День за днем-3 (гет)

На следующее утро я опять, как огурец — ночные страхи отступают и голова занята уже повседневными делами — что одеть, как причесаться, и как не застрять в пробках по дороге. С первой и второй задачами справляюсь легко — у меня есть новая серо-серебристая блузка с узким вырезом у горла и вшитым широким бантом — поясом сбоку, свисающим вниз завязками — она мягко лежит по фигуре и очень неплохо смотрится с брюками и распущенными волосами. С последней задачей труднее — приходится воспользоваться такси, чтобы доехать до ближайшей станции метро. Оно, все-таки, более юркое, чем автобус. Появившись в редакции, неторопливо направляюсь к себе, но возле секретарской стойки торможу, обращаясь к согбенной спине:

— Люсь, привет

Людмила приветливо оборачивается:

— Доброе утро, Маргарита Александровна.

Интересуюсь, убирая упавший локон за ухо:

— Почта есть?

Люся хватает со стойки пару-тройку тощих конвертов и сует мне в руки:

— Вот.

Не густо.

— Спасибо.

Разворачиваюсь к кабинету и, на ходу перебирая письма, бросаю в воздух:

— Так, а что у нас сегодня по плану?

Секретарша нагоняет:

— А, сейчас посмотрю. Так, пятница, все чисто.

В пятницу и чисто? Останавливаюсь, удивленно оглядываясь:

— Да?

— Угу.

— И что, никаких обедов и ланчей?

Люся качает головой, уткнувшись в блокнот:

— Нет.

Какое коварство. Обмахиваясь конвертами, ухмыляюсь:

— Обидно.

— Почему?

— Придется есть за свой счет.

Секретарша хихикает…. Однако, что-то здесь и правда жарковато…. Или это у меня температура? Продолжая обмахиваться, интересуюсь:

— Калугин уже на месте?

Вчера он мне так и не позвонил, хоть и клятвенно обещал, и у меня к нему куча вопросов по этому поводу. Людмила вдруг тушуется:

— Да они, вот… Гхм…

Она кивает в сторону зала заседаний, и я оглядываюсь, чтобы лицезреть, как из открытой двери выходит Андрей, а следом выкатывается Егорова с радостной гримасой. Вот, не зря я вчера психовала — с утра пораньше голубки уже уединились! Уперев руку в бок, жду, пока Калугин подойдет поближе. А он, как ни в чем не бывало:

— Привет

Скриплю:

— Доброе утро.

Наташа с хитрой улыбкой проходит мимо:

— Привет, Марго.

Интересно, чем это она так довольна? Кисло ворчу:

— Салют. А я смотрю, работа уже кипит?

Калугин переглядывается с Егоровой и кивает:

— Ну, да, готовим фотосессию, подбираем интерьеры.

В разных интерьерах, конечно, возбуждает неодинаково.

— Ну и как, подобрали?

Мартышка вмешивается:

— Интерьеры да, а костюмы еще нет. Андрюш, пойдем?

Что ж так с костюмами-то заклинило? Можно, например, ей медсестрой, а ему пожарником… Калугин оглядывается на бывшую возлюбленную с нерадостным видом:

— Иди, прости, я потом.

Еще и прости?! Егорова шествует дальше, и я провожаю соперницу недобрым взглядом. Андрей снова поворачивается ко мне:

— Марго.

В его голосе слышится опасение и оно не напрасно: хмуро отваживаю забывчивого женолюбца:

— Чего? Иди… Иди, иди… Тебя же ждут! Давай.

Андрей неуверенно отходит, все время оглядываясь. А чего ты хотел — вчера был недоступен, сам звонить не удосужился, сегодня с утра тоже не откликался — так занят, так занят… А оказывается, они тут заперлись, интерьеры подбирают… И костюмы! Ехидно кидаю вслед:

— Бог в помощь!

Несколько секунд постояв на месте, нервно подергивая ногой и переваривая нахлынувшие негативный эмоции, разворачиваюсь и с каменной физиономией врываюсь к себе в кабинет, наконец, давая выход чувствам. Мелкая дрянь! Войну она объявила, видите ли! А этот гусь лапчатый тоже хорош — обещал же не вестись!

— Как же ты меня заколебала, а? Называется я липну… Вот, кто липнет!

