Merry dancers (гет)

— Принц, ты и Боуд поможете первокурсникам со списком внеклассной литературы, — сказал Том, протягивая лист пергамента старосте шестого курса. Эйлин всякий раз при его появлении зажимала плечи и прятала смущение, склонив голову так, чтобы тень от нависающих волос скрывала лицо. — И проинспектируй, чтобы все получили в библиотеке эти книги.

Она кивнула и пробежалась по довольно внушительному списку взглядом, на мгновение в её глазах застыл вопрос.

— Но ведь «Волшебные снадобья доктора Эзау» должны проходить только на втором курсе! — удивленно сказала она, однако, посмотрев в непроницаемое лицо Тома, быстро спрятала список в школьную сумку, словно это был вопиллер. — Тебе виднее…

Том задумался и взглянул на вздымающиеся в камине языки пламени: как только температура на улице понижалась до десяти градусов, камину не давали отдыха, и он горел круглые сутки, ведь в подземельях становилось холоднее. Краем глаза Риддл наблюдал за девушкой, сидящей в кресле в турецкой позе. Эвелин читала какой-то учебник, судя по всему, трансфигурацию — навёрстывала пропущенную школьную программу. Изменилась внешне — с этим трудно было поспорить, куда-то делись распущенные волосы и легкий макияж, всегда придававший ей свежести. Она и сейчас оставалась красавицей, даже более естественной, чем прежде. Эвелин больше не напоминала светскую львицу на очередном скучном приеме, сейчас она была простой студенткой седьмого курса Хогвартса, делающей упор на учебу. Но что может скрывать этот внешний вид и примерное поведение? Сколько обид, в которых повинен Том, хранится в сердце этой особы? Он не терял бдительности, понимая, что Уилкис уже сложила два и два, правильно расценив подставу с Флетчером.

— Том, ты слышишь меня? — видимо уже не в первый раз позвал кто-то; Друэлла отвлекла его от созерцания камина, она и подумать не могла, что он только что разглядывал не самого желанного человека в этой гостиной.

Когда Том удостоил её вниманием, Друэлла продолжила: — Я говорю, что Слагхорн дал распоряжение начать составлять списки тех, кто пойдет в Хогсмид в этот уикенд, — она всегда говорила только о школьной работе; Друэлла достала из сумки два листа пергамента: один был исписан мелким ровным почерком, а на втором находилось само объявление. — Я набросала имена, — отчиталась она и продолжила что-то говорить.

Вальбурга Блэк появилась как всегда в компании Дженны — они что-то обсуждали и даже посмеивались, прикрывая рты ладошками. Странно было видеть эту пару: совершенно разные, как на внешность, так и на характер, они нашли общий язык. Вальбурга была миловидной девушкой с волнистыми волосами цвета земли, но ангельское личико всегда искажала некрасивая презрительная усмешка — атрибут всех отпрысков семейства Блэк. Ещё общее восприятие портили противнейший характер и чисто блэковская гордость. Дженна предпочитала короткую стрижку — она была обычной девушкой без знатного рода и красивого лица, но, несомненно, все это перекрывалось дружелюбным характером и любовью к спорту. С ней дружили в основном ребята. Вальбурга нашла себе отличную свиту для контраста.

— Вальбурга? — донесся голос, оторвавший подруг от обсуждения своих вопросов.

Повернувшись в сторону, откуда доносился голос, Блэк на мгновение удивленно вскинула бровь. В младших классах они с Эвелин были лучшими подругами, но потом их интересы разошлись, вернее, появилось соперничество перед молодыми людьми за место первых красавиц Слизерина.

— Не могла бы ты дать мне конспекты по трансфигурации и чарам? — спросила Уилкис.

Презрительная усмешка могла стать единственным ответом, но, похоже, Вальбурга решила добавить пару неприятных комментариев:

— Знаешь, Иви, — саркастично выделила Блэк имя бывшей подруги, — думаю, тебе стоит искать конспекты на других факультетах, здесь тебе никто не поможет, — она смаковала каждое слово, стараясь внести в, казалось бы, ничем не примечательную речь как можно больше грязи.

Уилкис совсем не изменилась в лице и невозмутимо обратилась к Дженне:

— Дженна, а ты? Кажется, что я не раз оказывала тебе подобную помощь.

Та задумалась и обратила взгляд на Вальбургу в поисках совета, как ей поступить.

— Эвелин, ты… — неуверенно, но миролюбиво, начала Дженна, припоминая прошлое. — Ты прости…

— Идем, Дженна, не надо помогать этой распущенной девице, — оборвала Вальбурга подругу, подарив Уилкис испепеляющий взгляд. — Понятия не имею, зачем ты вернулась в Хогвартс после такого позора, — надменно проговорила она.

Дженна, казалось, колебалась, но в следующий момент была утащена подругой под локоть. Стоило Вальбурге встретиться взглядом с Томом, как тактика её поведения всегда молниеносно менялась: неприятная ухмылка превращалась в милую полуулыбку, а ручка в женственном жесте начинала поправлять копну волос. Смущение этой представительницы факультета Слизерин вызывало в Томе неоднозначные чувства: с одной стороны — раздражение, с другой — именно так должна вести себя девушка с парнем, к которому проявляет симпатию. Но относительно Вальбурги этот жест казался вульгарным, слишком приторным и наигранным, ведь под миловидной маской скрывался совсем другой человек.

Эвелин понятия не имела о реальной причины ненависти бывшей подруги. Уходя в женские спальни, Блэк напоследок кинула в её сторону озлобленный, завистливый взгляд. Уилкис сделала то, о чём Вальбурга и подумать не смогла бы. Её еще в позапрошлом году обручили с родственником, да с кем еще! С Орионом! С парнем, в котором с детства она видела только брата. Все чистокровные традиции, за которые она была готова порвать глотку любому, обернулись против нее.

Несмотря на спокойный внешний вид, внутри Эвелин горело пламя обиды. Иви злилась на саму себя: нашла у кого спросить конспекты, еще бы к Риддлу обратилась! Вместе с обидой копилась и злоба из-за униженного достоинства. Да, все кругом правы — она совершила непростительную для отпрыска аристократичного рода ошибку, но разве так сложно понять ее чувства? Неужели никто из этих снобов и задавак никогда не испытывал ничего подобного? Эвелин яростно заправила за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос и уткнулась в учебник. Руки тряслись от негодования, а буквы не хотели складываться в слова; стоило отложить трансфигурацию, ведь вряд ли что-то останется в голове.

— Тебе нужны конспекты? — приятный мужской голос заставил Эвелин вздрогнуть от неожиданности.

