Мальчик-Которого-Нет - 2 (гет)

— После Петунья пригласит их в гостиную пить кофе, а я как бы невзначай заведу разговор о дрелях, — доносился рокочущий голос сквозь открытое окно. — Глядишь, до начала вечерних новостей и подпишем контракт. И тогда завтра в это же время мы будем подыскивать себе летний дом на Майорке!⁽¹⁾

В густой листве розовых кустов, которыми заслуженно гордилась хозяйка дома, мелькнули два огромных зеленых глаза. Огромные глаза мигнули и исчезли. Но осталось едва различимое мельтешение золотистых иск, медленно переместившееся на подоконник, а с него — за кресло в гостиной. Магглы ничего не заметили. Им было не до этого. Мужчина увлеченно разглагольствовал о предстоящей сделке, полноватый паренек трескал сэндвичи, а женщина крутилась у плиты. В духовке аппетитно шкварчал свиной окорок, к нему еще предстояло приготовить гарниры. А вот праздничный пудинг — гора взбитых сливок, украшенных засахаренными фиалками — уже был готов и дожидался своего часа на холодильнике.

Искры немного покружили по гостиной и кухне, взлетели по лестнице на второй этаж, чтобы исследовать там все комнаты, а после спустились вниз и просочились под дверь в чулан. Именно там отыскался пусть слабый, но след магии. И прямо на раскладушке, застеленной тонким старым покрывалом, среди искр возник домовой эльф. Он чутко прислушался к жизни дома, но отголоски родной магии пьянили, и эльф, чуть безумно повращав глазами-блюдцами, распластался на покрывале, силясь впитать крохи энергии, разлитой в этом тесном пыльном месте.

Но надолго задержаться домовику не удалось, его позвали, и он, вновь не застав в доме на Тисовой улице того, кого искал, с сожалением удалился восвояси.

— Добби! — чуть недовольно воскликнула леди Малфой, когда эльф явился пред ее светлые очи. — Что это такое?!

Тонким пальчиком с безупречным ноготком, покрытым тонким слоем перламутрового лака, хозяйка указала на наволочку, в которую был одет слуга, и сверкнула голубыми глазами. Маленький домовик тут же сжался и затараторил обычные для эльфов извинения. Леди Малфой поморщилась и, выдав задание, услала Добби прочь. Эльф глубоко поклонился, растворился в воздухе и перенесся в кладовую, где уже трудились другие домовики.

— Где ты был? — зашипела на Добби старушка Бука. Эта сморщенная, как изюм, с крючковатым носом и седыми бровями домовушка служила Малфоям вот уже триста с лишним лет и считала себя старшей над всеми эльфами, а потому пристально следила за поведением молодняка, к которому относила и Добби. — И снова весь грязный! Почему наволочка в пятнах?

Добби неопределенно хлопнул ушами и убрался за бочки с только утром доставленной в мэнор рыбой и морепродуктами. Бука, другие эльфы и хозяева вечно придирались к внешнему виду Добби, он уже и привык. Эльфийка, потеряв его из виду, тут же переключилась на кого-то другого, и Добби смог перевести дух.

После визита в маггловский дом перестало шуметь в ушах, прояснились мысли и пришло ощущение легкой сытости. Этого хватит совсем ненадолго, а часто отлучаться из Малфой-мэнора нельзя, и Добби, грустно поникнув ушами, занялся работой, пытаясь не думать о своей незавидной судьбе.

Когда-то давно он родился в Блэк-хаусе, но плохо помнил несколько лет, которые провел в том доме. Еще малышом его вместе с матушкой передали в услужение Альфарду Блэку. Дом этого мага, пусть и совсем небольшой, Добби очень любил и считал родным. Они с мамой верно служили мистеру Блэку и мечтали прожить долгие годы рядом с хозяином, обрести хозяюшку, нянчить их деток, а там — и внуков. Но не случилось. Мама умерла, когда Добби только-только стал считаться взрослым домовиком, а через год хозяин Альфард погиб, не женившись и не произведя на свет кровного наследника.

По завещанию все имущество Альфарда Блэка отошло молодому волшебнику Сириусу Блэку. И Добби искренне этому радовался, пока новый хозяин не явился домой. Увидев эльфа, Сириус Блэк скривился и велел Добби убираться прочь. Сначала домовик не понял приказа, посчитал его ошибкой, но новый хозяин с чувством повторил приказ при следующем появлении домовика. И даже направление задал, брезгливо крикнув, что это только его кузине Нарциссе нужны домовики, а он, настоящий современный волшебник, и сам со всем справится.

Добби не мог ослушаться прямого приказа и переместился в Малфой-мэнор. Новые хозяева приняли эльфа, даже привязали его к себе, и Добби какое-то время жил почти счастливой жизнью, не страдая из-за собственного изгнания.

Но вскоре все изменилось. Сначала Добби ничего не понял. Он был молод и не так уж много знал о жизни. А потому никак не мог понять, почему его просто рвет на части: он был накрепко привязан к роду хозяюшки Нарциссы, но его упорно тянуло куда-то еще прочной неразрывной нитью родной магии. Добби страдал, мучился, не спал, магия Малфоев перестала его насыщать. В минуты отчаяния Добби бросал все дела и устремлялся на поиски источника вожделенной магии, но не мог его отыскать.

И постепенно начал сходить с ума. Ему даже начало казаться, что отречение от рода волшебников и смерть — прекрасный способ освободиться от боли и вечного полуголодного существования. И Добби делал все, чтобы его выгнали: он не являлся на зов, не чистил свою наволочку, плохо делал работу и мешал другим домовикам. Эльфы беспрестанно жаловались на Добби то Буке, то и хозяевам, но Малфои продолжали терпеть никчемного домовика. Добби даже пробовал попасться хозяину Люциусу под горячую руку, но заработал только парочку угроз.

А потом хозяин Драко вернулся из Хогвартса, и Добби, разбирая его вещи, обнаружил пару носков, густо пропитанных теплой, вкусной и живительной магией. Настоящий хозяин Добби, наследник хозяина Сириуса, учился в Хогвартсе! Рядом с хозяином Драко!

На следующий же день Добби сумел пробраться в Хогвартс, рискуя попасться тамошним домовикам, обшарил подземелья, выясняя личность истинного хозяина, и совершенно случайно подслушал разговор между рыжей волшебницей и директором школы.

— Молли, я попросил твоего младшего, Рона, написать несколько писем Гарри, — говорил седобородый маг ведьме. — Ты уж проследи, девочка моя, чтобы он выполнил мое поручение, ладно? Гарри такой славный мальчик, просто немного запутался. Его окружают только слизеринцы. Ему просто необходим товарищ-гриффиндорец, честный и смелый, как любой из львят.

— Уж прослежу, — согласилась женщина. — Вы это только моему Ронничке поручили, Альбус?

— Я попросил еще одну девочку, — улыбнулся директор. — Вместе с твоим сыном поступила одна невероятно умная магглорожденная. Думаю, из-за воспитания у нее может быть даже больше общего с Гарри, чем у Рональда. И еще, Молли, девочка моя…

— Да, директор?

— Я хотел бы отправить Гарри к вам на некоторое время, — сказал волшебник. — Думаю, ему стоит пожить среди настоящих волшебников. Будет неплохо, если Артур заберет мальчика в Нору… допустим, второго или третьего августа. Тогда Гарри сможет проникнуться духом настоящего волшебного дома до отправки в школу.

Волшебница покивала и уточнила:

— А деньги?

— Ты о чем, девочка моя? — искренне удивился старик.

— Дополнительный рот — дополнительные траты, директор, — напомнила ведьма. — Кто оплатит пребывание в моем доме Поттера?

— Молли, я бы отдал тебе ключ от сейфа мальчика… — начал было волшебник, но тут же поморщился, увидев протянутую через стол раскрытую ладонь. — Но у меня его нет. Но подумай сама, всего через несколько лет Гарри Поттер станет сначала женихом, а потом и мужем крошки Джинни. Тогда ты сможешь возместить все свои траты. С процентами.

Этот ответ не понравился рыжей ведьме, но она вынужденно кивнула, видя, что ничего иного от старика не добиться. Забрав записку с адресом Гарри Поттера, женщина ушла через камин, а Добби, перепугавшись, что против его настоящего хозяина замышляют что-то нехорошее, последовал за ней.

Уже в Норе эльф подсмотрел адрес хозяина. С тех пор он иногда навещал Хогвартс, Тисовую улицу и дом Уизли. И однажды заметил у рыженькой девочки, Джинни Уизли, страшный темный предмет, который юная ведьма прятала ото всех в потрепанном школьном сундуке. Сам Добби не мог прикоснуться к этой вещи, но быстро сообразил, что уже в августе жуткая тетрадка окажется очень близко к такому любимому, но такому недостижимому хозяину. Придя от этого в панику и едва окончательно не свихнувшись, Добби стал перехватывать все письма, адресованные Гарри Поттеру, вытаскивая их из стопки корреспонденции на коврике в прихожей Дурслей. Забирал даже те, отправителем которых значилась некая Гермиона Грейнджер. Никто иной хозяину не писал. Но и самого хозяина Добби все никак не мог застать дома, хотя те же Уизли почему-то были уверены, что Гарри Поттер живет в городке Литтл Уингинг.

— Гарри Поттеру нельзя ехать к Уизли, — прошептал домовик, перекладывая устрицы льдом. — Это опасно. Он может пострадать. Добби должен защитить Гарри Поттера. Да-да. Ах, как бы Добби хотел быть свободным эльфом. Тогда Добби мог бы защищать Гарри Поттера, служить ему… Пусть бы он и не привязал Добби к себе. Это ничего. Это ничего. Зато Добби служил бы тому, кто должен быть настоящим хозяином. Да-да.

— Что ты там бормочешь, Добби? — спросила Бука. — А?

— Ничего, — вжав голову в плечи, пискнул домовик и продолжил работать.

* * *

Первую неделю каникул я лишь спала, ела и гуляла по территории мэнора. Но всему приходит конец. Вот и моей прокрастинации он наступил, когда выяснилось, что от прихваченной из Хогвартса еды остались только крошки на дне мешка с чарами расширения и стазиса. Пострадав для порядка, я зарылась в имевшуюся у меня одежду (в том числе и мамину), подбирая себе пару приличных нарядов, в которых на меня не косились бы как в обычном, так и в магическом обществе, а после, загрузив в безотказный чудо-рюкзак все самое необходимое, камином отправилась в магический Дувр.

Изначально у меня были совершенно иные планы на лето, но дорога до Лондона на поезде заразила меня тягой к путешествиям. И после недолгой борьбы я решилась поддаться собственному порыву.

В Дувре я с интересом обошла местные магазинчики, скупая справочники по разным странам, карты и всякие приглянувшие мелочи, вроде серебряного колечка в виде кусающей себя за хвост змейки.

Из-за возраста отправиться во Францию порталом без сопровождения я не могла, так что Ла-Манш пересекла маггловским паромом, скрывшись под мантией-невидимкой. И под мантией же добралась до вокзала, где села на первый попавшийся поезд. Так начались мои странствия, затянувшиеся почти на месяц.

* * *

— Альбус, стоит запросить больше денег в этом году, — сверяясь с бумагами, озвучила свое мнение Минерва МакГонагалл. — Необходимо заменить часть постельного белья. А еще я хочу пригласить в Хогвартс специалистов по обслуживанию каминов — давно пора провести чистку транспортной сети. Да и обычные печи требуют ремонта. Мне поступил запрос от эльфов через мистера Филча.

Дамблдор недовольно поморщился.

— И еще метлы…

— Не все сразу, девочка моя, — прервал он волшебницу, видя, что она не только не собирается заканчивать со списком дел, а лишь входит во вкус. — Настолько раздуть бюджет этого года мы не можем.

— Но, Альбус!.. — возмутилась профессор. — Ты уже отказал мне в прошлом году. Нельзя вечно тянуть с…

— Оставь мне список, — прервал Минерву седобородый волшебник. — Я просмотрю и отмечу то, на что мы сможем потратиться.

МакГонагалл недовольно поджала губы, но спорить не стала. Стоило ей уйти, директор с отвращением смахнул пергамент в ящик стола и вскочил.

— Разве это сейчас главное? — остановившись у окна и глядя вдаль, спросил Дамблдор самого себя.

Счетами Основателей, с которых оплачивались все расходы школы, управляли гоблины, и они не позволяли Дамблдору без веской причины запускать руки в золотую кубышку. Несколько десятилетий директору удавалось выколачивать из банкиров средства то на одно, то на другое сверх обычных сумм. Альбус мог лишь радоваться, что Минерва ни разу не пыталась пообщаться с гоблинами напрямую, иначе ведьма узнала бы о том, что Хогвартс ежегодно закупает всевозможные расходники, вызывает специалистов для отладки артефактов и ремонта замка, а уж метлы школа обновляет каждые два года. На бумаге, конечно.

Альбус поморщился.

Он никогда не видел хранилища Основателей вживую, но был уверен, что там достаточно денег, чтобы гоблины не тряслись над каждым выдаваемым ему галеоном. Но нет! Дамблдору всякий раз приходилось унижаться и оправдываться, чтобы получить хоть что-то. А ведь он уже много лет считал деньги Основателей своей собственностью. Альбус даже пробовал выдать себя за наследника Гриффиндора, но гоблины посмеялись над ним, и волшебник не стал повторять что-то подобное перед магами.

И вот ему снова напомнили, что он никто, всего лишь директор. Ему не принадлежит ни замок, ни золото Основателей.

Вернувшись к столу, Дамблдор взглянул на измятый конверт, валявшийся на краю стола. Дорогая кремовая бумага, изумрудные с искрой чернила. И отвратительные вести.

— И что Малфою не сидится? — поморщился директор.

Совсем не хотелось, чтобы Попечительский совет сунул нос в бумаги и сравнил написанное с реальностью. Волшебники за эти махинации просто попытаются спихнуть Альбуса с должности, что не страшно, он всегда умел выкручиваться. Его репутация становилась лишь белее с каждым годом. Но гоблины другие. Они не отступятся, пока не вытрясут из директора все, что он использовал не по назначению. И банкиров не заткнешь речами о всеобщем благе.

Пройдясь еще раз, Дамблдор усмехнулся и направился прочь из собственного кабинета. Как директор, он мог аппарировать из Хогвартса, но только с Астрономической башни. Вернуться так же обратно было не возможно, но прямо сейчас Альбуса интересовало лишь то, чтобы поскорее оказаться в атриуме Министерства и осуществить задуманное.

Еще через час Дамблдор с улыбкой шагал к своему кабинету недалеко от главного судебного зала. Он не зря все эти годы тратил время и деньги, выстраивая отношения с людьми. И пусть кто-то, вроде Боунс или Скримджера, слишком серьезно относился к своей работе, Альбус знал достаточно людей, для кого одного только его слова достаточно, чтобы уже завтра по мэнорам бывших Пожирателей начались рейды с проверками.

— Уж это точно отвлечет Малфоя от Хогвартса, — довольно усмехнулся пожилой волшебник, садясь за стол и пододвигая к себе стопку с документами. — А там и сентябрь… Среди года я легко отверчусь от проверок и сверок. А Минерва обойдется. Мне самому придется в этот раз поостеречься.

* * *

Я не выбирала маршрут, а просто ехала туда, куда шли поезда. В мантии-невидимке мне не нужны были билеты и документы, я могла заниматься своими делами или попросту спать, лишь отслеживая, чтобы никто на меня не уселся. И я спала, листала взятые с собой подшивки газет или читала книги.

Первый раз я покинула вокзал в Бельгии. Очень хотелось знаменитого бельгийского шоколада, и я облазила все шоколадные бутики маггловского Брюгге, самого шоколадного города Бельгии, прежде чем добралась до магических кварталов. Оторвалась я на полную, истратив столько денег в обоих мирах, что темнело в глазах и холодело в затылке от одной только мысли об этом. Но оно того стоило!

Не забыла я про друзей и знакомых. Драко, Панси и Невиллу специальной доставкой отправились большие шоколадные наборы с любимыми вкусами. Коробочки поменьше должны были вскоре переправить в Хогвартс — Ирме Пинс и Помоне Спраут. Отдельная коробка была предназначена для декана — шоколадные шахматные фигуры с необычными вкусами.

