеседников откроет рот. — Стойте, это уже слишком, хм, слишком… О Мерлин… нет, слишком….

— Всё, — обречённого пробормотал Забини, — вот теперь мы его сломали.

— А всё так хорошо начиналось, — сдавая карты, вздохнул…

…Волдеморт?

  

От автора// А ответ на шараду в группе ВК это Том, Блэйз и Нагини и из них Блэйз тот который отчего-то проигрывает… да, у меня странные ассоциации 😊

 

Примечание// Четверостишье в начале главы принадлежит авторству Хуана Рамона Хименесеса некоторые стихи которого очень здорово сочетаются с настроением «Осени».

От автра// Ну вот я и вернулась с новой главой, спасибо всем, у кого по-прежнему хватает терпения ждать обновлений)))

Но не только этой новостью я хочу с вами поделиться. Как и обещала рассказать, у меня в работе уже некоторое время был весьма заковыристый проект под названием «напиши и издай свою книгу» и вот недавно это случилось. Я теперь прямо таки официально Автор )))

Поэтому, друзья, буду рада, если вы заглянете в нашу группу Осени в контакте (https://vk.com/club131388340), где я чуть подробнее расскажу о своем книжном эксперименте и опубликую ссылки на мою первую книгу.

Впрочем, не буду больше отвлекать от главы.

Приятного прочтения.

Ваша Рэйя 😊

  

Глава 13. О Рождестве, обидах и секретах

 

«Тот, кто мог остановить меня, пришел слишком поздно.

Всё что он узрел, это смерть невинных.

И когда он спросил меня, зачем руки мои омыты кровью,

я ответил, что это цвет черты Порога Безмолвия,

за которым начнется наше будущее.

Мы переступим его вместе, благословенные и проклятые одновременно.

Да последует за нами спасение, открыв глаза невидящим…»

 

С приходом Рождества в Ордене Феникса для разнообразия воцарилось некоторое затишье. Ситуация в мире оставалась безнадёжно пессимистичной, но даже это не лишило некоторых желания временно забыть о тяжёлых временах и на пару дней притвориться, что жизнь по-прежнему течет спокойно и мирно. Как-то незаметно было принято решение отметить праздник в доме Блэка, куда с самого утра начали подтягиваться все желающие. Несмотря на довольно едкие, хоть и немногочисленные комментарии Гарри в адрес Дамблдора и Ордена в целом, Сириус всё же сохранил за своим домом статус штаба. Основной его мотивацией, как он сам заговорщицким шепотом признался крестнику, было желание оставаться в гуще событий, чего ему отчаянно недоставало в камере Азкабана.

— А умно́, — одобрительно кивнул Поттер. — Цирк с выездом на дом. Да ты гений, Сириус. Давай ещё Волдеморта с Пожирателями пригласим?

— Тогда это будет уже зоопарк, — Блэк передал ему мигающую разноцветными огоньками гирлянду, и тот безо всякой эстетики забросил её на рождественскую ель.

Дафна, придирчиво наблюдающая за ними со стороны, замахала на Гарри руками. Отогнав негромко посмеивающегося Поттера прочь, она принялась поправлять украшение.

— Зря вы двое, между прочим, зубоскалите, — заметила она через плечо. — Милые развлечения во время тяжёлых времен просто необходимы. Предлагаю ещё министра магии позвать.

— И английскую королеву, — радостно подхватил Джордж, развалившийся возле камина в компании Рона, Фрэда и Гермионы. — Твой отряд разбит, Грейнджер.

— Что? — Гермиона, отвлечённая от игры негромким разговором Блэка с крестником, обратила растерянный взгляд к разложенной на ковре игровой карте и разочарованно поджала губы. — Как это возможно? У меня же ранг повелителя бурь!

— Просто смирись и признай, что МаджиКо — это не твоё, Гермиона, — предложил Рон, нахально ухмыльнувшись. — Мой отряд гномов размозжил твоего хилого повелителя. Теперь земли Славы все мои.

Гермиона упрямо фыркнула, наблюдая, как фигурка её персонажа беспомощно ползет прочь с карты, лишившись своих территорий и замка.

— Так, повелитель бурь выбыл, — жизнерадостно объявил Фрэд, потирая руки. — Дело за малым.

— Согнать с рудников жадных гномов, — переглянувшись, хором заключили близнецы. — И не останется в мире власти!

— Ура анархии! — объявил Джордж, аплодируя собственному игрушечному рыцарю, над которым вился тёмно-фиолетовый герб повелителя хаоса.

— С вами играть невозможно! — возмущенно заголосил Рон, когда их объединённые войска двинулись к его территориям. — Вы вечно устраиваете полный беспредел.

— Это ты с Гарри не играл, — хмыкнула вполголоса Дафна, развешивая на ёлке пёстрые игрушки. — Они с Арчером нас с ума сводили, когда… — она осеклась и затихла, искоса глянув на Поттера, но тот будто и не услышал её, поглощенный закреплением бумажных снежинок на окне.

С кухни, где вовсю хозяйничала миссис Уизли, уже поползли соблазнительные ароматы, а следом за ними в гостиную заглянула нехарактерно мрачная Джинни.

— Вы помогать собираетесь, или мне самой всё делать? — злобно зыркнув на братьев, она перевела сердитый взгляд на Гермиону. — Мама просит накрыть на стол. Если ты наотдыхалась, помоги мне.

Не дожидаясь ответа, она скрылась в обеденной зале. Притихшие у камина подростки обменялись недоуменными взглядами.

— И какая чупакабра её покусала? — удивленно пробормотал Рон.

— Я почти абсолютно уверена, что эту «чупакабру» зовут Блэйз Забини, — Гермиона поднялась с пола, поправляя свитер. — От него уже неделю нет вестей.

— И слава Моргане, — не слишком убедительно обрадовался один из близнецов. — Быть может, нам повезло, и Волдеморт сделал за нас всю грязную работу.

— Джордж! — Гермиона возмущенно распахнула глаза.

— Я Фред…

— Хватит паясничать!

— Да брось, шучу я…

— О таком не шутят, придурок, — вдруг на удивление резко бросила Дафна, шагнув ближе.

Джордж открыл рот, собираясь ответить что-то ироничное, но, встретившись взглядом с Гринграсс, поднял руки в безмолвном поражении.

— Прости-прости, не подумал.

Гермиона досадливо покачала головой и ушла помогать Джинни. Дафна же раздраженно цокнула языком и вернулась к коробке с ёлочными игрушками, отвернувшись от близнецов. Гарри тем временем закончил развешивать по гостиной украшения и замер посреди комнаты, скрестив руки на груди с выражением гордости на лице.

— Ну как? — обращаясь к Дафне, поинтересовался он, любуясь результатами своих трудов.

Гринграсс отвлеклась от перебора украшений и окинула гостиную меланхоличным взглядом. Молчание её было достаточно красноречивым, чтобы Поттер удручённо сник.

