Осколками снов (гет)

Санни лежит на кровати, пялится в потолок и никак не может заснуть. За окном удручающая, наводящая тоску тишина, Эрик ушел укладывать мальчишек, и в спальне тихо настолько, что Санни почти слышит ток собственной крови по телу. Будущее привычно мелькает перед глазами, но в нем нет ничего такого, что заставило бы Санни паниковать. Ни Себастьяна Шоу, ни Стражей, ни чего-то подобного, с чем Чарльз с Рейвен и учениками не справились бы.

По телу пробегает дрожь, холодок вызывает толпы мурашек, Санни ежится и кутается в одеяло. Тишина звенит в ушах осиным роем, окутывает озябшее тело и давит на виски так, что думать совсем не получается. Санни выдыхает холодный воздух, ловит краем сознания тихие шаги по скрипучему полу и трет друг о друга ладони.

В коридоре темно, так что Санни ощущает приближение Эрика лишь по шагам, по прогнувшемуся рядом с ней матрасу и по теплому дыханию в затылок. Эрик обнимает ее одной рукой, прижимает к себе и целует в висок.

— Давай уедем, — говорит Санни, и шепот прорезает тишину зловещим свистом, — куда-нибудь далеко, где нас никто не знает.

Эрик приподнимается на локтях, осторожно разворачивает Санни лицом к себе и вглядывается ей в глаза. Санни смотрит на него, закусив губу, хватается дрожащими пальцами за его руки и неожиданно всхлипывает.

— Хорошо, — в голосе Эрика слышатся нотки паники, он сжимает пальцы Санни и прижимает ее к себе, — поехали, куда скажешь, завтра соберем вещи и уедем.

Санни бьет ощутимая дрожь, она рвано кивает и всхлипывает, прижимается щекой к груди Эрика и слушает его мерное сердце. Эрик гладит ее по волосам, путается пальцами в крашенных прядях и оставляет на коже прерывистые поцелуи.

— Что..? — Эрик наконец решается спросить и давится собственными словами.

Санни поднимает на него покрасневшие глаза, мотает головой и крепче цепляется пальцами за футболку.

— Я не знаю. Я, — она проглатывает слова и кусает губы, — не вижу ничего такого. Просто дурное предчувствие…

Эрик выдыхает воздух со свистом, крепко жмурится, поглаживает Санни по спине одной рукой и укутывает ее в кокон из одеяла, точно такая импровизированная броня может защитить от чего угодно. Санни фыркает, когда дышать становится тяжело, трет глаза и утыкается носом в ключицы Эрика.

— Поехали в Ирландию, — Санни хихикает и проводит ладонью по колючей щетине Эрика, — ты сойдешь за ирландца. Нужно только сделать новые документы, имя Алексис, — она пародирует слащавую манеру директора Вуда, — мне уже надоело.

Эрик приглушенно смеется, греет руки Санни в своих больших ладонях и целует пальцы. Санни хихикает от щекотки, перекатывается на спину и смотрит на Эрика снизу вверх. Дрожь и страх ненадолго отступают, уступают место зыбкой вере, Санни обхватывает лицо Эрика ладонями, притягивает его к себе и целует.

— Ура, никакой школы! — Стив радостно подскакивает и бегом спускается с лестницы.

— Ты не ходишь в школу, — Тони фыркает и дергает его за шиворот, когда мальчишка оступается и почти падает.

Стив дует губы и складывает руки на груди, и Тони снова фыркает, скрывая смешок. Санни скрывается в их комнате, чтобы собрать необходимые вещи, смотрит на раскрытый чемодан и пытается унять дрожь в запястьях.

— Мам, — Тони заглядывает в приоткрытую дверь, — все в порядке?

Санни испуганно оглядывается и резко выдыхает, захлопывая крышку. Тони подходит, утыкается лбом ей в бок и обвивает руками за пояс. Санни гладит его по волосам и вместе с ним усаживается на кровать.

— Ерунда, — Санни поджимает губы, и Тони смотрит на нее недоверчиво, — мы с папой просто решили переехать.

— Так внезапно? — Тони закатывает глаза и трется щекой и руку Санни. — Мам, я чувствую, что тебе страшно.

— Ох, Энтони, — Санни прижимает его к себе, треплет кудряшки и целует в макушку, — это всего лишь дурное предчувствие. И вообще, где Эрик?

— А, — Тони фыркает и кладет руку Санни себе на плечи, — папа вроде как пошел куда-то. Он сказал, что скоро вернется, и просил передать, чтобы ты не беспокоилась.