Пусть никакой такой цели у меня и не было, но в магической части Брюгге я не обошла стороной и лавку травника, и садовый уголок, высматривая интересные ингредиенты и семена. В дальнейшем я не проходила мимо подобных лавок и в других городах. Да и вообще внимательно смотрела по сторонам, высматривая то, что может глянуться кому-то из знакомых.

В Норвегии и Финляндии пропадала в центрах рукоделия, скупая пряжу для себя и Эльзы, в Швеции запаслась лучшим пергаментом, тетрадями для конспектов и красивыми записными книжками, в Дании, Италии и Франции купила столько всевозможной одежды, обуви и галантереи, что лишь чары подгонки примиряли с подобным расточительством. И всюду покупала еду, сладости и сувениры.

В итоге дома предстояло лишь зайти к Малкин за несколькими новыми мантиями и в книжный — за учебниками.

Двадцать третьего июля неторопливый металлический кит-паром вернул меня на британскую землю. Добравшись до магической части Дувра, я первым делом купила свежий «Ежедневный пророк» и быстро просмотрела заголовки.

— Какая мантия! — громким шепотом восхитилась какая-то ведьма в толпе. — А ботинки!

Я лишь довольно улыбнулась и поймала собственное отражение в витрине ближайшей лавки. Сейчас никто не заподозрил бы во мне не только Гарри Поттера, но даже англичанку. За год я почти не выросла, и фигура оставалась совершенно мальчишеской, но крой платья и мантии скрадывал отсутствие форм и подчеркивал все самое лучшее: трогательно тонкую шею и осанку. В наличии имелись еще длинные ноги и красивые коленки, но эти козыри я оставила на будущее. Еще и цвет шел мне невероятно. На фоне темной бутылочной зелени шелковой мантии кожа казалась еще светлее и тоньше. Волосы я чуть подкрасила тем самым заклинанием, которое использовала во время квиддичных матчей, и теперь они казались темно-каштановыми, а не черными. Длинная же кудрявая челка и шелковая лента в цвет мантии надежно скрывали шрам. Прямо сейчас я могла бы подойти на улице к Дамблдору или любому волшебнику, кроме Малфоев, и никто бы из них меня не узнал. На Драко и его отце проверять свою маскировку я опасалась. В школе выяснила, что Малфой не может видеть сквозь мантию-невидимку, но в остальное время моя аура, похоже, оставалась для него одинаково яркой даже тогда, когда я «включала» какие-то функции артефакта. Не стоило рассчитывать, что Драко ни о чем не догадается, увидев ауру, которую он наблюдал каждый день целый год в футе от себя.

— Ну что же... — прошептала я, сворачивая газету, — пора домой.

Впереди меня ждало еще пять недель лета, и я собиралась сполна ими насладиться.

-

Следить за новостями, задавать вопросы и страдать от авторского спама можно в телеге — https://t.me/rina_zelenaua

1) курсивом выделена цитата из книги "ГП и ТК"

Вернуться к тексту

Мистер Лапка почитал себя существом обиженным и неоцененным по достоинству. Полукниззл родился в большом светлом доме, жил в тепле и уюте до своих нежных, почти младенческих шести месяцев, а потом его просто таки отобрали у мамы-кошки и отправили жить в вечно сырой холодный дом. Глупая двуногая старая самка, считавшая себя хозяйкой, посмела дать полукниззлу нелепое имечко. Такое же нелепое, как имена других обитателей серого вонючего дома. Вскормленный маминым молочком и парной печенкой, Мистер Лапка долго привыкал к гадкому месиву, которое ни на запах, ни на вкус не напоминало обещанную недохозяйкой рыбку. Порой псевдорыба сменялась псевдоговядиной, и это у недохозяйки обозначалось загадочной «скидкой». Не удивительно, что и Мистер Лапка, и другие полукниззлы предпочитали гулять по округе, а не сидеть дома. В окрестных мусорных баках и кустах всегда находилось много всего вкусного, и коты были достаточно умны, чтобы не привлекать к себе внимание двуногих периодическими набегами.

Единственным домом, где никто из полукниззлов не мог поживиться, много лет оставался четвертый дом по Тисовой улице. Там до прошлого лета обитало мелкое двуногое существо, единственный на весь городок мажонок, и в мусорный бак не попадали даже черствые хлебные корки. Когда мажонок приходил в дом недохозяйки, полукниззлы мигом возвращались домой и занимали все стратегически выгодные позиции, наблюдая за незваным гостем и старухой Фигг. Под строгим взглядом полукниззлов недохозяйка не смела и думать подсовывать незваному гостю что-то, что истинные хозяева дома и сами с удовольствием сожрали бы.

Но в прошлом году мажонок куда-то делся. Мистер Лапка даже предположил, что его тоже отдали в новую семью, и был очень этому рад. Мажата вырастали в магов, а магов полукниззл невзлюбил, пусть и видел их не так часто. Маги отвратительно пахли, норовили наступить на хвост и не приносили с собой ничего съестного, только норовили слопать чужое.

Теперь в мусоре двуногих из четвертого дома Мистер Лапка находил то остатки яичницы, то плохо обгрызенную куриную ножку, то остатки жаркого. В кустах же постоянно пытались селиться мыши и змеи, обожавшие насыщенную магией землю. И теперь некому было разгонять котов.

Этим летом в кустах у четвертого дома то и дело мелькало какое-то существо, похожее на мелкого двуногого, но пахшее не едой, а магией. Снежок порывался выследить этот кожаный мешок и выяснить, не спрятано ли внутри что-то вкусное, но Мистер Лапка быстро остудил пыл более глупого собрата. Странное существо владело магией и защитилось бы лучше мажонка, а полукниззлы и детеныша-то опасались. Зато возле четвертого дома начали крутиться совы — добыча пусть и когтистая, но и более реальная для вечно голодных котиков.

Мистер Лапка был самым терпеливым котом. Он научился терпеть нежности хозяйки. И научился транслировать ей сообщения. Пусть и очень короткие. Двуногая самка была настолько бездарна в магии и настолько же глупа, что у полукниззла не выходило передать ей больше одного-двух образов за раз. И за свои тренировки в терпении Мистер Лапка был вознагражден однажды рано утром.

Распорядок дня четвертого дома котик знал назубок. И появлялся в кустах после того, как за порог выставлялись пустые емкости для молока. Как-то раз ему удалось укатить одну из бутылочек сразу после отъезда молочника, и Мистер Лапка мечтал повторить этот фокус. Но обычно удача была не на стороне полукниззла, и он следовал дальше по своему маршруту, чтобы вернуться к вечеру, когда в бак позади дома отправлялся пакет с мусором.

Но с начала лета Мистер Лапка оставался в кустах у четвертого дома на целый день. И все из-за совы, то и дело приносившей двуногим несъедобные прямоугольники из плотной бумаги. Обычно сова не приземлялась, а просто сбрасывала письмо так, чтобы то угадило в щель для писем на входной двери, и Мистер Лапка капал слюной, не в силах допрыгнуть до желанной добычи.

Но в один из дней сова появилась не с письмом, а с внушительной коробкой. И летела птица так медленно, что полукниззл только предвкушающее сглотнул. Грузно снизившись, сова не успела затормозить и с глухим ударом впечаталась в стену рядом с входной дверью. В тот же миг появилось то лопоухое создание, что вечно являлось после прихода почтальона и прилета сов, забрало коробку и растворилось в воздухе еще до того, как Мистер Лапка выбрался из засады. Слыша шаги внутри дома, полукниззл рванул к валявшейся вверх брюхом сове, сцапал ее за горло и уволок слабо сопротивлявшуюся тушку под металлическую штуку, на которой предпочитали перемещаться двуногие, вместо того, чтобы как следует побегать.

Птица оказалась жилистой и тощей, но Мистер Лапка все равно ее сожрал, припрятав перья в кустах за пятым домом.

К вящему разочарованию полукниззла, одну сову не сменила другая. Вместо совы через пару дней явился маг. Он возник прямо в зарослях роз у четвертого дома, переломал половину цветов, выбираясь на газон, а потом долго таращился на дверной звонок, хотя даже котик знал, как пользоваться этой штукой. Через несколько минут волшебник постучал в дверь и громко воскликнул, стоило той распахнуться:

— Вы верно миссис Дурсль?!

Двуногая из четвертого дома попыталась тут же захлопнуть дверь, но маг сунул ногу в щель и надавил.

— Разве вы не получали мое письмо? — с фальшивым дружелюбием, будто разговаривает с глупым детенышем, спросил маг. — Я отправил вам самое настоящее маггловское письмо! И еще одно с совой. На всякий случай. Меня зовут Артур Уизли. Я здесь, чтобы пригласить Гарри к себе на остаток каникул. Где…

Дверь поддалась, волшебник по инерции шагнул вперед и замер, глядя перед собой.

— А! — выдохнул волшебник и выхватил тонкую деревянную палку, с помощью которой маги делали все свои волшебные штуки. — Конфундус! Обливэйт!

Два последних слова двуногий выпалил так быстро, будто очень часто их произносил, а после развернулся и пропал из виду. Хозяйка дома несколько секунд недоуменно таращилась в пространство, а после захлопнула дверь. Мистер Лапка с опаской выбрался из укрытия, подобрался к порогу, обнюхал воздух и недоуменно дернул хвостом.

Уже в сумерках на дороге напротив четвертого дома появилась похожая на утку рыжая двуногая самка. От нее упоительно пахло чем-то вкусным, и книззл мечтательно облизнулся, сидя в кустах. Двуногая вытащила из кармана передника деревянную палку и направилась к дому. На этот раз ей открыл детеныш двуногих.

— Где Гарри Поттер? — нервно воскликнула рыжая.

— Мама! — взвизгнул детеныш и грузно отскочил вглубь дома.

— Что такое? Дадличек? В чем дело? — среагировала мамаша детеныша.

Рыжая самка переступила порог и замерла, растерянно таращась на хозяйку дома. А та запихала мелкого себе за спину и зашипела не хуже кошки:

— Что вам надо от моего сына? Убирайтесь!

Рыжая вымелась из дома, ошарашено оглянулась на магглу и исчезла, крутанувшись на месте.

Если Мистер Лапка думал, что на этом странности закончились и можно поспать, пробравшись в злополучный дом и устроившись на груде старой одежды в пустой спальне на втором этаже, то он сильно ошибался. Среди ночи раздалось фырканье старого мотора, а потом о стену что-то зашкрябало, будто ветки дерева, а в немытое окно ударил свет фар. Мистер Лапка был не из трусливых, а потому не спрятался под кроватью. Полукниззл подобрался поближе к окну и притаился в тени, наблюдая за тем, как какой-то мелкий рыжий двуногий пытается что-то высмотреть в щель приподнятой оконной рамы.

— Уверен, что Гарри именно здесь? — пискнул кто-то из глубины железной коробки на колесах, которой нечего было делать на уровне окон второго этажа.

— В одной спальне различима двуспальная кровать, в другой, судя по впечатляющему холму на кровати, спит не Поттер. Остается эта комната и еще одна, но там только диван и людей не видно, — ответил рыжий мальчишка, возившийся с окном. — Рон! Подержи.

Дождавшись, когда незваные гости откроют окно полностью, и один из них проникнет в комнату, чтобы осмотреться, Мистер Лапка молчаливой тенью кинулся в атаку. Через миг четвертый дом по Тисовой огласили вопли боли — изнутри и ужаса — снаружи. В коридоре вспыхнул свет, раздался громкий топот, но к моменту, когда в комнату ввалился кто-то из хозяев, ни книззла, ни рыжих взломщиков в доме не оказалось.

* * *

— Что это было?! — верещал Фред, зажимая разодранную щеку руками. — Что?!

— Не знаю! Не знаю я! — столь же громко завопил в ответ Рон, подпрыгивая на сиденье и постоянно толкая сидевшего за рулем Джорджа, из-за чего форд «Англия» то и дело кренился вправо и нырял вниз.

— Не мешайте! Мы так во что-нибудь врежемся!

Джинни, сжавшаяся на заднем сидении, помалкивала, таращась на переругивавшихся братьев. Совсем не так она представляла полет за Гарри Поттером.

— Что делать? — немного успокоившись, спросил Джордж.

— Летим домой! — велел Фред. Сквозь его пальцы, не переставая, сочилась кровь, капая на штаны.

— Мать нас убьет, — невесело предрек Рон, глядя на кровавые пятна на одежде и обивке.

Джинни недовольно вздохнула. В этот самый момент девочка должна была находиться в своей постели, а не участвовать в затее близнецов. Мама Молли обязательно всех накажет, и еще долго будет вспоминать дочери о совершенной ошибке.

«Может, попытаться пробраться в дом так, чтобы мама не заметила?» — призадумалась юная ведьма, наблюдая за тем, как постепенно светлеет небо.

К моменту, когда маленькая зачарованная машинка добралась до родных мест, совсем рассвело. Вид на лоскутки полей внизу мог бы заворожить любого, но дети семейства Уизли, зная крутой нрав матери, нервно ерзали на сиденьях. Фантомные боли изрядно отвлекали от красот внизу. Стоило фордику снизиться над родной деревушкой, рыжие подростки тут же рассмотрели кособокий домишко-скворечник, не скрытый от них чарами отвлечения, и замершую на пороге мать.

— Мерлиновы… — простонал Джордж.

— … кальсоны! — подхватил Фред.

Крик встретил фордик еще на подлете. Вид Фреда немного отвлек Молли Уизли, но никто не смог скрыться от ее орлиного взора. И пока мать заливала щеку сына бадьяном, словесно за самовольную ночную отлучку досталось всем. Чуть успокоившись и накормив детей завтраком, Молли выставила их охотиться на гномов. Даже Фреда и Джинни.

«А я ведь хотела всего лишь посмотреть на Гарри Поттера», — обиженно подумала девочка, но поплелась в сад вслед за братьями.

Истории о Гарри Поттере Джинни когда-то начал рассказывать Билл. Студентам было мало скупых статей в газетах и упоминаний в книгах, и они сами придумывали истории о похождениях национального героя. Джинни верила всем этим рассказам с непосредственностью маленькой девочки, никогда не выбиравшейся за пределы родной деревушки. После к рассказчикам прибавилась и мать, укладывавшая дочь спать под сказки о Гарри. В этих историях ради суженой герой побеждал дракона, василиска или тролля, а после многословно признавался в любви избраннице. И к семи годам Джинни искренне верила, что она и есть суженая Гарри Поттера, тем более что все родные твердили о красоте и уме единственной дочери и сестры.

Воздушные замки изрядно порушились пару лет спустя, когда мать впервые взяла Джинни не в продуктовые лавки в магическом Хонитоне и не на барахолку в магическом Веллингтоне, а в Лондон. Увидев иные дома, других людей, Джинни была потрясена. Оказалось, не все дома похожи на Нору. Черные мантии носят не только студенты Хогвартса. Настоящий черный — не грязно-серый или графитовый. А еще мантии бывают новые. И их можно такими купить изначально. Идя вслед за матерью по одной из магических улочек, Джинни заворожено рассматривала красивых юных ведьм и волшебников, дорогие новые наряды прохожих, товары в витринах и на уличных прилавках. Прислушивалась к разговорам. И ловила взгляды, которыми ее награждали волшебники и волшебницы.

Вернувшись домой, Джинни быстро сбежала к себе в комнату и долго рыдала, спрятавшись под одеялом. Мир девочки и все, во что она верила, за один день разлетелись вдребезги.

Утром, когда Джинни спустилась к завтраку, никто не заметил перемен в ней, а сама девочка впервые обнаружила, что никому толком и нет дела до ее чувств и настроения. Мать крутилась у плиты, беспокоясь не о душевном состоянии своих детей, а лишь стремясь наполнить их желудки. Отец с чашкой кофе умчался в свой гараж, будто за ночь могла исчезнуть коллекция штепселей. Перси уткнулся в книгу, Чарли и близнецы дурачились, а Рон мел еду со своей и чужих тарелок. Джинни показалось, что она могла бы станцевать в центре гостиной, и никто бы не заметил. А ведь Джинни так хотелось рассказать о тех мыслях и решениях, что занимали девочку всю ночь.