Гневно взмахнув конвертами, кидаю их на стол, а затем, сняв сумку с плеча, вешаю ее за ручки на спинку кресла. Сзади доносится голос Андрея:

— Марго, извини. Я не помешал?

От неожиданности теряюсь, на секунду заминаясь:

— Н-н-н… Да нет, проходи.

Закрыв дверь, Андрей идет к столу, а я, опустив голову и вдруг застыдившись своей невыдержанности, нервно тереблю волосы. Весь мой гнев уходит разом — Сомова бы меня сейчас точно отчитала и была бы права.

— Я, конечно, помню и…, понимаю, что ты не приветствуешь все это на работе, но я по-личному.

Он внимательно вглядывается в мое лицо, и я отвожу глаза. По-личному? Видимо, сейчас последуют объяснения и оправдания. Перемещаясь за стол, усаживаюсь в кресло:

— Ну, говори, я слушаю.

Калугин оглядывается на дверь и садится на угол стола:

— Вот это сейчас, что было?

Это совсем не то, что я жду услышать, скорее упрек в мой адрес… Ну, да, ревность, кто ж спорит… А разве я не права? Делаю непонимающие глаза, взирая снизу вверх:

— Где?

— Ну, в офисе… «Бог в помощь!».

Да, с эмоциями переборщила, не удержалась… Усмехаюсь:

— Ну, Андрей, «бог в помощь» это…, бог в помощь… Что?

Калугин многозначительно поджимает губу, кивая:

— М-м-м… Ты с такой интонацией этого мне пожелала...

Андрюшка совсем не сердится, и я, покраснев, сама улыбаюсь:

— C какой?

— И с таким выражением лица… Что сейчас бы мне лишних вопросов не задавала.

Наш игривый спор перерастает в откровенный флирт, и я подыгрываю, чуть склонив голову на бок:

— То есть, ты хочешь сказать, что у меня было какое-то необычное выражение лица, да?

Калугин, поведя головой, усмехается:

— Необыкновенное прям. На лбу было написано, что Егорову расстрелять, а Калугина ранить.

Моя улыбка превращается в смущенный смех, и я еще сильней краснею:

— Да, ладно!

— Ну, серьезно.

Опустив голову, прячу улыбку — так и быть Калугина можно помиловать. Андрей продолжает вводить меня в краску:

— И потом эти sms-ки.

— Какие sms-ки?

Андрей глядит в свой телефон, а потом поворачивает его в мою сторону:

— Ну, вот, я сегодня утром включаю телефон, и мне приходит четырнадцать sms-ок! « Андрей перезвони, это срочно», «Андрей перезвони, это срочно», «Андрей перезвони»… Это что?

Вопрос интересный, конечно. То есть утром он его все-таки включил, но перезванивать не стал, а поехал на работу смотреть интерьеры с Наташей. Со своей стороны, объяснить могу:

— Ну, просто, я вчера вечером очень хотела услышать твой голос, хотела пожелать тебе спокойной ночи…

То, что хочет каждая влюбленная женщина. Тем более, если мужчина обещал позвонить три раза и не позвонил ни одного! От улыбки Калугина, мой голос становится еще более жалобным:

— А ты отключил телефон! Зачем ты отключил телефон?

Андрюшка только смеется! Смешно ему…

— Затем, что я занимался с Алисой.

Всю ночь? И городской отключил! Упреки выплескиваются наружу:

— Да? До утра?

Калугину явно не нравятся мои слова, и он серьезнеет, но пытается убеждать мягко:

— Маргарита, ты чего? Я же тебе все уже объяснил.

Что-то я не слышала никаких объяснений… И еще потому, что я вот психую от любви, а он нет! И объяснения эти его нисколько не снимают мою вчерашнюю тревогу. Если нет связи, поди, разберись — с дочерью ты занимаешься или в больнице с проломленной башкой… Или с другом из Томска… Кладу ногу на ногу и отворачиваюсь, убирая упавший локон за ухо. Сейчас пойдут разговоры про глупую ревность, это уже проходили. Так, стоп! Теперь постараюсь быть умнее:

— Все! Андрей, стоп — машина, извини, пожалуйста, я была неправа.

Женские штучки никто не отменял и я, вскочив, кладу руки на плечи любимому, обиженно надувая губы:

— Просто мне было очень скучно без тебя.