— Знаешь что, Гарри? — она помедлила. — Иди-ка ты в подвал и принеси сливочное пиво. И ещё что-нибудь откуда-нибудь принеси. И неси это минут двадцать, чтобы я успела устранить последствия этой катастрофы. Потом сделаем вид, что всё так и было.

Сириус громко хохотнул, краем уха подслушивая их беседу.

— Иди-иди, Ромео, — он вытолкал насупившегося крестника за дверь и весело подмигнул Дафне. — Дерзай, подруга, я его отвлеку.

— Кого и от чего ты собрался отвлекать? — в гостиную заглянула Тонкс в компании Ремуса с полными руками пакетов со сладостями. — Ого! Вы тут устраивали бой рождественскими украшениями? Чья блестящая идея закинуть звезду на люстру?

Сириус зашипел и замахал на неё руками, призывая сохранять спокойствие, и увлек парочку в сторону обеденной залы. Близнецы и Рон собрали оставшиеся на полу фишки в коробку с игрой и принялись помогать Дафне приводить в порядок гостиную. К тому времени, когда Гринграсс наконец осталась довольна по-новому украшенной гостиной, в штаб прибыли Кингсли, Дамблдор и ещё один весьма неожиданный гость.

— Аластор! — восторженно взвизгнула Тонкс, повиснув на шее у старого друга и наставника. — Ах ты чёрт безногий, я уж начала беспокоиться, что ты опять сидишь в каком-нибудь сундуке.

— Спасибо за напоминание, Нимфадора, — похлопывая её по спине, беззлобно проворчал тот, с удовольствием отметив, как собеседница скривилась, услышав ненавистное обращение.

— Вот уж кого не ожидал сегодня увидеть, так это тебя, — в гостиную вернулся Сириус и, завидев аврора, широко улыбнулся. — Воистину под Рождество случаются чудеса.

— Куда мне с моими «чудесами» до тебя, Блэк? — хмыкнул бывший аврор. — Дважды сбежать из Азкабана за одну-то жизнь. Должен признать, я впечатлён.

Грюм уселся на диван и с кряхтением размял колено. Рядом с ним тут же плюхнулась Тонкс.

— Чудо — это то, что нашему Сириусу хватило ума дважды туда попасть, — смешливо напомнила она.

Блэк смерил племянницу наигранно обиженным взглядом.

— Долго ты будешь припоминать мне маленькие ошибки?

— Пока ты не состаришься и не поседеешь.

— Я уже седой, — Сириус ткнул пальцем куда-то себе в макушку. — В основном, от твоих убогих шуточек.

Ремус, в отличие от шумной парочки, удосужился обратить внимание на Дамблдора и Кингсли, вежливо их поприветствовав. И только потом обернулся к Аластору.

— Что слышно в мире?

— Ничего хорошего, как и всегда, — тот утомлённо махнул рукой. — Лучше расскажите подробности ваших «похождений» в Азкабане, — Грюм искоса глянул на Кингсли, намекая, от кого именно узнал последние новости. — Вы тут, смотрю, всем коллективом рехнулись.

— Всё равно идиоты из Министерства полностью приписали налёт на тюрьму Волдеморту, — беспечно махнул рукой Блэк.

— К вашей удаче.

Услышав знакомый голос, поприветствовать Грюма вышли Гермиона, Джинни и Молли, а вскоре из библиотеки к ним заглянули Артур, Билл, Чарли и Эрмелинда. На какое-то время гостиную наполнил смех, обмен последними слухами и новостями. Когда первая радость встречи поулеглась и безобидные темы для беседы иссякли, Аластор окинул присутствующих лукавым взглядом.

— Признаю, до меня дошли и другие занятные слухи, — он помедлил, — поговаривают, что у вас тут нашествие оживших мертвецов.

— Ты про Мунго? — Тонкс удивленно изогнула брови. — Не то чтобы это для кого-то новость…

— О нет, — Грюм с благодарностью принял из рук Джинни чашку чая и задумчиво уставился на Дафну, — одну «воскресшую» я уже увидел, — он криво усмехнулся и перевел взгляд на Блэка. — Осталось поприветствовать второго.

Стоило ему это сказать, как в гостиную, будто дождавшись своего выхода на сцену, вошел Гарри, держа в руках коробку со сливочным пивом. Он помедлил на пороге, оглядывая присутствующих, пока его взгляд не остановился на потемневшем лице Аластора. Никто даже не понял, что происходит, когда старый аврор вдруг на удивление проворно вскочил на ноги, направляя на Поттера волшебную палочку.

— Ты ещё кто такой? — прорычал он, не отрывая от него враждебного взгляда.

В гостиной вдруг стало очень тихо. Волшебники замерли в растерянности и недоумении, не зная, как реагировать на странное поведение аврора. Наконец Сириус вышел из оцепенения и шагнул вперед, чуть заслоняя собой крестника.

— Это Гарри, Аластор, — осторожно сказал он.

— Чёрта с два это Поттер! — вдруг рявкнул тот. — Уйди в сторону, Блэк.

— А ты заставь меня, — тут же ощетинился Сириус, не двинувшись с места.

Пока дело не дошло до драки, вмешался Дамблдор, примирительно поднимая руки.

— Господа, давайте не будем поступать импульсивно и опрометчиво, уверен, мы найдём решение, если все немного успокоимся и поговорим. Аластор, почему ты думаешь, что перед тобой не Гарри?

— Да потому, что если это Поттер, то какого Мордреда его с ног до головы накрывают маскировочные чары?

После этого заявления комнату начало заполнять почти осязаемое напряжение. Кингсли встал рядом с Аластором, обратив недружелюбный взгляд на Поттера.

— Я говорил, что с мальчишкой что-то не так, — мрачно объявил он, наводя на Гарри волшебную палочку. — Доволен, Альбус? Твоя доверчивость привела к нам под крышу врага.

— Да быть такого не может… — ошеломленно прошептала Гермиона, качая головой. — Я видела его патронус, это точно Гарри…

— А ты уверена, что это был именно патронус? — холодно глянув на неё, осведомился Шеклболт. — Существует масса способов использовать обманные чары.

— Что за чушь вы городите? — Сириус окончательно перегородил им дорогу, закрывая собой Поттера. — Вы думаете, я собственного крестника не узнаю?!

— Я согласен, — поддержал Ремус. — Это действительно Гарри.

— Гарри, ну скажи же что-нибудь! — потребовала Тонкс, растерянно оборачиваясь то к Аластору и Кингсли, то к Сириусу и Люпину, явно не зная, чью сторону поддержать.

Остальные члены Ордена также находились в недоумении, но всё больше недоверчивых взглядов обращалось в сторону притихшего Поттера. Ни для кого уже не было секретом, что тот сильно изменился за время своего отсутствия. Слишком сильно. И теперь каждому это казалось подозрительным. Даже Дамблдор немного помрачнел, хоть и не выглядел встревоженным. Молли остановилась на пороге между гостиной и обеденной комнатой, загораживая собой Гермиону и Джинни. Спокойными оставались только Дафна и Ремус. Гринграсс обернулась к Поттеру и вопросительно изогнула бровь, будто молча призывая объясниться. Сам Гарри по-прежнему сохранял невозмутимое выражение лица. Если бы не плотно сжатые губы и прямая как лезвие спина, можно было подумать, будто он совершенно расслаблен.