Но кому рассказывать? Матери, считающей, что лишь она знает, что и как делать, как жить? Отцу, которому работа в Министерстве, стычки с бывшими Пожирателями или его гараж интереснее семьи? Братьям, принимающим положение вещей как должное?

В итоге девочка промолчала. Но не забыла ни о сделанных выводах, ни о принятом решении.

Чуть отстав, Джинни дождалась, пока Рон и близнецы увлекутся ловлей гномов, и перебежками направилась к отцовскому гаражу. Тот рано ушел на службу и не мог поймать дочь в святая святых, а мать никогда не заходила в железное строение. И последнее особенно радовало девочку, давно и умело таскавшей маггловские фунты из большой стеклянной банки, куда отец складывал их, как фантики от конфет. Часть Джинни тратила в деревне на сладости, но остальное прятала в старом школьном сундуке Билла, планируя однажды обменять на галеоны.

Пусть в сказки верят маленькие девочки и мама Молли, а она, Джинни Уизли, не собиралась надеяться на то будущее, которое ей распланировала родительница. Это в сказке прекрасный принц влюбился и женился на нищенке-простушке, в жизни же Предательнице крови, не отличающейся яркой красотой, не стоит и надеяться на брак с Мальчиком-Который-Выжил, наследником состояния и возможным лордом. Джинни собиралась всего добиться в жизни сама, а потому планировала хорошо учиться и всеми правдами и неправдами копить на хорошую метлу, чтобы, начав со школьной сборной, однажды перейти в профессиональный квиддич.

Девочку, конечно, расстроило, когда в начале лета отец, краснея и бледнея под взглядом мамы, сообщил об урезании жалованья. Это означало, что не будет обещанных новеньких мантий для единственной девочки. Хорошо, если родители сумеют выделить средства на волшебную палочку! А братьям и вовсе придется обойтись без обновок даже из лавки подержанных вещей. Но сама Джинни к этим трудностям отнеслась стоически.

А ведь хотелось блистать! Хотелось с гордостью ходить по школе и не бояться шепотков за спиной. А теперь Джинни будет все время думать, что ее конспекты — очищенные чарами тетради Фреда и Джорджа, чернила, пусть и налитые в более дорогую, еще мамину школьную чернильницу, самые дешевые, быстро выцветающие, а перьями пользовался Билл.

Вздохнув, девочка огляделась, надеясь найти что-то, что можно забрать себе. Внимание Джинни привлекла толстая тетрадка, придавленная старым сломанным будильником, из которого торчали пружинки.

Тетрадь оказалась очень старой, но чистой, в кожаной обложке, с тесненным именем сзади. Прихватив ее и еще несколько фунтов, Джинни незаметно выскользнула из гаража.

На следующий день царапины на щеке Фреда воспалились, и Молли Уизли, забыв устроить скандал мужу из-за зачарованного автомобиля, увела близнецов в Мунго. Вернулись они только вечером. Воспаление целители сняли, но не смогли избавить Фреда от всех шрамов. Один, пересекавший бровь, грозил остаться на всю жизнь, испортив близнецам половину их шуток. Все были заняты состоянием подростка, и никто не заметил, что Джинни не спустилась к ужину.

Роулинг определенно демиург этого мира. Как еще объяснить то, что день протекал за днем, и ничто не предвещало хоть каких-то проблем, даже дневник Лили подсовывал незначительные записи, но стоило лету докатиться до последнего дня июля… и будто тучи разверзлись.

Всю неделю с возвращения я почти каждый день наведывалась в разные городки по всей стране, чтобы раздобыть свежий «Пророк» и послушать сплетни. Несколько раз замечала в толпе студентов Хогвартса, но это всякий раз были примелькавшиеся внешне люди, имен которых я не знала и с кем близко не общалась. А в день рождения, который решила отпраздновать походом в фирменный магазин «Магического зверинца» и покупкой тортика на маггловской стороне, у общественного камина в Борнвилле я нос к носу столкнулась с леди Малфой.

— Извините, — пискнула я и отскочила в сторону, едва не упав.

Волшебница подхватила меня под локоть и удержала в вертикальном положении. Я ждала короткой гневной отповеди, но Нарцисса, бледная и потрясенная, молча таращилась на меня. Лишь когда я попыталась выдернуть из ее жесткой хватки руку, она очнулась, нахмурилась и хриплым шепотом спросила:

— Хара?

На миг почудилось, что она узнала меня, но потом дошло, что имя женщина произнесла иначе. Да и вид у леди Малфой был такой, будто она увидела призрак, а не приятеля собственного сына в юбке и с длинными волосами.

«Она приняла меня за кого-то другого? — промелькнула мысль. — За кого? Кто такая Хара?»

— М-м-м… Простите? — осторожно переспросила, стараясь выдать панику за растерянность.

— Нет… Нет, — больше себе пробормотала Нарцисса Малфой. — Я обозналась. Извините, мисс.

Наконец мою руку выпустили из болезненного захвата.

— Все… нормально, — выдохнула я и добавила: — Простите, что толкнула.

— Ничего, — мотнула головой женщина. И я тут же быстренько утопала прочь, спиной чувствуя взгляд ведьмы.

После такого стоило поскорее заняться приведением внешности в нужный вид, и я поспешила в «Зверинец», откуда планировала отправиться к гоблинам. Давно следовало навестить Костехрума, а я все тянула.

И в «Магическом зверинце» меня поджидал еще один внезапный сюрприз — у витрины с подарочными упаковками стоял Артур Гастингс. Чертыхнувшись, я попыталась затеряться в толпе, но на кассе мы с бывшим семикурсником столкнулись вновь.

«Высшие силы этого мира определенно считают, что мне слишком везло в последнее время», — мысленно простонала я, стоя перед слизеринцем на оплату покупок.

— Привет, — добил меня Гастингс, стоило повернуться к парню боком. — Какая встреча!

Коробочки «Зверинца» посыпались из моих ослабевших рук на пол.

— Ой… — только и смогла выдать я, таращась на мага.

— Мисс! — возмутился кассир.

— Извините, — хором сказали мы с Гастингсом, и он первым наклонился собрать коробочки.

Лишь слабость в коленках не дала мне сбежать. А ведь ужасно хотелось! Заметив мою панику, Артур ободряюще улыбнулся, выгреб из моей ладони деньги и переключился на общение с продавцом, пока я приходила в себя.

— Тут рядом готовят невероятный горячий шоколад. Зайдем? — предложил парень, передавая мне пакет с моими покупками. Мне оставалось лишь заторможено кивнуть.

Я каждый день ожидала разоблачения, но все же оказалась к нему не готова. В голове царил абсолютный хаос, коленки подгибались, руки тряслись. Если бы не локоть Гастингса, за который я с благодарностью уцепилась, свалилась бы в обморок прямо там, у кассы в магазине.

— Дыши, — велел парень, утягивая меня в сторону кафе.

В выбранном заведении маг усадил меня за столик у окна и ушел за напитками. Будто дал мне возможность успокоиться.

— Думаю, тебе понравится, — сказал Артур несколько минут спустя, выставив на стол передо мной большую кружку, увенчанную горкой из мороженого, зефирок, крохотных печеньиц и ягодок малины. — Ты вряд ли где-то в стране пробовала напиток вкуснее.

Я нервно ухватилась ладонями за чашку, грея пальцы о ее керамические бока, и вопросительно уставилась на Гастингса.

— Ты меня узнал.

— Не переживай, — попытался успокоить парень. — Ты не похожа на себя в другое время. Вряд ли кто-то догадается.

— Но как тогда ты узнал меня? — задала я волновавший меня вопрос.

— Это не сложно. Для меня, — пожал плечами Артур. — У Гастингсов есть дар видеть истинную суть человека.

— Это как?

— Ну… — парень зачерпнул ложечкой немного мороженого из своей чашки — его горячий шоколад украшала шапка оранжевого мороженого с зефирками в форме тыкв и ягодками рябины. — Как тебе объяснить?.. Мой дар не имеет ничего общего с магическим зрением. Когда я говорю, что вижу суть… на самом деле… м-м-м… я ее как бы чувствую. Например, я могу определить пол и социальный статус человека с закрытыми глазами. Про тебя я понял это первого сентября год назад.

— И… никому не сказал?! — опешила я.

— А зачем? — удивился Гастингс.

— Но…

— Моя леди, ты учишься на Слизерине, а на нашем факультете у каждого есть хоть одна тайна, — просветил меня молодой человек. — И твоя не больше, чем у других.

— Но когда все вскроется… — выдохнула я и таки взялась за ложечку, воткнутую в мороженое.

— Будет скандал, — с предвкушением покивал Артур. — Без этого никак. Но слизеринцы останутся на твоей стороне.

— С чего вдруг? — невесело усмехнулась я.

— Знаешь, вот сейчас заметно, что ты росла отдельно и мало контактировала с магическим обществом, — сказал Гастингс. — Иначе бы не сомневалась. Да, при прежнем декане, Слагхорне, слизеринцы растеряли многие традиции своего Дома, но при Снейпе факультет возродил былое. Змеи, к твоему сведению, не такие переменчивые, как львы или барсуки. Ты поступила на Слизерин и за год все удостоверились, что ты своя, а не пешка директора. Тебя приняли, а ты приняла свой факультет. Будь ты гриффиндоркой, ты заведомо была бы врагом серебристо-зеленых. От первого и до последнего дня. Из-за Дамблдора. Но ты — слизеринка. Своя. Одна из змей. Даже если тебя кто-то из слизеринцев недолюбливает, он или она не станут играть против тебя.

Я с сомнением покачала головой.

— Я знаю, зачем все это устроила, — призналась Артуру. — У меня были причины. В конце концов, магический мир сам себя обманул. Но мне самую малость казалось, что правда быстро выплывет. Но нет, не выплыла.

— Не выплыла, — с усмешкой согласился Гастингс.

— И мне пока выгодно не форсировать события, — продолжила я, хотя не обязаны была оправдываться. — Но рано или поздно… Эх, рано или поздно все вскроется.

— Тебя это волнует? — участливо уточнил парень. — Ты настолько зависима от чужого мнения?

Я задумалась над словами бывшего студента.

— Меня не волнует мнение всех, — ответила несколько минут спустя. Артур меня не торопил, с наслаждением потягивая напиток сквозь стеклянную трубочку. — Только самых близких людей. На всех остальных мне плевать.

— Если они близкие, то поймут, а если нет, то… так ли уж ты близка и важна им, моя леди? — убежденно сказал парень, и от его слов стало как-то легче на душе.

Какое-то время мы в уютном молчании наслаждались горячим шоколадом. А потом Артур спохватился:

— Я ведь решил вопрос с той совой.

— С белой полярной?

— Ага. Думаю, ее теперь стоит искать где-то в тундре. Птичка снова стала дикой.

— Спасибо, — я с благодарностью улыбнулась парню. — Я не хотела ее себе оставлять.

— Не за что, — отмахнулся Гастингс. — Не такое большое дело. Отец был рад помочь.

— Правда? — усомнилась я. Какому взрослому в радость разбираться с проблемой совершенно чужого ребенка, не получив ничего взамен?

— Гастингсы всегда правильно пользовались своим даром, — подмигнул мне парень. — Пусть мы и не род, а всего лишь старая семья, у нас есть негласный девиз. Холодный разум и горячее сердце. Мы осторожны и не действуем, не зная, кто перед нами, но если уж делаем выбор, то следуем ему до конца, моя леди. Помощь волшебнице, носящей фамилию Поттер, полезна семье Гастингс.

Я кивнула, принимая объяснение.

— Подожди… — спохватилась я. — Почему ты зовешь меня так? Леди? О чем ты?

«Он знает, что я приняла титул? — мысленно предположила я. — Именно это он имел в виду, говоря о том, что видит социальный статус?»

— О, однажды ты поймешь, — как-то загадочно усмехнулся Артур, поднимаясь. — Кстати, советую кого-нибудь расспросить о скандале, произошедшем в Хогвартсе в 1925 году, и событиях, которые за ним последовали. Это мой тебе подарок. А это второй. — На столе оказалась уменьшенный пакет с эмблемой «Зверинца». — С днем рождения!

— О скандале? — переспросила я, но Гастингс предпочел удалиться, улыбаясь мне не хуже Дамблдора. — У! Зачем он так? Я ж умру от любопытства.

Пришлось смириться, что до первого сентября ничего не разузнаю, и отправиться по остальным намеченным на этот день делам.

Поверенный, услышав мой вопрос о скрывающем артефакте, долго скалился, а потом объяснил, что гоблины, по договору с волшебниками, не имеют права касаться каких-либо предметов в сейфах магов, кроме золота. А в жилища волшебников им вообще нет хода. Так что ему, Костехруму, не ведомо, какие артефакты есть у меня в наличии, а если я хочу, чтобы он узнал, то обязана подписать специальное соглашение, после которого гоблин проведет осмотр сейфов, составит каталог… и года через два я получу полный перечень имущества. Ну или же придется спускаться в ячейки самой, осматривать содержимое и надеяться найти что-то подходящее среди сотен и сотен предметов. И когда я уже невольно перешла на змеиный, хотя прежде и не думала, что мое горло может выдавать подобные звуки, гоблин вытащил откуда-то толстенный каталог артефактов, которые можно купить прямо сейчас и даже со скидкой. От цен на первой же странице у меня едва не развился паралич.

— Сколько-сколько тут нулей? — вслух спросила я и принялась тыкать в них пальцем, искренне надеясь, что просто двоится в глазах. — Вы серьезно? Это же целое состояние!

Костехрум только плечами пожал, а я поняла, что уж лучше опять постригусь, чем тратить колоссальные деньжищи на один-единственный артефакт.

В одной из книг, купленных по списку Лили Эванс, я прочитала о том, что тот самый официальный курс фунта к галеону на то и официальный. А есть еще реальный. И его я выяснила во время путешествия по Европе. В прошлом году я очень многое покупала на маггловской стороне и не сравнивала цены. И теперь не без неприятного сюрприза оказалось, что реальный галеон стоит почти в четыре раза дороже. Но существующий обменный курс тоже легко объяснялся.

Тех, кто обменивал фунты на галеоны или галеоны на фунты в банке или пользовался способностью сквозного кошелька выдавать деньги в нужной валюте, было очень немного. В основном это были магглорожденные студенты. Редкий взрослый маг тратил деньги не в том мире, в котором их зарабатывал. Товары же, которые маги покупали у магглов или продавали им, оценивались по иному курсу, близкому к реальному, но это не имело какого-то отношения к обычным обывателям. Вот и получалось, что окошко-обменник в Гринготтсе существует для едва ли пары дюжин человек, а сам установленный обменный курс — договоренность между банком и Министерством Магии Великобритании. Причем, не такая и давняя. Соглашение было подписано всего-то сорок лет назад, и благодаря ему студенты, вроде Грейнджер, сейчас могут набирать себе целые стопки книг в магических книжных лавках, не опустошая кошелек родителей.

Надо сказать, что такие порядки действовали только в Великобритании. В остальной Европе платежной валютой являлся талер, в своем золотом выражении равный галеону, и его курс был куда ближе к реальному. Благодаря тому, что у гоблинов имелись отделения в Европе, мой кошелек прекрасно выдавал талеры вместо галеонов и менял их на валюту страны пребывания по вполне пристойному курсу. Я даже заглянула в отделение Гринготтса в Италии, чтобы обменять талеры на британские фунты. И гоблинов это мое желание не смутило (во владениях гоблинов для обменных операций были установлены лимиты, не дававшие развернуться мошенникам), а я получила на руки в разы больше для последних покупок перед школой на маггловской стороне, чем удалось бы снять или потратить в Британии. И сейчас я, имея на руках такую информацию, быстро пересчитала стоимость в реальных фунтах, выяснив, что крохотная серьга-гвоздик у гоблинов продается по цене неплохой квартиры.

Выйдя из банка, я утешила себя, купив шоколадный торт с вишней и фундуком, и отправилась домой. А дома без всякой надежды обыскала музейный зал. И была вознаграждена небольшим кулоном из гоблинского серебра и аметиста на витой серебряной же цепочке. После экспериментов выяснилось, что артефакт вполне сносно держит физическую личину, но ограничен по области и времени действия. Для полного сокрытия существовал парный артефакт в виде браслета на лодыжку, но его один из предков-Поттеров унес с собой на дно какого-то горного озера. С кулоном я смогу изменить прическу и даже немного черты лица, но ни рост, ни телосложение не претерпят изменений, как бы я ни пыжилась. К тому же хотя бы раз в два дня артефакт нужно снимать на два-три часа, иначе личина просто самопроизвольно спадет в самый неподходящий момент.