— Родная моя, мне тоже было очень скучно без тебя. Поверь, мне, но…

Бла, бла, бла…. Если бы было скучно, перезвонил бы. Хотя бы утром! Калугин отводит глаза:

— Помимо нас существует еще тысяча дел, которые нужно делать. Так?

Подмывает ответить, что пара минут на звонок эту тысячу дел нисколько не подвинут, но я понимаю, что это только накалит обстановку — ему не нравится мой контроль, а у меня нет никаких прав упрекать его за невнимание. Блин, когда везла его загород, «за романтизмом», вовсе не предполагалось, что затащив в постель, начну вести себя как жена! Вошла во вкус называется. Корю себя за это:

— Андрей, ну, пожалуйста, не надо. Мне уже даже стыдно, ну…. Правда!

Тяжко вздыхаю:

— Давай, лучше, подумаем, как мы с тобой проведем выходные. Я очень хочу, чтобы мы вместе отдохнули.

— Я тоже очень хочу, чтобы мы отдохнули вместе, но…

И что мешает? Приподняв бровь, ожидаю продолжения, и оно озвучивается:

— Только у нас есть маленькая проблема.

Кажется, я ее знаю, и улыбка расползается по лицу — маленькая проблема все понимает и нисколько нам не мешала по приезде из «командировки» — тихо сидела в соседней комнате после зубного врача. Но все же переспрашиваю:

— Какая?

— Алиса.

Язык чешется спросить, как такая незадача преодолевалась с Наташей, которая столько времени провела в квартире жениха, ночуя в его постели… И ведь это Андрея не напрягало? Поджав губу, упрямо дергаю плечом:

— Ну, ничего, пусть будет с нами.

Гляжу Калугину глаза, но там безмятежность и усмешка:

— Ты сейчас уверена?

Что он скрывает под своей снисходительной усмешкой непонятно. Может я ору, как резанная в постели? Этакая женщина — свинья? Или женщина — слониха, которая трубит? Вроде нет, хотя, конечно, ему со стороны виднее…. Смущенно соглашаюсь:

— Н-н-ну, да.

Глажу Андрюшкины волосы, виски, щеки, а мысли продолжают активно шевелиться:

— Ну, я могу попросить Аню, они, кстати, неплохо контактируют.

— Мимо опять, у Алисы есть бабушка.

Ну, вот молодец, тебе и карты в руки. Организуй! В чем проблема?

— Извини, я опять влезла.

— Ничего, ты же хотела как лучше?

— Ну, естественно.

Я так и не пойму — будет он что-то делать или не хочет? Калугин продолжает улыбаться и это меня уже начинает нервировать:

— Ну, что ты смеешься?

— А женщины вообще всегда хотят, как лучше, а получается…

Заканчиваю сама за этого сексиста:

— А получается, как всегда, да?

Чувствую, как Андрюшкины руки ложатся на мою талию, сам же он качает головой:

— Я этого не говорил.

Только намекнул. Звонок мобильника прерывает наше воркование, и Калугин отстраняется, прижимая трубку к уху:

— Извини…Э-э-э, алло.

Все равно дожму. С улыбкой приглаживаю Андрюшкины лохмы, а его, кажется, уже зовет заводской гудок. Пора к станку?

— Да… Ну, я сейчас подойду, подождите меня…. Давай.

Отключив телефон, он чмокает меня в губы и вскакивает:

— Все я пошел. Все!

Стоп, а главное? Торможу его побег:

— Андрюш, подожди.

— Ну, чего.

Настаивать стесняюсь, и потому получается виновато:

— Мы же договорились да?

Андрей кивает:

— Ну, конечно, договорились.

— И мы целые выходные будем вместе, да?

Он держит меня за руку и торопливо соглашается:

— Вместе. Все?

— Поцелуй!

Калугин делает шаг, и я повисаю у него на шее, сливаясь на несколько секунд губами. Наконец, Андрей отступает:

— Все, я пошел.

Отпускать не хочется, но я сдерживаюсь, собирая в кулак всю силу воли. Как только Калугин исчезает за дверью, вскинув руки вверх, корю себя за навязчивость:

— Ну, что я за дура такая. Не липни ты, не липни! Не липни!

