Осколками снов (гет)

Санни сидит в самолете, потому что ее естественно никуда не взяли, недовольно сложив руки на груди, и кусает губы. Она не видит всех происходящих событий, потому что подключиться к Чарльзу в таком состоянии попросту невозможно, однако стремительно меняющееся будущее нервирует не хуже сводки последних новостей. Стремительно разгорающееся в груди желание выбить к чертям дверь прерывает вваливающийся в самолет пошатывающийся Хэнк, отчего-то мокрый и в разорванной одежде. За ним следует понурый Чарльз, и замыкает процессию явно провалившихся бранящийся себе под нос Логан. Эрика с ними нет, и от этого у Санни мурашки бегут по коже.

Санни меряет всех презрительным взглядом, цокает языком и молчит. Логан невесело усмехается, глядя на нее, и ругается уже вслух. Хэнк усаживается за штурвал прямо так, поджимает губы и резко нажимает на кнопки. Чарльз падает в кресло напротив Санни и тянется к стоящей на столике бутылке. Санни бьет его по ладони, считывает воспоминания и повторяет за Логаном.

— Санни, — укоризненно говорит Чарльз, и она пинает его по голени.

Путь до Уэстчестера проходит в молчании, каждый из них обдумывает что-то свое. Чарльз пьет без остановки, бросает задумчивые взгляды на Логана и тарабанит пальцами по столу. Санни сидит напротив, подперев рукой щеку и прикрыв глаза, и всматривается в мелькающие под веками картинки. Она выискивает правильный путь, перерывает тысячи вариантов развития событий, но все они кажутся ей неподходящими.

Самолет мягко приземляется на заднем дворе, опускается под землю и гасит двигатели. Санни поднимается, выскакивает из машины первой и стремительно несется в свою комнату. Она запирает дверь, падает на кровать и утыкается лицом в подушку.

— Санни! — кто-то молотит в дверь кулаками с такой силой, что та вот-вот слетит с петель. — Санни, черт возьми!

Санни подскакивает на кровати, трет воспаленные веки и несется к двери. Логан стоит на пороге, взмыленный и какой-то взволнованный, он хватает Санни за руку и тащит в подвал.

Чарльз сидит в своем кресле, массирует пальцами виски и широко улыбается, когда видит Санни. Он слегка приподнимает руку, касается ее ладони и мягко сжимает пальцы. Санни хихикает, треплет его по волосам и щелкает по лбу.

— Прости, солнышко, я заставил тебя волноваться, — говорит он, поглаживая ее пальцы, — но теперь все будет в порядке.

— Я знаю, — Санни поглаживает Чарльза по плечу, окидывает беглым взглядом Церебро и качает головой.

Будущее накатывает волнами, бьется о разум, разлетается пеной и сменяется новой волной. Санни трет подбородок, перебирает в уме кадры и отбрасывает все ненужное. Ей необходимо то, что может помочь, а все остальное должно идти к черту и рассыпаться по ветру.

— Я все наладил! — Хэнк влетает в коридор, едва не врезаясь в стену лицом.

Он осторожно глядит на Чарльза, вопросительно смотрит на Санни и щелкает тумблерами, когда получает кивки от обоих. Санни смеется, подталкивает Чарльза в спину и помогает ему надеть шлем. Комната на миг окрашивается в непроглядный черный, а после взрывается светом и голосами. Люди и мутанты смешиваются между собой, и различить их можно только по цвету. Санни завороженно вглядывается в целый мир, рыщет глазами по одинаковым для Церебро людям и находит, кажется, несколько знакомых силуэтов.

Чарльз тем временем находит Рейвен, пытается с ней поговорить и терпит неудачу. Даркхолм не слушает его, упрямо идет вперед, игнорируя останавливающих ее людей и поджимает губы. Санни кладет руку Чарльзу на плечо и смотрит на Рейвен его глазами.

— Рейвен, — говорит он, и сестра вздрагивает и останавливается.

— Санни? — переспрашивает она, точно этот голос она может с кем-то спутать. — Тоже будешь меня останавливать?