— Снимай маскировку, — приказал Грюм, встретившись взглядом с юношей. — И без глупостей.

Безмолвие крестника начало нервировать даже Блэка, и тот оглянулся к нему, почти умоляюще глядя в глаза.

— Гарри…

Поттер наконец со вздохом поставил на пол коробку со сливочным пивом и посмотрел на Сириуса.

— Я говорил, что это плохая идея звать меня на ваш праздничный ужин?

Блэк, в неверии качая головой, отступил на шаг.

— Если это шутка, то она неудачная, — дрогнувшим голосом предупредил он, Гарри в ответ виновато улыбнулся, словно извиняясь за то, что случится дальше, и перевел похолодевший взгляд на Грюма.

— Не лучшая идея делать это здесь.

— Хватит болтать, — процедил Шеклболт. — Делай что сказано.

— Подожди, Кингсли, — Дамблдор поднял руку, призывая аврора к спокойствию, и обратился к Поттеру. — Почему это плохая идея, Гарри?

— Альбус, он просто тянет время, — нахмурился Аластор, не дав тому заговорить. — Покажи истинное обличие. Живо.

— Ну раз вы все так настаиваете…

Гарри смиренно пожал плечами и в следующее мгновение весь его облик заколебался как потревоженная водная гладь и вдруг покрылся многочисленными трещинами, постепенно откалываясь словно осколки стеклянной статуэтки. Присутствующие затаили дыхание, готовые встретить любую опасность. Сириус оторопело открывал и закрывал рот, не в силах осознать и поверить, что всё это время рядом с ними был не Гарри. Невозможно, чтобы он так жестоко ошибся… невозможно, чтобы это был чужак…

— Невозможно… — неосознанно выдохнул он вслух, когда его глазам открылось истинное обличие Гарри Поттера.

По гостиной тихим шелестом поползли ошеломленные и удивлённые вздохи. Сириус до боли сжал в кулаки дрожащие руки. Это по-прежнему был Гарри. Но вместе с тем, сейчас он казался совершенно другим человеком. Человеком ли? На миг Блэку подумалось, что его крестник и правда вернулся с того света: чёрные как вороново крыло волосы приобрели снежно-белый цвет, черты лица заострились, кожа стала почти прозрачной и бледной как у мертвеца, а глаза… ни у кого прежде Сириус не видел подобных глаз — словно кто-то запечатал расплавленное серебро в изумруде. Радужка светилась и мерцала в свете ламп, а из глубины этих нечеловеческих глаз за ними наблюдал некто холодный и безразличный. Слишком древний, чтобы хоть отдалённо напоминать живое существо.

Дафна, стоящая к Поттеру ближе всех, отступила на шаг, кусая губу. Казалось, она сдерживает улыбку.

— Ну надо же, Гарри, — ее негромкий голос разорвал звенящую тишину. — А я-то думала, что теперь я тут самая приметная.

Поттер чуть изогнул побледневшие губы в призрачном подобии улыбки, и пугающая потусторонняя тень исчезла из его глаз, сменяясь более привычным выражением сдержанной иронии. Её шутливый тон будто усмирил нечто дикое и враждебное, таящееся в глубинах мерцающих серебряными искрами глаз и готовое вырваться на волю при малейшей угрозе. Юноша вопросительно глянул на Грюма.

— Насмотрелись?

— Это Поттер, — хрипло признал аврор, опуская волшебную палочку, его волшебный глаз бешено вращался в глазнице, снова и снова осматривая того с ног до головы. — Маскировки нет.

Кингсли медлил, всё ещё слишком настороженный и недоверчивый.

— Что к Мордреду с тобой случилось?

— Решил сменить имидж, — Поттер чуть дёрнул плечом, и его снова окружили маскировочные чары, возвращая привычный и знакомый всем облик. — Знаете, как это бывает? Переживаешь тяжелую ссору с близким человеком и так хочется что-то кардинально в себе изменить… стрижку там сделать, волосы перекрасить, гитару купить… Ну вот и со мной так же… только без гитары.

— По-твоему, это смешно? — дрогнувшим голосом уточнила Эрмелинда. — То, что ты… что ты… Гарри…

— Да я в порядке, мэм, вы не нервничайте так, — Поттер подхватил с пола коробку со сливочным пивом и прошел вглубь гостиной, поставив её на стол. — Ничего непоправимого не произошло, я только поседел раньше времени, но тут же такое дело — война на дворе. Кто бы не поседел?

Никто не сдвинулся с места, наблюдая за каждым его шагом, словно в ожидании, что Поттер внезапно атакует или рухнет без чувств. Впрочем, Гарри не сделал ни того, ни другого. Выудив из коробки бутылку, он открыл её и, сделав пару глотков, покосился на притихшую аудиторию.

— Я так понимаю, надо было огневиски нести, а не сливочное пиво, — негромко хмыкнул он. — Лица у вас, конечно…

— Гарри! — вдруг не выдержав, гаркнул Сириус, от чего стоящий рядом Кингсли едва заметно вздрогнул. — Будь хоть немного серьёзнее!

— По-моему, тут и тебя одного хватит (1), — шутливо отмахнулся тот, передавая ещё одну бутылку Дафне, усевшейся рядом с ним на диван. — Я всё ещё не умираю, незачем так страшно на меня смотреть.

— Но это ведь не нормально, — беспомощно заметила Тонкс, с опаской подходя ближе. — Люди без причин так сильно не меняются. Если ты не метаморф, конечно, — она подозрительно сощурилась. — Ты же не метаморф?

— Нет. Сливочного пива?

— Почему ты от всех это скрыл? — Нимфадора взяла из его рук протянутую бутылку и рухнула в соседнее кресло.

— Из-за магического резонанса. Маскировка нужна, чтобы его не учуяли варлоки, — ответила за Гарри Эрмелинда. Она была бледнее обычного и смотрела на него так, словно ничего ужаснее в жизни не видела. — Поттер, вы осознаёте, что сотворили?

Гарри широко и беспечно ей улыбнулся, качнув головой.

— Если честно, профессор, мне кажется, даже вы не осознаёте, что именно я сотворил.

— Так может, поделитесь с классом, Поттер? — сухо предложил Кингсли.

— Говорю же, я просто снимал стресс…

Грюм теперь скорее выглядел задумчивым, а не мрачным, но высказываться не спешил. Сириус наблюдал за крестником, гневно нахмурив брови. Прежде чем он успел что-то сказать, молчание нарушил Дамблдор.

— Что ж, полагаю, вопрос с идентификацией личности мы решили, — благодушно прокомментировал он. — Теперь предлагаю пройти к столу, иначе старания Молли пропадут даром, что, если мне будет позволено заметить, станет невосполнимой утратой.

