Destiny Reversed (гет)

— Терпеть не могу людей, задающих личные вопросы. Если кто-нибудь снова начнет сочувственно похлопывать по плечу и выспрашивать подробности, клянусь, что... — последние слова Джеймса заглушил паровозный гудок.

— О! Волшебный мир поймет тебя, — подбодрил его Сириус, умеющий читать по губам.

— Бродяга! — неодобрительно воскликнул Римус. — Как не стыдно!

Лили заметила, что несмотря на резкий тон, его глаза светились добротой.

— Зато это поможет, — с невозмутимой физиономией пожал плечами Блэк. — Если у людей нет ни мозгов, ни понимания, с ними надо поступать соответственно.

Да, Сириус в своем репертуаре! Его голос звучал беспечно, но Лили знала, что он говорит абсолютно серьезно: его идей-фикс был поиск зелья от человеческой глупости, которую он считал самым большим бедствием в мире.

То, что она здесь с ними, и так близко, что, при желании, можно дотронуться рукой, вызывало странное головокружение. Но стоять рядом было небезопасно. Однако побороть искушение было выше ее сил. Лили жадно вглядывалась в лицо Джеймса: он, конечно, выглядел старше, чем она запомнила его. Но и неудивительно, ведь сейчас ему было уже тридцать восемь. Она заметила для себя нечто новое: непринужденные манеры аристократа, снискавшие ему в годы учебы славу первого красавца Хогвартса, превратились в спокойные и уверенные движения человека, который уважает себя.

«Да, он выглядит очень мужественно. Хотя прическа по-прежнему невозможна».

Джеймс поднял голову и в упор уставился прямо ей в глаза. Потом посмотрел сквозь нее. Она не знала, прошло тридцать секунд, а может, все полчаса. Для Лили время перестало существовать. Она смотрела на мужа, а он сквозь нее.

— Бр-р, что за черт! — вдруг поежился мужчина. — Я очень восприимчив к чужому взгляду и хребтом чувствую, когда на меня кто-то смотрит... — в его голосе проскользнула нотка раздражения.

Сохранять невидимость было чертовски изматывающе. На приличной скорости Лили ринулась в вагон. Конечно, было бы проще стать видимой и на время поездке спрятаться в туалете или еще где-нибудь, но она не хотела упускать возможность лишний раз побыть рядом с сыном.

Без труда найдя его купе, Лили разместилась у окна. Прикрыв глаза, она глубоко вздохнула, пытаясь придти в себя. За все годы наблюдения за ним, она видела, сколько ужасов и кошмаров он пережил. И всегда сильно сожалела, что не может помочь. Или хотя бы просто успокаивающе провести рукой по непослушным волосам, которые ему «посчастливилось» унаследовать от отца.

Она сделала бы что угодно, чтобы у ее сына было счастливое детство, где он смеялся бы вмести со всеми остальными детьми, а не боролся за свою жизнь и принимал тяжелые решения. Ее не было рядом, когда он рос, когда из ребенка превратился во взрослого человека. Единственный раз, когда ей удалось увидеть его — это во время Турнира Трех Волшебников. Но это было совсем не то.

И как бы трудно не было просто наблюдать за ним, не в силах помочь, она знала, что не может показаться. Пока. Еще не пришло время. Она видела возможность оградить Гарри от опасности, но замысел ее требовал подготовки. В первую очередь было очень важно удержать его от присущей юности чрезмерной торопливости.

Ее глаза неотрывно следили за сыном, который скрестив руки на груди, с задумчивым выражением уставился в окно, внимательно всматриваясь в даль.

«Пожалуй, слишком внимательно».

А Гарри в это время размышлял об отношениях с сестрой: они стали какими-то двусмысленными. Хитростью выведав у него правду, она не перестала быть с ним приветливой, но из отношений исчезла всякая сердечность. Действительно, Виола общалась с ним вежливо и довольно равнодушно, как вероятно, казалось окружающим. На самом же деле в ее голове созревали безумные мысли, еще не вполне осознанные ею самой, но ближе к тем, что были у него.

«Да, она очень хорошенькая», — мимоходом отметила Лили и сама удивилась ровности и легкости, с какой подумала о ней без всяких ассоциаций со своим ребенком.

— Пора переодеваться, — скомандовала симпатичная девушка с густой шевелюрой.

