Кровь — не водица (гет)

От автора: я не знаю, что за помутнение рассудка у меня случилось, когда я писала предыдущие главы, т.к. фактических ляпов в них огромное количество, и самый очевидный — что делают дети в школе в августе месяце?(Фейспалм от собственной глупости). Никто из читателей мне на это так и не указал, при попытке написать продолжение сама наткнулась. В дальнейших главах буду ляпы исправлять, по возможности. Пока давайте притворимся, что это какие-то летние факультативные занятия, ладно?

Августовские деньки пролетали незаметно, и в кои веки Северус проводил их не в лаборатории. Каждое утро он привычно аппарировал к домику на Тисовой, дожидался, пока Лили останется одна, и вел с ней долгие разговоры, помогая в ее скромных ежедневных заботах. Они говорили о школе, о детстве, о его преподавании, о зельях, и только об одном согласно молчали: о тех военных годах, что развели их по разным лагерям. С мыслью, что Гарри придется отпустить в Хогвартс, Лили практически смирилась, и только одно «но» удерживало ее от окончательного решения. «Но» звали Петунией. Разговор с ней Северус согласился взять на себя, и однажды, взглянув на календарь, и поняв, что тянуть больше нельзя, оделся по-маггловски и решительно позвонил в дверь.

Петуния была такой же, как и всегда — недовольной всем окружающим и безмерно уставшей. Она открыла ему дверь, кивнула вместо приветствия и уже набрала воздуха, чтобы позвать Лили, когда Северус ее прервал:

— Я сегодня к вам, миссис Дурсль, если позволите, — и протиснулся мимо удивленной женщины в дом.

Она только вздохнула, закрыв дверь и жестом приглашая его в гостиную. День выдался пасмурный и в гостиной было не слишком светло, но хозяйка, видимо, решила, что для этого гостя не стоит стараться. Они присели на диван в глубине комнаты и вели себя, как два человека, которым необходимо, но неприятно говорить друг с другом.

— Вас... — запнулась Петуния и махнула рукой в сторону, будто опуская ненужный церемониал, — тебя ведь Лили прислала насчет Поттера поговорить, верно?

— В общем, верно, — не стал спорить он. — Не буду повторять известное нам обоим, просто скажи, почему ты против?

— Тебе не понять, Снейп, но я люблю мальчишку. Не как Дадли, конечно, но все же люблю.

— Ты? Руководствуешься заботой о Поттере? Брось, Туни, расскажи эту сказку кому-нибудь другому. Я весь месяц вижу, как мальчишка вертится как белка в колесе, чтобы выполнить все твои поручения. Ты и в летнюю школу его послала, чтобы занять чем-то, ведь верно?

— Дадли ходит туда же, и его друзья тоже. Я просто не хотела, чтобы он отставал от друзей.

— Каких друзей? Которые терроризируют его и избивают при каждом удобном случае?

— Брось, опыт выживания в детском коллективе еще никому не навредил. Они же дети — что они могут сделать?

Снейп скривился каким-то своим мыслям. Внутри нарастало раздражение и желание поссориться.

— Когда мы были детьми, Туни, разве наши проблемы не были самой реальной из реальностей? Вспомни хотя бы свою зависть и то письмо Дамблдору.

— Зависть? — удивленная Петуния даже приподнялась с места, впрочем, тут же опомнившись. — Всё, что вы с Лили вынесли, прочитав мою переписку, так это что мной двигала зависть?

Петуния искренне рассмеялась.

— Я-то думала, что раскрыт самый страшный мой секрет, то, о чем не знали даже родители! А вы всего лишь решили, что я завидую! Да мне тогда и сейчас даром не нужна была ваша школа для ненормальных!

Северус немного растерялся. Во что она хочет заставить его поверить? Ведь то письмо, вроде бы, можно было понять только одним способом.

— Я плохо помню точный текст, но Дамблдор определенно утешал тебя, объясняя, что ты не сможешь учиться с нами.

— Не знаю уж, выжил ваш директор из ума к тому времени, или нет, но я просила заверить меня в этом и просто получила подтверждение. Тон был слишком снисходителен, верно, но мало ли какие чудачества могут быть в голове у таких, как вы!