Перед ней стоял молодой человек в деловом костюме и строгой мантии с серебристой прострочкой. Он сосредоточенно глядел на Эвелин, ожидая ответа. Малфой — кажется, так его сегодня назвал профессор Дамблдор на занятиях. Иви сразу заметила его среди сокурсников, сложно пропустить мимо эти бездонные голубые глаза и выразительный профиль. Он сидел через парту справа от неё.

Странно видеть его перед собой сейчас, предлагающим помощь, ведь Малфой создавал вокруг себя иную атмосферу, и казалось, держался особняком, вдали от всех слизеринцев. Эвелин боковым зрением заметила, что на них смотрит Друэлла, да и Риддл, сколько бы не прикидывался равнодушным, всё же поглядывал в их сторону.

Новенький: он, наверное, не знал, что лучше не общаться с изгоем, иначе и из него сделают объект для насмешек.

— Нет, спасибо, — как можно равнодушнее ответила она, снова пряча взгляд в учебнике по трансфигурации.

— Мне не сложно…

Его улыбка снова заставила её поднять взгляд. Еще один джентльмен — такой же, как Розир. Воспоминания о Йене не принесли приятных ощущений, а наоборот, как будто маленькие иголочки воткнулись в болевые точки.

— Я сказала: «нет, спасибо!» — сама того не ожидая, повысила голос Уилкис.

Учтивая улыбка стерлась с лица Малфоя мгновенно, сменившись равнодушием. Он на мгновение сдвинул брови, а затем просто пошел в сторону спален мальчиков, игнорируя провожающие взгляды немногочисленных присутствующих в гостиной Слизерина. Иви так и осталась сидеть в кресле. Лучше было подождать пока все разойдутся и уснут и только потом идти в спальню, или она нарвется на очередную лекцию о том, что она неудачница и позор всего факультета от замечательных соседок по комнате.

Первый день в школе был именно таким, каким она себе представляла — полным унижения и насмешек от «доброжелательных» сокурсников, но он оказался и вполовину не таким плохим, как лето, проведенное в обществе разгневанного отца. Уговорить Уилкиса-старшего вернуть дочь в школу, было сложно, но, как оказалось, нет ничего невозможного. Эвелин помог случай. Несчетное количество бессмысленных обещаний о примерном поведении и столько же скандалов произошло за три месяца, после которых опороченная наследница надолго запиралась в своей комнате и горько плакала. Совсем недавно отец покинул страну на длительный срок, а оставлять Иви на одну только мать, нервы которой не выдерживали постоянных семейных ссор, он попросту не решался и, скрепя сердце, принял решение отправить её в Хогвартс.

Иви вернулась в школу не от безысходности и не от желания вновь обрести что-то утраченное: у неё были куда более осмысленные причины оказаться в месте, где теперь её считают ничтожеством…

* * *

Не желающие сидеть на месте смирно слизеринцы ухитрились снова подмочить репутацию факультета, а заодно привести в бешенство своего лидера. Нет, неугомонные Блэки, а также другие представители любителей пошалить на этот раз были ни при чем. Кто бы мог подумать, что тихий мальчик может нажить столько неприятностей! Эйвери никогда не привлекал к себе подобного внимания. Сценарий был до раздражения банален — очередная стычка с гриффиндорцами, приведшая к неприятным для имущества Хогвартса последствиям. Юные ловцы квиддичных факультетских команд решили выяснить, кто из них ловчее, и, казалось бы, безобидное соревнование в мастерстве полетов и поимке снитча превратилось в гонки с волшебными палочками наготове. В итоге: пара разбитых стёкол кабинета профессора Меррисот, сожженная грядка с морковью недотепы Хагрида и разбитый в пыль бюст Патрика Невозмутимого, простоявший на постаменте внутреннего двора с самого основания школы! Эти сумасшедшие дети успели облететь Хогвартс без малого три раза, пока выясняли отношения.

Риддл кипел от гнева, поднимаясь на третий этаж и обдумывая оправдательную речь для Слагхорна. Ему вслед смотрели картины, словно ощущая флюиды негативных эмоций.

Эйвери был хорошим ловцом — лучшим в школе на данный момент, и его — талантливого мальчика — просто вышибли из команды директорским приказом! Не вставало вопроса о том, что вся эта потасовка была спланирована хитрыми на выдумки гриффиндорцами. Они пожертвовали ловцом запасного состава, а глупый Эйвери попался на уловку. Том не собирался идти к разгневанному директору, понимая, что его уговоры вернуть ловца команде Слизерина не будут значить ровным счетом ничего перед авторитетом Дамблдора, который, похоже, тоже быстро смекнул, что к чему, и пошел на поводу у гриффиндорцев. Старый болван! Только Слагхорн, находящийся в дружеских отношениях с Диппетом, мог помочь в нелегком деле, но и перед ним придется оправдывать Эйвери. Том терпеть не мог заниматься подобными мелочами, но порой приходилось поступаться собственным «не хочу».

Он сделал глубокий вдох, придал лицу привычную непроницаемость и негромко постучал в дверь декана.

— Да-да, — донесся добродушный голос из кабинета. — Входите.

После полутемных коридоров Том прищурился от яркого света, льющегося из расшторенных окон, освещающих обиталище Слагхорна. Запах благовоний, невесомые тюли цвета охры и мягкие подушки, разбросанные по углам, создавали уют и отличную атмосферу для постоянных сборищ Клуба Слизней, но только не для Тома, особенно сейчас, когда его всё раздражало.

— Я, признаться, ждал вас раньше, мистер Риддл, — произнес Слагхорн, накручивая пышный ус на палец; он явно был чем-то доволен, словно его вовсе не беспокоило случившееся с Эйвери.

— Тогда вам известна причина моего прихода, профессор, — не стал юлить Том, заставляя уголки губ немного приподняться. — Наша команда лишилась отличного ловца и…

— К сожалению, Том, — перебил декан менее формально, — я сейчас занят, да и после того, что мистер Эйвери и мистер Джордан сделали со статуей Патрика Невозмутимого, я думаю, Армандо не скоро отойдет, — Слагхорн тяжело вздохнул и облокотился на стол. — Сейчас бесполезно пытаться изменить его решение, этому бюсту было больше девятисот лет! Уж кто, как не вы, Том, понимаете, как ценны исторические скульптуры Хогвартса… — к концу монолога его голос погрустнел, ведь восстановлению бюст не подлежал.

— Я понимаю, — стараясь скрыть недовольство, проговорил Том.

Преследуемый неприятными мыслями о разговоре с деканом, он только сейчас заметил, что Слагхорн в кабинете не один. Посетитель скрылся от посторонних глаз в высоком кресле, стоящем у камина спиной ко входу. Присутствие постороннего человека выдал поднос с чаем и двумя чашками, стоящий на журнальном столике. Слагхорн заметил взгляд студента, устремленный к гостю, но не успел ничего сказать, как гость сам поднялся с места. Казалось, что декан не знал, стоило ли знакомить их, ведь Том никогда прежде не видел этого человека. Гордая осанка и прямой взгляд голубых глаз — этот маг внушал уважение одним своим видом, а его мантия на серебряных или платиновых застежках, судя по всему, стоила не один галлеон.

