Кровь — не водица (гет)

— Уходи. Мы с тобой уже все выяснили.

— Лили, пожалуйста!

— Уходи, Северус. Оставь нас в покое.

Снейп, снова торчавший у ограды с самого утра, и успевший проклясть все петуньины садовые колокольчики вместе и каждый в отдельности, был вознагражден только десятью минутами, когда Лили выкатила во двор, чтобы нарезать пионов в комнаты. Она была угрюма и немногословна и выглядела еще более изможденной. Увидев Снейпа, она только коротко кивнула в знак приветствия и больше не отвечала на вопросы и попытки заговорить.

Наконец она положила садовые ножницы на колени и пристроила туда же пышный букет, явно собираясь вернуться в дом. Он еще раз окликнул ее.

— Лили, в чем дело? Ты же разрешила мне приходить.

— Не смей трогать моего сына! Я совершила ошибку, а Петуния была права. Не стоит больше вам приходить, мистер Снейп.

— Лили, пожалуйста! Я ничем ему не навредил!

— Да-да, только после твоего визита ребенок только и говорит, что о Хогвартсе! Да кому он там нужен, в этой школе? Кто его там защитит? — Лили развернулась к дому.

Северусу не хотелось прибегать к этому аргументу, но другого выхода не оставалось.

— Ты знаешь, что твоего сына избивают?

Когда Лили оглянулась, она кусала губы.

— Ты не видел, кто это? Я давно подозреваю, что столько синяков и ушибов не может объясняться вечным «просто упал». Но что я могу сделать, сидя тут?

— Может быть, для начала поговорить с собственным племянником?

— Дадли тоже?.. Впрочем, ничего удивительного. Если бы он не боялся магии, он бы, наверное, и меня бил.

— Как ты можешь, Лили? Почему терпишь такое отношение?

— Это не твое дело. Северус, спасибо, что предупредил — я поговорю с Дадли.

— Может, все же пригласишь меня войти?

Она смилостивилась.

— Ладно, Петунии нет, Вернон на работе, мальчики в школе. Идем, поможешь мне с обедом.

Небольшая кухонька сияла чистотой — она явно была гордостью миссис Дурсль. Лили поставила пионы в вазу у окна. Северус чувствовал себя странно — то ли от тяжелого, дурманящего запаха цветов, то ли от осознания, что он, наконец-то, остался наедине с Лили и им никто не помешает.

Она, не теряя времени даром, уже крошила салат. Глядя, как большой нож неуклюже поворачивается в пальцах, Северус вспоминал их совместные эксперименты в зельеварении. Как ловко ее изящные руки справлялись с самыми коварными ингредиентами, в нужную секунду убавляли огонь или хватались за черпак, помешивая снадобье! В школьные годы он любил наблюдать, как Лили готовит зелья. Теперь, похоже, она утратила навыки и даже порезать огурец в салат для нее затруднительно. Зельевар уже хотел было предложить свою помощь, когда на доску упала капелька влаги. Северус поднял глаза и обнаружил, что Лили плачет. Очень тихо, практически бесшумно, но слезы градинами катятся из глаз, и она не может их сдержать. Он взял ее руку, забрал и отложил в сторону нож, не зная, что сказать.

— Ты… из-за того, что я сказал? Из-за сына?

Она неопределенно качнула головой.

— Если бы Джеймс был жив, никто не посмел бы тронуть моего мальчика! Если бы только это был не Дадли… Другого я могла бы заколдовать, убедить, но Дурслей нельзя трогать.

Северус неловко приобнял Лили за плечи, пытаясь успокоить.

— Если хочешь, я могу…

— Нет. Никакой магии и никаких угроз! — она осторожно высвободилась из его объятий, перестала плакать и глядела на него ясными, внимательными глазами. Ее взгляд так живо напомнил счастливые школьные деньки, что на секунду Северус поймал себя на мысли, что хочет улыбнуться. В конце концов, если она все еще смотрит на него без ненависти, есть все же в жизни что-то хорошее!