— Заверить тебя, что тебе не придет письмо с приглашением? Какой смысл был писать такое?

— Дай-ка мне свою волшебную палочку.

— Зачем это?

— Не бойся, ничего я с ней не сделаю, — Петуния чуть улыбнулась. — Давай, я уже переросла те детские секреты и страхи.

Снейп пожал плечами и протянул женщине инструмент.

Петуния осторожно взяла палочку, провела вдоль нее пальцем, задумавшись, затем взяла в руку, пристально изучая. Около минуты не происходило ничего, и Снейп с недоумением смотрел то на Петунию, думающую о чем-то своем, то на зажатую в ее руке палочку. Наконец она очнулась, и, выбросив вперед руку, будто собираясь колдовать, крикнула:

— Люмос!

Снейп с трудом сдержал усмешку.

— Люмос! — повторно крикнула женщина, и Северусу даже показалось, будто на кончике палочки проскользнула искорка.

— Люмос, люмос, люмос!

Нет, не показалось. Три тусклых вспышки, не ярче фонарика с почти севшей батарейкой, сопровождали выкрики. Петуния перевела взгляд на его ошарашенное лицо.

— Вот, примерно, предел моих возможностей, — сказала она, возвращая инструмент. В двенадцать было еще сильнее.

Снейпу редко доводилось удивляться, но эта женщина сумела его удивить.

— Выходит, ты сквиб?

— Не знаю, как это у вас там называется, — с довольной улыбкой заключила она. — Только эта странность была в нас обеих, с рождения. Во мне и в Лили. Если помнишь, наша мама всегда расстраивалась, когда Лили творила что-нибудь необычное. Запрещала, наказывала, просила так не делать. До того самого момента, когда к нам в дом пришла эта МакГонагалл, и рассказала, что Лили, поедет в школу для ненормальных. Мама перестала пугаться и стала хвалить Лили за то, за что раньше ругала. Она и забыла, что еще раньше, когда Лили была младенцем, запрещала ненормальные вещи и мне. Только я слушалась. Скрывала это очень хорошо и изо всех сил старалась быть нормальной, старалась, чтобы мама была довольна. Кто знал тогда, что она так переменит свое мнение? Я испугалась, что произошла какая-нибудь путаница, и за мной тоже придет какая-нибудь ненормальная женщина-кошка, обрадованная мама отправит меня туда, и мой нормальный мир рухнет. Ну и попросила вашего директора заранее уточнить, будет такое или нет. Думала, что если он пошлет кого-нибудь за мной, я успею спрятаться. Рассуждала по-детски, конечно, но я совсем не хотела бросить свой гуманитарный лицей ради школы уродов.

— И ты подавила те крохи магии, которые в тебе были? Не жалко? Это же как выбросить сказку.

— Представь себе, не жалко. Ненормальность меня пугала, а проблем хватало с Лили, а потом — ее сыночком. Жаль было только, что мама меня предала. Я думала, она будет любить меня больше за то, что я послушалась, а Лили нет. Вышло наоборот. Девчонкой я выплакала много слез, но сейчас понимаю, что это была мамина ошибка, не моя. Что поделать, если она всегда любила младшенькую больше? Племянника я тоже пыталась научить подавлять эти отклонения, но он упрям, как его мать, судя по тому, что ваши пришли за ним. Наверняка тренировал свои странности, пока я не вижу.

— Ему просто досталось гораздо больше магии, чем тебе.

— Тогда жаль пацана. Лили ваши уже почти угробили, теперь его очередь?

— Петуния, ты же понимаешь. Как бы ты ни спорила, мы не можем не забрать его, не научить пользоваться ма... этой силой. Он будет просто опасен, если не сумеет с ней справиться.

— Хорошо. Но учти, Лили на этот раз тоже не рада перспективе. Она боится, что ваш мир выкинет ее ребенка на обочину, как выкинул ее, и также на десятилетие забудет про его существование.

— Бесполезно обещать, что такого больше не повторится?

— Мне-то что ты это говоришь? Я и сама думаю, что с Поттером все будет по-другому. Лили была открытая и наивная, а мальчишка всегда себе на уме. Про таких, как он, просто так не забудешь.