— Не лучший, но хоть какой-то вариант, — утешила я себя. — Прорвемся, Лина!

Вечером тридцатого июля я устроилась у едва тлеющего камина в широком плюшевом кресле. На столике дожидались своего часа тарелка с крохотными пирожными, большая чашка чая, несколько свечей и спички. В память о малышке Поттер я собиралась дождаться полуночи и задуть свечи с последним ударом старинных напольных часов. А пока собиралась почитать дневник, надеясь, что в этот раз узнаю что-то позначительнее жалоб Лили на зубодробительные формулы трансфигурации. И дневник не подвел, раскрывшись на большой записи, сделанной чуть смазанными сиреневыми чернилами.

«Как же хочется хоть кому-то рассказать о своих догадках, но нельзя! Это… это что-то невероятное!

Я ничего не записывала в последние недели, так что стоит рассказать все по порядку. Надеюсь, ничего не упущу.

Джеймс как обычно позвал в гости. Я его отшила. Мэри и Марлин поддержали. Они настоящие подруги. А Алиса вдруг предложила не рубить с плеча. Я обиделась, конечно. Она помешалась на своем Фрэнке, а тот нормально общается с нашими сокурсниками-парнями. А Алиса!.. Будто не знает, как меня этой Поттер достал! Так ее еще поддержали знакомые с Рейвенкло, так что пришлось выслушать их доводы. Хотя жуть как не хотелось. Но не ругаться же со всеми из-за бестолковых мальчишек?!

В общем, Пандора и другие посоветовали не отказываться, просто не ехать к Поттерам на несколько дней. Заглянуть на один день и ни в коем случае не ночевать на чужой территории. А еще написать миссис Поттер и рассказать о приглашении ее сына. Девочки напирали на то, что не стоит портить отношения пусть не с самой могущественной, но все же влиятельной семьей магического мира. Мне ж, мол, еще устраиваться в будущем. И я, зарекомендовав себя вежливой и разумной девушкой, могу рассчитывать если не на удачный брак с Поттером, раз он мне не нравится, то на поддержку в профессиональном плане. Пришлось признать, что в этом есть смысл.

В итоге письмо я написала и получила вполне официальное приглашение от Дореи Поттер. Подруги за меня порадовались, Алиса пригласила к себе на все каникулы, так что к Поттерам я могла отправиться камином. Что и сделала, едва не опоздав. А все из-за Алисы, не позволившей мне пойти в гости в джинсах! В новеньких голубых джинсах с клешем и бахромой! Я их только купила. Но нет, подруга вцепилась клещом. Пришлось переодеваться. И во что?! В совершенно монашескую длинную юбку самой Алисы. Хоть темно-фиолетовый свитер она мне одобрила. Эти аристократы застряли в прошлом веке!

Встречала меня лично хозяйка дома. Джеймс торчал в дверях, но при матери пытался изображать воспитанного молодого человека. А Сириус и не пытался. Скакал позади Поттера точно здоровенный пес.

Я попала как раз к ланчу, так что пришлось вытерпеть долгие нудные посиделки с чаем и безвкусными бисквитами. Зато потом миссис Поттер разрешила сыну устроить мне экскурсию по дому! И это было что-то невероятное! Я даже забыла о том, что меня ужасно бесит Джеймс. Не дом, а самый настоящий музей. И этот шалопай, оказывается, превосходно знает, что, когда и откуда появилось. Чтоб он так историю или трансфигурацию учил!

Сириуса мы потеряли почти сразу. Блэку, видите ли, скучно «таскаться по коридорам и рассматривать стены». А я… я вдруг поняла, как завидую всем, кто знает свою историю на поколения и поколения вглубь веков. Джеймс же еще и очень интересно рассказывал. Это было… неожиданно. И я… Глупо все это! Но я залюбовалась, когда он так воодушевленно вещал о жизни кого-то из своих предков. Я даже прослушала одну историю, явно веселую и поучительную, если судить по мимике. Только улыбалась и кивала в нужных местах.

В библиотеке оказалось не так интересно. Джеймс там почти не бывал и мало знал о содержимом полок. Зато потом он отвел меня в семейный музей — и вот там стало ясно, где сокурсник проводит время, если не мастерит что-то и не летает на метле».

Я улыбнулась. Семейный музей меня тоже впечатлил с первого же мгновения.

«Целая комната, заполненная реликвиями только одной семьи! Судейские шапочки с заседаний Визенгамота шестнадцатого и семнадцатого веков, парадные мантии, всевозможные ордены, первые экземпляры изобретений, семейные артефакты, волшебные палочки и памятные вещицы.

Обойдя комнату, я сразу же прикипела взглядом к распахнутой шкатулке темного дерева на невысоком постаменте. Внутри на черном бархате покоились два одинаковых украшения из серебра старинной работы. И эти украшения были точной копией того кулона, который я получила на свой четырнадцатый день рождения!»

— Вот это поворот! — выпалила я, прочитав последнее предложение на развороте, и взмолилась, чтобы дневник позволил перевернуть страницу. Я ж изведусь, если не узнаю, что было дальше.

Но дневник решил покапризничать и листы не поддавались.

— Черт! — возмущенно прошипела я. — Ты же прежде давал прочитать запись целиком! Это не все! Давай же!

Но ничего не вышло. Пришлось отложить чтение до наступления новых суток, благо до двенадцати оставалось всего двадцать минут. Не желая терять время зря, я встала, сунула ступни в уютные пушистые тапочки и отправилась в музей.

Это помещение я неплохо изучила и не помнила упомянутой Лили шкатулки, но стоило убедиться. Для верности я дважды обошла помещение и взяла на заметку обыскать еще раз дом в Годриковой. Возможно, хотя бы кулон самой Эванс остался где-то там.

Вернулась я к пирожным и чаю за пару минут до полуночи и со светлой грустью воткнула в кремовые верхушки свечки. Сложись все иначе, маленькая Харо Поттер сейчас бы праздновала свое двенадцатилетие. Но ее нет.

— Будь счастлива, где бы ты ни находилась, — попросила я, прежде чем задуть свечи. — А я постараюсь быть счастлива здесь.

Уплетая пирожные и запивая их чаем, я вернулась к чтению.

«Джеймс сразу заметил мой интерес и весело расхохотался, сообщив, что я интуитивно нашла вещи, с которыми связана самая интересная и романтичная история рода Поттер последних веков. Оказалось, кулоны, хоть и совершенно идентичные, принадлежали разным семьям. Один издавна хранился у Поттеров. По семейной легенде он принадлежал супруге основателя рода и считался реликвией, хотя и не обладал какими-либо магическими свойствами. А вот второй кулон стал частью наследства благодаря супруге дедушки Джеймса, волшебнице с весьма странным именем Харолина.

Генри Поттер с самых юных лет считался талантливым артефактором. Но ему было мало звания мастера. Он много путешествовал, общался с самыми разными артефакторами по всей Европе, посещал Азию и Африку, привозил ото всюду редкие книги и материалы.

Однажды он вел охоту на одну редкую вещицу в Испании и так увлекся поиском нужной лавки на улочках магической Барселоны, что не заметил бегущую мимо ведьму. Они столкнулись, свалились на брусчатку, а на них сверху упало ведро лягушачьей икры. Барахтаясь в слизкой массе, волшебники долго пытались расцепиться и встать. И в процессе Генри Поттер заметил на шее незнакомки большой серебряный кулон с непрозрачным зеленым камнем. Ровно с таким же волшебник не расставался с совершеннолетия и мигом решил, что девушка украла семейную реликвию. Но ничего предпринять не успел, встретившись взглядом с обладательницей невероятных зеленых глаз. Под стать камню в кулоне.

В этом месте придурок Джеймс начал рассыпаться в комплиментах моим глазам. Заявил, что это, видите ли, поттеровкая погибель — девушки с зелеными глазами. Весь настрой сбил!

Завороженный взглядом, Генри Поттер и думать позабыл о кулоне. Он вскочил, помог ведьме встать и принялся расспрашивать, кто она такая и откуда. Даже Джеймс фыркал, рассказывая о том, что его дед лез из шкуры вон, пытаясь познакомиться с понравившейся девушкой. А ведь ее фигура была скрыта мантией, а лицо — полумаской. Генри даже не знал возраст своего наваждения. Но ведьма настойчивости не оценила и быстро аппарировала прочь.

Вернувшись в свою гостиницу, Поттер обнаружил, что его кулон все еще при нем, а у незнакомки было похожее украшение. Ему это показалось знаком судьбы. И это предположение подтвердилось, когда за несколько дней эти двое встретились еще трижды. И каждый раз Генри Поттер желал узнать хотя бы имя зеленоглазой волшебницы. Когда судьба свела магов в пятый раз, девушка расщедрилась на тираду, заявив волшебнику, что его блажь пройдет в тот же миг, как он вернется домой. Генри пытался разуверить девушку, но та лишь фыркала и неверяще качала головой. Тогда Поттер заявил, что выполнил любое условие ведьмы, чтобы доказать свою искренность. Волшебница явно желала избавиться от навязчивого поклонника, а потому согласилась и заявила, что если через год он будет ждать ее на этом самом месте, то она позволит ему увидеть свое лицо. Не дожидаясь ответа, ведьма вновь аппарировала.

Казалось бы, за год волшебник должен был позабыть эту испанскую ведьмочку, но незнакомка не шла прочь из головы Генри Поттера. Он вставал с мыслями о ней и ложился, думая, что каждый прожитый день приближает встречу. И год спустя ждал зеленоглазую колдунью на одной из улочек Барселоны.

Ведьма и сама надеялась забыть британца, но в день встречи ноги сами привели ее в нужное место. Маги встретились и провели тот день и последовавшую за этим ночь вместе. Боясь спугнуть свое счастье, Поттер не задавал вопросов, даже имя не спрашивал. А ведьма заявила, что не назовет его. Лишь сообщила, что в определенных кругах ее величают Гадюкой.

Предложение брака испанка отклонила, с усмешкой напомнив Генри, что его дома поджидает юная невеста. Но Поттер не собирался отступать. Он заверил избранницу, что разорвет помолвку. И исполнит любые требования, лишь бы только любимая согласилась стать женой Генри. Ведьма же, никогда и никому не доверявшая, не верила и Поттеру. Но он все же запал ей в душу. И Гадюка решила испытать его.

«Раз в год следующие десять лет я буду ждать тебя здесь, — сказала она ему, обведя рукой снятый волшебниками гостиничный номер. — Не ищи меня, не спрашивай обо мне. Если я узнаю, что ты искал сведения о моей семье, не приду».

Поттер согласился. Он любил и был готов на все, лишь бы любимая была рядом. Пусть и через десять лет.

Так они и встречались раз в год. И Генри ни разу ни у кого не спросил о Гадюке. Он даже родне ничего не объяснил, разрывая помолвку. Ради любимой он был готов даже порвать с семьей!

На десятый год любимая сдалась и согласилась на брак. Но предупредила, что Поттер должен молчать о ее прошлом, никому ничего не рассказывать. Генри и это принял. Как принял и насмешки окружения — его жена появилась в стране уже как Харолина Поттер, и общество, не зная ее родословной, даже девичьей фамилии, решило, что Поттер женился на магглорожденной. Но это все не задевало Генри. Зато любимая была рядом. И они прожили вместе долгую и счастливую жизнь.

Джеймс с такой любовью рассказывал о них… Уже потом, когда мы вернулись в библиотеку, показал несколько совместных колдофото дедушки и бабушки. Они были невероятной парой! Такие… величественные. Сам Джеймс застал только бабушку, но неплохо знал деда по ее рассказам. Генри до самой смерти хранил тайны своей супруги. Они даже сыну ничего не рассказывали о прошлом бабушки. А вот она сама незадолго до смерти рассказала о себе внуку. И он решил рассказать мне.

Когда-то очень и очень давно один волшебник в магической Британии решился спасти приговоренного к смерти совсем юного мага, почти ребенка. Он поручил юношу заботам своей дочери и отправил их прочь. Юноша и девушка покинули родину и перебрались на континент. Много скитались, переезжали с места на место, боясь, что их выследят. При себе у пары было совсем немного денег, кое-какие вещи и по одной семейной реликвии: тот самый серебряный кулон, подаренный девушке отцом, и кольцо с темным камнем, принадлежащее семье юноши.

Какое-то время пара жила спокойно. Никто их не тревожил. Они смогли осесть, наладить быт и незаметно для себя влюбились друг в друга. У них родились дети, внуки. Они поверили, что никто их не ищет. А потом однажды в их дом явилась беда…

Из всей семьи выжила лишь одна девушка. Она училась знахарскому делу и жила не с родными. Вернувшись домой, девушка нашла лишь тела своих близких и разоренный дом. Напавшие не пожалели даже малышей! И украли все ценное. Из всех личных вещей сохранился лишь серебряный кулон. Его не взяли. Это ведь был не артефакт!

Девушка собрала свои немногие вещи и покинула те места. До самой смерти она нигде не жила подолгу, переезжала каждый год в новое место, меняла имена или принимала прозвища, которыми ее наделяли другие. Несколько поколений семьи колесило по Европе, желая затеряться и обезопасить себя. Ведьмы и колдуны никому ничего о себе не рассказывали, хранили историю рода и передавали кулон от предка к потомку.

Но, как оказалось, всегда были те, кто желал разыскать эту семью. Сначала кто-то выследил и убил всех, кроме дедушки Гадюки, а после такому же нападению подвергся и отец бабушки Джеймса, а сама она выжила лишь чудом. Пятилетнюю девочку приютили два старика-мага, живших поблизости. Они-то ее и вырастили, но умерли еще до того, как девушке исполнилось семнадцать. В благодарность за их помощь Гадюка и придумала себе имя, объединив фамилии этих двух своих приемных дедушек — Аро и Лино — в свое официальное имя. На английский манер фамилия Аро читалась как Харо, но Гадюка не стала ничего менять, став Харолиной. Получилось редкое имя с важным для носительницы значением».

— Так вот откуда оно взялось! — хмыкнула я.

«Слушая Джеймса, я едва могла удержать лицо.

Выходит, если в моей семье хранился такой же кулон, то… я часть древнего чистокровного рода! Нужно непременно расспросить маму о ее родне! Никакая я не магглорожденная и даже не потомок каких-то сквибов. Потрясающе!

Джеймсу, конечно, ничего не сказала. Сначала хочу все сама узнать».

Дочитав, я закрыла дневник и некоторое время сидела неподвижно. А потом, сообразив, что только что прочитала, вскочила и заметалась по комнате.

— Стойте! Стойте-стойте! Что это только что было? Что я прочитала? Что?..

Замерев и вцепившись в спинку кресла, я судорожно вздохнула.

— Это то, о чем я думаю? Продолжение истории, рассказанной Драко? Те самые сбежавшие Певереллы и дочери Слизерина? Сказка о трех братьях? Стоп-стоп-стоп!

Пройдясь еще раз по комнате, я остановилась у окна, распахнула створки и позволила прохладному влажному ветру остудить переполненную безумными догадками голову.