Мягко подталкивая по-прежнему сумрачных гостей к выходу из гостиной, директор напоследок лукаво улыбнулся Поттеру.

— Полагаю, Гарри, у тебя есть пара невероятно удивительных историй. Признаюсь, я был бы счастлив узнать подробности как-нибудь в другой раз.

— Конечно, профессор, — Поттер безмятежно улыбнулся. — Как-нибудь в другой раз.

Постепенно гостиная пустела, пока там не остались только Эрмелинда, Гарри, Сириус и Дафна. Ремус, помедлив на пороге, мягко увлек за собой сгорающую от любопытства Тонкс и задумчиво хмурящуюся Гермиону. Эрмелинда ещё немного помедлила, прожигая беспечного нарушителя спокойствия суровым взглядом.

— Я бы тоже послушала эту вашу «невероятно удивительную историю», мистер Поттер, — сухо объявила она. — И чем раньше, тем лучше.

— Я свободен всю неделю, мэм, — улыбнувшись, тот отсалютовал ей бутылкой со сливочным пивом.

Целительница с раздосадованным вздохом покачала головой и вышла прочь, не сказав больше ни слова. Гринграсс молча проводила её взглядом, попивая своё пиво, после чего искоса глянула на Поттера.

— Мне только одно интересно, — неторопливо протянула она, поглаживая пальцами прохладное стекло бутылки. — Как долго ты проживёшь с такими переменами в имидже?

— Достаточно долго, чтобы вы сами захотели от меня поскорее избавиться, — весело отозвался Гарри.

— То есть месяца два, не больше? — «ласково» уточнила она, обмениваясь с Поттером язвительными взглядами.

— А что, Орден Феникса вот настолько не устойчив к внешним раздражителям? Я-то думал, тут серьёзные люди собрались… — он затих, напоровшись на ледяной взгляд Блэка. — Сириус, ну правда, не психуй. Я в полном…

— …порядке, — перебил Блэк, сжав пальцами переносицу и прикрывая глаза. — Да, эту песню мы уже слышали много раз. Что нового споёшь, а?

Гарри смиренно потупился.

— Я всё расскажу. Но не сейчас, ладно? — он красноречиво глянул на распахнутые двери в обеденную залу, откуда доносились голоса гостей. — Тут слишком много посторонних. Да и Рождество сейчас. Отвлекись на один вечер от дурных мыслей. Эти перемены только внешние, честно.

Блэк ещё несколько мгновений прожигал крестника недоверчивым взглядом и наконец удручённо вздохнул, сдаваясь.

— Хорошо, — решил он. — Но завтра я хочу услышать от тебя полную историю.

— Да-да, — Поттер зевнул. — Я вот думаю, может, мне грамзапись сделать с подробной лекцией, чтобы по сто раз не повторять для всех желающих? Я мог бы на этом заработать, как считаешь? — плутовато улыбаясь, он глянул сначала на крёстного, а затем на Дафну. — «Страшная история о том, как жил был мальчик, который поседел за один день».

Сириус против воли насмешливо хмыкнул.

— Я раньше думал, что ты похож на своего отца, — объявил он. — Признаю, был не прав. Ты ещё более сумасшедший.

— По крайней мере, я превращаюсь не в оленя.

— А в кого же тогда? — Дафна подалась вперед, и её фиалковые глаза блеснули искренним любопытством.

— В ястреба… ну или вроде того.

Блэка эта новость не впечатлила, он и так уже догадывался, что его крестник незарегистрированный анимаг, а вот Гринграсс выглядела заинтригованной.

— Любопытно, — она задумчиво щурилась, водя пальцем по губам.

— Что именно?

— Как-то Гермиона рассказывала мне, что за несколько часов до атаки на Хогвартс к ней явился патронус в форме птицы. И это определенно был не феникс Дамблдора. Мы тогда всё гадали, кто мог заранее предвидеть опасность и предупредить… это был не ты?

— У меня другой патронус, забыла? Гермиона бы сразу его узнала.

— Ещё любопытнее! — восторженно объявила Гринграсс. — А кто ещё в курсе, что ты превращаешься в птицу?

Гарри долго медлил с ответом, катая в ладонях бутылку сливочного пива, и наконец негромко сказал:

— Никто, кто мог бы сотворить такого патронуса.

* * *

Блэйз тихонечко подсел на диван рядом с Драко и проникновенно заглянул в закрытое и холодное лицо друга.

— Всё ещё дуешься на меня? — ткнув того пальцем в плечо, жалобно спросил он.

— Что я, ребенок? — огрызнулся Малфой, упрямо глядя в раскрытую книгу.

— Тогда поговори со мной.

— Так же как ты со мной поговорил о своих секретах?

— Всё-таки дуешься, — апатично заключил Забини, с тяжелым вздохом откидываясь на спинку дивана. — Ладно тебе, Драко! Рождество же! На Рождество нужно мириться.

На некоторое время в приёмной, отведённой персонально для семейства Малфой, воцарилось недоброе молчание, пока Драко подбирал наиболее ядовитый ответ.

— Чтобы помириться с кем-то, нужно для начала с этим «кем-то» поссориться, — наконец равнодушно известил он. — А чтобы поссориться, надо этого потенциального «кого-то» считать другом.

— Глубоко, — почесав переносицу, оценил Забини.

Малфой скосил на него глаза и раздраженно вздохнул.

— Что тебе нужно, Блэйз?

— Чтобы мой друг перестал меня игнорировать.

Решив, что период назидательного молчания мало способствовал укреплению его оскорбленной позиции в глазах Забини, Драко наконец отложил книгу и скрестил на груди руки, смерив того колючим взглядом.

— Раз ты так не хотел, чтобы я злился, то почему молчал?

— Я уже говорил, что не мог сказать…

— Ну а воздержаться от своих идиотских пьяных дебошей ты тоже не мог? Ты же знал, как я волновался из-за твоих постоянных провокаций. Дурная затея — злить Тёмного Лорда и Пожирателей!

— Это был сценический образ…

— Дурацкий это был образ.

— Но он работал, — подняв вверх указательный палец, самодовольно известил Блэйз. — Кому бы пришло в голову, что шумный дурачок представляет угрозу? Все только и делали, что сторонились меня как прокаженного и закатывали глаза. Я гений.

— Ты идиот, — сухо поправил его Малфой. — Ни один нормальный шпион не станет привлекать к себе столько нежелательного внимания.

— Ага, ну и где они все, твои «нормальные шпионы»? — Забини хмыкнул. — Червей кормят?

— Нормальных не раскрывают, — упрямо прогудел Малфой. — Я вообще удивлен, что ты так долго продержался.

— Ой, да брось, Драко! Признай, даже ты ничего не подозревал.

— Да. Потому что я доверял тебе. И выходит, что зря.

— Я правда хотел рассказать…

— Но не рассказал. И всё то время, пока я с ума сходил, вы с Арчером смеялись за моей спиной.

