Крестный для Альбуса (гет)

За неделю до Рождества Джинни рассказала Гермионе, что, как директор Хогвартса, МакГонагалл собирается ввести в школе новую традицию.

— Похоже, она со многими уже успела посоветоваться, в том числе и с моей мамой. И решила, что теперь, начиная с этого года, за день до Рождества в школе будет проходить вечер выпускников, — усмехнулась Джинни, поудобнее устраиваясь на маленькой кухне Гермионы. — Скоро мы получим письмо из Хогвартса. По крайней мере, я думаю... Гермиона? С тобой все в порядке? — Джинни заметила, как ее лучшая подруга, вдруг резко побледнев, испуганно смотрит на нее.

— Ничего, — спешно заверила ее Гермиона. — Просто... Я не была в Хогвартсе со времен... ты знаешь. После битвы.

— Но разве тебе не хотелось увидеть школу? Всех этих людей еще раз? Узнать, как они и что с ними стало? — замявшись, спросила Джинни.

— Конечно, хотела бы. — Гермиона задумчиво улыбнулась. — Я... Я знаю, это глупо. Такое странное чувство, понимаешь?

Джинни кивнула, и тень скользнула по ее лицу.

— Думаешь, я не помню, что там погиб мой брат? Или Ремус и Тонкс? Но у нас осталось и много прекрасных воспоминаний о Хогвартсе. Разве они не значительнее? Разве это не то место, где мы уничтожили Волдеморта?

— Ты имела в виду, Гарри уничтожил, — с улыбкой поправила Гермиона. — Мы только наблюдали и до смерти боялись.

Джинни усмехнулась и пожала плечами:

— Да, ты права. Но «мы» звучит куда лучше.

Гермиона вдруг ощутила прилив благодарности к Джинни, которая так хорошо ее знает и понимает. Они делили общие страхи и общее горе. За несколько месяцев они пережили столько, сколько не удается пережить вместе людям за всю жизнь. Гермиона была счастлива, что рядом есть человек, который без лишних слов способен понять все ее мысли и страхи.

* * *

Гермиона глубоко вдохнула холодный воздух и обратила взгляд на казавшуюся бескрайней заснеженную территорию Хогвартса.

— Потрясающе, не правда ли? — сказал Гарри, не смея оторваться от созерцания замка, выглядевшего как никогда величественным.

Гарри, Джинни и Гермиона аппарировали вместе и некоторое время просто стояли, затаив дыхание, любовались таким родным видом.

— Смотрите, хижина Хагрида! — воскликнула Джинни, указав на тянущийся вверх дым из трубы дома лесника, и уже спустя несколько минут Гарри стучал в массивную деревянную дверь.

— Входите, — раздался за дверью голос Хагрида, и пока Гарри открывал дверь, Гермиона вдруг снова ощутила себя маленькой девочкой, как тогда, когда они вместе с Гарри и Роном выбирались из замка, чтобы навестить лесника.

— Мерлинова борода! — воскликнул полувеликан, увидев, кто его гости. — Давайте, заходите скорее, а то замерзнете еще.

С поражающей быстротой он преодолел разделяющее их пространство и заключил Гарри в крепкие объятия, заставив того вскрикнуть.

— Эй, Хагрид, ты же меня задушишь, — с трудом выговорил Гарри и, улыбаясь, посмотрел на сияющего счастьем Хагрида.

— Прости, — вымолвил Хагрид. В его черных глазах поблескивали слезы. — Так счастлив видеть вас здесь.

Он обнял Джинни и Гермиону. И хотя полувеликан старался обнимать их куда осторожнее, Гермиона все равно ощутила, насколько сложнее стало дышать, и испытала неимоверное облегчение, когда он отпустил.

— Мы тоже рады видеть тебя, Хагрид, — ответил Гарри за всех.

Порой они встречали Хагрида в Косом Переулке, когда он бывал там по делам Хогвартса, но когда оказались здесь, в этой хижине, снова почувствовали что-то совершенно особенное.

Когда они сели за стол, Гермиона огляделась и заметила, что одну из стен Хагрид полностью заклеил вырезками из газет. Внезапно она поняла, что все эти статьи были о ней, Гарри и Роне, многие как раз за то время, когда выпустили карточки с их изображениями к шоколадным лягушкам.

— О, Хагрид, — произнесла она, когда полувеликан заметил ее взгляд и накрыл своей огромной рукой ее руку.

— Я собрал все статьи о вас, — пробормотал Хагрид. — Благо их не так много, вы же никогда не даете интервью. Но когда Кингсли назначил Гарри главой Аврората, этим пестрели все газеты. Ты стал самым молодым начальником за всю историю. Я так горжусь всеми вами, — на последних словах Хагрид окончательно разревелся.