— Выжило три Певерелла. Старшему, Антиоху, досталась бузинная палочка. Бабушка Смерть говорила, что он безжалостно убивал ею людей направо и налево, за что и поплатился. Кадм получил воскрешающий камень. А Игнотус — мантию-невидимку. Сказка — сказкой. В ней истинен лишь результат. Два брата из трех потеряли свои дары. Еще предстоит узнать, кем же был этот Бард и откуда он обо всем узнал. Но! Это потом! А сейчас… Три сестры Слизерин. Две остались при Певереллах, а одна уехала в неизвестном направлении. И что мы имеем? Три одинаковых кулона. Один был у Генри Поттера. Как и мантия-невидимка. Поттеры и не скрывали, что они потомки Игнотуса. Об этом просто мало кто помнит. Но они же были и потомками Салазара через одну из дочерей! Дальше… — Я отвернулась, подставляя ветру спину. — Из истории Харолины следует, что и ее предки были потомками Певереллов и Слизеринов. Но на этот раз Кадма Певерелла. Но воскрешающий камень у них украли, убив при этом почти всех представителей семьи. А воскрешающий камень всплыл у Гонтов, называющих себя наследниками Слизерина. Это они убили Кадма с женой, детьми и внуками? Или кто-то другой, а Гонты стали только следующими хранителями камня? Надо выяснить! Но к камню, права бабушка, лучше не приближаться. Он несет зло. Как и палочка. Антиох… Как старший брат, он, видимо, был уже достаточно взрослым и не нуждался, как считал, в заботе Салазара. Третьего рода, образованного Певереллами и Слизеринами не случилось. Антиох, похоже, вообще умер до того, как у него появились дети. Но третья девица Слизерин выжила… Ее потомки превратились в сквибов, забыли свою историю. Но хранили кулон! И он оказался в руках Лили Эванс. Такой же зеленоглазой, как бабушка Джеймса!

Захлопнув окно, я вернулась к камину и опустилась в кресло.

— Века спустя кровь трех дочерей Салазара Слизерина объединилась в… во мне?

Я потрясенно сглотнула и покачала головой.

— Бразильские страсти какие-то! Так не бывает!

Меня накрыло паникой.

— Нет, бывает. Вот же она я… Харолина Поттер, трижды Слизерин. Стоп! Так вот откуда!.. Мои голоса в Палате лордов и Визенгамоте! Поттеры — понятно почему, Блэки — понятно. Даже Певереллы! Но Слизерины. Еще и первой строкой! Это не из-за Тома Реддла. Это потому… что я Слизерин по праву. Но тогда…

Я вновь начала наматывать круги по комнате.

— Том Реддл. Полукровка, но признан чистокровными своим господином. Потому что они считали его наследником Слизерина! Гонты тоже всем талдычили, что они наследники, но только Том попытался заявить свое право на… на что? Основатели были сюзеренами тогдашним магическим родам. Фактическими правителями магической части населения по праву сильного. Королями и королевами. Их дети и наследники — принцы и принцессы. Столетия спустя клятвы вассалитета живы, но из потомков Основателей в наличии только один. И он же зовет себя открытым текстом принцем магического мира и предъявляет права на трон магической Британии. Ух!

Я подлетела к столику и заглянула в чашку, но увидела лишь несколько прилипших чаинок на дне. Взрыкнув, помчалась на кухню, напрочь позабыв, что я волшебница и могу наколдовать себе воды.

— А где трон? Где он? В Хогвартсе! Ведь Хогвартс — владения Основателей и… королевский замок! — наполнив кружку из-под крана и утолив жажду, продолжила рассуждать я вслух. — Вот почему Тому так требовалось захватить Хогвартс. Не только Министерство. Это в глазах слепцов замок — просто школа, полная детей. Для понимающих… О! А ведь Дамблдор все это знает! И знает очень давно!

Я потрясенно опустилась на ближайший стул.

— Альбус всегда хотел власти. Но не хотел ее делить даже с любовником. Наверняка он слышал истинную историю Основателей и вообще знал очень о многом еще в годы учебы. И вот такой охочий до власти человек идет работать простым учителем? Да, идет. Ведь придумал себе целый план. Учитель, потом декан, заместитель, а после — директор. Директор в замке королей? Наместник магического мира! Это вам не какой-то вшивый министр! А если нет ни одного потомка Основателей, то… король магического мира! — Я невольно рассмеялась. — Интересно, когда он начал представлять, как поставит золоченое кресло-трон в Большом зале и будет с высоты наблюдать за детьми вассалов и будущими вассалами? Да, назвать себя королем он не мог, но мог делать то же самое, что делали Основатели — влиять на умы детей и выращивать верных себе, а не роду людей. Но получалось не со всеми. Его слушали магглорожденные, полукровки… и некоторые чистокровные. А потом появился Том Реддл, величающий себя наследником Слизерина!

Я поднялась и налила себе еще воды.

— Не будем демонизировать Альбуса, он не выращивал из Тома злодея. Но и не мешал. Реддл ведь был соперником. Самозванец против наследника? Или самозванец против самозванца? Насколько Том был реальным наследником Слизерина? Да, за ним пошли многие. Но он не доверял старым клятвам и взялся клеймить последователей. Почему? Знал, что его права не так уж неоспоримы? И когда он начал ставить Метку? Не сразу же, да? А… когда появилось пророчество?! Когда стало ясно, что у него есть соперник! Трижды брошенный вызов… Это ведь не обязательно о магических стычках, ведь правда? Это что угодно. У Джеймса и Лили на двоих было тройное наследие Слизеринов. Но сами они не могли быть наследниками, а вот их ребенок да! И, похоже, это тройное наследие было весомее наследия Тома. Вот почему Том не смог убить Харо! Он был равен по статусу ее родителям, но сама Харо по праву, данному магией, являлась сюзереном Реддлу! И ребенком!

На лестнице я едва не расплескала воду, осознав главное.

— Я… Лили никому не рассказала о кулоне! Ее так и считали магглорожденной. Но она вышла замуж за Джеймса. Что там рассказывал Снейп? О чем она говорила, когда они встретились после ссоры? О, любовь. Чистый расчет! Лили как-то выяснила все детали, сложила их и увидела, что может стать матерью принцу или принцессе. О, после, конечно, пожалела, но в семидесятых ей наверняка льстила подобная идея. И Дамблдор тоже все это выяснил. Не удивлюсь, если Лили сама подсунула ему все сведения, никак не защищая свой разум! А добрый дедушка увидел в этом свой шанс. Еще и пророчество так вовремя всплыло. Том не уступит власть и будет бороться с соперником, а пока две змеи грызутся, директор просто постоит в сторонке. Вряд ли Альбус думал, что кто-то выживет. Но ребенок выжил. И мог в будущем узнать о себе. Значит, надо лишить его связи с чистокровной родней, вырастить как магглорожденного, запихнуть на Гриффиндор, окружить плотным кольцом своей заботы и настолько разругать с теми, кто может что-то рассказать, чтобы наследник Слизерина шарахался от любого слизеринца, как от темного колдуна. А потом, когда придет время, необученного ребенка нужно просто еще раз сунуть под Аваду, чтоб уж наверняка убрать всех потомков Основателей. И быть единственным. Великим и светлым!

Опустившись в кресло, я ледяными пальцами сжала кружку.

— Нужно выяснить хоть что-то о родственниках Лили с материнской стороны. Нужно узнать, кто такой Бард Бидль. Нужно узнать историю Гонтов. Нужно узнать историю Дамблдоров, — медленно перечислила я. — Нужно найти кулоны.

И нужно не сойти с ума, раз за разом прокручивая знания в голове и находя новые и новые детали и доказательства того, что… все это противостояние Темного Лорда и Гарри Поттера — не банальное безумие одного колдуна, зацикленного на ребенке, а самая настоящая война за трон.

— Игра престолов, вашу мать!

Простуда, накрывшая к утру, казалась логичным завершением тяжелой ночки. Хотелось лечь и лежать, но прежний опыт вынудил мобилизовать последние силы ради рывка на первый этаж. Там я кое-как, кряхтя и отдуваясь, запихала в большую безразмерную сумку зелья, еду, термос с горячим чаем и всякие другие необходимые мелочи, а после, уже в спальне, взялась за сооружение гнезда из одеял и подушек на кровати. В этой уютной норке я собиралась отсыпаться, есть и, если получится, читать, пережидая болезнь.

К вечеру следующего дня стало ясно, что заболела основательно. Бодроперцовое зелье не помогло. Пар из ушей шел не хуже, чем из трубы паровоза, но толку было мало. Я маялась от температуры, головной боли, ломоты в костях и развесистых соплей. И с каждым часом становилось только хуже.

Ночью температура скакнула к сорока. Уши заложило, глаза болели даже от мягкого свечения углей в камине. Меня трясло от озноба, а стоило взяться за волшебную палочку, чтобы начаровать Согревающее, как магия просто таки взбунтовалась — внутри, под ребрами, полыхнуло острым жаром, который агонией прокатился под кожей до самых кончиков пальцев, но сила не покинула меня спонтанным выбросом, а обратилась вспять, опаляя нервные окончания резкой нестерпимой болью.

В себя пришла на рассвете. Скрюченная, с открытым в крике ртом, я провалялась в обмороке не меньше пары часов. Тело слушалось плохо. Чувствовала себя не на двенадцать и даже не на двадцать два, а на полноценные сто двадцать два года. Тронь — развалюсь на части. Голова тыквой скатится на пол, руки и ноги кеглями разлетятся в стороны. Иррациональный страх сковал тело, и я впервые в жизни позорно скатилась в паническую атаку. Холодная испарина, тошнота, учащенное дыхание… и ни единой мысли в голове. Кукла с оборванными нитями. Даже глаза никак не закрыть.

Лишь много-много долгих минут… или часов?.. Я вернулась в себя. И к себе. А дальше стало легче.

Но только еще три дня спустя болезнь окончательно отступила, забрав столько сил и магии, сколько смогла унести. Я ощущала себя слабой, как новорожденный котенок. И впервые на самом деле осознала себя волшебницей. Это очень легко, когда там, где-то внутри, где прежде тлело родное тепло, осталась лишь пустота, а при попытке создать самое простое колдовство внутренности скручивает в спазме.

Истощение.

С таким стоило бежать в Мунго. Или хотя бы письмо Снейпу написать. Но я ушла в глухое отрицание, заедая случившееся шоколадом и заливая пустоту внутри какао. Помогало, но медленно. Но радовало уже то, что я внезапно не стала сквибом. Понадеявшись на собственную везучесть, решила не дергаться и дождаться возвращения в Хогвартс.

А ведь всякой главной героине полагалось после болезни ощутить в себе прилив сил и какие-нибудь новые способности! Но нет. Неправильная я главная героиня.

— Или я не главная? — спросила себя вслух и тут же отмахнулась. — Нет, не буду думать. Это угнетает. У неглавных героев нет сценарной брони. Не буду думать. А пока…

А пока я занялась тем, что не требовало магии.

Во время своего путешествия я коротала часы и дни, делая выписки из старых газет. Теперь пришло время сравнить собранные сведения со статьями из «Ежедневного пророка», времен противостояния добра и зла.

— Или правильнее сказать «зла и зла»? — спросила себя, раскладывая на полу в бальном зале газетные листы.

Мне не потребовалось очень много времени, чтобы составить пусть и не до конца ясную, но вполне правдивую картинку событий 70-х и начала 80-х годов.

«Ежедневный пророк» сначала хотя бы раз в месяц, а под конец и вовсе почти каждый день публиковал статьи о нападениях на жителей страны. Я откладывала в сторону те газеты, где жертвами значились известные мне маги или их родственники, сосредоточив внимание на нападениях на магглов.

На каждые пять-шесть пугающих кровавых статей в «Пророке» приходилось от силы одно похожее происшествие в маггловской прессе Великобритании. Можно было бы предположить хорошую работу команд обливиаторов, но мне слабо верилось, что маги способны скрыть убийства целых семей, лишь бы не вызывать панику среди немагического населения.

Можно заставить магглов забыть внезапно взбесившийся чайник или прожорливый тостер, чем успешно занималась команда Артура Уизли. Но совсем другое дело, когда в один момент куда-то бесследно пропадает целая семья. А тут, если верить «Пророку», за каких-то три года было убито несколько тысяч магглов.

Сколько может быть контактов разного уровня у одной стандартной семьи? Да даже одинокая английская старушка знает достаточно людей! Соседи, члены какого-нибудь клуба. Садоводческого, например. Или любители персидских кошечек. Молочник, мясник, бакалейщик, почтальон, викарий, врач, медсестра, аптекарь, констебль. Молчаливый охранник из торгового центра, помогающий старушке каждый четверг перетащить ее тележку через бордюр. Все дети в округе, которым нет дела до одинокой старушки, пока она жива и тихо семенит по тротуару мимо, но которые готовы сочинить целые мистические истории о ее смерти. Тот самый мальчик, которому достаются два фунта с четвертью за стрижку газона и другую небольшую помощь. Скольких обливиаторы вспомнят и обработают? И скольких забудут? Но старые маггловские газеты не пестрят историями о странных происшествиях то тут, то там. И о чем это говорит? О том, что «Ежедневный пророк», скорее всего, нагонял панику, придумывая большую часть нападений на магглов?

Да и зачем бы Темному Лорду посылать Пожирателей к магглам? Запугать обычных людей? Дать им понять, что рядом обитают те, кто сильнее и опаснее? Но магглы не видят магию, а значит, и Черную Метку в небе не разглядят, а «Пророк» всякий раз сопровождал описание зверских расправ описанием силуэта черепа со змеей над домом жертв.

Запугать магов? Но, будем честными, маги в массе своей не воспринимают магглов как себе подобных. Маги изменили закон и карают друг друга за убийство магглов, но ценность жизни мага и маггла по тому же закону не равна. Беллатрисе и компании смогли навязать лишь пособничество и нападение на Лонгботтомов. Остальное осталось не доказано. Но срок приговора оказался равен сроку Сириуса Блэка за дюжину смертей и все то же пособничество.

Так может нападений было гораздо меньше. И они не были столь хаотичны, как всех пытались уверить?

Выяснить это мне предстояло уже в школе, листая альбомы выпускников. Не удивлюсь, если оставшиеся маггловские семьи окажутся родственниками магглорожденных волшебников. И вот тогда нападения перестанут быть нападениями на магглов. А окажутся акциями устрашения или наказания для тех, кто посмел выступать против конкретных идей конкретных магов.

А что же остальные истории из «Пророка»?

Больше всего меня заинтересовала драконья оспа. В статьях ее начали упоминать с 1978 года. Но болячка оказалась исключительно разумной и избирательной. Оспа косила только высокородных волшебников, родившихся ранее знаменитой победы Дамблдора над Гриндевальдом. За три года драконья оспа выкосила почти все старшее поколение лордов магии. Схема всегда была одинаковая: лорд и леди, находясь под защитой родового особняка, обнаруживали у себя признаки заразы, болели и в считанные дни умирали. При этом всякие другие маги старшего возраста, но не из старинных и благородных семей, здравствовали и по сей день. Все это выглядело более чем странным, пока я не добралась до статьи, в которой рассказывалось о нападении на Поттер-мэнор.

— Как интересно! — выдохнула я потрясенно.

Согласно статье в «Пророке», Пожиратели Смерти нашли дом Поттеров, выжгли его и разрушили сразу после смерти Карлуса и Дореи Поттер.

— Как интересно, — повторила я и обратилась к стенам, обклеенным старинными тканевыми обоями: — Слышал, домик, оказывается, ты разрушен. Кто же это придумал?

На печаль статья была без подписи, а то бы я уточнила у ее автора местоположение руин.

Но статья, хоть и нелепая, оказалась полезна. За год жизни на Слизерине я слышала достаточно, даже ни о чем не расспрашивая софакультетников, и знала, что маги очень аккуратны, когда дело касается их жилищ. С малых лет детей приучают оберегать семейные тайны. И местоположение мэноров лордов магии — одна из главных тайн. Лишь после первой магической войны Министерство Магии добилось от семей, вроде Малфоев, рассекречивания этих сведений. Но только от тех, кто оказался под следствием.

Но в конце 70-х, когда противостояние было в разгаре, даже близким друзьям сообщали только адрес каминной сети. Сами же хозяева старались не покидать надежных стен родового особняка. А все потому, что родовая магия рядом с родовым камнем способна защитить магов от почти всего на свете. Книжки-почемучки, рассказывая о домах старинных семей, утверждали, что пришлый маг может попытаться причинить вред хозяевам, но за попытку убийства родовая магия размажет дерзнувшего тончайшим слоем по ближайшим твердым поверхностям.

Но кому настолько мешали лорды магии, что он извернулся и придумал способ от них избавиться, не выманивая из особняков? Это был Том? Ему не было резона трогать старших магов. Тем более что среди умерших были его явные сторонники. Тогда… Кто известен изобретением двенадцати способов использования драконьей крови? Добрый дедушка. Конечно же. В соавторстве с алхимиком, родившимся и жившим большую часть жизни во времена нескончаемых войн и эпидемий. Но зачем смерть старшего поколения Альбусу?