— Ты не прав, — чуть посерьезнев, сказал Блэйз. — Я много раз предлагал Тому признаться, но…

— Но с чего бы великому Тёмному Лорду объясняться с каким-то Малфоем, да? Если бы отец знал…

— То его удар бы хватил, — закончил за друга Забини, трагично заламывая руки и пародируя прошлые речи Драко, за что заработал сердитый взгляд и ещё один раздражённый вздох.

— Как ты всё узнал? — помедлив, спросил Малфой. — В смысле про Тёмного Лорда? — он прервал друга взмахом руки, когда тот раскрыл рот. — Только не надо снова рассказывать мне сказки о своей гениальной дедукции.

— Ну… — Блэйз смущённо кашлянул. — По правде, мне Грейнджер всё разболтала ещё в прошлом году.

Драко вытаращил на него глаза.

— А она-то как узнала?

— Ну, ей Поттер, видимо, рассказал перед тем, как умчался в закат.

Малфой задумчиво свёл брови у переносицы.

— Но если знает Грейнджер, то, значит, и весь Орден в курсе?

— Насчет всего Ордена ручаться не стану, но подозреваю, что Дамблдор или догадывается, или знает.

— Удивительно, что он об этом никому не поведал.

— Директору очень нравятся секреты. В том числе и чужие, — Забини пожал плечами. — Он всегда предпочитает хранить их при себе, чтобы максимально эффективно использовать при необходимости. Готов поспорить, что в могилу он с собой утащит куда больше тайн, чем кому-либо рассказывал за всю жизнь.

— Так значит, тебе проболталась Грейнджер… — Малфой скептично взглянул на Блэйза. — И ты вот так просто ей поверил?

— Нет, конечно, я же не совсем идиот, — Блэйз оскорблённо дёрнул плечом. — Сначала я решил, что она либо сбрендила, либо хочет меня шокировать до смерти. Но потом я начал думать.

— Редкое для тебя качество…

— Так вот, — игнорируя шпильку, продолжил говорить тот. — Мне и раньше поведение Арчера на пятом курсе казалось странным. Этот его «кружок для избранных» вызвал много вопросов. Дафна тогда ещё бросала странные намёки, да и Поттер был весь издёрганный перед своим исчезновением, — Блэйз поудобнее развалился на диване, закинув ноги на подлокотник. — А потом пошли все те слухи, что, мол, Тома убил Тёмный Лорд. И что Арчер якобы его внук. И ещё куча всяких мелочей… я уж не говорю про арест Поттера и какие-то нелепые обвинения в пособничестве Тёмному Лорду. В общем, каждый раз, когда я размышлял об этом, казалось, что какого-то одного мелкого паззла в этой картинке не хватает. Ну а потом Гермиона вывалила на меня сенсацию про то, кто на самом деле такой Волдеморт. Вот тогда всё, к моему удивлению, встало на свои места.

— И ты решил поделиться этой «сенсацией» с самим Тёмным Лордом? — сердито процедил Драко. — Не со мной?

— Сначала я вообще ни с кем делиться не хотел, — Забини чуть скривился. — За такой секретик и убить могут, знаешь ли…

— А потом?

— А потом у вас наметился рождественский сбор на Каса дель Волдеморто, и я подумал, что это будет неплохим шансом присмотреться поближе к Тёмному Лорду. Там он меня и сцапал.

— Он?! — ахнул Малфой, припоминая, что Блэйз на прошлое Рождество и правда с несвойственной ему настойчивостью стремился попасть на приём в поместье Тёмного Лорда, а потом все каникулы ходил как в воду опущенный.

— Ага, — Забини хохотнул. — Представь себе, этот засранец красноглазый сразу заподозрил, что я неспроста явился в поместье, и залез мне в голову. Ну а когда я понял, что терять мне уже нечего, вывалил на него всё, что думаю.

— А он?

— А он… — Блэйз помедлил, задумчиво уставившись в потолок. — Мне кажется, он обрадовался, хотя виду и не показал.

— Чему он обрадовался? — едва слышно спросил Драко. — Что нашёл себе шпиона?

— Да нет же, — Забини слабо улыбнулся, искоса взглянув на друга, — что шестнадцать лет жизни Тома Арчера не были растаявшей иллюзией.

— Как-то очень уж мелодраматично звучит… Он же стал Тёмным Лордом. К чему ему скучать по жизни обычного подростка?

— Ну даже не знаю, — Блэйз хмыкнул. — Может быть, потому что жизнь обычного подростка оказалась куда счастливее жизни великого тёмного мага?

Малфой фыркнул, покачав головой, но развивать тему не стал. Ему и так с трудом удалось утрамбовать в сознании факт, что его бывший одноклассник и страшнейший волшебник в истории — это один и тот же человек. Поэтому сейчас он вовсе не стремился анализировать тонкую душевную организацию этого самого тёмного волшебника.

— И что было дальше?

— Мы поговорили, и я убедил его не убивать меня и не стирать память. Взамен он заставил меня время от времени играть с ним в драконий покер. Ну и шпионить немного.

Драко скептически разглядывал расслабленное лицо друга, гадая, не врёт ли тот ему снова. С трудом верилось, что Волдеморт вот так просто отбросил десятилетия, прожитые в качестве жестокого диктатора, ради пары ностальгических бесед с бывшим одноклассником. Кто они для него? Просто горстка бесполезных детей. С чего бы такому волшебнику возиться с идиотом вроде Блэйза? Сомнительно, что, вернув себе воспоминания, он по-прежнему считал их друзьями. Возможно, Блэйза просто обманывают и используют? В тот вечер Волдеморт упоминал о похищении Поттера. Возможно, он хочет убить Гарри и для этого запудрил мозги Блэйзу, чтобы тот помог заманить его в поместье? Тогда понятно, откуда взялось подозрительное дружелюбие. Это просто фарс и ничего больше.

— Я почти слышу, как скрипят шестерёнки у тебя в голове, — насмешливый голос Забини прервал сумрачные мысли Драко.

— Неужели ты сам не видишь, что тебя водят за нос? — прошипел он. — Ты же просто пешка в его руках…

— Может быть, — не стал спорить Блэйз. — Но знаешь, лучше уж быть его пешкой и знать по каким клеткам ходишь, чем вслепую блуждать в этом безумии.

— А ты уверен, что знаешь?

— Абсолютно.

— И тебе не приходит в голову, что он врёт тебе?

— Если бы ты проводил в его обществе столько же времени, сколько и я, то понял бы, что даже великому Тёмному Лорду не хватило бы актерского таланта так мастерски изображать Арчера.

— К великому моему сожалению, я такой чести не удостоился, — ядовито напомнил Драко. — Кстати, а о твоей пассии он в курсе?

— Да, я ему сразу сказал, что не буду помогать, если он собирается причинять вред моим близким.

— И он вот так просто согласился?

— Он не собирается воевать с волшебниками, — убеждённо сообщил Блэйз. — Только с магглами.

Малфой удручённо покачал головой, сетуя на глупую наивность друга. Как вообще можно верить всему, что ему говорят? Очевидно же, что Тёмный Лорд просто скормил Забини заманчивую ложь.