Лили без труда узнала в ней Гермиону. Хотя у нее, казалось, яркие и выразительные черты лица были как бы полустерты. А, все дело в глазах: они были подернуты какой-то пеленой и не горели, как обычно, Впрочем, внимательно приглядевшись к находящимся в купе, Лили поняла, что последние события отразились не только на ее сыне, но и на всех его друзьях: они выглядели опустошенными, с потухшими взглядами. Пытались болтать, даже шутить, но их веселость была какая-то замороженная.

Особенно плохо выглядел здешний Мальчик-Который-Выжил. Всю дорогу он просидел без движения. Все думали, что он дремлет, но Невилл не спал, в его мозгу неустанно кружились слова: «Сам виноват, с ума сошел, схожу с ума... совсем меня доконала эта борьба, сам виноват...»

Наконец, поезд стал замедлять ход и вскоре затормозил. Хотя Хогсмид встретил их негостеприимно — ветром и потоками дождя вперемешку со снегом, в голове Лили вихрем пронеслись самые теплые воспоминания школьных лет: друзья, свидания, рождественские балы, первый поцелуй.

Для нее в этот день впечатлений, без сомнения, было больше, чем она могла вынести. К тому же слишком много сил ушло на сохранение невидимости. Она почувствовала себя окончательно вымотанной и решила сесть в карету с двумя младшекурсниками, которые весь путь что-то оживленно обсуждали и хихикали.

Когда карета остановилась, Лили сразу же пошла на поиски Гарри и достаточно быстро обнаружила его в толпе. Она шла с ним так близко, что на мгновение их руки соприкоснулись. Почувствовав, что-то странное, он быстро обернулся. Лили замерла на месте. Его лицо было мертвенно бледно, глубоко запавшие глаза горели. Начиная с платформы 9 и 3/4 юношу преследовало чувство, будто за ним кто-то следит. Сначала он подумал на Хвоста, но здесь его никак не могло быть!

Мысли перескочили на предателя, Поттер до боли сжал кулаки, пытаясь совладать с гневом. Папа обещал понаблюдать за Питером, но это не значит, что ему можно расслабиться и опустить руки. Совсем скоро он покинет это место. С щемящим чувством он шел по Большому залу, стараясь, как можно подробнее, запомнить окружающую обстановку: потолок, отражающий звездное небо, гудящих студентов, ожидающих начала ужин.

Ему казалось, что его голова работает необычайно ясно, но это была какая-то лихорадочная судорожная ясность. Однако все возрастающее чувство нетерпения и воинственного порыва говорило ему, что он наконец-то на верной дороге.

После ужина, выполнив с Гермионой обязанности старост, Гарри отправился в гриффиндорскую башню, где все уже отмечали приезд. Посидев с сокурсниками до полуночи, он ушел в спальню. Его соседи, судя по храпу, доносящемуся из-за пологов, видели уже десятый сон. Дождавшись, когда на часах будет три, юноша наложил на себя заглушающие чары, чтобы ненароком никого не разбудить, взял чемодан и быстро спустился в гостиную.

И тут же в темноте наскочил на кого-то.

— Решил прогуляться под луной? Как романтично! — знакомый голос разрезал тишину, как удар хлыста.

Тихо чертыхнувшись, он осветил помещение «Люмосом» и встретился взглядом с сестрой. В ее глазах сверкнуло мрачное торжество.

— Я весь вечер наблюдала за тобой и хочу сказать: то, что ты собираешься сделать, глупо и бессмысленно.

Гарри твердо решил держать себя в руках, но тем не менее внутренне ощетинился и сказал натянутым голосом:

— Я должен сделать это для всех людей, которые умерли из-за меня. Пожалуйста, не вынуждай меня применять силу.

— Почему ты считаешь, что мама умерла из-за тебя? — сдавленно спросила Виола.

Юноша поборол приступ раздражения. Всё, что он сейчас хотел — это уйти. А она задерживала его. Ему действительно не хотелось обездвиживать её, но если она и дальше будет упорствовать...

— Я этого не говорил.

Он замолчал, но не потому, что ему было нечего сказать, а потому, что никак не мог подобрать нужные слова. Разом всплыли горькие воспоминания о долгой борьбе, какую ему пришлось вести.

— Родители, Седрик, Сириус, Дамблдор. Неужели эти жертвы и все их усилия пойдут насмарку только потому, что ты решила задержать меня? Прошу, отойди.

Виола была поражена: такого тона она еще никогда от него не слышала — повелительный, не допускающий возражений. Его лицо стало сосредоточенным, почти суровым. Потемневшие с металлическим блеском глаза смотрели на нее в упор.