Я поднялась и прошлась по залу, раздумывая над этим вопросом.

— Вызвать хаос.

Маги живут по двести и триста лет. Вряд ли поколение моих дедушки и бабушки предполагало свою скорую кончину. А тут еще гражданская война. И в горниле смутных времен исчезают не только люди, но и знания. Связи. Клятвы. Значительная часть ключевой знати выбрала сторону Темного Лорда. Для них клятвы предков имели значение. А конкуренцию новоявленному Слизерину составил кто? Дамблдор? Он никто против кровного наследника Основателей. Это знали все. И Альбуса поддержали лишь некоторые. Но он переманил на свою сторону тех, кто мог и произвел на свет еще одного наследника Основателя.

— Вычистить ряды.

Заметив в углу на тонком столике шахматы, я перетянула его в центр зала и внимательно рассмотрела доску.

Дамблдор не фигура на поле. Он игрок. Он играл белыми и черными. А когда удалось, смахнул горсть фигур сразу, избавляясь от ряда магов. Он давно кроит и перекраивает магическое сообщество под себя. И лорды ему мешали. Но открыто их убивать по одному слишком сложно и опасно. А оспа… Никто и не подумает. Если бы в противостоянии Поттеров и Тома сгинули и я, и Лорд, для директора бы все закончилось победой еще в 1981-м. А так…

— Стать величайшим магом, которому все обязаны.

Альбусу осталось сыграть одну партию. Для него я — его главная белая фигура. Белый король? Директор хотел сотворить красно-золотого короля! А Том должен сыграть за черных. Изумрудно-серебряный король!

Вот только фигуры не побеждают. Побеждает игрок, а фигуры падают с доски. Я не хочу играть по правилам директора, хотя противостояния с Темным Лордом не избежать.

— Я не король, — усмехнулась, вспоминая правила. — Директор даже не подозревает, что я совсем не та фигура. Я не король, которого нужно защищать. И который может сделать шаг лишь на одну клетку. Я ферзь. Я королева. Не алая… Но и не… совсем слизеринская. Скорее… Золото и изумруды! Да, именно так. Я третья сторона. Фигура, о которой Дамблдор не знает, а потому и не сможет мной сыграть.

Я не собираюсь воевать с директором. Но и использовать себя не дам. Никому. А вот других использовать… почему нет? Королева ходит в любом направлении на нужное число клеток. Осталось понять, кто будет со мной и на моей стороне. На это у меня есть года два, возможно… три.

— Что же… Белые начинают и выигрывают?

Я не верила сама себе, но постаралась отогнать панические мысли в сторону. У нас тут, как никак, Игра Престолов. А в Игре Престолов или побеждают, или погибают.

Большую часть августа я проторчала в Поттер-мэноре, если и выбираясь, то в кафе «У Тони», где перехватывала то свежий «Пророк», то пару кусков пирога. Изначально хотела посетить Косую Аллею вскоре после выздоровления, чтобы докупить недостающее, но на то и существуют планы, чтобы менять их, исходя из обстоятельств.

А обстоятельства были более чем весомые!

В «Ежедневном пророке» через выпуск рекламировали презентацию новой и последней книги Локхарта. Издатель ушлого писаки оказался настоящим пронырой, явно решившим, что и лишившегося разума Гилдероя можно превратить в золотую антилопу⁽¹⁾. Для начала издатель решил выпустить автобиографию «Я — волшебник», в каждом интервью напирая, что Локхарт будто бы предчувствовал случившуюся с ним трагедию, но крепился, смотрел на жизнь с оптимизмом и верил в лучшее. Но будто бы даже за изумительным юмором Гилдероя читатели смогут ощутить боль и скорбь своего любимого героя.

Но на этом ушлый дяденька останавливаться не планировал. До конца года должно было выйти переиздание книг Локхарта в подарочном оформлении. С дополнительными колдографиями и продублированными на полях заметками автора. А в последующие годы издатель собирался пополнять свой карман золотом на регулярной основе, издав личную подборку писем от поклонников, которые Гилдерой будто бы хранил под подушкой. Подушка, наверняка, окажется великанской!

А дальше, подозреваю, случится новое переиздание с какими-нибудь дополнительными главами, восстановленными по черновикам. Дневники. А потом можно взяться за издание свежей корреспонденции, адресованной уже свихнувшемуся писателю. При должном подходе издатель сможет лет десять или даже пятнадцать поддерживать интерес к Локхарту.

Ну а я просто не могла пропустить презентацию, обещавшую стать событием года. Что поделать, любопытство сильнее нас!

На Косую Аллею я отправилась в своем обновленном мальчишеском облике. Прическа очень походила на прошлогоднюю, но челку в этот раз я оставила подлиннее, да и по бокам и на затылке не стала «выстригать» волосы практически под ноль. Получилось не так эпатажно, но все еще непривычно для 90-х и волшебного мира. И раз уж все равно буду выделяться, то решила идти до конца и вместо консервативной одежды волшебников облачилась в узкие джинсы, длиннющую безразмерную футболку с кроваво-красной надписью «Metallica» на черном фоне, кожаную серую курточку с кучей забавных заклепок и значков и красные с белой подошвой кеды. Оценив собственный вид в зеркале, поддернула рукава куртки и обвила левое запястье кучей фенечек и цепочек. Кулон-артефакт замаскировала всякой дребеденью из цепочек и кулонов на шнурках. Последними деталями стали плоская поясная сумочка-треугольник с чарами расширения (Что ни говори, а маги умеют заботиться о своем комфорте!), и брелок в виде вязаного лягушонка на цепочке.

В ростовом зеркале отражалось нечто тощее и довольно андрогинное. Просто иллюстрация фразочки про коня и корм!

— И вот что я за девчонка? — хихикнула, обтягивая майку и убеждаясь, что ни спереди, ни сзади ничего выдающегося у меня нет. — Другие переживают из-за отсутствия, а я надеюсь, что процесс формирования фигуры затянется.

Бросив на себя последний взгляд, я нацепила на нос круглые очки с желтыми стеклами и направилась к транспортному камину. Первым пунктом назначения был кабинет поверенного. Надо же щелкнуть по носу вредного гоблина! Пусть видит, я справилась и без его помощи. Ну а после пойду за покупками.

Уже на выходе из банка мои планы резко изменились, стоило только заметить несколько рыжих макушек. Я поскорее скользнула за колонну и накинула капюшон мантии-невидимки. На мое счастье Уизли меня не заметили. А у меня разыгралось любопытство. Мне нужны были лишь школьные мантии и недостающие учебники, так что могла потратить время и последить за рыжим семейством.

Рядом с семью изрядно перепачканными в золе Уизли маячила Гермиона Грейнджер и парочка растерянных незнакомцев. Видимо, родители магглорожденной ведьмы. Обсудив дальнейшие планы, компания разделилась. Мистер Уизли, явно перебарщивая с восторгами, потащил растерявшихся родителей Гермионы в «Дырявый котел». Фред и Джордж ускакали куда-то, заверяя мать, что видели в толпе Ли Джордана. Перси ушел покупать перья. Ну а миссис Уизли утащила дочь в лавку подержанной одежды, предупредив разбегающихся детей о месте встречи. О Роне она напрочь забыла, и мальчик остался посреди улицы в компании Гермионы. За этой парочкой я и отправилась бродить по Косой Аллее.

Сначала ребята просто бесцельно шатались по улочке, пялясь на витрины. Рон с вожделением посматривал на кондитерскую и лоточников, продающих сладости, но у него, похоже, не было денег. А Гермиона или не понимала явных намеков, или помнила о том, что в любой момент ее могут увидеть родители-стоматологи. У лавки «Все для квиддича» Рон затормозил, разглядывая полный комплект экипировки его любимой команды «Пушки Педдл». Гермионе очень быстро это надоело, и она повела парня в лавку пишущих принадлежностей за пергаментами и чернилами. У магазина волшебных штучек они встретили близнецов и Ли Джордана. Те застряли у прилавка с хлопушками доктора Фейерверкуса. А в крошечной лавке, торгующей всяким хламом, увеличившаяся компания наткнулась на Перси. Тот не сразу заметил гриффиндорцев, увлеченный книгой «Старосты, достигшие власти».

— «Старосты Хогвартса и их дальнейший жизненный путь», — громко прочитал Рон текст с задней обложки.

— Не лезь, — огрызнулся шестикурсник и продолжил читать.

— Он у нас такой честолюбивый и целеустремленный, — усмехнулся один из близнецов.

— Не министром ли магии он хочет однажды стать? — в тон ему продолжил второй близнец.

Рон захохотал, а Гермиона одарила рыжих парней осуждающим взглядом и, оставив сокурсника с братьями, направилась в лавку мадам Малкин.

Воссоединилась компания уже у «Флориш и Блоттс». Там уже собралась большая толпа, состоящая главным образом из женщин среднего возраста.

— За мной! — скомандовала миссис Уизли, обгоняя своих сыновей и целеустремленно проталкиваясь внутрь. Толпа зароптала, какой-то волшебник призвал всех к порядку, но безуспешно. Джинни пискнула, но мать уже проникла внутрь и ловко втянула за собой дочь. Близнецы переглянулись, пожали плечами и умчались куда-то со своим приятелем, здраво рассудив, что Молли Уизли справится и без них. А вот Рон и Гермиона со вздохами попытались последовать за миссис Уизли.

Как только компания рассосалась, я деактивировала мантию и отправилась к Малкин, не желая быть раздавленной в толпе. Тем более что страсти там, судя по звукам, накалялись с каждой секундой. И это без личного присутствия Локхарта!

К моменту, когда я вернулась, толпа частично схлынула. Уже можно было разглядеть стеллажи и стопки книг внутри магазина.

Пробравшись внутрь, я глянула на кассе стопку учебников для второго курса и отправилась добывать недостающие книги. В дальней части зала на возвышении стоял сухонький волшебник, окруженный стопками книг в сиреневых обложках. Он с улыбкой отвечал на вопросы из толпы и позировал журналистам.

— А вот и тот самый хитрый жук, решивший любыми способами продолжить зарабатывать на бедном несчастном Гилдерое, — хмыкнула я себе под нос.

И в этот момент дедок заметил меня в толпе и что-то сказал скакавшему вокруг фотографу. Не успела я и глазом моргнуть, как оказалась на помосте, крепко притиснутая к тщедушной груди пронырливого издателя.

— Дамы и господа, это же Гарри Поттер! — возвестил волшебник на весь магазин. — Мой дорогой Гилдерой столько писал мне об этом замечательном мальчике! Как вы знаете, последние месяцы Гилдерой посвятил нашему главному богатству — молодому поколению. Работая в Хогвартсе, Гилдерой делился с учениками своим опытом и знаниями. И вот он, один из его учеников! Он пришел сюда, чтобы поддержать своего учителя. Своего наставника! Мистер Поттер, как и мы все, уверен, что Гилдерой вскоре вернется к нам совершенно здоровым!

Толпа бурно зааплодировала. Защелкала колдокамера. А я застонала в голос.

Даже без Локхарта история шла своим чередом!

Издатель на радостях всучил мне новую книжку Гилдероя и стопку его колдографий. Спускаясь с помоста, я застонала повторно, обнаружив, что за представлением наблюдали Джинни, Рон и Гермиона.

— Ноги в руки — и ходу, — скомандовала я себе, прорываясь к кассе.

— Какой ты счастливчик, — раздалось рядом, когда я встала в небольшую очередь покупателей.

Вздрогнув, я оглянулась и обнаружила рядом Драко. За лето он немного вытянулся, теперь ощутимо надо мной возвышаясь. В застегнутой черной мантии он казался нахохлившимся злым вороном, готовым выклевать мне глаз. Даже тщательно прилизанные серебристо-белые волосы не выбивались из образа грозной птицы.

— Наш герой не успел войти в книжную лавку, а уже попал на первую полосу «Ежедневного пророка»! — почти выплюнул Малфой, наклоняясь ко мне.

— Какая муха… — начала было я, но тут между нами вклинилась тощая рыжая девочка в бордовой мантии.

— Не лезь к нему! — воскликнула она, грозно глядя на Драко.

Я удивленно вытаращилась на девочку. Малфой на миг приобрел растерянный вид, но быстро с собой справился, окинул Джинни Уизли до унизительности медленным взглядом и процедил:

— Смотрите-ка, Поттер нашел себе подружку.

— Конечно, — подхватила я, успев прийти в себя, — светленькую такую. Сероглазую.

Малфой дернулся и уставился на меня, вмиг снова став похожим на птицу. Но в этот раз на сову. Кажется, он даже дышать перестал. Пожалев глаза парня, грозившие выпасть из орбит, я потрепала его по руке и сказала:

— Ну ладно, ладно. Ты не моя подружка. Я! Я твоя подружка. Дыши давай. А то что я скажу твоей матери? Простите, тетушка, ваш сын поломался… хм… задохнулся от удивления? Такие дела! Не хорошо.

— Не хорошо, — согласился кто-то за моей спиной.

Кажется, в этот миг нервно икнула не только я, но и Драко с Джинни. Подойдя к нам, Люциус Малфой довольно приветливо мне кивнул и положил руку на плечо сыну.

— Что тебя так удивило, Драко? — спросил он.

— Н… ничего, — просипел тот.

Меня же невероятно заинтересовал потолок.

На немую сцену как голодные волки сбежались остальные Уизли. Откуда-то, будто специально подгадав момент, вынырнул и Артур в компании родителей Гермионы.

— Что здесь происходит? — тут же с высокой ноты начал мистер Уизли, заметив рядом с нами свою дочь, лицо которой цветом сравнялось с ее мантией.

— А что здесь происходит? — нагловато ухмыльнулся лорд Малфой. Взгляд же мужчины, в противоположность, был очень серьезным и злым. Я почти физически ощутила исходящие от старшего блондина волны ненависти.

— Э… Здравствуйте, Люциус, — холодно поприветствовал лорда Малфоя мистер Уизли.

«Интересно, — хмыкнула я про себя. — Они ведь не в тех отношениях, чтобы мистер Уизли называл отца Драко по имени».

— Говорят, у Министерства прибавилось работы. Все эти рейды, знаете ли! Хоть сверхурочные-то вам платят? — продолжая ухмыляться, спросил лорд Малфой.

Похоже, вопрос был отнюдь непраздный. Аристократ о чем-то знал и прошелся по больной мозоли мистера Уизли.

Лорд Малфой наклонился и выудил из котла Джинни первую попавшуюся книжку, оказавшуюся потрепанным учебником.

— Нет, определенно нет, — картинно вздохнул мужчина. — Стоит ли позорить имя волшебника, если за это даже не платят?

Мистер Уизли покраснел пуще Джинни.

— У нас разные представления о том, что позорит имя волшебника, мистер Малфой, — почти выплюнул он.

— Да, — согласился Люциус.

Хм… А ведь они не только про достаток сейчас! Но я не пойму намеков лорда Малфоя без контекста. А жаль…

Люциус перевел взгляд на родителей Гермионы, которые со страхом следили за холодным обменом репликами, и сказал:

— С кем вы якшаетесь! Ниже падать некуда.

Артур Уизли моргнул, побагровел еще больше и кинулся на Малфоя. Драко дернул меня в сторону, спасая от столкновения с мистером Уизли. Джинни взвизгнула — собственный отец наступил ей на ногу. Миссис Уизли заголосила не хуже банши. Не ожидавший банального нападения с кулаками, лорд Малфой позволил загнать себя в угол между стеллажами. Места было мало, так что противники не столько дрались, сколько пихались локтями, попутно скидывая на себя и себе под ноги книги.

— Так его, отец! Врежь ему! — заорали близнецы, кидаясь в дерущихся книгами, но миссис Уизли быстро это пресекла, голося вопиллером:

— Фред! Джордж! Не смейте! Артур! Не надо! Прошу тебя.

Покупатели отхлынули вглубь магазина, некоторые вооружились палочками, не спеша пустить в ход магию.

— Господа! — вскричал продавец, прячась за стеллажом. — Пожалуйста, прекратите.