С другой стороны, зачем Волдеморт стал бы так утруждаться ради одного ничем не примечательного волшебника?

— А как же его политика насчет грязнокровок?

Забини недовольно скривился, услышав оскорбительное прозвище.

— Ты вообще хоть раз на собраниях слышал, чтобы им велись речи об уничтожении магглорожденных?

— Всё равно я не могу поверить, что он вот так легко сменил курс действий, — упрямо заявил Драко. — Вся его идеология в прошлом строилась на жестком разделении чистокровных и, хм, магглорождённых. Именно благодаря этому многие магические семьи его поддержали.

— Ты верно заметил, что это было в прошлом, — настойчиво сказал Блэйз. — Сейчас всё изменилось. Включая его самого. В новых реалиях куда важнее защитить всех волшебников, включая магглорождённых, от магглов. Именно этим он и занимается.

— Ты так уверенно об этом рассуждаешь, словно он посвящает тебя во все свои планы.

— Ну, не во все, но кое-что я знаю, — Блэйз лукаво подмигнул другу. — И, если кое-кто перестанет на меня дуться, я, быть может, соглашусь поведать пару горячих сплетен.

Малфой недоверчиво сощурился, разрываясь между интересом и упрямой обидой.

— Каких, например? — пробубнил он.

— О нет-нет-нет, так не пойдёт! — рассмеялся Забини. — Скачала скажи, что прощаешь меня.

— Вот ещё!

— Тогда сиди и корчись от любопытства, большая белобрысая бука.

— Я просто спрошу у отца, — задрав нос, фыркнул Драко. — Он наверняка знает не меньше твоего.

— Может, да, а может, и нет… — пропел Блэйз, возводя загадочный взгляд к потолку. — И нет никаких гарантий, что мистер Малфой поделится с тобой подробностями. В отличие от меня.

— Как же ты меня бесишь, — шумно выдохнув, признался Драко.

— Неправда! Ты меня любишь. Иначе не пошел бы на смертоубийственный подвиг для моего спасения.

— Больше я такой глупости не совершу, — мрачно пообещал Малфой, отворачиваясь.

— Так значит, не хочешь узнать, что планирует Тёмный Лорд? — с дьявольской улыбочкой мурлыкнул Забини.

— Ладно-ладно! — Драко всплеснул руками. — Ты прощён. Доволен?!

— Ну наконец-то! — Блэйз снова принял сидячее положение, просияв счастливой улыбкой. — Я так скучал! Обнимемся?

— Отвали, придурок, — Малфой несильно толкнул друга ладонью в грудь, отодвигаясь подальше. — Говори уже, что там у тебя за сенсация?

— Он собирается напасть на базу магглов, где держат похищенных волшебников.

Драко вытаращил на него глаза.

— Он вычислил, где она находится?!

— А ты что, так и не понял, для чего у нас варлок в подвале сидит? — радостно подмигнул Блэйз. — Тёмный Лорд лично его допрашивал, пока не вытянул всю нужную информацию. Кстати, эти черти фанатичные довольно хорошо умеют скрывать свои мысли. Уж не знаю, какие там они проходят тренировки, но даже Тому пришлось долго работать с его сознанием, чтобы сломать защиту и получить то, что нужно. Теперь он проводит подготовку к атаке.

— И когда это произойдёт?

— Пока неизвестно. Дело довольно трудное — там повсюду эти их антимагические руны, барьеры, оружие и вроде как даже десяток сторожевых варлоков. Это тебе не в Азкабан вломиться. Скорее всего, уйдет не один месяц, прежде чем он перейдет к активным действиям. Пока они просто следят за обстановкой и собирают информацию.

— Звучит как форменное самоубийство, — Малфой, нахмурившись, в тревоге покачал головой. — Для чего так рисковать?

— Над волшебниками там ставят какие-то дикие эксперименты, выискивают слабые места и изучают, как работает наша магия. Самое паршивое, что они, похоже, пытаются создать искусственный источник магии.

Драко возмущенно охнул.

— Как эти жалкие отбросы смеют вообще думать о таком?! Невозможно, чтобы магглы смогли украсть нашу магию!

— Два года назад невозможным казалось, что их бомбы сотрут Хогвартс с лица земли, но ты взгляни, как всё обернулось.

Малфой сник, нервно теребя рукав своей мантии.

— Это отвратительно…

— Да. Вот поэтому и нужно уничтожить их лаборатории.

— Зачем вообще для этого похищать волшебников? У них что, своих нет?

— Свои им нужны, чтобы охотиться на нас.

— И что же нам теперь делать? — Драко тоскливо вздохнул, покачав головой.

— Нам с тобой? — Блэйз снова улёгся на диван, закинув руки за голову. — Ничего. Ты забыл, что мы по твоей милости под домашним арестом?

— По моей милости?!

— Ну это же ты нахально вломился в кабинет Всевышнего, пока он пытал предателя, — Забини мечтательно зажмурился. — Буду внукам своим рассказывать, какой у меня преданный друг, даром что слизеринец.

Глянув на спокойное лицо собеседника, Драко раздраженно поджал губы.

— Не понимаю, отчего ты в таком хорошем настроении. Из-за Хант, этой стервы бездушной, тебя могли…

— Ну-ну, Драко, не горячись, — Блэйз растянул губы в полуулыбке. — Во всем есть свои плюсы. С меня же сняли все подозрения в шпионаже. Я обвиняюсь только в том, что убегал на свидания с предательницей крови, а за это нынче не убивают, — он приоткрыл один глаз, искоса взглянув на друга. — Более того, у меня теперь официальный статус шпиона. Жестокий Тёмный Лорд потребовал, чтобы я добывал информацию о действиях Дамблдора ради защиты моей дамы сердца. Очень романтично, по-моему. И самый главный плюс — тебя назначили моим надзирателем в качестве наказания. Можем теперь вдвоём беспредельничать, сколько душе угодно. И всё на грани смертельного риска! Ты представь — один просчет, и мы оба покойники, сам кошмарный Волдеморт наблюдает за нами. Чем не сюжет для шекспировской трагедии?

Малфой вздохнул, понимая, что непрошибаемый оптимизм друга ему не сломить, как бы он ни пытался. По крайней мере, он точно знал, что в поместье у них есть хотя бы один союзник, который будет пристально следить, чтобы они оба не облажались.

— Матушка тобой крайне недовольна, — вспомнив о разговоре с Нарциссой, сообщил он. — Она сказала, что по твоей милости вся наша семья могла пострадать.

— Том не стал бы…

— Блэйз, очнись! — не выдержав, зарычал Драко. — Хватит уже жить иллюзией, что этот человек тот же Томас Арчер, которого мы знали. Он готов убить лучшего друга! Того самого друга, которого раньше собирался защищать ценой своей жизни. Если даже Поттер стал мишенью, подумай, как ничтожны наши с тобой жизни в его глазах!

Блэйз растерянно моргнул.

— С чего ты взял, что он хочет убить Гарри?

