Крестный для Альбуса (гет)

Удивленная, Гермиона повернулась к Северусу и наткнулась на пронизывающий взгляд. Казалось, ее признание одновременно и поразило, и развеселило его, но прежде чем он успел спросить, она тихо произнесла:

— Мысль о том, что придется вернуться в пустую, холодную квартиру, где нет никого, с кем можно было бы обсудить случившееся, нагоняет на меня тоску.

Северус внимательно изучал ее лицо, и она, как всегда, не могла даже представить, о чем же он думает. Но он кивнул и махнул рукой в сторону своего дряхлого дивана.

Гермиона заметила, как Северус поднял бровь, когда уселся рядом с ней.

— Я удивлен, — медленно произнес он, — что ты предпочла мое общество своей без сомнения весьма уютной квартире.

— Ты не видел мою квартиру, — попыталась уйти от ответа Гермиона, чувствуя, что краснеет.

Не могла же она объяснить, что ей совершенно все равно, насколько стар его дом. Главное, что она знает, — Северус рядом и смотрит на нее уже совсем иначе. Она с облегчением вздохнула, когда Северус не стал допытываться и просто предложил чего-нибудь выпить.

— Не отказалась бы от чая, — тихо сказал она.

Снейп исчез в кухне и спустя несколько минут аккуратно левитировал на шаткий столик две чашки и, к удивлению Гермионы, пачку шоколадного печенья.

— Они вкусные, — заверил Северус, неправильно поняв ее взгляд.

— Я знаю. Просто удивлена, что ты любишь шоколад, — призналась она.

— Все любят шоколад, — нахмурившись, произнес он. — Чего ты ожидала? Что я предпочитаю жуков?

Его насмешливый тон заставил Гермиону вздрогнуть. Она улыбнулась, словно извиняясь. А потом они молча пили чай, пока она не прервала тишину:

— Я так рада, что для Альбуса самое худшее позади. Не хочу даже представлять, что случилось бы, если бы ты вовремя не приготовил противоядие.

Северус не смотрел на нее, с отсутствующим видом помешивая чай. Гермиона даже подумала, что он не ответит, но вдруг услышала его тихий голос:

— Без твоей помощи, возможно, было бы слишком поздно.

— Я... мое участие было совсем ничтожным, — торопливо сказала она, чувствуя себя словно на качелях. Ее и напугало и одновременно восхитило, как много, оказывается, значит для нее похвала Северуса.

— Ты замечательно справилась, Гермиона, — спокойно отозвался он. — Я не признаю лесть, но ты действительно молодец.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Я сделала бы что угодно, чтобы помочь малышу. Мысль, что случилось бы, если бы Альбус погиб... — Она сглотнула и нервно сжала руки. — Все самое лучшее, важное и значительное в моей жизни так или иначе связано с Гарри, Джинни и Роном. Я знаю, что их жизнь никогда не стала бы прежней, если бы Альбус умер. И так благодарна, что ты справился... что мы справились.

На этот раз Северус не ответил, но Гермионе казалось, будто она понимает, что происходит сейчас в его душе. Возможно, он не мог выразить, сколько значит для него крестник. Или не хотел, но теперь это и неважно, потому что она чувствовала: никогда еще они так хорошо не понимали друг друга, как в этот миг.

Чай выпит, печенье съедено, важные слова произнесены. У Гермионы больше не было причины оставаться здесь, но уйти тоже не хватало сил.

— Можно спросить тебя? — неуверенно начала она.

— Можно, — ответил Снейп, и на губах его промелькнула улыбка. — Захочу ли я ответить — это уже другое.

— Почему ты выбрал зельеварение?

Северус слегка склонил голову, подумал несколько секунд и ответил:

— Зельеварение завораживало меня еще с тех пор, как я ребенком переступил порог Хогвартса. Для меня это было так же естественно, как дышать или ходить.

Из уст любого другого человека это прозвучало бы высокомерно или заносчиво, но только не у Северуса.

Гермиона кивнула, а он продолжил:

— Вообще-то я подумывал стать невыразимцем.

Гермиона вытаращилась на Северуса, даже не замечая, что от удивления открыла рот.

— Невыразимцем? Я прочитала сотни книг, пытаясь выяснить, чем же они занимаются, но так ничего и не нашла!

— Именно поэтому их и называют невыразимцами, — сухо отозвался он.

— Даже информацию о крестражах проще найти, — произнесла она. — В Лондоне не осталось ни одной магической библиотеки, в которой я не побывала бы, пытаясь хоть что-то откопать об отделе тайн.

— Значит, все же существуют загадки, которые Гермиона Грейнджер не в силах раскрыть с помощью книг, — сказал насмешливо Северус, но в его взгляде не было и намека на издевку.

— Но чем занимаются невыразимцы? И где ты нашел информацию? — не отставала она.

— Я мог бы сказать, — медленно произнес он. — Но, боюсь, после этого мне придется тебя убить.

Гермиона поняла, что он подшучивает над ней, и в который раз за этот вечер покраснела.

Похоже, он пожалел ее, потому что произнес:

— Ты помнишь Арку, где погиб Сириус Блэк?

При упоминании этого имени по лицу Северуса скользнула тень презрения, но Гермиона не обратила никакого внимания, напряженно ожидая продолжения.