Рейвен фыркает и обиженно морщится, а Санни смеется. Она прикрывает на мгновение глаза, с помощью Чарльза проецирует свой образ и протягивает Рейвен руку.

— Нет, — Санни качает головой и призрачной рукой касается ее щеки, — в конце концов это твой путь.

Рейвен жмурится и отстраняется, когда рука Санни проходит сквозь нее. Санни так и стоит, протягивая к ней ладонь, и улыбается чему-то своему.

— Я обещала надрать Эрику зад, если он поранит тебя, — смешок вырывается против воли, и Рейвен тоже усмехается.

— Я тоже, — говорит она и смотрит на Санни недоверчиво, — так чего ты хочешь?

— Просто напомнить тебе, — Санни ведет плечами и смотрит Рейвен в глаза, — что ты не одна.

— Я знаю, — Рейвен качает головой, проходит сквозь призрачный образ Санни и скрывается в коридорах аэропорта.

Санни отпускает Чарльза и выдыхает, чувствует, как брат похлопывает ее по ладони, и ловит его пальцы. Хэнк смотрит на них недоверчиво, но ничего не говорит, а Логан покашливает в кулак.

— Так куда она направляется? — спрашивает он.

Они не могут остановить Рейвен, но могут быть рядом, так что место их следующего путешествия ни у кого не вызывает сомнения.

— Вашингтон, — Чарльз и Санни отвечают в один голос, переглядываются и смеются.

Дорога до столицы Соединенных Штатов снова проходит в молчании, но в этот раз оно не давит, а укрывает плотным одеялом, будто баюкает, и уносит прочь дурные мысли. Санни дремлет, сложив руки на груди, Чарльз сидит рядом и смотрит в окно, а Логан, кажется, и вовсе заснул, стоило ему опуститься в переднее кресло. Хэнк задумчиво крутит баранку и что-то напевает, вторя льющемуся из радио голосу. Искать парковку не приходится, они оставляют машину за квартал от Белого Дома и тормозят только перед рамками металлоискателей. Один из охранников спрашивает у них приглашение, и Чарльз заставляет его поверить, что оно есть. Санни оглядывается на облаченных в костюмы людей, рыщет глазами по лицам, но Рейвен не видит. Огромное количество военных смущает, царапает разум дулами пистолетов, и Санни морщится и отворачивается, сосредотачивая внимание на сцене.

Будущее нехорошим предчувствием плывет перед глазами, Санни трясет волосами и закусывает губу, обещая самой себе в самом деле надрать Эрику зад. Чарльз смотрит на нее настороженно и отворачивается, получая кивок. Он сканирует мысли каждого присутствующего, так что Санни старается не дотрагиваться до него, просматривает варианты будущего и впивается пальцами в виски.

Ричард Никсон появляется на трибуне, и двор наполняется овациями. Он говорит об угрозе, сильнейшем враге, который объединит человечество, и Санни слышит, как Логан тихо ругается себе под нос. Боливар Траск, которому президент передает слово, не разглагольствует попусту и представляет всем присутствующим его новейшую разработку — Стражей, способных выслеживать и уничтожать мутантов. У Санни мурашки бегут по спине от мелькающего калейдоскопом будущего, где эти роботы убивают мутанта за мутантом и со временем истребляют все человечество.

— Я нашел Рейвен, — сообщает Чарльз и указывает в сторону подмостков.

Логан и Хэнк срываются с места, и Санни цокает, впиваясь пальцами в плечо Чарльза.

— Сейчас либо все будет плохо, либо не будет, — воздух свистит между плотно сжатых зубов, и Санни ругается, когда Стражи взлетают в воздух, — видимо, будет.

Санни видит будущее за секунду до, бросается вперед и заслоняет собой Чарльза. Боль пропарывает живот и руку, волнами расходится по телу, застилает взор алой дымкой. Санни падает на Чарльза, утыкается лбом в его колени и воет, закусывая губы. Стражи палят во всех подряд, ранят несколько человек и зависают в воздухе ровным строем. Чарльз хватает Санни за плечи, гладит по волосам и что-то говорит, но Санни слышит только шум в ушах и пульсирующую, вытекающую из ран кровь.