— Ну вот, — Санни фыркает и прячет от Тони похолодевшие ладони, — он даже не говорит, куда уходит, а я, видите ли, должна не беспокоиться.

Тони смеется, подхватывает валяющуюся на полу футболку и отбрасывает ее в сторону. Под ней обнаруживается игрушечный солдатик с полустершейся краской и обломанной под корень винтовкой. Тони крепко сжимает игрушку, сетует на снова все разбросавшего Стива и подтягивает к себе рюкзак.

Снизу раздается хлопок входной двери, Санни переглядывается с Тони и хмурится. Слышится возмущенный голос Стива и перебивающие его взрослые голоса, Санни подскакивает, велит Тони оставаться в комнате и стремительным шагом слетает с лестницы.

В прихожей стоят человек десять, знакомые и незнакомые мужчины с оружием в руках, а перед ними, раскинув руки в стороны, застыл с грозным выражением лица Стивен. Санни приближается, чеканя шаг, отодвигает сына себе за спину и оглядывает незваных гостей. Впереди всех стоит с арбалетом в руках директор Вуд, рядом с ним несколько отцов учеников Санни и, должно быть, коллеги Эрика.

— Что вам нужно? — спрашивает Санни, прищуриваясь.

Она не сможет справиться с ними, так что стоит потянуть время и дождаться Эрика, а заодно выяснить причину такого неожиданного визита. Стив дергает ее за рукав и утыкается носом в ноги, на лестнице слышится топот шагов не послушавшего ее Тони.

— Алексис, — Вуд шагает вперед, покачивая арбалетом, — отчего такой холодный прием?

— Вы врываетесь в мой дом, размахиваете оружием и доводите моего сына до слез, — Санни кривит губы и загибает пальцы, — и при этом рассчитываете на теплый прием? Действительно, сейчас только выну пирог из духовки.

Санни не двигается с места, щурится и складывает руки на груди. Стив цепляется за ее штанину и сопит, а Тони застывает где-то у подножья лестницы.

— Мы знаем, кто вы! — выкрикивает один из толпящихся у входа людей. — Мы знаем, так что нет смысла врать!

В одной руке у него взведенное ружье, а в другой пожелтевшая газета, на первой странице которой красуется фото событий в Вашингтоне. Сгрудившиеся в бункере члены правительства, размахивающий руками Эрик в плаще и шлеме и Санни, цепляющаяся за него изо всех сил.

Санни хмыкает, разглядывает нечеткое фото и склоняет голову набок. Мужчина трясет газетой и головой, выплевывает слова беззвучно и стучит ружьем по полу.

— И? — Санни качает головой и чувствует, как трясется Стив. — Где здесь я или Генри?

Санни знает, что на какой-то странице есть фото их обоих крупным планом, но продолжает строить из себя дурочку. Мужчина вцепляется в газету двумя руками, отчего брошенное ружье с грохотом падает на пол, и остервенело листает.

— Вот! — выплевывает он, открывая ту самую страницу. — Здесь все про вас написано, про тебя и этого чертового убийцу!

Резкий порыв ветра толкает его в грудь так, что мужчина ударяется спиной о запертые створки двери. Стив громко пронзительно воет и тянет Санни на себя. Его ощутимо трясет, еще один порыв ветра подхватывает занавески и скатерть, кружит вихрем под потолком. Мужчины вскидывают оружие, Санни опускается на колени, закрывая ребенка спиной, но Стив выворачивается, отталкивает ее и зло смотрит на пришельцев.

— Мой папа хороший! — он срывается на крик, ветер ревет и бьет стекла. — Не смейте обижать моих маму и папу!

Санни хватает Стива в охапку, не замечает, когда Тони оказывается перед ними, обхватывает лицо сына ладонями, заглядывает ему в глаза и пытается улыбнуться. Стив рассерженно сопит и сжимает кулаки, а в уголках его глаз мерцают капельки слез.

— Все в порядке, мой хороший, — шепчет она едва слышно, — не нужно злиться, ладно?

— Вот как, — говорит Вуд, и его голос едва пробивается сквозь вой ветра, — твои дети тоже монстры.

Санни сверлит его яростным взглядом всего мгновение, после чего сосредотачивается на Стиве. Ветер скидывает с полок фигурки, бьет посуду и кажется, что он вот-вот сорвет с дома крышу.

— Единственный монстр здесь — это ты! — выплевывает Тони.