— Кто однажды прошел сквозь Арку — не вернется никогда, — начал он. — Что именно находится там, какой мир, не знает никто, кроме невыразимцев. Они одни обладают магией, позволяющей странствовать между мирами. Они могут проходить сквозь Арку и возвращаться. Но что именно они делают там, неизвестно никому. Это один из самых охраняемых секретов магического мира.

Гермиона даже не заметила, как задержала дыхание, пока с шумом не выдохнула.

— И ты подал заявление? — с любопытством спросила она.

Северус кивнул.

— У меня нет способностей невыразимцев. Этой магии нельзя научиться, с ней рождаются. Когда я добивался должности в Министерстве, на одном из экзаменов это и выяснилось. А потом я стал учителем.

— Но почему ты хотел стать невыразимцем? — не сдавалась она.

Его слова все крутились в голове, и Гермиона спрашивала себя, откуда же он все это узнал. Она взглянула на него. Северус казался напряженным. И поняла, что спросила слишком личное.

— Извини, — быстро произнесла она. — Я не хотела быть такой настырной.

Потихоньку до нее начало доходить, что он хотел стать невыразимцев незадолго до того, как начал работать в школе... после того, как были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Лили, подумала она, и на губах появилась печальная улыбка. Вот почему он хотел стать невыразимцем. Отчаянная надежда пройти за Арку и найти ее в мире мертвых.

Гермиона не осмеливалась смотреть на него. Частично из-за страха найти отражение чувств, которые совсем не хотела видеть. И частично — потому что боялась, что он сможет понять ее собственные чувства.

Лили была центром всего, и все, что когда-либо делал Северус, так или иначе связано с ней. Когда Гермиона подумала о том, что глубоко внутри он все еще любит Лили, и неважно, сколько времени прошло, сердце словно сжало тисками.

«И почему тебе это не нравится? — спросил ее внутренний голос. — Может, потому что ты надеялась, что однажды он почувствует что-то к тебе?»

Эта мысль не стала для Гермионы неожиданностью. Она родилась в то мгновение, когда Северус вернулся из Святого Мунго, когда Гермиона обняла его, и он обнял ее в ответ.

— Хотелось бы мне знать, о чем ты думаешь, — услышала она его голос и, когда взглянула на Северуса, заметила, что выражение его лица изменилось, и он внимательно на нее смотрит.

— Я рассказала бы, — прошептала она, — но, боюсь, после этого мне придется тебя убить.

Северус рассмеялся, а Гермиона поняла, что это одно из тех редких мгновений, когда его смех не был ни презрительным, ни насмешливым.

— Как жаль, — пробормотала она.

— Что?

— Что ты редко так смеешься.

Его непроницаемый взгляд замер на ее лице, и хотя Гермиона почувствовала, как заалели уши, глаз не отвела.

— Я имею в виду, что теперь, когда худшее позади, мы можем смеяться, танцевать и просто быть счастливыми.

— Обычно я не танцую и не смеюсь, — тихо отозвался он.

— И не бываешь счастлив, — добавила она и сразу же пожалела об этом, когда он поднял бровь.

— Как жаль, — повторила она еще тише. — Как бы мне хотелось, чтобы ты стал счастливым.

— Почему? — произнес Северус.

— Просто так, — ответила Гермиона.

Казалось, он задумался, и в душе Гермионы поднялась целая буря, когда всего лишь на миг его лицо разгладилось и в первый раз на ее памяти Северус не знал, что ответить.

Сердце перевернулось в груди, и Гермиона перестала рассуждать, полностью отдавшись эмоциям. Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

В ушах зашумела кровь, стало жарко и холодно одновременно, и она пыталась вспомнить, как нужно дышать.

Северус медленно поднял руку и дотронулся до щеки там, где прикоснулись ее губы.

— Почему ты это сделала?

В его голосе звучало только глубокое недоумение.

— Потому что захотела, — шепотом призналась она.

Похоже, она удивила его.

Что ж, она и сама удивилась не меньше. А неразумная часть мозга приказала не останавливаться, пока не проснулся рассудок.

Гермиона снова наклонилась и в этот раз прижалась губами к его рту. Северус замер, но не оттолкнул, и это заставило ее прижаться к его губам еще крепче. Руки она положила ему на плечи и вдруг почувствовала, как он слегка приоткрыл рот. Инстинктивно или потому что действительно этого хотел — непонятно, но уже и неважно.

Это будто пробовать незнакомый фрукт, вкус которого до этого мгновения столько раз представляла, а он все равно оказался совершенно другим. Она не могла бы сказать — приятный или нет, просто... другой. Странный, и ей захотелось распробовать.

Ее руки так и лежали на его плечах, и каждую секунду Гермиона ждала, что Северус оттолкнет ее, но чем больше проходило времени, тем быстрее таяли сомнения. Особенно когда он ответил на поцелуй.

Они оба были слегка неуклюжими, пожалуй, Северус даже чуть больше. Но поцелуй не прерывали, и Гермиона спрашивала себя, о чем же думает Северус. Хотел ли он ее на самом деле? Или его тело отозвалось на близость женщины? Или он просто не хочет ее обидеть?

Левой ладонью Гермиона скользнула по его плечу к локтю, и когда Северус не запротестовал, начала поглаживать его руку, вверх-вниз, рисуя небольшие круги.

Сам он, похоже, не знал, с чего начать, но потом зарылся пальцами в ее волосы. Гермионе понравилось думать, что, возможно, он уже давно мечтал об этом...