— Оставь это Невиллу, — теперь в ее голосе сквозило отчаяние. — Я не хочу, чтобы ты погиб!

— Мы оба знаем, что Нев не готов. Он проиграет. И что потом?

— Мы все будем бороться! — с неожиданной силой воскликнула девушка. — Ты говоришь, что это твоя ответственность. Но поверь мне — это не так! По крайней мере, не здесь!

— Я не могу остаться, как бы не хотел этого, — с внезапной усталостью произнес Гарри. — Все, кого я люблю, умирают. И я не могу позволить, чтобы с тобой тоже что-нибудь случилось.

— Черт возьми, прекрати быть таким эгоистом!

Поттер увидел, как задрожала ее рука, всё сильнее дергалась она, и чуткое безмолвие ночи внезапно нарушилось всхлипывающим, жалким звуком сдерживаемого плача.

«Не отвечать, — приказал он себе. — Не вступать в споры. Мне надо просто пройти мимо нее». Но не смог сдержаться:

— Сядь, пожалуйста, — он решительно схватил ее за запястье и, буквально толкнув в одно из кресел, сел напротив. — Надо поговорить. Но потом я уйду.

Повисла пауза. Виола молча ждала, украдкой бросая на него тревожные взгляды.

— Из-за Волдеморта я прошел настоящий ад. Но всё еще жив, потому что удачлив, и знаю, что надо сделать, чтобы он исчез раз и навсегда. То, о чем я пытался забыть в последнее время. Думал, что здесь смогу быть нормальным, жить обычной жизнью, иметь семью.

Он чувствовал, что его слова неуклюжи и грубы для того тонкого и сложного, что он стремился выразить, но его неудержимо влекло высказаться:

— Смерть мамы перечеркнула всё. Не могу даже представить, как бы я жил, если бы с кем-нибудь еще что-то случилось. Здесь я даже не официальный Мальчик-Который-Выжил, но люди вокруг меня всё равно гибнут, и я должен остановить это.

— Мальчик-Который-Выжил? — ахнула Виола, не веря своим ушам. — Ты имеешь в виду, что в твоем мире Невилл не Избранный? — и тут же перебила саму себя. — Да-да, конечно. Если мама и папа умерли, когда тебе был год, значит, Волдеморт напал на них, а не на Лонгботтомов...

— Им тоже досталось, — грустно сказал Гарри. — Они сошли с ума под пытками.

— Что? — девушка бросила быстрый взгляд на лестницу, ведущую в мужскую спальню. — А Невилл?

— Живет с бабушкой и время от времени навещает родителей в больнице. Но он замечательный, смелый, все его уважают.

— Бедняга, — она сделала судорожный вздох. — Трудно вынести столько несчастий и не очерстветь.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь меня? Причину, из-за которой я должен уйти.

До сих пор Виола не меняла позы. Теперь же встрепенулась:

— Конечно, да, но при совсем малюсеньком условии: я иду с тобой.

— Я не позволю тебе так рисковать!

— Ты действительно думаешь, что в одиночку сможешь справиться с Волдемортом? — стараясь не заводиться, спросила она. — И тебе не понадобится помощь? Или ты сознательно не хочешь помощи нашего Избранного? Ведь здесь это его обязанность! Так что пусть пошевеливается и хоть что-то делает, в конце концов!

— Передай папе, что я его очень люблю, — лицо Гарри неожиданно исказила судорога, и взмахом палочки он обездвижил сестру. — Прости, но мне ничего другого не оставалось. Я не мальчик и сам предпочитаю мешать жар, и не голыми руками, как почему-то ты представляешь себе, а щипцами.

— Только нужно иметь под рукой щипцы.

Что это? Сон или бред расстроенного воображения? Он повернул голову и, вскрикнув от удивления, направился к рыжеволосой фигуре, потом вдруг остановился и пристально посмотрел на нее. В печальных глазах застыл вопрос.

— Здравствуй, Гарри.

«Что происходит? Кто-то таким образом пытается остановить меня? Какой цинизм!»

Это была Лили Поттер, вне всякого сомнения, но ведь что-то насторожило его? Он разглядывал ее очень внимательно, выискивая, что в ней не так.

«У нее совершенно гладкая кожа! Волосы уложены по-другому и талия совсем тонюсенькая...»

На него накатила безмерная злоба. Все ему враги, а хуже всех те, кто выдает себя за близких людей. От отвращения его едва не вытошнило.

— Это, вероятно, не лучшее время для моего появления, но я должна была остановить тебя.