— Ну а для чего ещё он хочет его похитить из штаба?

— Эм… — Блэйз криво улыбнулся, — чтобы помириться.

— Помириться, — тускло повторил Малфой. — Ну да. Проще простого, — он закатил глаза. — Если ты вдруг забыл, Волдеморт убил родителей Поттера. Кто такое прощает вообще? И для полноты картины Арчер его предал. Этот проступок уже не списать на то, что вина лежит на другой личности.

— Вот именно в этой неразберихе он и хочет разобраться.

— И ты веришь ему?

— Почему бы и нет?

— Ну хорошо. Но с чего ты взял, что Поттер захочет слушать его? Или присоединяться к нему? Хочу напомнить, что он сейчас на стороне Дамблдора.

— Поттер же не совсем сумасшедший, чтобы заявиться сюда. Он думает, что имеет дело с Волдемортом, который хочет его убить. Говорю же, тут шекспировская драма идёт полным ходом. Хорошо будет, если в финале хоть кто-то выживет, чтобы поведать потомкам, что нет «повести печальнее на свете…»

— Знаешь что, Блэйз…

— Что?

— Читал бы ты лучше нормальные книжки, а не эту маггловскую чушь.

* * *

Дафна поставила на стол перед Гермионой чашку ароматного какао и уселась напротив, с любопытством изучая разложенные повсюду книги.

— «Теория Тёмных искусств»? — она провела пальцами по корешкам фолиантов, читая названия. — «Наследие тёмных магов», «Всё о запрещённых ритуалах»… Гермиона, дорогая, ты собралась сдавать экзамен на Пожирателя? Заверяю тебя, по одному параметру ты точно не пройдёшь…

Оторвав взгляд от книг, Грейнджер обратила на подругу хмурый взгляд, собираясь огрызнуться, но быстро передумала. Во-первых, Дафна не виновата, что она ночь не спала и от того пребывала в отвратительном расположении духа. А во-вторых, возможно, она сможет ответить на пару вопросов.

С того злополучного Рождества, когда Гарри раскрыл всем свой истинный облик, Гермиона никак не могла усмирить собственные тревоги. Она опасалась, что внешность — далеко не самая значимая перемена, и одновременно не могла больше отрицать, что боится того человека, в которого превратился её друг. Не в силах больше теряться в догадках, она поделилась с Дамблдором своими мыслями, рассказав о столкновении с патрульными и её собственных подозрениях. В ответ же она получила весьма странные размышления директора о магических предрасположенностях. Подобной теории о светлых и тёмных волшебниках Гермиона ранее не встречала ни в одной книге. В поисках доказательств она проштудировала гору различных трудов в библиотеке Сириуса, но так и не нашла подтверждения словам директора. Ею даже овладела мятежная мысль, что объяснения Дамблдора — это ничем не подкрепленный бред, предназначенный для того, чтобы она перестала подвергать сомнениям лояльность Поттера, а истинную причину директор от неё скрыл. И вот теперь перед ней сидела представительница чистокровной семьи, и кому, как не ей, знать о таких вещах? Если это вообще правда.

— Дафна, что ты знаешь о светлых и тёмных магах?

Гринграсс склонила голову к плечу, проницательно взглянув на собеседницу.

— Сдаётся мне, тебя интересует на формальная версия, признанная Министерством.

— Так и есть, — Гермиона кивнула. — Я… случайно услышала, что есть такое понятие, как магическая предрасположенность, но, честно говоря, не нашла ни одной книги об этом.

— Неудивительно, — Дафна хмыкнула. — Не так уж и много об этом было написано.

Приободрившись, Гермиона с надеждой взглянула на Гринграсс.

— Но что-то ведь тебе известно?

— Немного. Я в юности больше увлекалась трудами об одержимости и тёмных проклятьях. Соседство с банши не оставляет простора для воображения, знаешь ли, — Дафна помедлила, перебирая разложенные на столе свитки пергамента, потом поставила локти на стол, переплетая пальцы, и неторопливо протянула: — Мне знакома поверхностная теория, которую знает едва ли не каждый чистокровный волшебник, о том, что все маги рождаются светлыми или тёмными, в зависимости от их предрасположенности.

— Хочешь сказать, что уже родившись волшебник по умолчанию либо злой, либо добрый?

— Дорогая Гермиона, магическая предрасположенность — это не о добре и зле, а скорее о… форме мышления и восприятия. Те, в ком больше от тёмной материи, чаще руководствуются чувствами, а те, в ком преобладает свет, придерживаются моральных ограничений и правил.

— Но почему об этом так мало известно?

— Потому что это скорее своеобразная философия о свойствах магии, а не точная наука, которую можно доказать и задокументировать, — Дафна задумчиво качнула головой. — Грань настолько неоднозначная, что досконально изучить эту теорию мало у кого вышло. Хотя некоторые и пытались. Пожалуй, была написана пара любопытных научных работ на эту тему. Есть даже мнение, что в Распределяющую шляпу основателями были заложены некие чары, чтобы определять, чего у волшебника больше, и сортировать учеников в зависимости от этого, чтобы не создавать лишних конфликтов и сохранять баланс. Я слышала, что раньше существовали разные тесты для детей. Но проблема всегда была в том, что у каждого мага присутствуют и те, и другие черты. Редко когда удаётся провести чёткую грань между тьмой и светом. Впрочем, всё меньше семей сейчас обращают внимание на эти предрасположенности. Магия сама по себе не имеет окраса, это просто энергия. Но для мага эта энергия всегда сопряжена с чувствами, и через них окрашивается в определённые тона, влияя уже на образ мысли. В конечном итоге, что светлые, что тёмные остаются просто людьми со своими слабостями и пороками.

— То есть, всё взаимосвязано?

— Да. Мы влияем на нашу магию, а она влияет на нас, — Дафна с любопытством сощурила глаза. — Почему тебя это вдруг заинтересовало?

— Просто пытаюсь разобраться, правда ли это…

— Я бы скорее склонялась к мысли, что это правда.

Гермиона взяла со стола чашку с какао и покрутила её в руках. Слова Дафны подтверждали теорию Дамблдора, но верилось в это с трудом. Ведь если на мгновение допустить, что все поступки и мысли, все принятые решения, убеждения и привязанности продиктованы некой предрасположенностью, то что на выходе оставалось от личности? Где была та грань между человеческим сердцем и воздействием магии? Впрочем, это был слишком сложный вопрос, чтобы пытаться осмысливать его сейчас.

— Как, по-твоему, могут ли в мире существовать абсолютно светлые волшебники?

— Не знаю насчет светлых, но тёмные точно были. Пара-тройка даже вошли в историю как особо страшные колдуны.

— Ты говоришь о Гриндевальде?

— И о Тёмном Лорде.

— Полагаешь, Волдеморт абсолютно тёмный маг?

— Многие так думают.

— Что ж… это бы многое объяснило, — Грейнджер хмыкнула. — Ну а что насчет светлых?