— Прошу прощения за моё вторжение, — нашел, что сказать, Том, вежливо склонив голову. — Я не знал, что у профессора Слагхорна гости.

Он выказывал уважение незнакомому человеку, встречая по одежке, зная, как вести себя с подобными аристократами. У декана Слизерина частенько появлялись гости из бывших учеников, занявших свою нишу в современном обществе, но этот волшебник явно отличался от всех остальных.

— Это мистер Том Риддл, он — моя правая рука, — при этих словах Слагхорна Том неприятно скривил губы, что не скрылось от внимательных глаз незнакомца, — на нем держится практически весь факультет, и да — он староста школы и лучший ученик за последние пятьдесят лет.

— Спасибо, профессор, но не стоило так меня рекламировать, — скромно сказал Риддл, вновь заставляя себя улыбнуться.

— Ну, что вы, что вы, Том! — усмехнулся Слагхорн, принимая скромность того за жест к продолжению рассказа о блестящем студенте; он повернулся к гостю и, сложив руки на пузе, продолжил: — У мистера Риддла большое будущее. А какие организаторские способности! Директор Диппет считает, что у него есть все данные для стремления к посту министра магии Британии!

Ни один мускул не дрогнул на лице Тома, хотя столь приторное отношение пробуждало в нём отнюдь не приятные чувства. Подавив в себе желание наслать на болтливого декана заклинание немоты, он стал ожидать, когда же неизвестный гость сам представится.

— Луи Маркус Малфой, — выдержав небольшую паузу, сказал мужчина; он, как и Риддл, приветственно склонил голову.

Холодному взгляду Абрахас явно научился у отца, в остальном же, если не всматриваться, они почти что составляли контраст: старший Малфой был темноволосым, темноглазым и очень высоким.

— Мистер Малфой в Британии по делам министерства, и, конечно же, как вы, Том, уже наверняка читали в газетах, он занимается благотворительностью в пользу пострадавших от этой чудовищной войны. Он сейчас делает очень многое на благо общества! — вновь принялся петь дифирамбы Слагхорн.

И хотя ни одна черта лица Малфоя не изменилась, Том нутром почувствовал, как тот недоволен подобной лестью.

— Гораций, — обратился Малфой к декану, с чьего лица не сходила глуповатая уважительная улыбка, — вы обещали мне экскурсию по замку, может, ваш староста согласится мне всё тут показать? Вы не против, мистер Риддл? — поинтересовался он между прочим.

— Но я мог бы сам показать вам Хогвартс и окрестности… — немного растерялся Слагхорн.

— Полагаю, что мистер Риддл, являясь лучшим учеником школы, будет неплохим экскурсоводом, — равнодушно переубеждал Малфой, — а у декана факультета, должно быть, много неотложных дел. Я собирался понаблюдать за полетами своего сына, сейчас проходит тренировка, не так ли?

— Д-да…

Том приложил немало усилий, чтобы не усмехнуться, наблюдая за растерянным Слагхорном, которому дали от ворот поворот. Похоже, что толстопуз успел надоесть своему гостю. Луи Малфой создавал впечатление человека, читающего простецов и лизоблюдов, как открытые книги. Лесть явно была ему не по вкусу.

— Что ж, Том, надеюсь, вас не затруднит…

— Нисколько, — опережая вопрос, ответил тот.

Никаких затруднений эта экскурсия просто не способна была вызвать, скорее, она могла утолить интерес к загадочному Луи и дать возможность узнать поближе семейство Малфоев, заметки о котором стали регулярно появляться в прессе. Казалось, что вся жизнь кипит вокруг внезапно появившихся в Британии французских аристократов, тратящих баснословные суммы на восстановление разрушенных памятников архитектуры и оказывающих помощь больницам и детским приютам, как маггловским, так и волшебным. Буквально в сегодняшнем «Ежедневном пророке» и была статья, о которой вскользь упомянул Слагхорн, расстилаясь перед гостем. Завтра обещал состояться благотворительный аукцион, Малфои обязались безвозмездно отдать несколько невероятно ценных артефактов и древних редчайших книг. Все средства пойдут в фонд помощи пострадавшим от военных действий, который основали всё те же Луи и его сын. Простецы начнут боготворить благородный род, одаренные интеллектом задумаются о целях этой карусели добра и сделают выводы, что Малфои рвутся к управлению страной мелкими шажками. А самые умные поймут всё правильно: карусель добра — отличная машина по отмыванию денег и, конечно же, отличный пиар.

Том пропустил мистера Малфоя вперед и, попрощавшись со Слагхорном, закрыл дверь с обратной стороны. Поначалу они шли молча. Рассказ о Хогвартсе мог стать скучнейшей темой разговора, а Том не хотел создавать впечатление мальчика-заучки, каким представил его декан. Он долго обдумывал, что сказать, и решил попробовать с простого любопытства:

— Я слышал, что вы выставляете на аукцион нефритовый амулет Будды, считавшийся в магическом мире чуть ли не легендой. Странно, но подобные вещи обычно противозаконны, и их прячут от чужих глаз.

Секунду-другую в коридоре первого этажа слышались только их шаги, словно Луи обдумывал, что ответить, или же просто подогревал интерес.

— У меня есть все документы на владение этой редкостью, — спокойно пояснил Луи. — Этот амулет передавался из поколения в поколение в нашей семье, мой прапрадед был путешественником и нашел тайник в горах Тибета. Я уверен, что вы читали, сколько сыр-бора из-за него произошло в пятнадцатом веке. Никому не удавалось его найти, и, увлеченный идеей завладеть этим артефактом, мой предок исследовал множество буддистких стран и уже в преклонном возрасте осуществил свою мечту.

— Но почему же вы так просто отдаете такую важную вещь, принадлежащую вашей семье?

— К амулету никто так и не смог прикоснуться без потерь, мой предок умер от тёмного проклятия, когда дотронулся до него. Не хочу хранить в доме столь опасный артефакт, о проклятиях которого я ничего не знаю…

— А может, небезопасно хранить вещь, о проклятии которой вам наоборот известно? — с улыбкой произнес Том.

Собеседник смерил его удивленным взглядом. Итак, знакомство тет-а-тет началось именно так, как и было запланировано. Том не стремился своими словами раздражать собеседника, он всего лишь подводил того к интересующей всю общественность теме. Мистер Малфой посмотрел на Тома свысока и ухмыльнулся.

— Вы слишком рано складываете обо мне мнение, — предостерег он, подмечая ходы неожиданного оппонента в лице старосты Слизерина, — боюсь, что оно может оказаться ошибочным. Лучше расскажите, что это за картина? — он с показным интересом уставился на групповой портрет волшебников в одеждах конца первого тысячелетия от Рождества Христова.