Гермиона встретилась с Гарри взглядом и поняла, что он так же поражен, узнав, как лесник все это время по клочочкам собирал историю их жизни.

— Мы кое-что принесли тебе, Хагрид, — сказала Джинни и поставила на стол огромную бутылку огневиски. — А здесь вот несколько снимков наших мальчиков. — Она передала Хагриду фотографии Джеймса и Альбуса.

— Этот, должно быть, маленький негодник, — засмеялся Хагрид и указал на удирающего с фотографии Джеймса. — Прям как ты, Гарри, только более дерзкий.

Они все улыбнулись.

— А этот малыш, уверен, оправдает оба своих имени. — Он промокнул глаза рукавом, и Гермиона была почти уверена, что скоро эти снимки добавятся на стену к газетным вырезкам. Хагрид громко высморкался в свой огромный цветастый платок и прохрипел: — Как насчет того, чтобы хлебнуть немного огневиски? Мы бы все могли по чуть-чуть, а?

— Хагрид! Сейчас же только середина дня! — усмехнулась Джинни.

— Да, точно, ты права. Будет не слишком хорошо, если вы придете в замок уже навеселе. Оставлю бутылку на следующий раз. — Он подмигнул, и гости ответили заговорщицкими улыбками. — А теперь, думаю, вам лучше уже идти. Профессор МакГонагалл ждет вас. А мне нужно еще покормить животных и принарядиться. Увидимся на празднике!

Уже когда они закрыли за собой дверь, Гермиона еле сдержалась, чтобы не захихикать при мысли об ужасающего вида коричневом лохматом костюме Хагрида — единственной его парадной одежде.

* * *

Хогвартс почти совсем не изменился, и Гермиона вдруг снова почувствовала себя маленькой девочкой, когда увидела уже украшенный к празднику Большой зал. Те части замка, что были разрушены во время битвы, заново отстроили. И хотя все казалось прежним, атмосфера изменилась. Словно стены замка впитали события тех дней.

Медленно передвигаясь вдоль стены, Гермиона разглядывала картины.

— Я так рада, что вы здесь. Увидела в окно, как вы шли.

Услышав знакомый голос, все трое обернулись и увидели спешащую им навстречу и тепло улыбающуюся Минерву МакГонагалл. На ее лице прибавилось морщин, а в волосах, все время затянутых в аккуратный пучок, добавилось седины. Но глаза сверкали от радости, и от этого профессор казалась намного моложе.

Сначала она пожала им руки, но потом сердечно обняла каждого.

— Так здорово снова вернуться в Хогвартс, — сказала Джинни. — Наверное, мы уже забыли или даже никогда и не осознавали величия этих стен.

После короткого разговора Минерва извинилась, сославшись на дела, и оставила их одних, пообещав встретить вечером на празднике.

— Гарри, спасибо, что уговорил нас приехать пораньше. Я оставлю вас. Хочу побыть немного одна. Насладиться духом этого места, — прошептала Гермиона.

Она провела в этом замке столько часов. Оглядевшись, Гермиона полностью отдалась во власть вновь нахлынувших воспоминаний. Она вспоминала совместные обеды в этом зале, речи Дамблдора перед началом каждого учебного года, сов, приносящих почту по утрам. Запах старого пергамента в библиотеке, тишину знаний, затаившихся где-то между полками книг. В памяти всплывали маленькие и большие победы и поражения. Замок стал частью ее счастливой, беспечной юности. Но время, проведенное в его стенах, также ознаменовалось потерей чувства легкости, беззаботности, так часто свойственного детству. Оно было отнято безжалостной войной, в которой они победили, но заплатили за это слишком высокую цену. Гермиона видела лица погибших в тот день. Застывшие, пустые глаза, устремленные в потолок.

Воспоминаний оказалось вдруг слишком много. Противоречивость нахлынувших эмоций привели Гермиону в смятение.

— Я... Я пойду прогуляюсь до Хогсмида. Навещу Аберфорта.

Но Гарри и Джинни похоже не слышали ее. Они стояли, держась за руки, и смотрели туда, на то место, где много лет назад Гарри сошелся лицом к лицу с Волдемортом. Развернувшись, Гермиона покинула Большой зал. Она пробежала мимо бросающих ей вслед удивленные взгляды студентов и, только когда оказалась под открытым небом, почувствовала, что снова может дышать.