Лили смотрела на него оценивающе.

— Северус, я могу попросить тебя?..

— О чем угодно, Лили, — незамедлительно среагировал мужчина.

— Я знаю, ты уговаривал Гарри поехать в Хогвартс. С самого начала предполагала, что директор этого так не оставит. Кто бы мог подумать, что ты свяжешь свою жизнь с преподаванием?!

— Я еще и декан Слизерина.

— Что, защищаешь беззащитных змей от гриффиндорских львов? — она улыбнулась, но тут же сникла. — Прости, это была неудачная шутка.

— Да уж, приходится иногда. Их, по крайней мере, теперь есть, кому защитить.

— Я вижу, что Гарри небезопасно оставаться здесь, но отпустить его одного, в школу, где за ним даже некому будет присмотреть… Северус, — она вдруг взяла его руки в свои, внимательно глядя ему в глаза, — Северус, скажи мне: если я отпущу туда сына, ты присмотришь за ним? Ты, лично, обещаешь мне его безопасность?

Снейп быстро, почти не подумав, кивнул.

— Ради тебя — конечно. Но поскольку Поттер — потомственный гриффиндорец, вряд ли я смогу знать, что он вытворяет в стенах своего факультета. Да и надоем я ему хуже горькой редьки, если буду грешить гиперопекой. Может, тебе лучше попросить Минерву?

— Нет, конечно, я понимаю, что ты не будешь постоянно бегать на другой факультет, но ты же не понаслышке знаешь, как важно ребенку там иметь защиту…

Напоминание о мародерах — удар ниже пояса, и Северус хмурится.

— Я уже обещал тебе сделать, что смогу. И все же, тебе лучше привлечь Минерву.

— С профессором МакГонагалл, если будет нужно, я поговорю после распределения. Как она? — Лили, получив общеание, стремится уйти от неприятной темы, и Северус принимает эту ее игру.

— Минерва? Мне кажется, совсем не изменилась с наших школьных лет.

— Знаешь, а я ведь все-таки скучаю. Как ни пыталась убедить себя, что маги сломали мне жизнь, в Хогвартсе было столько хорошего! Но ведь права в чем-то и Петуния — магический мир отнял у меня больше, чем дал.

— Послушай, твоя сестрица всегда была настроена против магии. Она же просто завидует, зачем ты слушаешь ее бредни? Она…

— Ничего не говори, Северус Снейп, не то я тебя прогоню! Я обязана Петунии больше, чем жизнью, и если в ответ приходится мириться с ее характером — это наименьшее, чем я могу ей отплатить! Где были маги, когда меня едва не похоронили заживо?

— Но, Лили, мы же не зна…

— Вы не знали, а она узнала. Я оказалась не нужна никому, кроме нее. Знаешь, какой она меня нашла? Я не могла двинуться, себя не помнила, лежала и медленно умирала! А она не оставила меня в больнице, забрала к себе. Вернон тогда только основал свою компанию и работал сутками, чтобы расплатиться с кредитом и хоть как-то прокормить семью! Петуния выбивалась из сил с двумя годовалыми малышами и уходом за лежачей больной. Да, я лучше всех знаю ее скверный характер. Она была не слишком терпелива, сколько упреков я от нее выслушала, свидетелем скольких истерик стала! Но она не отказалась от нас, не отдала Гарри в приют, хотя много раз грозилась, не отправила меня в больницу, как настаивал Вернон. Пусть она ругалась, но мы всегда были накормлены, вымыты и переодеты. Она вызывала врача, если кто-то из нас заболевал, также, как делала это для членов своей семьи. А я лежала бесполезным пнем и даже деньгами ей не могла помочь, хотя в Гринготтсе наверняка лежит наследство Гарри от Джеймса. Каждый день она повторяла мне, как трудно ей справляться с моим ребенком, и что я могла бы помочь, а не валяться бесполезным чурбаном. И пускала Гарри ползать по мне и играть возле меня, так ей было легче присматривать за нами обоими. И это, эти ее крики и злые слова, и присутствие Гарри рядом, заставляли меня поправляться. Я всему училась заново: вспоминала простые слова, потому что не помнила ничего, кроме имени Гарри, потом вспоминала себя, свое детство и всю свою жизнь. Училась глотать, потом разминала губы и училась говорить. На это ушло почти два года. Потом часами тренировала мышцы и, наконец, смогла сидеть. Потом двигать руками. К тому времени мальчикам уже исполнилось пять, они пошли в школу. Я смогла помогать Пэт в домашней работе; до этого помогал, в основном, Гарри, он и сейчас частенько нас спасает. И потом, когда я более-менее восстановилась, она не отказала нам от дома, зная, что нам некуда пойти. Мы живем на средства, заработанные Верноном, благо, сейчас его фирма процветает. И за все это их семья поставила нам одно-единственное условие: никакой магии. Так могу ли я винить сестру после этого?