Том сложил руки за спиной и ответил:

— Это основатели Хогвартса: Годрик Гриффиндор, — начал он с мужчины с аккуратными усами и бородкой, одетым в красно-желтую мантию, — Ровена Рэйвенкло и Хельга Хаффлпафф.

— А где же четвертый основатель — Салазар Слизерин, если не ошибаюсь?

Он не ошибался, отец Абрахаса явно знал историю основания школы и это было видно. На следующем портрете в галерее первого этажа нашелся и Салазар — угрюмый, строгий старик на обвитом каменными змеями кресле. Древние изображения не двигались, а реставраторы не касались картин такой ценности. Том с благоговением оглядывал грубоватую работу неизвестного художника. Что бы сказал ему предок, если бы картина двигалась?

— Похоже, что вы патриот своего факультета, мистер Риддл, — подмечая искры в тёмных глазах Тома, произнес мистер Малфой. — Да и всей школы, судя по словам Слагхорна…

— Профессор Слагхорн иногда переигрывает, — позволил себе Том перебить собеседника, определяя свое отношение к декану, — он слишком подвержен гордости за своих студентов. Могу я поинтересоваться? — неожиданно перевел тему он, когда они вышли из главных ворот замка.

Том вел его длинной дорогой, но вдалеке уже виднелись игроки в зеленых спортивных мантиях, снующие над полем. Похоже, что мистера Малфоя не очень интересовала экскурсия по Хогвартсу, он выбрал Тома в качестве провожатого, дабы избавиться от надоедливого Горация Слагхорна.

— Спрашивайте, — позволил тот, разглядывая близлежащую территорию замка.

С этого угла открывался замечательный вид: справа от замка проглядывалась недвижимая гладь Черного озера, а за ним — еловый бор, скрывающий железную дорогу и станцию Хогсмид. В небе осторожно плыли облака, подгоняемые высотным ветром.

Они миновали избу Хагрида, когда Том решил перейти к главному:

— Возможно, мой вопрос покажется вам банальным и немного некорректным, но для чего вы устраиваете этот аукцион? Я знаю, что из-за законов Франции невозможно что-то сбыть…

Малфой остановился и повернулся к, несомненно, переступающему черту Тому, но выражение его лица не изменилась.

— Мистер Риддл, вы считаете, что я не нашел бы способ избавиться от ненужных вещей? — на удивление спокойно задал риторический вопрос Луи, но Тома никак не удивил его тон, хотя можно было ожидать от собеседника и холода, и раздражения. Застегнув верхние петли мантии, Луи снова двинулся в путь; похоже, Том угадал с тактикой: такой фразой ему оказали некое доверие. — Это своеобразное знакомство со страной, чтобы моему сыну было комфортнее здесь жить, — в той же манере продолжил он. — Никаких подвохов и манипуляций, а слухи и домыслы происходят из зависти и непонимания. Мы незнакомцы, более того, незнакомцы из Франции — страны, которую никогда здесь не полюбят.

Англо-французская война, произошедшая Мерлин знает сколько столетий назад до сих пор являлась поводом для взаимных предрассудков двух стран, но сейчас, в эпоху новых времен и новой войны, Малфои могли оказаться очень полезными. Поддержка экономики оказалась весьма кстати, и Луи вел правильную политику в отношении Британии. Устроение комфортного существования для отпрыска, конечно же, не было первоочередной целью, и он не слишком рьяно отрицал компрометирующие догадки. Риддл пытался прикинуть, насколько богат и влиятелен этот волшебник, снизошедший до беседы с простым студентом Хогвартса.

— В Лютном переулке, в Лондоне, есть одно местечко, — замедляя шаг, произнес Том; он не собирался этого говорить, но интуиция подсказывала именно эту тему. — И хотя там ошивается всякий сброд, но именно в этом месте наиболее интересные магазины двусторонней торговли, проще говоря…

— Чёрный рынок, — завершил за него Луи, но он неожиданно продолжил на повышенных тонах: — Что ж, мистер Риддл, я понятия не имею, зачем вы мне это говорите. Неужели вы могли подумать, что меня заинтересует подпольная деятельность? Вы показались мне неглупым юношей, но не стоит переходить рамки. Вы намеренно пытаетесь выманить из меня информацию, только цель её использования мне неизвестна. Может, вы шпион Министерства Магии? — с усмешкой спросил он, снова останавливаясь, когда они уже подходили к трибунам. — Нет, это вряд ли, шпионы никогда не ведут себя настолько прямолинейно, а значит, это праздное любопытство, но любопытство иногда бывает неуместным, особенно в случае с человеком, которого вы знаете не дольше получаса.

Том внимательно слушал назидательные речи мистера Малфоя, сохраняя внутреннее спокойствие. Он не злился на проницательность этого человека, более того, то была вполне ожидаемая реакция на наглость, но и её нужно было перетерпеть, как прием рыбьего жира в детстве. Персоне такого уровня, конечно же, нельзя светиться в тёмных делах, ведь он только начинал создавать репутацию себе и своему сыну, но Том был уверен, что, имея такие деньги, просто невозможно остаться в стороне от чего-то незаконного. Пока работает карусель добра лучше держаться подальше от сомнительных тем.

— Прошу извинить мою бестактность, — обронил Том, жестом показывая вход на ближайшую трибуну. Пора было заканчивать этот разговор, иначе он мог перетечь в неприятное русло. — Был рад знакомству, мистер Малфой.

— Лорд Малфой, — поправил тот. — Несмотря на последние слова, я тоже рад знакомству, мистер Риддл, — равнодушно ответил аристократ, подходя к лестнице.

* * *

После тяжелой часовой тренировки у Абрахаса сильно болели мышцы, и хотя в выносливости ему было не занимать, он и впрямь устал. Цигнус гонял их по полю, заставляя отрабатывать новые схемы. Капитан команды был в ярости из-за того, что лучший ловец школы попался на уловку гриффиндорцам, ликвидировавшим важного члена команды Слизерина. В качестве замены Бэгмен был неплох, но, по словам Цигнуса, он явно уступал находчивому и везучему Эйвери. За время тренировки ему удалось поймать снитч всего единожды, и все были этим очень недовольны. Больше всего устали охотники, именно на их плечи ложилась задача сновать по полю взад-вперед, чтобы забрасывать и отбирать квоффлы.

Позволив себе минуту отдыха, Абрахас отлетел подальше от слизеринцев и остановил метлу около одной из трибун. На высоте бесновался сильный ветер, ему приходилось постоянно поправлять челку, выбивающуюся из прически и падающую на лоб. В спортивной мантии из тонкого материала стало холодно. Цигнус, занятый критикой ловца за очередную неудачу, похоже, не обратил внимания на то, что один игрок взял небольшой таймаут.