* * *

Снег, словно сахарная пудра, покрывал крыши домов в Хогсмиде, единственной в Британии деревушке, где жили волшебники. Никто не замечал Гермиону, то там, то тут заглядывающую в витрины магазинов. Она помахала мадам Розмерте, убиравшей при помощи волшебной палочки снег возле входа в бар. Хозяйка поприветствовала ее в ответ и пригласила зайти на чашечку горячего шоколада, но Гермиона вежливо отказалась. Сначала она думала навестить Аберфорта, но когда подошла к Кабаньей голове, то увидела лишь темноту запыленных окон. Никого не было.

Она не спеша прогуливалась по улочкам, и с каждым шагом на душе становилось спокойнее. Она уже приготовилась вернуться в замок, как вдруг заметила фигуру. Человек одиноко стоял возле почти сгнившего забора, устремив взгляд на виднеющуюся на отшибе, на холме, Визжащую хижину. Подойдя ближе, Гермиона почувствовала, словно ее внутренности сжала чья-то ледяная рука.

Он, должно быть, слышал скрип снега под ее ногами, но не повернулся. Гарри говорил, что Снейп тоже получил приглашение на этот вечер выпускников, но она совсем не ждала, что он придет.

Его бледное лицо по-прежнему было обращено в сторону хижины. Он не пошевелился, даже когда она встала рядом. Гермиона открыла было рот, чтобы сказать что-то, но так и не произнесла ни звука, разглядывая профиль Снейпа. Неизвестно, сколько он уже стоял там. Возможно, он и сам этого не знал. Но сейчас ей хотелось одновременно и убежать прочь, и остаться рядом с ним.

— Расскажите мне, что произошло той ночью, — вдруг совсем тихо сказал он.

Гермиона, удивленная такой просьбой, взглянула на него.

— Разве вы не помните? — почти шепотом спросила она.

Он обернулся и посмотрел на нее безразличным, пустым взглядом, от которого все внутри сжалось. Его лицо, будто маска, казалось еще бледнее обычного. Гермиона сглотнула, услышав, как он произнес:

— Мне тогда казалось, что все это происходит с кем-то другим, не со мной. Я наблюдал словно сквозь какой-то туман. Все неясно, расплывчато. Как во сне.

Гермиона не хотела вспоминать ту ночь, когда так много людей, которых она любила, отдали свои жизни. Но стоило ему снова посмотреть на нее, как слова вырвались сами.

— Я, Гарри и Рон скрывались под мантией-невидимкой. А вы находились рядом с Волдемортом. Вы пытались убедить его позволить вам вернуться в замок и найти Гарри, но он ничего не хотел слышать. Он спросил вас про Старшую Палочку. Почему она не слушается его. Вы не отвечали на его вопросы и продолжали говорить, что лучше найти Гарри именно сейчас. А Волдеморт заявил, что знает, почему не он истинный хозяин Палочки.

Рассказывая, Гермиона не чувствовала ничего, кроме пустоты. Она ощущала себя марионеткой, которой управляют другие.

— Нагини, змея, находилась в зачарованной сфере. Вдруг Волдеморт сказал, что Палочка не слушается его, потому что ее истинный хозяин — вы. Вы попытались уклониться, но он произнес какое-то заклинание, и вы вдруг по плечи оказалась внутри сферы.

Ее голос надломился, пока память воссоздавала дальнейшую картину. Гермионе вдруг стало невыносимо больно.

— Змея укусила вас. Вы упали и... — Она не могла продолжать, да и необходимости в этом больше не было.

Снейп коснулся рукой шеи, где остался ужасный шрам от змеиных клыков. Он смотрел на Гермиону, долго и пронизывающе.

— Жаль, что я не помню, — наконец сказал он.

— Жаль, что я не могу забыть, — ответила она. И даже не заметила, как заплакала, пока горячие слезы не коснулись щек, но смахивать их не стала.

Снейп протянул руку, и Гермионе на мгновение показалось, что он хочет ее ударить. Но он завернул рукав своей мантии, оголив предплечье с темной меткой. Стоял и смотрел на метку, полный ненависти к самому себе, проводя указательным пальцем по змее. Слова были бы лишними. Она поняла. Поняла, что он чувствует. Ответственность — за то что принес столько горя всем этим людям. Поняла, что просто раскаяния недостаточно. Он хотел, чтобы его оставили умирать в Визжащей Хижине.

Гермиона не знала, что заставило ее сделать это, но она нерешительно дотронулась пальцами до его предплечья, провела по коже, ощущая пульсацию, словно дикое животное билось в предсмертной агонии. Снейп был настолько поражен ее прикосновением, что оказался не в силах прогнать. Он просто смотрел на нее, сомневаясь, что это происходит на самом деле.