— Считается, у них выживаемость хуже, а если они и выживают, то настолько мастерски мимикрируют под своё окружение, что мало кто догадается о том, что этот волшебник абсолютно светлый.

— Как такое можно не заметить?

— А почему нет? Ведь светлые маги не обязательно отличаются какими-то исключительными способностями. Чаще всего они, наоборот, довольно посредственные личности.

— Почему?

— Потому что сама магическая предрасположенность загоняет их в очень жёсткие рамки. Именно поэтому тёмные, кстати, часто куда громче сообщают о своём существовании, — Дафна пристально изучала задумчивое лицо собеседницы и, казалось, будто она совершенно точно знает, чем вызван её интерес. — Так и кто же, по-твоему, у нас нынче абсолютно светлый маг?

— Дамблдор считает, что Гарри может им быть, — Гермиона сделала глоток какао, откидываясь на спинку стула. — И я совершенно не представляю, что теперь думать обо всём этом…

— Разве это что-то меняет?

— Да. Многое.

— Не думала, что ты такая ханжа, — за шутливыми интонациями Дафны явственно зазвучали осуждающие нотки.

— Да не в этом дело! — Гермиона раздражённо поджала губы. — Просто если это действительно так, то выходит, я всё это время как-то неправильно себя с ним вела и реагировала. Он же, получается… ничего не испытывает?

— Откуда мне знать? — Дафна равнодушно повела плечом. — Есть такая теория, что абсолютно светлые волшебники лишены эмоций и привязанностей, за исключением некоего якоря, вокруг которого они формируют свою личность. Но разве можно с уверенностью говорить, что это правда?

— Если судить по последним поступкам Гарри, я бы сказала, что эта теория очень близка к действительности, — мрачно напомнила Грейнджер, отводя взгляд. — Выходит, он просто имитирует окружающий мир, но сам к этому миру ровным счётом ничего не чувствует. Это вообще… нормально?

Дафна в задумчивом молчании наблюдала за хмурым лицом собеседницы.

— Я прожила большую часть жизни, не испытывая почти никаких эмоций, — наконец сказала она. — Это делает меня плохим человеком?

— Только если ты совершаешь плохие поступки…

— У тебя размышления, как у детсадовца, Грейнджер, — Гринграсс досадливо поморщилась. — Представь, что ты не можешь почувствовать разницы между добром и злом, а? Что тогда? Как осудить за безразличие того, кто просто не способен ничего испытать? Не будешь ли ты сама в этом случае поступать жестоко? Или что, ты обвинишь человека без ног в том, что он не может бегать?

— Я говорила не об этом, — Гермиона сердито взглянула на собеседницу.

— Слушай, — Дафна вздохнула. — То, что он не испытывает эмоций, не делает его каким-то монстром. Не имея возможности почувствовать, он просто в какой-то степени имитирует то, что видит. Отражает. Как зеркало. Но если перед зеркалом чудовище, то и в отражении появится нечто похожее, разве нет?

— А если изначально рядом с абсолютно светлым магом был абсолютно тёмный, что тогда отразится в этом зеркале? Как сформируется его образ мыслей?

— Ну, тёмным он по определению не станет, — помедлив, решила Дафна. — Даже если рос с ним с детства. Светлые всегда в первую очередь руководствуются некими границами дозволенного. Проблема только в том, что в этом случае такие границы окажутся довольно… специфическими.

— Именно это меня и беспокоит, — призналась Гермиона, обе собеседницы затихли, размышляя о возможных последствиях такого союза. — Если верить, что Гарри абсолютно светлый маг, то это объясняет многие его поступки, которые раньше мне казались странными. Даже его побег. Но я только не понимаю, почему он так изменился.

— Вероятно, после предательства Арчера он уничтожил все выстроенные на этом общении формы поведения?

— Такое возможно?

Дафна пожала плечами.

— Это просто предположение.

— Тогда что теперь для него якорь?

— Вот уж понятия не имею.

Гермиона тоскливо уставилась в чашку. Чем больше ответов она получала, тем больше новых вопросов у неё возникало. И что насчет того ранения? Гарри вел себя так, будто ему не больно. Вряд ли это тоже следствие предрасположенности. Было что-то ещё. Что-то помимо особенностей его магии. Когда он снял маскирующие чары, Эрмелинда сильно разозлилась. А уж она-то явно тревожилась не о его предрасположенности. Дело в самой магии Гарри. На третьем курсе он уничтожил магическую кору, и как раз в этой области профессор Герхард была экспертом, значит, именно здесь кроется основная загадка. Гарри сделал что-то с собственной магией. И это привело в ужас Эрмелинду. Но что могло быть хуже разрушения магической коры? Что её так напугало?

Стоило поговорить с Эрмелиндой, когда она снова будет в штабе. Наконец-то у Гермионы появилось ясное понимание своих дальнейших действий, и она почувствовала себя чуть уверенней. Даже настроение поднялось. Вместе с тем она вдруг вспомнила, что было ещё одно дело, требующее внимания. Она взволнованно выпрямилась.

— А сколько времени? — она взглянула на часы. — О нет, я же опаздываю!

Дафна заинтересованно наблюдала, как подруга торопливо закрывает книги и приглаживает растрёпанные волосы.

— Ночное свидание?

— У меня встреча с информатором, — игнорируя сарказм, Гермиона собрала книги в стопку и схватила со спинки стула свитер, натянув его поверх водолазки.

— Пригласишь с собой?

— Нет. Он не придёт, если я буду не одна, — завязав непокорные кудри в хвост, она направилась к выходу из библиотеки.

Дафна не стала её останавливать, даже не обернулась ей вслед. Грейнджер была уже у порога, когда до неё донёсся негромкий голос:

— Не боишься, что это ловушка?

Гермиона помедлила, на миг сжимая пальцами холодный металл дверной ручки.

— Я не впервые с ним вижусь.

— Как знаешь.

Гермиона стиснула зубы, отгоняя странное, неприятное разочарование — она словно надеялась, что Дафна попытается её отговорить. Убедит остаться. Но почему? Она давно ждала вестей от информатора, и когда он наконец объявился, стоило бы радоваться. Сейчас не время для сомнений. Так отчего же тогда на душе так тревожно? Она открыла дверь и всё-таки оглянулась, встретившись со спокойным взглядом Дафны.

— Если будут спрашивать, скажи, что я вернусь не позже полуночи.

Не дожидаясь ответа, она вышла в коридор.

Но ни после полуночи, ни на следующий день Гермиона так и не вернулась.

  

От автора// Охохонюшки и куда же подевалась Гермиона? Интрига так интрига, прямо-таки никаких вариантов 😊

Примечания автора//

(1) Давненько я не баловалась англицизмами, а Гарри вот опять вздумалось глупо пошутить на тему двоякого звучания имени крёстного. В английском Sirius (Сириус) и Serious (Серьёзно) звучат очень похоже, что рождает море глупых шутеек из серии:

«- Будь серьёзнее, Гарри / Будь Сириусом, Гарри.

- Тут уже есть один Сириус, кек».