Вид отсюда открывался изумительный: одетое в золотую осень высокогорье Шотландии будто сошло с картин живописцев, лишь еловый лес оставался вечнозеленым. Сколько тайн хранил Хогвартс? Абрахас не единожды терялся в коридорах и подземельях. Иногда, направляясь в определенную сторону, он попадал совершенно в другое место, более того, он никак не мог пройти такое расстояние. А ещё эти движущиеся лестницы! Иногда они доставляли в странные помещения. Однажды он долго плутал по коридору какого-то этажа, не встретив ни единой души. Как-то выбравшись оттуда, Абрахас больше не смог найти это место.

Раскачиваясь в небе от потоков нескончаемого ветра, он неожиданно увидел отца, стоявшего с одним из студентов возле внешней стороны трибуны. Сначала это показалось обманом зрения, но мужчина внизу действительно оказался его отцом, а его спутником — не кто иной, как Том Риддл, о котором у младшего Малфоя успело сложиться нелестное мнение. Судя по всему, внизу происходила беседа, но вскоре староста отправился в сторону замка, а Луи Малфой скрылся на лестнице.

Абрахас терпеть не мог незапланированные визиты, отец должен был прибыть в Британию только завтра вместе с выставляемыми на аукцион экспонатами.

— Я не давал перерыва! — донесся голос.

Цигнус поравнялся с ним, он жестом указал вниз, где происходила ожесточенная борьба за квоффл между Шелли и Креббом. Огромный парень не давал прохода Дженне, петляющей из стороны в сторону. В её руках был мяч. Цигнус вихрем понесся к своим воротам, надеясь опередить игроков. Охотница ушла в крутое пике и вскоре с невероятной силой кинула шар снизу вверх. Квоффл пролетел в нескольких сантиметрах от лица Блэка и оказался в кольце. Дженна победоносно заулюлюкала сама себе и, повернувшись к Креббу, самодовольно высунула язык.

* * *

Сумка с учебниками выскользнула из рук, все книги и тетрадки оказались в луже; следом в грязь полетела и их хозяйка. Послышались смешки и издевки. Двое хаффлпаффцев, порывавшихся ей помочь, застыли в нерешительности, наткнувшись на злобные взгляды слизеринцев. Внутриусобные войны Слизерина были куда страшнее разборок с гриффиндоцами, и влезать не стоило, поэтому, ещё раз взглянув на сидящую на земле девушку, студенты Хаффлпаффа быстро ретировались.

Эвелин ненавидящим взглядом проводила сокурсников и с особым остервенением стала запихивать мокрые учебники в сумку, даже не озаботившись их сушкой и очисткой. Подобное отношение стоило игнорировать, и она держала себя в руках, только вот внутри всё равно кипела злоба. Оказаться жертвой из-за манипуляций тех же слизеринцев и стать изгоем… Ведь это несправедливо! Прошлый год был словно другой жизнью. Она была желанна, любима, а главное, была душой любой компании, а теперь…

Опальная принцесса Слизерина больше не вернет былого величия. К власти Иви никогда не стремилась, но раньше к ней тянулись студенты и не только из-за её внешности. Она умела говорить забавные глупости и при этом не выглядеть дурой. Именно за эти качества её полюбил Йен…

Эвелин потянулась к последней тетрадке, раскрывшейся на середине. Белые листы были в мокрых разводах, и бумага деформировалась, наверное, стоило её выкинуть. Иви вздрогнула от боли, пронзившей палец. На подушечке мгновенно вспухла капля крови, а на краешке листа отпечатался небольшой развод. Она порезалась. Пораженная апатией Эвелин обмякла на земле, едва ли не плача. Всего неделя в школе, только маленький отрезок времени в аду, а она уже сдается и опускает руки из-за какой-то ранки. В поле зрения что-то попало; приходя в себя, Эвелин обнаружила перед собой Абрахаса Малфоя с её тетрадью в руках. Он достал волшебную палочку и уже накладывал очищающее заклятие. Второй раз он появляется из ниоткуда, стоит ей хоть немного взгрустнуть. Он подал ей руку, чтобы помочь встать. Голубые глаза завораживали так же, как и все его жесты, похоже, Малфоя не очень-то интересовало общественное мнение относительно слизеринской неудачницы.

— Спасибо, — смущенно сказала она, забирая у него свою тетрадь и пряча пораненый палец.

— Не за что, — с полуулыбкой ответил он, направляя волшебную палочку на её испачканную сумку.

Абарахас произнес заклинание, и её сумка взмыла в воздух, по пути теряя капли грязной жижи. Двойное заклинание — а он неплохо разбирается в чарах.

— Тебе не стоит со мной общаться, — неожиданно выпалила она, пристыжено опуская взгляд.

Короткий смешок заставил Иви снова посмотреть в его глаза. Он улыбался, наклонив голову вбок и разглядывая её, словно диковинку, что сильно смущало.

— Интересно, почему же? — наигранно удивленно сказал он, продолжая осмотр. — Не вижу никаких причин, а, постой, вижу…

Она непонимающе сдвинула брови и стала оглядывать себя со всех сторон, пытаясь отыскать те самые причины. Малфой оказывается, успел очистить заклинаниями и её одежду.

— Что? — удивленно спросила она.

— Ммм… — протянул Абрахас, почесывая подбородок, на полном серьезе задумываясь над вопросом. — Показалось…

Он засмеялся, вновь заставив Эвелин покраснеть, она даже не сразу поняла, что он пошутил. Улыбка против воли тронула ее губы. Улыбка… Как давно она не улыбалась? Кажется, что губы забыли это ощущение. А Абрахас смотрел на неё, явно довольный реакцией, задумка удалась, и вечно грустная, одинокая девушка уже смеялась. В этот момент она ощутила благодарность к этому парню. Из газет можно было узнать о благотворительности Малфоев, и, может, даже наткнуться на редкую фотографию членов древнего французского рода, но из бульварных строк нельзя было судить об Абрахасе как о личности. Обычно дети аристократов представляют собою самовлюбленное, эгоистичное подобие своих родителей, но этот парень был другим. Несмотря на холод голубых глаз и идеальный внешний вид, в нём было что-то тёплое, правильное. Абрахас не походил на горделивых Блэков с их манией старых традиций и манерным поведением, он вообще, наверное, не вписывался в рамки благородных идеалов семей. Может, во Франции совершенно другое воспитание наследников?

— Не обращай на этих придурков внимания, — с улыбкой сказал Абрахас, провожая взглядом припозднившихся с гербологии студентов, среди которых были Риддл и Друэлла — два главных деспота факультета.