Пронзает мысль — а ведь поначалу отнекивался, сваливал все на Алису… Не хотел наверно, а я, капец, как банный лист. Кидаюсь следом, торопливо цокая каблучками и нагоняя беглеца в холле:

— Андрей!

Он останавливается:

— М-м-м?

— Андрюш, слушай, я подумала: если там с Алисой не очень получается, то можно в принципе и на другие выходные перенести?

— Да я тебя умоляю, господи, чего ты переживаешь? Я перезвоню маме и всех делов-то.

А чего тогда ломался?

— Да?

— Ну, конечно.

— А у тебя больше никаких дел?

Он уже смеется:

— Нет, а что?

— Ну, просто я подумала, может ты ради меня все отменил? Так, не надо.

Несу какую-то белиберду и сама понимаю, что брежу… И ведь с одной только целью — видеть его, слышать, его, побыть еще немножко рядышком! А внутри все трясется — вдруг и правда скажет: «ладно, перенесем». Липучка!

Калугин терпеливо вздыхает:

— Послушай, меня. Я очень хочу провести эти выходные вместе с тобой. Ну, так понятно?

Звучит как музыка! Со счастливой улыбкой до ушей киваю:

— Так, понятно.

Смеюсь и Андрюшка тянется еще раз чмокнуть меня в угол рта, прежде, чем мы расходимся.

* * *

Вернувшись в кабинет, сразу сажусь за компьютер — чтобы с недостатками бороться, нужно для начала, признать их. Так что там, у Гоши вызывало протест?

Получается внушительно:

1. НЕ ВЗРЫВАТЬ МОЗГ

2. НЕ ЗАДАВАТЬ ГЛУПЫХ ВОПРОСОВ

3. НЕ ТУПИТЬ

4. НЕ ЛИПНУТЬ

5. НЕ ИСТЕРИТЬ

Пальцы шустро бегают по клавиатуре, набирая текст…. Передвигаю курсор мышки на другую строку: мда, каждый пункт не в бровь, а в глаз:

— Так, это есть... Это тоже есть… Давай, давай, думай Гоша... Что тебя еще бесило?

Уставившись куда-то в сторону, задумываюсь. Как он сказал? Четырнадцать звонков на мобильник?

— А, вот!

6. НЕ ЗВОНИТЬ ЯКОБЫ ПО ДЕЛУ С ЦЕЛЬЮ КОНТРОЛЯ

Чешу затылок:

— Теперь на рабочий стол и как «отче наш»! Одно дело быть бабой, а другое дело быть нудной бабой.

В дверь стучат, она распахивается и на пороге вновь маячит Андрей:

— Марго, извини, можно?

Еще бы! Радостно зову:

— А да, да, конечно, проходи-и-и…

Срочно закрываю окно с текстом, не желая дискредитировать свое времяпровождение в рабочее время, а Калугин тем временем, прикрывает дверь и идет ко мне:

— Ну, что, сударыня, я все сделал!

Ура! Даже привскакиваю на встречу:

— Серьезно?!

— Более, чем. Алиса будет с бабушкой.

Со счастливым мычанием и повизгиванием повисаю на Андрюшке: целых два дня и две ночи вместе!

— Какой же ты у меня красавчик!

— Э, нет. Это ты у меня красавица.

И мы целуемся, продолжая обниматься.

Остаток дня проходит в радостном нетерпеливом возбуждении, и все равно сваливаю за час до конца рабочего дня — так рвусь домой собирать шмотки. Чем раньше я примчусь к Андрею, тем больше у нас будет времени побыть вдвоем!

* * *

Увы, все оказывается не так радужно и виной всему Анька — едва, переодевшись в синюю майку и джинсы, достаю спортивную сумку и начинаю перетаскивать в гостиную командировочный набор, как настроение Сомовой резко тухнет и она наблюдает за моими действиями с мордой, словно у пациента в зубоврачебном кабинете. Сразу становится стыдно, и я, расположившись на диване со стопкой одежды в руках, виновато канючу, поглядывая на согбенную спину расстроенной подруги:

— Ань.

Та сидит на придиванном модуле, отвернувшись, и гладит Фиону:

— Что?

Засовываю вещи в сумку на столе, в ее широко раскрытый зев.

— Ну, смени выражение лица.

— Я не могу.