— Надо перевязать, — Чарльз говорит смазанно, глотает звуки, а Санни чувствует, как трясутся его холодные пальцы, — тебя надо перевязать.

Смешок вырывается из горла с надрывным хрипом, Санни заходится кашлем и прижимает ладонь к животу. Пальцы окрашиваются красным, одежда пропитывается кровью стремительно, левая рука висит онемевшей плетью. С кончиков пальцев капают в траву отвратительно алые капли, впитываются в землю, и Санни провожает их подернутым пеленой взглядом и старается отстраниться от разрывающих плоть ощущений.

У Чарльза ощутимо трясутся руки, он отрывает кусок от собственной рубашки и неловко перетягивает плечо, а затем живот Санни. Перед глазами у нее все еще все подернуто мерцающей дымкой, звуки пробиваются словно сквозь толщу воды, дышать тяжело, точно неподъемная плита давит на грудь, а коленки предательски подкашиваются. Чарльз сажает Санни себе на колени, прижимает ее голову к груди и говорит что-то неразборчивое, но наверняка ободряющее. Санни усмехается, хватается за его руки и прикрывает глаза всего на мгновение.

Все происходит стремительно, но тянется долго, будто в замедленной съемке. Где-то на краю сознания мелькают Хэнк и Логан, Рейвен исчезает в толпе и сливается с эвакуирующимися членами правительства, а на небо постепенно наползает раскуроченный, вырванный из земли с корнем стадион. Санни задирает голову вверх, моргает часто и пытается поймать хоть что-нибудь. Видения разбегаются, точно тараканы, зрение смазывается и мутнеет, и застывшая в горле тошнота поднимается резкой волной. Санни трясет головой, смотрит Чарльзу в глаза и пытается что-то сказать.

Она успевает почувствовать его холодные ладони на плечах, прежде чем падает на землю и катится в сторону. Сам Чарльз отталкивается руками, выбирается из кресла и тоже откатывается. Следом сверху падают арматура и куски бетона, накрывают их обоих клубами пыли и погружают в сизую пучину небытия.

Когда Санни приходит в себя, пыль уже рассеивается, так что она может видеть приземлившегося в центре двора Эрика, направляющего Стражей на обратившегося Зверем Хэнка, и Логана, отбрасывающего прочь обломки. Санни кашляет и пытается встать, но перед глазами мутнеет, и она падает на колени. Левая рука совсем не слушается, дышать тяжело от сдавливающей грудь боли и забивающегося в легкие песка. Ее видения, кажется, сходят с ума и проносятся перед глазами ускоренной в несколько сотен раз кинолентой, так что ко всему прочему добавляется стоящая комом в горле тошнота и нарастающая, сдавливающая виски мигрень.

Санни ругается себе под нос, только чтобы не потерять сознание, поднимает на ноги и, пошатываясь, шагает вперед. Эрик маячит перед глазами красным пятном, точно сгусток крови и гнева, и Санни цепляется за этот образ воспаленным разумом.

— Хватит. Прекрати, — слова вырываются едва слышным хрипом, Санни набирает полную грудь воздуха и едва не падает, — Эрик!

Каждый шаг, каждое слово отдается разрывающей внутренности болью, но Санни до чертиков упряма и также напугана, так что остановиться уже не может. Эрик переводит на нее затуманенный гневом и отчаяньем взгляд, оглядывает с ног до головы, точно впервые видит, и отворачивается, поджимая губы. Санни хватается за его плащ как за спасительную соломинку, тянет на себя и на мгновение погружается во тьму.