Но Малфой и Уизли продолжали колотить друг друга как самые обычные магглы. В какой-то момент Артуру удалось свалить блондина на пол, но тот не остался в долгу и вцепился в поредевшую шевелюру мистера Уизли, одним махом выдирая два приличных клока волос. Рыжий волшебник взвыл белугой и попытался повторить маневр, но в этот миг на него свалилась гора тяжелых книг с верхних полок.

— Папа! — пискнула Джинни и громко разрыдалась.

— Да что здесь такое? — громыхнул с улицы голос Хагрида, а через секунду в магазин протолкнулся и сам великан, бесцеремонно расталкивая зевак. Драко отступил, спиной тесня меня к лестнице на второй этаж.

Хранитель ключей вмиг разнял драчунов, растащив их как щенков. Люциус Малфой, даже подвешенный за шкирку, с потрепанной мантией и разбитой губой, принял гордый и надменный вид. Артуру Уизли этого не удалось. Отец рыжего семейства походил на измочаленный половик в своей выцветшей мантии и с наливающимся фингалом на пол-лица.

— Сумасшедший дом, — пробасил Хагрид и отпустил вырывающегося Малфоя.

Тот с независимым видом одернул мантию, пригладил волосы, отыскал на полу учебник Джинни и, сунув его девочке, направился к выходу, выразительно глянув на Драко.

— И что ты, Артур, обращаешь внимание на этого, — пробурчал полувеликан, своей огромной ладонью отряхивая мантию Уизли, больше добавляя синяков, чем сбивая пыль. — Эта семейка, вестимо, протухла до мозга костей! Не след так из-за них убиваться. Дурная кровь! Пошли-ка скорей на улицу.

Драко задохнулся от обиды, я едва успела поймать его за локоть.

— Не слушай, — шепнула младшему Малфою и потянула его из магазина.

— Не обращайте внимания на этого… — услышала я слова мистера Уизли и обернулась, чтобы посмотреть, к кому он обращается. — Люциус Малфой плохо относится к магглам.

Я не удержалась и громко хмыкнула, но меня никто не услышал за общим гамом. Как и брошенные мною тихие слова:

— Интересно, мистер Уизли правда надеется всех убедить, что лорд Малфой оскорбил магглов, а не самого мистера Уизли, посчитав, что даже магглам не стоит общаться с рыжей семейкой?

Грейнджеры выглядели напуганными. Молли Уизли просто-таки накинулась на мужа, стоило компании оказаться на улице:

— Хороший пример ты подаешь детям… Драться прилюдно… Мерлин! Что о нас подумают люди?

— Да кому есть какое дело, — прошипела я и потащила Драко к лорду Малфою, который нервно постукивал тростью у входа в соседний магазин.

— Гарри! — вдруг раздался громкий окрик.

Я недоуменно оглянулась на младшую Уизли, прижимавшую к себе потертый котел с кучей старых учебников.

— Ты… куда?

— В смысле? — хмуро уточнила я.

— Ты с ними? Ты не пойдешь с нами? — удивленно и обиженно спросила девочка.

— С чего вдруг? — вздернула я бровь и потащила Малфоя дальше, оставив Джинни со слезами глядеть нам в спину.

— Мама обещала, что ты проведешь у нас лето! — крикнула девочка.

Я снова оглянулась и заметила, как нахмурилась Молли Уизли, услышав слова дочери.

— Это кто? — спросила волшебница.

Похоже, она пропустила маленькое представление издателя в книжном.

— Это Гарри Поттер! — объявила Джинни.

— Гарри Поттер? — переспросила миссис Уизли и глянула на младшего сына, требуя от того подтверждения, а после попыталась изобразить на лице радость. — Гарри! Как я рада тебя видеть!

Видя надвигающуюся на меня ведьму, я загородилась Драко.

Как хорошо, что он выше и крупнее меня! Расти, блондинчик, расти! Стенкой будешь!

— Мы с твоими родителями были друзьями, — сказала миссис Уизли. — Альбус хотел, чтобы ты… погостил у нас…

У волшебницы был очень смущенный и озадаченный вид, будто она не была уверена в своих словах. Похоже, кто-то добрался до Дурслей. И, похоже, я переборщила, напитывая руны силой.

— Директор? — с невинным видом переспросила я. — Хотеть не вредно. Доброго дня!

И не дав никому из Уизли еще что-то сказать, утащила Драко прочь.

Следить за новостями автора — https://t.me/rina_zelenaua

1) «Золотая антилопа» — советский рисованный мультфильм 1954 года по мотивам индийских сказок.

Вернуться к тексту

Как же Драко злился!

А все Поттер.

Отправляясь домой на каникулы, Драко не брал с приятеля обещание писать. Это казалось само собой разумеющимся. Малфой даже выждал пару дней, прежде чем первым отправить послание. И филину велел обязательно дождаться ответа.

И что же?

Сова вернулась с нераспечатанным конвертом!

Драко расстроился, конечно, решил, что что-то помешало птице доставить письмо. Отправил еще раз. С тем же результатом!

А потом Поттер самым наглым образом, без покаяний и извинений, просто прислал подарок на день рождения. С карточкой-отпиской внутри. Никакой вкусный шоколад не заглушил обиду Малфоя. Тем более что следующее письмо опять осталось без ответа.

Решив обидеться, Драко не писал Харо целых десять дней. О, каких усилий ему это стоило! Утром он просыпался с надеждой увидеть в окне взъерошенную птицу с пачкой писем от друга, целый день прислушивался к любому звуку. Руки так и чесались взяться за перо.

И что?!

Ни единой строчки!

Плюнув на гордость, Драко написал новое письмо и отправил его. Пожалев в тот же миг, как филин скрылся из виду. А потом обрадовался, что и это послание, похожее на мольбу, не дошло до адресата.

К концу июля Малфой решил, что проигнорирует Поттера, даже если тот завалит его письмами!

Но подарок тридцать первого июля отправил.

И получил его обратно. Вместе с усталым осуждающим взглядом личного почтальона, которого все лето отправляли незнамо куда.

После этого Драко окончательно расстроился и смертельно обиделся на того, кого считал другом.

А потом Поттер появился на Косой Аллее!

Живой, здоровый. В каких-то маггловских тряпках, которые странно ему шли. С этот его вечной челкой, из-за которой взгляд зеленых глаз кажется озорным и лукавым. В нелепых круглых очках с цветными стеклами.

Драко взбеленился. Хотелось накинуться и трясти паршивца, как грушу. Засыпать вопросами, не дав увернуться от ответа. А потом облить презрением и удалиться, чтобы Харо как следует подумал над своим поведением. А Драко еще бы подумал, стоит ли прощать и возвращать Поттера в ранг лучших друзей.

Осуществить задуманное не дала сначала мелкая Уизли, от вида которой рядом с Поттером у Малфоя стало кисло во рту и захотелось приложить девчонку каким-нибудь заковыристым проклятием из арсенала Блэков.

Что о себе возомнила эта нахалка? Почему она влезла? Что ее связывает с Харо? Неужели Поттер не писал ему, Драко, из-за того, что этим летом начал общаться с Уизли?!

От обиды все внутри подрагивало. Малфой мог лишь сказать спасибо родителям, научившим его при любых обстоятельствах держать лицо. Голос не дрогнул, в нем было в меру презрения и издевки.

И что же?

Поттер едва не расхохотался. Вывернул все каким-то диким образом, а потом и вовсе практически обниматься полез. И ни капли вины в глазах!

Опешив, Драко не успел собраться с мыслями и придумать достаточно язвительный ответ. А потом явился отец, и случилась перепалка с Артуром Уизли, окончательно выбившая младшего Малфоя из колеи.

Отца Драко любил. А год назад еще и считал для себя примером того, как должен выглядеть и вести себя настоящий волшебник и лорд. И унизительная драка с нищебродом Уизли, драка на глазах у всей Косой Аллеи, на глазах у Поттера, почти раздавила юношу.

Как после такого в глаза Харо смотреть?

Поттер, не подозревая о внутренних метаниях Драко, схватил того за руку и поволок прочь от книжного. Прямиком к злому, как мантикора, Люциусу Малфою. Такому отцу Драко предпочитал не попадаться под горячую руку, но Харо об этом ничего не знал. Поттер широко улыбнулся старшему магу, подхватил его под руку и с обоими Малфоями на буксире последовал в сторону выхода на Длинную Аллею.

Не дав отцу и сыну опомниться, Поттер заволок их в «Дуб и клевер» — маленький, но весьма приличный ресторанчик. Там в минуту, будто по волшебству, перед отцом Драко появилась крохотная чашка кофе и порция коньяка в старинном хрустальном бокале. А для себя и приятеля Харо откуда-то добыл клубничный лимонад и целую гору воздушных шариков из заварного теста с шоколадной начинкой. Драко был почти уверен, что ничего подобного в солидном и мрачном «Дубе и клевере» не водилось. И после всего Поттер, продолжая улыбаться, уселся напротив Люциуса Малфоя и нарочито громко втянул в себя почти четверть содержимого своего стакана.

Отец Драко отмер, чуть хмуро глянул на Харо, которого, похоже, не брала не только Авада, но и грозные взгляды, и одним махом влил в себя коньяк.

— Как вы? Как поживает леди Малфой? — дождавшись этого момента, завел разговор Харо.

Старший из магов на миг напрягся, но заметил это только его сын. Как заметил и то, что лорду Малфою хотелось сказать что-то резкое, но перед ним был не один из старых приятелей, а обычный подросток, вряд ли вкладывавший в вопрос что-то, кроме обычной вежливости.

— Все хорошо, мистер Поттер, — ответил Люциус Малфой и изобразил некое подобие вежливой улыбки.

Поттер то ли не заметил натянутости в ответе мужчины, то ли сознательно ее проигнорировал.

— О, это же чудесно! — радостно воскликнул он.

Драко все еще злился на друга и разрывался между желанием устроить допрос прямо тут, при отце, и тем, чтобы покинуть ресторан, высоко задрав нос и не попрощавшись с Харо. И сокурсник, похоже, догадывался о чем-то подобном, потому как болтал без умолку, с погоды перескакивая на достопримечательности и последние новости.

В следующие несколько минут Драко полностью убедился, что Харо все видит и все понимает, так старательно приятель убалтывал Люциуса Малфоя. Старший маг тоже все прекрасно понимал и позволял мальчишке развлекаться.

К концу посиделок Поттер убедил старшего мага отпустить сына на несколько часов, пообещав вернуть наследника Малфоев целым и невредимым через каминную сеть не позднее восьми часов вечера. Даже сам лорд Малфой не понял, как Поттеру это удалось, но менять решение он не стал, хотя во взгляде мелькнуло беспокойство.

— Куда мы идем? — насторожился младший Малфой, когда приятель, попрощавшись с отцом Драко, потащил его в сторону Зеленой Аллеи, считавшейся главной торговой улицей магического Лондона. Тут продавали все. Пройдясь от начала этой улицы в конец, маг мог купить дом, а потом найди совершенно все необходимое, чтобы уже к вечеру с комфортом в этот дом въехать и устроить пир. Сам Драко на Зеленой Аллее никогда не был, но знал, что в расположенные здесь магазины порой заглядывала его мать.

— Мне надо в чайную лавку, — просветил его Поттер. — Не собираюсь давиться в Хогвартсе одним только тыквенным соком!

Сначала Малфой решил, что Харо его разыгрывает, но приятель на самом деле привел его в двухэтажный магазин, где продавали чай, кофе и травяные сборы.

— Ты чего такой мрачный? — перебирая завернутые в бумагу чайные блины и задумчиво читая этикетки, между делом спросил брюнет.

Драко зыркнул по сторонам. В магазине было всего несколько покупателей, да и те рассматривали полки в другой части зала.

— Поттер, а с чего бы мне быть веселым в твоем присутствии? — прошипел блондин, шагнув к Харо и нависнув над ним. — М?

Приятель преспокойно сдвинул очки на кончик носа, осмотрел Малфоя с головы до ног и невинно произнес:

— А что случилось?

— Что случилось?! — едва не взбеленился Драко.

— Не шипи на меня, драконище, — мягко попросил Харо и обезоруживающе улыбнулся. — Ну не понимаю я, что стряслось. Объяснишь?

— Ты… Поттер, — выдохнул блондин и отвернулся, пытаясь перебороть обиду. — Не понимает он… Сначала пропал на все лето. На письма не отвечает, подарки возвращает, а потом…

— О?! — вырвалось у Харо. — Ты мне писал?

Друг схватил Драко за предплечье и попытался развернуть к себе. Малфой независимо дернул плечом.

— Дра-а-ако, ты мне писал? И подарки слал? — с восторгом произнес Поттер. — Правда?

— На день рождения, — пробурчал Малфой.

— Правда?

Харо обошел приятеля и попытался заглянуть в глаза.

— Честно-честно? Подарок? Мне? Вот здорово!

Драко повернул голову, не желая смотреть на друга.

— Ну прости меня, Дра-а-ако, — проныл Поттер, дергая Малфоя за рукав мантии. — Нужно было тебя предупредить!

— О чем? — хмуро спросил блондин. — Что ты не желаешь вести со мной переписку? Что тебе не нужна наша дружба вне Хогвартса? О чем предупредить? Что ты собрался провести лето с Уизли? Почему эта рыжуха влезла?!

Харо тихо хихикнул и снова подергал Малфоя за руку.

— Ты будто ревнуешь, — довольно улыбаясь, сказал он. — Да не знаю я, почему эта девчонка влезла! И мне это неинтересно. А предупредить… о том, что на мне чары. Надо мной в раннем детстве провели ритуал, так что не все письма доходят.

— Какой еще ритуал? — спросил Драко, резко позабыв обиду.

— «Паутина», — ответил Поттер. — Так он называется.

Драко едва не сел, где стоял.

— Уверен? — уточнил Малфой, но тут же сам себе ответил: — Ну да, конечно! Тогда понятно. Но… кто это с тобой сделал?

— Догадайся с одного раза, — невесело отозвался Поттер, возвращаясь к выбору чая.

Блондин потрясенно зашипел сквозь зубы.

— Не шипи, драконище, — усмехнулся Харо. — Да, ты верно понял. Именно… хм… не хочется произносить имя или должность этого человека вслух… В общем, да, один всем известный дедушка постарался.

— И это борец с традициями, наследием, — фыркнул Малфой.

— И ведь если его спросить, то он заявит, что сделал это для моего же блага, желая оградить от публичности.

Драко усмехнулся.

— Когда это случилось? — спросил он.

— Давно. Вскоре после смерти родителей.

— Тогда не все так плохо, — задумчиво произнес блондин.

— Ты о чем?

— Ритуалы — одна из областей знаний, которую маги… — подросток запнулся на секунду, — маги из старых семей начинают изучать очень и очень рано. Наследник рода может не уметь вызывать Люмос, но должен знать основы ритуалистики, ее ограничения и запреты.

— Ближе к теме, — закатив глаза, взмолился Харо.

— Результат каждого ритуала зависит от того, как, кем и над кем он проводился. Что ты знаешь о «Паутине»?

— Знаю, что действие ритуала не рассеивается со временем, — ответил Поттер.

— Верно. Только очищение другим ритуалом. И это нужно сделать как можно быстрее, — сказал Драко. — До твоего малого совершеннолетия.

— Почему?

— «Паутина» не считается опасным ритуалом. Но этот ритуал во все времена проводили только над изгнанниками. Совершеннолетними изгнанниками, — сказал Драко.

— Так… — протянул Поттер. — И для меня «Паутина» — та еще пакость?

— «Паутина» может помешать развитию магического ядра, — не стал ходить вокруг да около Драко. — Случается не с каждым, но заранее предсказать не смогут даже лучшие целители и ритуалисты. Все индивидуально. Грубо говоря, если не избавиться от «Паутины», магический потенциал останется на уровне тринадцатилетки, не будут развиваться уже имеющиеся и не появятся новые способности. И вместо того, чтобы стать… одним из сильнейших магов своего поколения, например, ты вступишь во взрослую жизнь среднестатистическим волшебником. Правда, если бы ритуал провели родители или… известный маг в их присутствии, от «Паутины» ты избавился бы не раньше смерти, а так есть шанс. А еще… если дедушка использовал не истинное имя, то ритуал может развеяться сам в твои семнадцать.