Со вздохом поднимаю глаза к потолку:

— Ну, что ты меня, как на фронт провожаешь, а? Я всего лишь на выходные.

Та чуть оглядывается:

— Угу. Знаю, я эти ваши выходные.

Чего тут знать-то — в воскресенье вернется Алиса с Ириной Михайловной и сказка кончится. Подаюсь к подруге, убирая волосы за ухо и пытаясь говорить убедительно:

— Ну, я тебе честно говорю, я сразу же после футбола, в воскресенье приеду, ну?!

Анюта укоризненно оглядывается:

— Да?… А зачем тогда столько шмоток берешь, а? На выходные-то?

Разве много? Поджав губу, смотрю на спортивный костюм сверху стопки:

— Ну, не знаю…. Мало ли.

— Что, мало ли?

Совершенно непонятная детская реакция, и я канючу:

— Ань, ну, ты чего?

На самом деле, Аньке ничего не надо, прекрасно это понимает и потому оправдывается:

— Марго, ну, ты тоже меня пойми. Мне плохо, ты еще уезжаешь.

Вот это и называется настоящий эгоизм! Которым она, кстати, меня регулярно попрекает. Блин, когда Борюсик рядом, то плохо ли Марго или здорово, Аньку мало интересует, а вот когда разлад, вынь да положь — сиди и успокаивай, утирай подружке сопли. Но мне все равно неудобно за свой счастливый вид и я сочувственно пересаживаюсь поближе, обняв Аньку за плечо:

— Ань, ну, я не знаю… Ну, хочешь, я не поеду, хочешь, да? Хочешь, давай я не поеду?

Хотя это будет самое свинское свинство со стороны Сомовой, но что не сделаешь ради лучшей подруги. Особенно если учесть мои вчерашние метания и 14 SMS на мобильник Калугину.

Анюта свинкой быть не хочет и принимается отговаривать:

— Да, нет, ну, ты извини.

Она дергает плечом:

— Это я хандрю просто.

Тут мне нечего предложить и я приобнимаю подругу:

— А ты не хандри!

Анюта косится в мою сторону:

— Легко сказать…

Вздохнув, отпускаю ее и устало роняю руки на колени — если она не хочет первой тревожить своего бегемота, то такой вестницей могу стать я:

— Ну, хочешь, давай я Наумычу позвоню?

Сомова недовольно взвивается:

— Зачем это?

— Ну, скажу, что он дурак.

Анюта елозит по дивану, возмущаясь и поводя плечами:

— Ни в коем случае! Ты, что?

Опять впадаю в задумчивость, не зная, чем еще помочь.

— Слушай, ну, может быть…, может быть…Тебе тоже на выходные свалить? Давай, позвоню, тебе коттедж классный застолбят.

Опыт есть с Калугой, связи с фирмой остались. Выжидающе заглядываю в лицо подруги, но Сомова вяло бурчит:

— Не... Не хочу.

Пожав плечами, разочарованно хлопаю ладонями по коленям:

— Ну, тогда я не знаю.

Поднявшись, принимаюсь укладывать вещи в сумку.

Анюта с надрывом выдает стон души:

— Да ты не обращай на меня внимания. Я это просто так. Поскулю, поскулю и перестану.

В сумку отправляется не только одежда, но и косметика. Застегнув молнию, снова присаживаюсь на диван:

— Если честно, я тоже …, как-то нервничаю.

Сомова удивленно поворачивается:

— А ты-то чего?

— Ха, чего…. Одно дело так, знаешь, в гости, а другое, вот так…

Припрусь и буду маячить перед глазами. Может, Калугин взвоет через сутки и шарахаться начнет.

— Да, не переживай ты! Ты, что? Все будет пучком, вот увидишь.

Мы смотрим друг на друга, и я благодарно вздыхаю, подсаживаясь ближе и приобнимая:

— Ну, спасибо тебе на добром слове.

Все, пора! Поднявшись, раскрываю объятия, приглашая подругу присоединиться:

— Давай, что ли, обнимемся... Ну, ни пуха.

Анюта тоже вскакивает, утыкаясь носом мне в щеку:

— Ой, давай лучше с богом, ну его, этого рогатого.

— И то верно!

Постояв пару секунд, расходимся и я, сунув спортивную куртку между ручками, вешаю сумку на плечо:

— Ну, удачи!