Он стоит, раскинув руки в стороны, закрывает Стива и Санни спиной, беззащитный против толпы вооруженных мужчин. Вуд делает шаг вперед, и Тони рассерженно рычит подобно дикому зверю. Стив цепляется за Санни изо всех сил, заливается слезами и трясется словно в лихорадке. Санни утирает слезы с его щек, уговаривает не переживать и бросает на пришельцев гневные взгляды. Тони делает шаг назад, когда вокруг них разрастается вихрь торнадо, отрезающий от мужчин. Стива бьет крупная дрожь, он безостановочно воет, сжимает кулаки так, что суставы хрустят от натуги; Тони оборачивается на него, на его лице мешаются беспокойство и ободряющая улыбка, и в это мгновение все обрывается.

Где-то на задворках сознания звенит от натяжения тетива, вихрь рассеивается, и толстая стрела со свистом разрезает воздух. Тони дергается и раскрывает рот, но не успевает ничего сказать, когда его глаза закатываются, а руки безвольно опускаются. Стив затихает, расслабляет пальцы и громко всхлипывает в последний раз. Наконечник стрелы упирается Санни в грудь, едва-едва пропарывает рубашку. Капелька крови скатывается по окоченевшему вмиг телу, Стив и Тони заваливаются на бок, и тишина расползается, кажется, по всему миру. Время останавливается, Санни смотрит вперед и ничего не видит, кроме мерцающих в воздухе золотых нитей. Десяток тонких веревочек тянется к ее пальцам, и она без раздумий обрывает их, отбрасывает в сторону, ищет две единственно необходимые, и не находит ничего, кроме тлеющих обрывков.

Рвущийся из горла вопль прорезает тишину воем сирены, мужчины у дверей падают бездыханно, также, как лежат рядом с Санни Тони и Стив. Время спотыкается и возобновляет бег, лишается чего-то жизненно важного и обращается во всепоглощающую чернильную тьму.

Санни не слышит собственного голоса, раздирает окоченевшими пальцами горло, подхватывает пронзенные одной стрелой детские тела и прижимает сыновей к груди. К груди, в которой расползается, будто черная дыра, пустота, наполняемая яростью и отчаянием, застилающими глаза слезами и пронизывающим все тело леденящим холодом. Вокруг Санни вьются тысячи нитей, и она готова оборвать их все, безжалостно прервать жизни, точно также, как только что эти люди оборвали две самые важные ниточки.

Воздух в груди горячий, обжигающе-красный, опаляющий легкие, но Санни все равно нестерпимо холодно. Голова тяжелая, точно набита свинцом и ватой, зубы сжимаются до скрежета, и Санни будто в другой реальности слышит, как со свистом прорезает тишину ее собственный вопль.

Где-то на краю восприятия Санни ловит яркий свет и механический, клацающий звон, и чья-то теплая рука ложится на ее щеку. Кто-то рядом с ней цокает языком и глубоко вздыхает, садится перед ней на колени и стирает со щек разъедающие плоть раскаленные слезы.

— Дитя мое.

Его голос сливается со звенящими в ушах криками и звоном оружия, картинками ужасающего и неотвратимого, но справедливого и единственно возможного будущего. Санни поднимает глаза, едва видит сквозь застывшие слезы и внимает. Единственное прошлое и единственное будущее, все возможное вливается в ее разум, отрезает чувства, отсекает все лишнее, все, что может сломать налаженный механизм.

— Ты так страдала, — его голос разносится эхом, заползает в уши и сковывает руки, — я показал тебе мир, где мы никогда не будем страдать, где никто не посмеет поднять на нас руку. Ты построишь его со мной?

Санни разжимает пальцы и тянется за поглаживающей ее щеку рукой, запоздало оглядывается на оставшихся лежать Тони и Стива и замирает. Мутант перед ней усмехается, касается рукой еще теплой кожи, и оба мальчика рассеиваются, обращаются в пыль, пепел, кружащий вокруг Санни и постепенно собирающийся в две непроглядно-черные сферы. Санни подставляет ладони, трепетно держит теплые шарики, греет о них озябшие пальцы и завороженно смотрит на переливающиеся во тьме золотые искорки.

— Я Эн Сабах Нур, — говорит мутант и протягивает Санни раскрытую ладонь, — тот, кто положит конец порочной власти людей.

Санни тянется вперед, сжимает в пальцах черные сферы, не чувствует ничего, кроме пустоты в груди и наверняка безумно улыбается. Улыбка растягивает одеревеневшие мышцы, вырывается смешком из груди, и Санни вторит ей, вкладывает руку в протянутую ладонь и закрывает глаза.

— Ты поведешь наш народ, — продолжает он, и Санни склоняет голову набок, — моя Жрица.

— Да, отец, — шепчет она и кутается в расползающуюся вокруг леденящую темноту.