— Ммм… Надо сказать, я не ожидал от Петунии такой самоотверженности. И что, она не потребовала от тебя возместить убытки, сразу, как ты пришла в себя?

— Я много раз предлагала ей деньги. Но Гринготтс — часть магического мира, а она не хотела иметь дело с магией даже в таком опосредованном виде, как размененые на фунты галеоны.

— Но деньги позволили бы тебе купить дом, уехать, стать независимой…

— Я не могла так отплатить Петунии за ее доброту. Да, может быть, потом, когда мальчики вырастут, и Дадли потребуется больше места… Думала, когда полностью восстановлюсь…

— Ты… извини, но что у тебя сейчас с ногами? Знаешь, я немного знаю магическую медицину, и если нужны какие-то зелья… Может быть, благодаря им ты сможешь снова ходить!

К его удивлению, Лили улыбнулась:

— Да я и сейчас могу, просто ноги еще слабы и это сильно утомляет. Не думай, я не всегда пользуюсь коляской.

В доказательство она оперлась руками о подлокотники, привстала, схватилась за край стола, и, подтянувшись, неуверенно встала.

— Я тренируюсь каждый день, но это очень медленный процесс.

Лили с трудом сделала пару шагов, придерживаясь за стол и почти не поднимая стопу.

— Видишь? Нога не сгибается, чтобы шагать нормально, мышцы не держат. Но это пройдет — уже проходит.

Она медленно пересекла кухню, последние шаги сделав без опоры.

— Вот так, понемногу, у меня уже получается. Этой весной я еще и такого не могла.

Северус поддержал ее и аккуратно усадил обратно в кресло. Он заставил себя улыбнуться:

— Лили, это замечательно, но с зельями ты поправилась бы за год-полтора. Тебе не потребовалось бы десять лет. Достаточно было послать весточку…

— Северус, для этого тебе достаточно было хоть раз проведать сына твоей погибшей бывшей подруги. Но ни ты, ни остальные не пожелали этого сделать ни разу за все десять лет. Единственный вывод, который я могу сделать: кроме Пэт мы с Гарри никому не нужны. Иначе нас бы навестили.

Снейп не нашел, что ответить. Мысль поинтересоваться здоровьем и развитием Мальчика-Который-Выжил ни разу не приходила ему в голову. Он полагал, что вокруг ребенка пляшут те, кому положено о нем заботиться — в конце концов, после того Хэллоуина в Министерство пришло несколько сотен заявлений от кандидатов в опекуны, об этом даже сделали огромный материал в «Пророке», отобрав ТОП-10 «лучших родителей для Героя». Оказалось, что за всей этой шумихой никого не волновал, собственно, ребенок, а тех, кого волновал, Дамблдор успокаивал «отчетами своего агента». Странно, что таинственный агент не знал о Лили. Или его и вовсе не было, этого наблюдателя?