Бронированный куб бункера вырывается из-под земли подобно гейзеру и застывает перед полуразрушенным Белым Домом испуганным зверьком. Эрик оглядывается на вцепившуюся в него Санни, ведет подбородком и заставляет толстую металлическую дверь отлететь в сторону подобно тонкой занавеске. Сгрудившиеся в бункере члены правительства смотрят настороженно и не шевелятся, где-то на краю сознания Санни видит, как один из Стражей мчится на них, и как Эрик уничтожает его взмахом руки. Леншерр что-то говорит, вещает на обернувшиеся к нему камеры, а Санни слышит только звон в ушах и не сводит взгляд с принявшей облик президента Никсона Рейвен. Вот он шагает вперед с зажатым в руке пистолетом, и члены правительства провожают его растерянными взглядами, оглядываются куда-то внутрь, но никто не решается ничего сказать.

Санни ведет куда-то в сторону, и она крепче цепляется за Эрика как за единственную возможную опору. Ноги совсем не держат, в висках барабанит расползающаяся по телу боль, и Санни уже не может отличить реальность от видений. Будущее калейдоскопом расползается перед глазами, рассыпается в небе фейерверками взрывов, когда невидимая рука мягко касается ее разума, поглаживает по волосам успокаивающе и передает самую капельку сил.

— Чарльз, — шепчет Санни и почти не слышит собственного голоса.

Брат откликается где-то на задворках сознания, крепко сжимает ее ладони и кивает. Он видит все ее глазами, чувствует тоже, что и она, и понимает без слов. Санни даже не пытается сосредоточиться, вываливает на него все сразу, и время вокруг будто замирает. Двор Белого Дома словно наполняется осязаемой иллюзией, полнится кровью и криками, пестрит сменяющими друг друга кадрами безжизненно пустоши, ядерной войны и пустоты. Стражи, усовершенствованные, сверкающие серебристой чешуей, патрулируют обратившуюся в раскаленный камень Землю и уничтожают каждого несчастного, попавшегося им в поле зрения. Людей нет совсем, разве что горстка помещенных в лагери узников, да крохотные остатки «чистокровных» людей без примеси мутации в ДНК.

Колени подкашиваются, и Санни оседает, закрывая глаза. Пальцы, вцепившиеся в плащ Эрика, разжимаются, но Санни чувствует, как ее подхватывают и ставят на ноги, обеспокоенно что-то говоря в самое ухо. Она с трудом разлепляет свинцовые веки, смотрит на Эрика сквозь застившую взор дымчато-красную пелену и усмехается.

— Этого ты добиваешься? — шепчет она едва слышно и заходится кашлем.

Санни упрямо цепляется онемевшими пальцами за Эрика, виснет на нем и поворачивается к молчащему правительству. Камеры все еще снимают, но они не могли увидеть устроенное ими с Чарльзом небольшое представление.

— Этого вы добиваетесь?! — спрашивает она громче, и перепуганные люди в костюмах синхронно вздрагивают. — Не будет никакой войны, объединяющей человечество как вид, только уничтожение, геноцид всего живого.

Санни замолкает, сглатывает горькую слюну и откидывается на грудь поддерживающего ее Эрика. Она почти ничего не видит, не слышит пробегающих шепотков и шагов приближающейся Рейвен, принявшей свое обличье. Санни держится изо всех сил, потому что скопившееся негодование давит на грудь и мешается с вытекающей из ранений кровью. В Санни ее, кажется, совсем не осталось, потому что она не слышит даже шума собственного сердца.

— Вот оно, ваше будущее. То, за которое вы все боретесь, — слова вылетают со свистом, но в наступившей оглушающей тишине они слышны более, чем отчетливо, — войной вы не добьетесь мира, ведь каждый — и человек и мутант — хочет жить несмотря ни на что. Нам точно также страшно и больно, мы чувствуем голод и одиночество. Мы все хотим мира, так какого черта!!!

Санни срывается на крик, перед глазами расстилается белоснежная пелена, тело становится мягким, как набитая ватой кукла. У Санни нет сил даже открыть глаза, пересохшие губы едва шевелятся, но она упрямо выплевывает слово за словом, пока тьма не накрывает с головой, и Санни не проваливается в спасительное небытие:

— Какого черта вы пытаетесь поубивать друг друга, когда можно хотя бы попытаться договориться?