Внезапно вспомнив о незавидном положении Виолы, юноша пробормотал контрзаклятие, и она тут же метнулась к нему. Вместо того, чтобы заголосить на всю гриффиндорскую башню, она, ругнувшись, послала в Лили оглушающее заклятие.

Виола была вне себя. Она смотрела на эту самозванку как на издевательство, как на прямое оскорбление памяти матери, как на брошенный лично ей вызов. Однако та даже не моргнула, когда красный луч прошел сквозь ее грудь.

— Очень меткое попадание в сердце, — ее девичий голос звучал тепло и почти приветливо. — Из тебя выйдет отличный аврор.

Гарри наблюдал за происходящим со все нарастающим непониманием. Она непрозрачна, значит, не привидение. Она не его мать, потому что Лили погибла две недели назад. Кто может быть эта... девушка? Совсем юная, почти их ровесница?

— Это бесполезно, — сказала Лили, когда очередной луч прошел сквозь нее. — Может, лучше остановиться, пока кто-нибудь не проснулся и не спустился сюда?

— Что это еще за заклятие? — каждое слово Виолы сопровождалось разноцветными искрами, которые пускала ее палочка из-за неконтролируемых эмоций.

Но Гарри был абсолютно уверен, что нет никаких заклятий превращающих кого-то в подобие привидения. Когда умер Сириус, он надеялся, что они существуют, но теперь он точно знал, что это не так. Это также не могло быть и оборотным зельем. Оно бы не смогло так омолодить ее. Что же тогда? Хотя все происходящее было противоестественно и только усложняло ситуацию, Гарри уже перешел ту грань, когда что-либо могло удивить его.

— Ну, в общем, желаю весело провести время со своими таинственными загадками, — подытожил он. — А мне пора. Вы не сможете меня переубедить и даже не вздумайте мешать. Особенно ты, — добавил он, впившись взглядом в Лили.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, быстро соображая, как поступить. Она не могла использовать физическую силу, значит, надо было подобрать правильные слова убеждения.

— Догадайся! — бросил Поттер, решительно направляясь к выходу.

Лили ступила сквозь него, чтобы оказаться лицом к лицу. Неприятный холод пробрал юношу, вынудив притормозить.

— Я знаю, что ты должен уйти, но не сейчас, а когда будешь готов. Или, по крайней мере, будешь знать, что делать.

— Я и так знаю! Найти крестражи и уничтожить их, — парировал Гарри, пытаясь обогнуть и не задеть ее.

— Ты хоть знаешь, где они находятся, как их разрушить? И ты действительно думаешь, что всё сможешь сделать в одиночку?

Он открыл дверь и напоследок обернулся:

— Уйти — безрассудно только для меня. Остаться — значит, подвергнуть опасности всех остальных. Выбор очевиден.

Проем закрылся.

— Подобная уверенность — всего лишь бессмысленная похвальба, — с сожалением заметила Лили.

— Это особенность его характера. Но он только внешне выглядит легкомысленным, а на самом деле... — вздохнула Виола.

— Ты, я полагаю, видела мои колдографии в студенческие годы, хотя, к сожалению, с тобой я незнакома, ты... как бы это помягче сказать... так и не успела...

— Родиться? Я в курсе. Ну что ж, есть шанс познакомиться.

Теперь они стояли друг напротив друга, открыто и прямо.

«А она, видимо, веселая. В ее голосе явственно слышны смеющиеся нотки».

Лили глубоко вздохнула, как человек, выпущенный на свежий воздух из подземелья:

— Я иногда просто киплю от бессильной ярости: знать о готовящихся нападениях и не иметь возможности предупредить. Самое большее, что можно сделать в таких ситуациях, это придти во сне к будущим жертвам, но и то такая удача выпадает чрезвычайно редко. И даже в этом случае мало кто прислушивается к предупреждениям.

Виола была с ней полностью солидарна: ей тоже было невыносимо наблюдать, как Министерство медленно, но верно делало из ее друга марионетку, подчиняя своим правилам и законам. А он был слишком упрям или глуп, чтобы заметить это. Так же, как Лили, она была не в состоянии помочь Невиллу и только сердито осуждала его за беспомощность и за то, что он недостаточно самостоятелен.

— Расскажи мне, — внезапно перешла на «ты» Виола. — Дай нужную информацию, и я всё передам Гарри.

— Нет, ты вряд ли сможешь найти его.

— Есть заклятие, позволяющее отыскать кровного родственника, где бы он не находился.