Том смотрел прямо на них, на его лице не проскочило ни одной эмоции, но Иви почувствовала, как тот медленно закипает, или её воображение просто не приемлет другого Риддла? Может, ему вовсе плевать? Да зачем она ему сдалась теперь, когда Йен окончил Хогвартс, а его сестричка потеряла к ней интерес? Абрахас смотрел в сторону уходящих старост, в его взгляде отчетливо читалась неприязнь, но к кому? Кого он невзлюбил: Друэллу или Тома?

Сам же Абрахас испытывал определенные чувства, и весь негатив, конечно, был обращен к Риддлу. Его неприязнь возросла в кубическом объеме, когда отец отметил этого «сообразительного малого» в разговоре с ним. Луи удивила прямолинейность Тома, в какой-то момент он вспыхнул и отчитал наглеца, но потом необоснованная смелость Риддла его поразила и вовсе рассмешила. Абрахас, выслушивая похвалу этому неприятному типу, едва сохранил самообладание, но в чем-то отец был прав: такие люди, как этот, не будут долго сидеть в пешках. Выходит, что Луи позволил к себе подлизаться весьма оригинальным способом.

— Ты идешь в замок?

Эвелин кивнула и позволила себе компанию на этот раз. Малфой успел обрести популярность среди девушек-сорок, и было бы обидно не воспользоваться случаем продефилировать в его компании мимо хогвартских сплетниц. Пускай эти мысли были пустыми, но она так давно не испытывала ничью зависть: всё же, предыдущие годы первой красавицы Слизерина давали о себе знать. Эвелин была довольна взглядами встречных студентов, но только один был ей непонятен. В глазах Каллидоры Блэк не было зависти, раздражения, она смотрела на пару, немного опустив голову, словно ощущая вину за что-то. Каллидора точно так же, как и другие, перестала замечать Эвелин после её возвращения, хотя раньше они были в хороших приятельских отношениях. Угнетенный вид бывшей подруги слегка взбудоражил Иви, но она не могла понять, чем вызвано её поведение.

— Ты пойдешь завтра в Хогсмид? — спросила Эвелин, чтобы заполнить молчание.

— К сожалению, нет, — вздохнул он, — но если успею, то загляну ближе к вечеру. Мой отец устраивает аукцион завтра и, надеюсь, удастся побыстрее оттуда улизнуть, — заговорщицки понизил голос Абрахас, наигранно прикрывая рот рукой и склоняясь поближе к уху Иви.

— О, да, мой отец тоже любит эти ужасные мероприятия, и не удивлюсь, если он будет там присутствовать. Да, он обязательно приедет из Болгарии ради такого события, — цокнула Иви. — Он таскает меня с собой везде, но вроде бы на этот раз не присылал совы, — вздохнула она с облегчением.

— Я понимаю, что вероятность мала, ведь аукцион уже завтра, но если бы ты пришла, я хотя бы смог провести время не так паршиво. Я в жизни не слышал фамилий, которые мне вчера называл отец, но Блэки там точно были, причем не в единственном экземпляре, — отметил он, а потом схватился за лоб. — Мерлин, я этого не выдержу.

Иви снова улыбнулась, разглядывая его жесты. Малфой оказался забавным и умел шутить. Она не раз замечала его в компании двух студенток — шестикурсницы Джоконды Смит и этой странной Уинтер с Рэйвенкло. Действительно удивительная компания.

— Слушай, а ты общаешься с этой девочкой, кажется, её зовут Аврора? — зачем-то спросила Иви, когда они подошли к замку.

— Что именно тебя интересует? — не понимая вопроса, спросил Малфой.

— Да ничего, собственно, просто, она такая… хм… — Иви силилась подобрать слово, — необычная, да и одевается странно.

Абрахас издал короткий смешок и остановился, взглянув на неё сверху вниз.

— Она не странная, а экстравагантная, — сказал он, имея в виду одежду, — но, знаешь, даже в самый паршивый день Аврора может поднять тебе настроение. Кстати, если ты успела заметить, то она очень старается на занятиях, — на его устах застыла какая-то блаженная улыбка совершенно не к месту. — Она очень хороший и искренний человек, может, ей не достает зрелости, но она покрывает этот недостаток колоссальной энергией, бьющей ключом.

Абрахас с такой теплотой говорил об Авроре Уинтер, что Иви почувствовала стыд, потому что она за глаза сочла ту сумасшедшей. Сложно сохранять нейтральное мнение об этой, несомненно, яркой девочке, пускай даже эта яркость казалась ненормальной, слишком пёстрой. По словам Малфоя, Аврору можно было принять за какое-то удивительное явление — невероятное существо с фантастическими способностями.

— Я уже дважды замечала, как Дамблдор ей подмигивает на трансфигурации…

— Только после того, как завалит её сложными вопросами. Он ей покровительствует, ведь ты наверняка слышала о потери памяти Авроры? — Абрахас не стал дожидаться ответа и продолжил: — Она никогда не унывает, хотя ничего не может вспомнить.

— Это, наверное, страшно, — уже с грустью прокомментировала Эвелин, которая только сейчас в полной мере осознала, как тяжело, должно быть, ничего не помнить.

— Не знаю, но, по-моему, она приняла это как данность…

— А как это случилось, что произошло с ней?..

Абрахас вкратце рассказал историю Авроры, но Иви показалось, что он что-то не договаривает, но, может, это только игра её воображения? Слишком мнительной она стала в последнее время…

Уже на третьем этаже, где расходились их дороги на разные занятия, Иви решилась спросить:

— Абрахас? — неуверенно начала она, когда он уже собирался покинуть её.

— Да?

— Ты… ты можешь одолжить мне конспекты?

— Конечно, могу, — по-доброму ответил он и полез в сумку за пергаментами, — тебе по трансфигурации?

— И по чарам…

— По чарам дам вечером, они у меня не с собой.

Эвелин приняла из его рук тетрадку в тёмной обложке и благодарно улыбнулась.

— Спасибо.

— Я же говорил, мне не сложно.

* * *

— Жаль, что Абрахас на аукционе, — с досадой произнесла Джоконда, отпивая горячий чай и грея о кружку руки.

Они скрылись от проливного дождя в «Трех мётлах». Мадам Розалия часто поглядывала на Аврору и улыбалась. Как всегда на хозяйке кафе красовался белый передник, скрывающий глубокое декольте, и казалось, что за фартуком вообще нет кофты. Джоконда стала больше улыбаться, и можно было подумать, что она пережила своё горе, но от таких трагедий так быстро не оправляются. Главное, что она перестала держать всё в себе и могла поговорить с друзьями. На щеках всё чаще стал появляться здоровый румянец, и Джеки потихоньку возвращалась к образу солнечной девушки с красивыми бронзовыми волосами и глубокими синими глазами. Невзирая на то, что взгляд растерял беззаботность, по нему можно было прочесть, что с ней произошло нечто плохое.