— Но будет уже поздно, — тихо прошипел себе под нос Поттер и как-то нехорошо усмехнулся. — Ах ты… скотина бородатая! Но… чего еще было ждать. И этот… клыки б выдрать мелкой гадине! — Харо с горячностью пнул мешок с каким-то дешевым чаем. — Как снять «Паутину»?

— Есть два варианта, — тут же ответил Драко. — Можно официально обратиться в Министерство, заявив о произволе… дедушки. Они мимо этой истории не пройдут, пусть обвиняемый хоть сотню раз кавалер орденов, носитель титулов, а его седалище занимает три важных кресла. Фадж первым ухватится за возможность свалить старика. Но чинуши будут обязаны провести туже проверку, которую проводят гоблины. И тогда о тебе все узнают всё, — Малфой поежился. — Не думаю, что ты будешь этому рад. Да и не стоит давать Министерству такой козырь.

Харо согласно кивнул.

— Второй способ — ритуал на родовом камне. Но проводить должен кровный или магический родич. Глава сильного рода. И ты должен доверять этому человеку.

Поттер призадумался.

— Крестный, возможно, подошел бы на эту роль, — произнес брюнет через минуту, — но он в Азкабане. Кого еще можно назвать моей ближайшей родней?

Драко хотел напомнить, что необходимым условиям удовлетворяет его собственная семья, но вовремя прикусил язык.

— По крови и магии ты в родстве с Блэками. Прямо сейчас у этого рода нет главы, а имеющиеся Блэки — рядовые члены семьи. Но Блэки в родстве с очень многими. Взять хоть тех же Уизли.

— Но мы их брать не будем, — дернул плечом Поттер.

— Да, — с облегчением выдохнул Драко. — Да и это не род уже… Есть Лонгботтомы.

— Правда? — удивился брюнет.

— Дед Невилла был Блэком по матери, а его мать — сама Блэк.

— Что? — переспросил Поттер. — В смысле? Алиса Лонгботтом была в девичестве Алисой Блэк?

— Нет, — отмахнулся Драко. — Она носила фамилию Уайт.

— И что это значит? — нахмурился Харо.

— Там весьма запутанная история, — ответил Малфой. — Мать Алисы была уже сильно в возрасте, но женщиной настолько… отец употребил слова «колоритная» и «знойная», описывая ее…

— В возрасте? Это сколько же? — усмехнулся Поттер.

— Ей было сильно за сотню, — кашлянув, ответил Драко, — когда за ней стал ухлестывать Альфард Блэк.

— Альфард? Брат Вальбурги Блэк и дядя моего крестного Сириуса? — уточнил Харо.

— Верно.

— Подожди! — взмахнул руками Поттер. — Если я ничего не путаю, Альфард — самый младший. И он родился… в 1938-м?

— Нет, самый младший — мой дед, Сигнус. Альфард был средним ребенком. И родился в 1933-м.

— Ага, — отозвался Харо с очень задумчивым видом.

— Так вот… Альфарду было где-то двадцать два или двадцать три…

— А его зазнобе в четыре раза больше, — пробормотал Харо. — Она хорошо сохранилась, да?

— Так или иначе, но роман случился, — устав от того, что его перебивают, хмуро припечатал Драко. — Ты что-то имеешь против разницы в возрасте?

— Я? Никогда! Я за любовь во всем ее великолепии, — прижав ладонь к сердцу, заверил Поттер. И выглядел при этом вполне искренно. — Пол, возраст, происхождение… Каждый в праве быть с тем, с кем хочет.

Малфой смерил приятеля внимательным выжидающим взглядом и все же продолжил:

— В нашем случае любовь была… односторонняя. Двоюродный дед влюбился без памяти, а вот его избранница… Она отказалась, когда он предложил ей брак. Говорят, вмешалась леди Блэк, желавшая, чтобы ее брат нашел невесту помоложе. Но отец сильно в этом сомневается, да и мама ничего подобного не слышала. А потом…

— Потом случился ребенок, — снова перебил Поттер и усмехнулся. — Какая неожиданность!

— Та ведьма снова отказалась от брака, но позволила Альфарду признать дочь и дать имя. Вот этому Вальбурга Блэк рада не была и рассорилась с братом. Ну а Блэки всем внебрачным признанным детям дают фамилию Уайт. Так что свои все знали, кто такая Алиса Уайт, — довершил рассказ Драко.

— Уф. Бразильские страсти какие-то, — хмыкнул себе под нос Поттер. — О… тогда вы с Невиллом… кузены? Троюродные?

Драко кивнул.

— И леди Лонгботтом, как глава рода до совершеннолетия внука, может мне помочь? — с сомнением спросил Поттер.

— При участии Невилла.

— Не проще ли тогда попросить твоих родителей? Твоя мама — Блэк! — сказал брюнет.

— А ты согласишься? — уточнил Драко.

Харо молчал довольно долго, а потом ответил:

— Я подумаю. Мне пока двенадцать. Есть немного времени, чтобы разобраться. Да и твои родители еще не согласились. Кто я им?

Поттер не дал однозначного ответа, но Драко был доволен.

— Так, — переключился Харо, — чай. И надо еще кофе купить. Кстати, а ты не знаешь, какой кофе любит наш декан?

Таскать Малфоя по лавкам было весело. Пусть Драко нудел и шипел, зато оказался ходячим справочником.

— Да из тебя выйдет отличная хозяюшка! — ликовала я, выходя из магазинчика, где мы закупились печеньем. — Пойдешь за меня замуж?

Малфой подавился воздухом.

— Что?

— Да шучу я, шучу, — успокоила, похлопав парня по спине, но только он чуть расслабился, добавила с сожалением: — Маленький ты еще для замужа.

Малфой закашлялся.

— А теперь за «Зверинцем»! — игнорируя состояние блондина, я потащила его дальше.

— Ты же из Хогвартса можешь заказать, — простонал Драко.

Я недовольно покачала головой.

— Нет, хочу лично выбрать коробочки! Мне надоело! Попадаются или василиски, или виверны! Какого дракла?!

И это было правдой. Эта реальность будто измывалась надо мной! Если бы «Зверинец» проводил конкурс на самую большую коллекцию одинаковых фигурок, я смело могла претендовать на первое место уже сейчас.

— Это тебе мироздание намекает, — усмехнулся Малфой.

— О чем? — возмутилась я.

— Что ты бессовестная змеюка!

— Попрошу! — воскликнула я. — Не наговаривай. У меня есть совесть.

— Да неужели? — вздернул бровь Драко. — И ты обещаешь не доводить в этом году декана?

— Когда такое было? — прижав руку к груди и изобразив искреннее возмущение, уточнила я. — Да профессор от меня в восторге! Он меня любит! Как и я его! Не наговаривай!

Малфой фыркнул.

— Да! И не надо мне тут! Как только приедем, я первым же делом сообщу декану, как я его люблю, — заверила блондина с очень серьезным лицом. — И пусть только не скажет, что и он меня любит. А он любит! Как меня можно не любить? Я ведь прелесть!

Драко засмеялся.

— Не забудь сказать, когда пойдешь сдаваться, — попросил он. — Я хочу быть свидетелем.

— Свидетелем чего? Как мы упадем в объятия друг друга, возрыдаем от полноты чувств…

— Как он тебя к Филчу на отработки отправит, — объяснил сокурсник.

— Не отправит, — убежденно отмахнулась я. — Он меня любит. И он же добрый!

Малфой снова фыркнул.

— Ты ему только такое не ляпни.

На этот раз фыркнула уже я.

Знавала я людей в разы хуже Северуса Снейпа. И если ничего не изменится, в будущем милый мальчик Драко и сам осознает, что декан у нас — последний человек, которого стоит бояться. Детство… оно закончится. И придет мысль, что отработка за какую-нибудь нелепую шутку или взбалмошную выходку — момент из прошлого, вызывающий ностальгическую улыбку и сожаление о безвозвратно ушедшем прекрасном времени.

Я покосилась на Малфоя, пристально его рассматривая. Какой же еще ребенок. Всего-то двенадцать лет. Наивное летнее дитя…

— Что? — нахмурился блондин.

— Обязательно однажды скажу ему это, — очень серьезно произнесла я. — Даже если он не поверит или обругает. Снимет баллы. Назначит отработку. Нет ничего ужасного в том, чтобы сказать кому-то правду. У нас отличный декан.

«И я надеюсь, что он не умрет молодым», — добавила про себя.

— Ты что?.. — вдруг встревожился Драко, а я осознала, что глаза застилает пелена слез.

— Все нормально, — отмахнулась я. — Все нормально. Просто подумалось, что мы все не бессмертны. И иногда лучше сделать и жалеть, чем ничего не делать.

Настроение как-то разом испортилось. Но я встряхнулась, заставила себя улыбнуться и решительно напомнила:

— За «Зверинцем»!

Малфой застонал, но последовал за мной.

— Нужно что-то придумать с этими фигурками, — отвлекая себя от грустных мыслей о будущем, которое может случиться, даже если я буду пытаться его предотвратить, принялась рассуждать вслух.

— И что же? — протянул друг.

— Хм… Какую-нибудь игру? — задумчиво предложила я.

— Какую?

— Какую же игру… Хм…

Да, игра.

Вот уже несколько дней меня корежит и ломает от осознания, что не самый беззубый, но все же понятный и предсказуемый мир Поттерианы оказался Большой Игрой. И ставки в ней куда серьезнее, чем казалось совсем недавно.

Сколько у меня времени? Сколько его у нас всех? Когда на самом деле закончится детство? В конце этого года? После третьего курса? Или на четвертом?

Могу ли я что-то изменить? Я не настолько сильная, умная, храбрая. Знание канона дает не так много, как может показаться. А теперь меня еще и в полной мере накрыло пониманием, что я не в игре, где герои умирают понарошку. Все на самом деле.

Если я ошибусь, могут погибнуть люди. Студенты, учителя. Мои друзья. Я сама.

В прошлый раз я умерла в двадцать один год. Как Поттеры... Как Лили и Джеймс.

Тряхнув головой, я успокоительно улыбнулась Малфою и заговорила:

— С фигурками можно придумать что-то на основе шахмат. Основания у статуэток одинаковые, это удобно. Нужно просто сделать сами клетки побольше. И игровое поле... Два игрока — не интересно. Четыре? Или шесть? Поле-шестигранник! И... Можно будет использовать только собственные фигурки. Каждый будет стартовать с... Семью фигурками. При этом выбирать можно будет любые, но только из тех, что попались участнику в купленных. Ничего одолженного. Но можно обмен или выкуп... — Я призадумалась. — Для каждого зверя придумаем стиль передвижения, учитывая реальных существ. Например, мантикора перепрыгивает клетку и может двигаться в любом направлении, а василиск ползет зигзагами и не может вернуться назад. Каждый игрок по очереди бросает кубик, чтобы узнать, какое действие для него возможно: ход, пропуск хода, обмен фигуры, введение дополнительной фигуры на стартовый ряд. И суть в том, чтобы пробиться в центр? Или в том, чтобы избавиться от фигур противников? Надо подумать... А! И можно объединяться в союзы и играть командами. Или же каждый сам за себя. Стационарные фигурки? Вроде крепостей или гор? Замки? Еще выбрать, какая фигура самая сильная! И особые клетки, попав на которые можно короновать своих магических существ, что дает... Защиту от убийства на один вражеский ход! И да! Съеденные фигуры переходят в собственность игрока, снявшего их с доски!

Малфой слушал меня с открытым ртом.

— Ого, выдохнул он. Ты это сейчас придумал?

— Это просто сочетание всех моих любимых игр, — отмахнулась я. — В Хогвартсе ужасно скучно. Квиддич, плюй-камни, обычные шахматы... И все? А дальше что? Клубы? Факультативы? Магглорожденные хоть карты притащили, но у нас эти игры не очень популярны.

Продолжая разглагольствовать, я затащила Малфоя в магазин и продолжила рассуждать уже внутри, выбирая коробочки.

— А ведь сколько интересных игр в мире! Футбол, волейбол… Настолки. А мы сидим в холодном замке по десять месяцев. Не одной же учебой заниматься.

Малфою оставалось только кивать и складывать в большой бумажный пакет мои покупки. Уже на улице я перехватила сверток и ловко запихала его в сумку. Удобная все же штука! Размером меньше тетрадки, но очень вместительная и удобная в использовании.

— А ты собираешься пробоваться в команду? — сменила тему, заметив, каким взглядом Драко проводил незнакомого парня, гордо несшего куда-то «Нимбус-2000».

— Маркус уже включил меня в команду, — ответил блондин. — В конце года декан выбрал нового старосту факультета. Джемма Фарли останется на второй год старостой девочек, а вот у мальчиков главным будет Теренс Хиггс. Он как раз перешел на пятый курс. Но совмещать и должность, и подготовку к СОВам, и квиддич не захотел. Так что я уже ловец команды!

— О, поздравляю! — искренне улыбнулась я.

— А ты? Не передумал? — уточнил Драко. — Ты хорошо летаешь.

— Я люблю летать, — согласилась с приятелем. — В хорошую погоду. Когда солнышко светит, нет ветра. Дождь не льет. Тепло. Играй мы в квиддич только летом и в подходящую погоду, можно было бы обдумать. Но из тех десяти месяцев, что мы находимся в Шотландии каждый год, месяцев пять дождь, снег и ветер почти каждый день, а в остальное время непогода… через день.

— Ты и меня отговариваешь? — насупился Малфой.

— Шутишь? Хочется тебе выглядеть как лягушка и пахнуть как лягушка — твой личный выбор, — заверила я слизеринца.

Драко надулся и хмуро ускорил шаг.

— Эй! Я люблю лягушек! — заверила я, догоняя парня. — Будешь как Тревор.

— Будешь тоже принцем и высочеством называть? — прищурился Малфой.

— Не, будешь зелененький и скользкий! — хихикнула я, подхватывая блондина под локоть.

Тот поджал губы, вырвался и снова попытался удрать.

— А метла? Уже купили тебе метлу? — спросила я.

— «Нимбус-2001», — нехотя признался Драко. — И еще шесть штук для остальных ребят в команде.

Я довольно улыбнулась и одобрительно покивала:

— Выглядеть будете здоровски! Как профессиональная команда. Но это ведь дорого…

Малфой перестал удирать и вздохнул:

— На самом деле да, сумма внушительная. Отец так и сказал. Но после того как недавно к нам снова наведались авроры… Перерыли опять весь дом. Ничего не нашли. Будто они ради этого являются…

— А ради чего?

— Ради взяток, конечно, — удивился вопросу Драко. — Отец сказал, что лучше купит метлы команде, чем даст хоть кнат аврорам и всяким… сочувствующим.

Я понимающе хмыкнула.

Знакомо. Комендантша общаги собирала дань почти ежемесячно. Дня через два после получения стипендии обходила комнаты и придиралась по самым нелепым поводам. В первый год я ее побаивалась, но потом старшие девочки научили уму-разуму, так что стригла ушлая тетка только юных и трепетных.

Все и всюду одинаково. Просто масштабы отличаются.

Вдруг внимание привлекло что-то блестящее. Я даже очки сдвинула на кончик носа, чтобы лучше рассмотреть. И это не укрылось от Малфоя.

— Драко, кажется, тебе пора домой, — повернувшись к парню, выдохнула я.

— Что? — возмутился блондин.

— Пойдем, пойдем! — подхватив его под локоть, я почти поволокла парня в направлении почтового отделения, где имелся транспортный камин. — Родители будут волноваться… Идем!

— Поттер! — вскричал Драко. — Ты пытаешься от меня избавиться?

— В точку! — не стала юлить я. — У меня куча дел.

— Каких?

— Познакомиться с одной совершенно невероятной девочкой, — с широкой улыбкой ответила я, краем глаза наблюдая за тем, как невысокая блондинка в сиреневом платье, расшитом стеклянными звездочками, и розово-салатовых кедах рассматривает витрину книжного магазина.

— Ты решил променять меня на девчонку? — опешил Малфой.

— Фи! Как ты мог такое подумать! — прижав руку к сердцу, воскликнула я. — Просто не желаю конкуренции.

Драко мой ответ не успокоил, но он перестал упираться. И позволил не только затащить себя на почту, но и затолкать в камин.

— Я тебе это еще припомню, — пообещал он, беря горсть летучего пороха. — Малфой-мэнор!