Зрачки Лили расширились, лицо, и без того бледное, побелело еще больше:

— Где ты его откопала?

— В библиотеке на площади Гриммо, — девушка вызывающе скрестила руки на груди.

— Никакой темной магии, — жестким тоном отрезала Лили. — Мы должны собрать людей, которых Гарри намеревался взять с собой в своем мире, и убедить их помочь ему. Волдеморт рассчитывает на его героизм и ожидает, что он всё будет делать сам. Этого нельзя допускать: в одиночку он не справится.

— Но откуда тебе известно, где... — внезапное понимание так поразило Виолу, что она даже поперхнулась воздухом. — Мерлин, Косой переулок. Это ведь не было обычным нападением?

Лили ответила после паузы осторожно и очень отчетливо:

— Он перепрятывал крестраж.

— Но... но люди были убиты! — девушка задохнулась от ярости. — Мы сами чуть было не пострадали!

— Именно поэтому они и Пожиратели. Но с другой стороны иногда и авроры делают ужасные вещи от имени справедливости. Фадж — прекрасный тому пример. Он позволяет себе управлять жизнями людей, не принимая в расчет последствия, — глаза Лили гневно вспыхнули. — А иногда человек с холодной душой идет по жизни, уничтожая все, к чему прикасается.

Воспоминания о том, как ее старый друг пытался оправдаться у ее могилы, снова привело ее в бешенство. Тогда ей потребовалась вся ее сдержанность, чтобы не растерзать его прямо на кладбище.

— Например, Петтигрю, которого мы считали весельчаком, душой-человеком, своим предательством обрек нас на смерть...

— Дядя Питер? — захлопала глазами Виола. Сердце екнуло: вспомнилось, как во время нападения кто-то задался вопросом, где он. В тот же день он появился в штабе Ордена, объясняя, что убежал, чтобы попробовать вызвать подмогу, но ничего не смог сделать. — Нет, — решительно покачала головой девушка. — Он же просто не может быть предателем! Он... он всегда был рядом, начиная с первой войны!

— К сожалению, мы слишком поздно узнали, что он способен на все, и притом на все самое гнусное.

— Почему Гарри не рассказал мне? Или он не знал? Или, возможно, просто не успел этого сделать? — она была окончательно сбита с толку. — Откуда я знаю, что у тебя в голове? Может, ты — Пожиратель, подосланный сбить нас с толку, отправить по ложному пути.

— Твоя прямота обезоруживает, — усмехнулась Лили. — Хотя недоверие — полезное качество, но немного обидное в этом случае. Я ведь не посторонняя для него. Разве тебе так сложно помочь мне?

Виола молчала, обдумывая, как же поступить, и, наконец, произнесла:

— Расскажи мне правду. Кто ты на самом деле, откуда пришла и для чего?

Лили задумчиво и немного странно посмотрела ей в лицо и ответила со спокойной улыбкой:

— Мертвые живым глаза открывают.

— А попроще нельзя? — подняла бровь Виола. К ее удивлению, та рассмеялась, и при этом ее лицо стало вдруг по-детски простодушным.

— Да нет, просто вспомнила магловскую народную мудрость. Ладно. Но никто не должен знать то, что я тебе сейчас расскажу. Обещай, что не проговоришься.

Девушке стало как-то не по себе перед этим человеком, который ведет себя как живой, а на самом деле — мертвец. Но любопытство заставило ее кивнуть в знак согласия.

— Давай сядем, — Лили опустилась в глубокое кресло и бегло осмотрела гостиную, в которой не была уже двадцать лет. Теперь она почему-то казалась ей неуютной и мрачной.

* * *

Невилл спускается по лестнице и проходит в прихожую. Вот уже больше часа он ищет «сокровища», которые миссис Поттер спрятала для них. Гарри и Виола остались где-то наверху, но семилетнего мальчика это ничуть не беспокоит: в этом доме он чувствует себя в полной безопасности.

У него защемило сердце. Он не сможет помочь ребенку...

— Невилл! Невилл!

Он распахнул глаза и, несколько раз моргнув, попытался прогнать остаток сновидения. Хорошо знакомый голос прошептал над ухом:

— Держись, а то свалишься на пол и перебудишь всех соседей.

Юноша почувствовал, что лежит на самом краю кровати и постарался придать телу более устойчивое положение. Помимо воли, кошмар еще беспокоил его, он не мог собраться с мыслями, а в голове словно застрял вопрос «Где Гарри?».