— Он хорошо на тебя влияет, — заметила Аврора, отрезая десертной ложкой кусочек сливочного пирога и с удовольствием пробуя его на вкус.

В глазах подруги появилось непонимание, но ни единого намека на смущение.

— Мерлин, ты что… ты думаешь, что между нами что-то есть? — удивленно спросила Джеки.

— Ну, все так думают, Элоис и Мередит обижаются, что ты проводишь с ним так много времени.

Звонкий наигранный смех наполнил помещение, полное людей; несколько гриффиндорцев за соседним столиком обернулись.

— Джи… Аврора, ты меня иногда удивляешь! Ты присутствуешь практически на всех наших встречах! Ну, надо же. — Джеки захихикала и поставила чашку на стол, чтобы не расплескать. — Просто поражаюсь! Это как надо было до такого додуматься?

Аврора покраснела и надвинула свою желтую шапку почти на глаза.

— Да сними ты уже головной убор в помещении, тут жарко! — возмутилась Джеки и потянулась к подруге, чтобы помочь ей в этом нелегком деле, но Аврора неожиданно отстранилась и надвинула шапку на глаза.

— Я не могу её снять! — противилась она.

— Это ещё почему?

— Ну… у меня небольшая неудача с трансфигуацией вышла, — запинаясь и смущаясь, сказала Уинтер отстраняясь от назойливых рук Джоконды, всё ещё пытавшейся снять с неё шапку.

— Ты в ней на лимон похожа! Что? Какая неудача? — переспросила подруга.

— Я повторяла материал шестого курса сегодня утром и… ну, ладно…

Аврора немного приподняла шапку, показывая свою неудачу. Лицо Джоконды нужно было видеть: сначала ступор, непонимание, а потом новый раскат смеха. Она долго не могла остановиться, бессовестно показывая на подругу пальцем и привлекая внимание к их компании.

— Ну хватит… не смешно! — возмутилась Аврора и, насупившись, сложила руки на груди.

— Твои бро… ви, они сросли… сь — хохотала Джоконда. — Ха-ха, нет, я не могу, Аврора, ты всё больше меня удивляешь! Ты чего к Адамс не пошла или к Дамблдору, они бы мигом тебя вылечили!

— Я не болею, чтобы меня лечить! — огрызнулась та. — Я опаздывала на встречу с тобой…

— Так ли?..

Аврора вздохнула, понимая, что подруга не отцепится:

— Его не было в кабинете, — созналась она, — а потом уже не успевала.

Джоконда хохотала так, что стол заходил ходуном. Лежавшая на столе десертная вилка, дребезжа, доползла до края и сорвалась на пол.

— О, кто-то придет! — озвучила Аврора всем известную примету. — Чего у тебя с настроением?

Джеки величественно поправила волосы и посмотрела на подругу.

— Иногда можно и посмеяться, это же не противозаконно? — но потом её взгляд потерялся где-то в пространстве, а голос погрустнел: — Знаешь, постоянно грустить и переживать очень трудно. Первое время я просто не знала, что мне делать, я чувствовала себя одинокой и потерянной, но… — Джеки запнулась, погружаясь в тягостные воспоминания, но она сама завела эту тему. Она никому не позволяла касаться этих чувств, утешать себя, но её сердце постепенно излечивалось, заполняя пустоты теплом. У неё теперь были Абрахас и Аврора — люди, которые поддерживали её, веселили и позволяли вздохнуть полной грудью. — У меня в голове царил хаос, я даже завидовала тебе, потому что ты не помнишь свою жизнь. Прости, я не хотела, — Джоконда смутилась, потому что затронула тему своих эгоистичных мыслей.

— Ничего, я понимаю, — с улыбкой ответила Аврора; она и сама не знала, что хуже: не помнить ничего или жить с болью от потери близких. — Я боюсь, что могла забыть что-то важное. Я не знаю, что со мной произошло, Джеки, и память не дает никаких подсказок.

Серые глаза Авроры в момент потеряли свою жизнерадостность и теплоту.

— Тяжело, наверное, тебе…

— Ничего, я всё еще могу жить, потеряв воспоминания, — фраза прозвучала жизнеутверждающе, и на её устах вновь появилась улыбка, только вышла она немного грустноватой. — И теперь у меня есть ты, Элоис, Мередит, Дамблдоры, Меррисот и еще много придурков в школе, с которыми весело.

Джоконда положила руку на плечо подруге. Аврора приняла действительность такой, какая она есть, и абстрагировалась от тягостных мыслей, восполняя пустоты новой жизнью. Так легко из её уст звучали все слова, только иногда глаза предавали хозяйку и показывали внутреннюю боль и борьбу с прошлым, но чаще — обнадеживающую веру в будущее. Джеки, однако, не имела представления о реальных причинах грусти Авроры. Она понятия не имела, что её подруга никто иная, как гостья из будущего, да и сама Аврора терялась в догадках из-за предположения Дамблдора.

— Ты права насчет Уидмора, кстати, — снова перевела тему Джеки, стараясь оказать этим поддержку, — он очень хороший преподаватель, и, знаешь, он предложил мне дополнительные занятия по древним рунам!

Аврора с удовольствием поддержала тему, так как постоянно подталкивала подругу к профессору.

— Я же говорила тебе! Профессор Уидмор — гений, я нашла несколько статей с его работами в старых выпусках «Современника». У него интересный подход к предмету, и, знаешь, одна замечательная работа была посвящена сочетанию рун «Иса» и «Эваз». Он подробно описал их взаимодействие с космическими телами. Оказывается, что в 1939 году, когда над Англией пролетала комета Брауна, можно было заметить очень интересные вещи. Рунические артефакты становились сильнее и даже могли дать определенный заряд энергии волшебникам! Он сам использовал этот эффект и в ночь кометы колдовал без волшебной палочки без особого труда, представляешь?! Ему не нужен был проводник магии! — Аврора так красочно описывала открытия Уидмора, что едва не смахнула со стола чашку чая.

— Как дела, девочки? — спросила Розалия, появляясь у их столика и подливая кипятка в заварочный чайник.

— Замечательно, Розалия, я смотрю, у тебя сегодня много посетителей, — произнесла Аврора, оглядывая паб.

За столиком у окна пятикурсники отмечали день рождения, на их головах красовались дурацкие праздничные колпаки. Сливочное пиво лилось рекой, но ребята выглядели абсолютно трезвыми. Возле барной стойки примостились слизеринцы: они что-то обсуждали, поедая чесночные гренки.

— Это ещё мало, — обронила женщина, — вы не видели, что здесь по праздникам бывает. Столпотворение!

Розалия просто обожала своё кафе, она дорожила каждым посетителем, и её восклицание ни коим образом не относилось к недовольству. Она оставила Аврору и Джеки и, покачивая бедрами, отправилась обслуживать новых гостей «Трех метел», пообещав подойти позже.