— Да, тебе тоже.

Анюта отступает, открывая проход, и я протискиваюсь со своим баулом мимо нее, слегка тронув подругу за плечо:

— Пока!

— Пока.

Уже в дверях призываю ее к оптимизму, еще ведь не вечер!

— Не грусти.

И выскальзываю наружу, навстречу воскресным приключениям…

* * *

Когда приезжаю на Новослободскую, солнце уже клонится к закату, прохладно, и я, еще в такси, укутываюсь в куртку. Поднявшись на этаж, нетерпеливо звоню в дверь, но за ней тишина и ни единого шороха. Жму на кнопку еще раз и еще. Может Андрей уснул? Или в магазин убежал? Наконец бряцает замок, дверь распахивается и я, с улыбкой до ушей, буквально впархиваю внутрь прихожей. Хозяин издает радостный возглас:

— Уау!

Соскучился?! Уронив сумку на пол, тут же повисаю на Андрюшке, обвив двумя руками за шею:

— Привет.

— Привет.

Конечно, следуют бурные чмоки, на которые мой Ромео отвечает новыми восторгами:

— Вот это да, а?

А ты как хотел? Зацелую до потери сознания! Смеюсь:

— Что, не ждал? Хэ…

У Калугина появляется радушный грузинский акцент с ближайшего рынка:

— Обижяешь, канечно, ждал!

И набрасывается на меня с ответными чмоками прямо в губы. Это ж в какую красоту я превращусь через пять минут?! Пытаюсь отстраниться:

— М-м-м…

— Что такое?

— Помада!

— Не надо. Ты такая же сладкая и вкусная, как эта помада!

Да? А я то, думала, что наоборот! Теперь поцелуй получается долгим. Наконец, оторвавшись, Андрей тянется поднять сумку с пола:

— Ладно, проходи! … Ух, ты, что здесь такое?

Всего-то на пару дней одежки. Никакого спиртного и запасов еды. Виновато улыбаясь, иду в гостиную, на ходу прибирая волосы за ухо:

— Что, тяжелая?

— Не то чтобы тяжелая, но, как бы так, не легкая.

Смущенно вздыхаю:

— Хэ… Просто я не знала, чем мы будем заниматься, вот и понабирала на всякий случай.

Вдруг куда-нибудь пойдем: гулять, в кино, в ресторан.

— Конечно, даже предположить не могла, чем мы будем заниматься.

Ну, это конечно предполагалось, не спорю, но не два же дня без передыху!

— Ну, я подумала, может, сходим куда-нибудь.

Развернувшись, снова повисаю на Андрюшке, и наши губы сливаются.

— Если время останется, то сходим!

Легкий напор, шаг назад, край кровати под коленками и мы валимся на уже разобранную постель, не размыкая объятий. Из-под Калугина раздается мое счастливое повизгивание…

Как же я соскучилась!

* * *

За окном совсем темно. После любовных игр Андрей остается в постели заказывать суши по телефону, а я отправляюсь в душ, прихватив из спортивной сумки красный халат, шлепанцы и нижнее белье, а из повседневной дамской — косметику. Что еще раз подтверждает — лишних полезных вещей на отдыхе не бывает. Спустя пятнадцать минут, сунув ноги в шлепки, чистенькая и расслабленная, выползаю из ванной, натягивая поверх комбинашки халат:

— Фу-у-ух! Прямо парилка.

Склонив голову на бок, распускаю скрученные на затылке волосы — старалась их не намочить, чтобы не тратить потом кучу драгоценного времени на сушку. Калугин оглядывается в мою сторону и на его лице расползается умиротворенная улыбка:

— Да? А ты что разве не любишь?

— Ну, так, не особо.

Он уже успел влезть в свой бордовый халат, из-под которого, сидя по-турецки, торчат в стороны голые коленки. Интересно, там под халатом есть что-нибудь, кроме цепочки на шее? Лично у меня под комбинацией топлесс и это смотрится весьма зазывно. Но сейчас в моих планах заняться нашим бытом, навести хоть какой-то порядок и убрать вещи с глаз — возле разложенного дивана зияет открытым зевом спортивная сумка, откуда и был извлечен банный халат, а в ней еще куча блузок прямо с вешалками. Вытаскиваю сразу две, намереваясь перевесить в шкаф:

— А ты что, любишь баню?