Невиллу показалось, что он это подумал, но на самом деле спросил вслух.

— Ушел, — голос Виолы стал бесцветным и даже, если можно так выразиться, измотанным.

Он ушел. Оставил меня одну и отправился спасать мир.

— Спасать мир? — он почувствовал, как вдоль позвоночника побежали мурашки. Наступило короткое удивленное молчание.

— Н-да, — наконец, ответила девушка, и было непонятно, значит ли это «да» или «нет». Невилл не мог поверить в услышанное. Теперь это уже был кошмар наяву. — А откуда тебе это известно? — теперь ее голос звучал жестче. Взмахом палочки она поставила заглушающее заклятие на полог кровати. Разговор предстоял не из легких.

Юноша сделал над собой усилие, откашлялся и спросил как можно равнодушнее:

— Но... что значит «спасать мир»?

— Он отправился уничтожать крестражи.

С него моментально слетела сонливость, и он даже подскочил на месте:

— ЧТО? — если бы не заглушающее заклятие, его вопль наверняка услышало бы пол замка. — Это все равно, что покончить с собой!

— Не смей так говорить!

— И все-таки это самоубийство, — настаивал Невилл. — Ты сама прекрасно понимаешь. С какой стати он сделал это?

— С тех пор, как не стало мамы, — Виола судорожно вздохнула, — все для него потускнело. Гарри чувствовал, что должен действовать, сделать всё от него зависящее, чтобы больше никто не пострадал. Он ушел... ушел, потому что поклялся на ее могиле.

— Это верная смерть, — юноша покачал головой. — Гарри не должен был... Это я виноват! — крикнул он, сердито взмахнув руками. — Как мне опостылело вилять, ходить вокруг да около. Я устал и ощущаю себя стариком!

В эту минуту он воспринимал свою борьбу с Темным Лордом как нечто глубоко личное, как дневник собственной жизни.

— Если бы я... если бы меня не было в вашем доме, они не пришли бы и Лили осталась бы жива. Вместо того, чтобы начать решительно действовать, я спрятался в школе, отговорившись тем, что мне надо все хорошенько обдумать, — с горечью сказал Невилл, вспоминая обвинительную речь из своего сна.

— Страх необходим, если не хочешь погибнуть.

Но он не хотел принимать оправдание, которое она давала ему. Раньше он всегда так поступал, но в этой ситуации просто не мог позволить себе этого.

— Именно поэтому я не был на похоронах, — гневно и скорбно продолжал изливать юноша всю скопившуюся в нем боль. — Я слишком труслив, чтобы показаться на глаза твоему отцу.

— Ты не трус, хотя знаешь, что такое страх. Опасность подстерегает тебя с детства на каждом шагу, за каждым углом. Ты погибнешь, если не будешь осмотрителен.

Какая же она необыкновенная и непредсказуемая! Ее слова странно шли вразрез со всем, что можно было ожидать от нее. Всего несколько недель назад она оскорбляла и подкалывала его, а теперь, когда у нее появилась такая сверхсерьезная причина ненавидеть его... В душе Невилла шевельнулась благодарность.

— Так что ты решила насчет Гарри? Пойдешь к МакГонагалл?

— Мы последуем за ним.

— Ну уж нет, никуда ты не пойдешь!

Его ухо опалило сердитое фырканье:

— Не советую обращаться со мной, как с малолетней дурочкой. Если ты только попробуешь меня остановить... Не забывай, он мой родной брат.

— Дай мне время подумать, чтобы найти выход! — против воли вырвалось у него.

Ее голос опасно зазвенел:

— Здесь нет выхода, нет среднего пути.

Невилл вздохнул. Похоже, ему просто не оставили выбора: хочешь, не хочешь, а идти придется. Нет, жить трусливо, словно старой бабе, недостойно. Пришло время вспомнить, что он Мальчик-Который-Выжил.

* * *

Сняв со своего счета немного денег и тут же обменяв их у гоблинов на магловские купюры, Гарри вернулся в мотель и обессиленно рухнул на жесткую кровать. Этого должно было хватить на то, чтобы оплатить несколько дней проживания здесь, а за это время он вполне успеет раздобыть информацию о приюте, где рос Риддл.

Юноша застонал — он чувствовал себя, как выжатый лимон. Уставившись в грязный потолок, он впервые задался вопросом: а была ли идея уйти одному такой уж хорошей? Разум требовал сказать «нет», но бунтарская душа воспротивилась этому:

«Никто больше не должен подвергаться опасности!»