— Так о чём мы… Ах да, Уидмор, ты мне покажешь его работы, ладно?

Аврора не ответила, а лишь кивнула, так как её рот был занят очередным куском торта.

— Могу я к вам присоединиться? — донесся до слуха подруг вежливый голос.

Аврора и Джоконда застыли на месте, разглядывая юношу, стоявшего у их столика. На устах — полуулыбка, на сгибе локтя висит теплая мантия. Том Риддл предстал перед ними в непривычной одежде: абсолютно черный свитер мелкой вязки сидел по фигуре, а серые брюки подчеркивали строгость. Обычно староста Слизерина ходил в школьной форме даже в дни походов в Хогсмид и в выходные. Было странно видеть его таким, а еще эта улыбка… Джоконда едва не закусила губу, но вовремя вспомнила, что больше не может позволить себе глупых действий. Она не сразу поняла, что это впервые, когда Том самостоятельно подошел к ним не что-то спросить, а присоединиться… Удивлению не было предела, когда, оглядев паб, Джеки обнаружила свободный стол.

— Привет, Том, — с радостной улыбкой произнесла Аврора, которой была нипочем отстраненность этого парня от всех остальных.

Джоконда подумала, что и она теперь может так с ним разговаривать, просто стоит брать пример с подруги.

— Привет, присаживайся, конечно, — она отметила выражение лиц у некоторых присутствующих в пабе слизеринцев — удивление и непонимание тех читалось как по ладони.

Том присел напротив них, он, конечно же, заметил, что Аврора не сняла шапку.

— Позволь помочь тебе? — спросил он. — Я видел тебя в Хогвартсе; похоже, неудачный эксперимент с бровями?

«Да что с ним?», — подумала Джоконда, разыскивая подвох в черных глазах слизеринца.

— Я не знаю, почему не действует отменяющее заклинание, — произнесла Аврора, снимая, наконец, шапку. — Похоже, я что-то напутала.

Джоконда не выдержала и хихикнула, разглядывая на лице подруги пышную растительность вместо бровей.

— Скорее всего, — знающе сказал Том, доставая волшебную палочку.

— Фините не помогло, — уныло сказала Аврора, — боюсь, что придётся пить противные зелья у мисс Адамс, — при этих словах её передернуло, — терпеть не могу зелья.

Да, много пришлось их выпить, когда Аврора лежала в Мунго, особенно она ненавидела Костерост и плохо пахнущие восстанавливающие зелья.

Том разглядывал её свершения, оценивая ущерб, и Джоконду всё больше и больше поражало его присутствие, а особенно дружелюбное поведение. Он почувствовал её взгляд и повернулся к ней. В прошлом году она во всеуслышание могла горланить, что Том обходительный и вежливый парень, который не откажет в трудную минуту. В этом году… Джеки поняла, что эта безотказность распространялась только на слизеринцев, а сам Том предстал немного в иной ипостаси. Все его жесты и мимика, почему-то стали казаться наигранными, хотя раньше выглядели естественно. Странно было ощущать перемену восприятия этого человека.

— Вы еще не проходили косметическую трансфигурацию?

— Нет, эта тема в учебнике посередине, — ответила Джеки, стараясь не смущаться под его взглядом.

Она настороженно следила за любым его движением, но пока не видела ничего неестественного.

— Сложная тема, а главное, если что-то перепутать, то потом проблем не оберешься. Насколько я знаю, Аврора, ты неплохо справляешься с трансфигурацией… — та отвела взгляд в сторону, словно выискивая оправдания своей глупости. — Сколько раз ты произносила заклинание трансформации?

— Ну, сначала у меня получалось, и я решила немного подкорректировать брови. Всегда хотела более строгие брови, — мечтательно произнесла она. — Цвет вернуть удалось, но, как видишь, — она указала пальцем себе на лоб, — они почему-то выросли и срослись.

Том усмехнулся.

— Понятно, впредь будь осторожнее с подобным колдовством, неужели ты не читала, что переизбыток трансформирующих чар может привести к некоторым не очень красивым последствиям?

— Читала, но просто не думала, что так получится, и моя палочка… — Аврора задумалась, — она иногда ведет себя странно, не слушается или сама меняет заклинание и даже его направление! Помнишь, когда я случайно уронила тебе на голову книгу?

Том смутно припомнил ту сумбурную речь, которую Аврора произнесла летом. Что-то про перо какой-то птицы и жалобы на волшебную палочку, ну и град извинений.

— Помню, действительно, странная палочка. Что ж, давай попробуем исправить твою проблему.

Аврора заворожено наблюдала за волшебной палочкой Риддла, выписывающей маленькие круги вокруг её лица, затем внезапное резкое движение в сторону. Том прошептал незнакомое заклинание, и Аврора ощутила легкую прохладу в области лба. Лишние волосы врастали в кожу, а брови уменьшались.

— Ну, так-то лучше, — сказал Том, довольный своей работой.

Аврора взглянула в отражение в жестяном заварочном чайничке. Отзеркаленное лицо деформировалось и расплывалось, но можно было различить аккуратные четкие брови. Кажется, Том даже немного подкорректировал форму, согласно её пожеланием.

— Ух, ты! Спасибо, Том! — чуть ли не воскликнула Аврора. Тому показалось, что она может перегнуться через стол и заключить его в объятия — такой была реакция. — Научишь этому заклинанию? — спросила она нетерпеливо.

— Ну, посмотрим… — он улыбнулся, но вдруг посмотрел на столик, откуда доносились крики и звон бокалов со сливочным пивом: празднование дня рождения было в разгаре. — Эй, Бут! — позвал староста, и парнишка в покосившемся на бок колпаке с нарисованными двигающимися рисунками шариков обратил внимание на позвавшего; его улыбка моментально стерлась. — Чтобы ты и твоя компания не попадались в школе учителям!

Том безошибочно угадал именинника — самого нетрезвого из всей компании. Виновник торжества неуверенно кивнул, и они стали вести себя тише, а Риддл вернулся к ненавязчивому разговору с девушками, стараясь вести себя непринужденно. Джоконда стала потихоньку оправляться от своего горя, а беззаботная Аврора вообще не имела никаких проблем, кроме сросшихся бровей. Колдуя над ней, Том немного изменил форму бровей, и теперь её взгляд стал немного строже, чёткие линии убирали с лица излишнюю детскую непосредственность и придали зрелый вид. Удивительно, как такая мелочь смогла изменить даже такую глупышку, как она. Он даже получал удовольствие от общения с девушками, хотя думал, что придется изо всех сил скрывать раздражение, ведь он подсел к ним не от скуки…

* * *

Замечательный коллаж от Леди Нана:

http://s011.radikal.ru/i318/1011/cf/894f325ce363.jpg