— Баню — да, сауну не очень. Ну, по крайней мере, в бане дышу нормально.

Зацепив вешалки на перекладину внутри старого гардероба, возвращаюсь к кровати:

— Да? Ну, отлично. Значит, в этом мы тоже с тобой тоже совпадаем.

Андрей смеется:

— Да, что ты?!

Мы же две половинки? Присаживаюсь рядом с любимым, и мы снова активно целуемся — самое мое любимое занятие. Объятия прерывает настойчивый звонок в дверь и это заставляет энергично вскочить:

— О суши привезли!

— Так, стоп, я сам.

Кто тут хранительница домашнего очага?! Протестующе выставляю обе руки:

— Так, лежи, я расплачусь!

— Марго, подожди.

Он спускает ноги с постели в поисках тапок, но я первей:

— Так, расслабься, я уже иду.

— Угу.

На ручке двери все еще расхлябано висит раскрытая дамская сумка, и я тянусь залезть внутрь за кошельком. Перед глазами вешалка с белой блузкой и юбкой, болтающиеся прямо на створке двери и я чуть трогаю их поправляя — капец, разбросала свое барахло по всей квартире, хранительница фигова… Тороплюсь в прихожую, по пути окидывая себя взглядом. Ого, клуша, весь сервиз наружу!

— О-ох!

Быстренько подвязываюсь поясом… Теперь, вроде, прилично и я гремлю ключами, распахивая дверь. Там курьер с двумя пакетами в руках:

— Здрасьте

— Здрасьте.

— Суши, вы заказывали?

— Да, конечно. Сколько денег?

— Две пятьсот шестьдесят и желательно без сдачи.

Копаясь в кошельке, ищу мелочь, кивая и шепча:

— Сейчас, посмотрим.

Увы, есть только тысячные, и я протягиваю три:

— Так… А давайте так. Сдачи не надо.

Курьер доволен до пузырей:

— Спасибо, хозяйка.

Подхватываю тяжелые пакеты:

— Ух… Не за что.

— До свидания.

Парень скрывается за дверью, а до мозгов вдруг доходит — он назвал меня «хозяйка»! Разглядывая в зеркале отражение, счастливо приглаживаю волосы:

— Хозяйка… Хэ!

И тут же спохватываюсь — вот, дуреха, чего себе навоображала… Первые и пока единственные выходные в «домашней обстановке», а уже гонору! Улыбка испуганно сползает с лица — а вдруг Андрюшка обидится на такое нахальство? Шмотки свои развесила по всей квартире, сумки разбросала… Из спальни слышится:

— Маргарит… Марго!

Опять веду себя как липучка! Скатилась в глазах Калугина, наверно, ниже плинтуса. С пакетами спешу к Андрею, и он вполне жизнерадостно приветствует мое возвращение:

— О, еду принесли, отлично.

Надо срочно объясниться — я ни на что не претендую, пусть не думает, что я хочу окрутить его или присосаться как пиявка. Я все помню — не давить, он еще ничего не решил…. Присаживаюсь рядом, смущенно поправляя волосы и отведя взгляд в сторону:

— Андрюш.

— А?

Осторожно оглядываюсь на дверь с висящим на ней барахлом, ей-богу, захватчица:

— Ты не думай… Я здесь все развесила, просто, чтобы не мялось в сумке.

Калугин весь в пакетах и, похоже, меня не слышит:

— Я тебя умоляю, развесила и развесила, давай есть.

Или все-таки, слышит?

— Ну, просто… У тебя может впечатление такое создалось — как хозяйка расположилась.

— Маргарита, все нормально…

Развернувшись, он протягивает палочки для суши.

— На, держи! Давай, поедим.

Вот правду говорят — путь к сердцу мужчины лежит через его желудок и мои психологические терзания, похоже, его в данный момент меньше всего заботят. Только хлопаю губами:

— А-андрюш.

— А-а-а.

Будем считать, что я получила «добро». Успокоенная, довольная и счастливая, выдыхаю:

— Я тебя так люблю.

Калугин тянет меня к себе, заставляя податься вперед:

— Я тебя тоже люблю… Ты, чего?

И мы снова целуемся.