Львенок из Цинтры (гет)

Ничего нельзя сказать наверняка.

Ни сейчас, ни потом.

И даже через сотню лет любое

твое деяние может быть

истолковано превратно.

И тогда, что тебе за дело,

как о тебе будут толковать?

Сигизмунд Дийкстра

-

Кто спешит жить, спешит к могиле.

Салладор Саан

Интерлюдия

Его лицо уже не вызывало отвращения. Водянистые шарики глаз без бровей и ресниц, хранящие в себе чёрное ядрышко зрачка, пристально следившее за ней на арене, перестали приходить в каждодневных кошмарах. А удушливый запах пота и дешёвого пойла настолько въелся в её собственную шкуру, что стал уже неотъемлемой частью этого маленького мирка. Клетка, арена, снова клетка. Железные прутья, осыпающиеся перхотью ржавчины, но всё еще настолько крепкие, что даже Геральт, пожалуй, не смог бы их раздвинуть. Пара оскаленных морд напротив. Ее будущие враги. Бывших противников уносили с арены в другое место.

Сегодня был день боёв. Через пару часов ее вытолкнут на арену, бросят на песок Ласточку и выпустят очередную тварь. Она знала это, хотя Бонарт никогда не предупреждал ее о предстоящем поединке.

Сейчас он сидел перед ней, в очередной раз налакавшись в трактире какой-то дряни.

— Ну, что, Крысиха, скажешь мне или нет, кто ты такая? Молчишь. Вот и молчи, нечего распускать свой змеиный язычишко.

Цири сидела в дальнем углу клетки, поджав колени к груди и уткнувшись в них носом.

«Я не здесь… И вообще, это не я, это кто-то другой», — как мантру, повторяла она про себя.

— Что? Зверьё закалывать легко, легче, чем человека? Финт, пируэт, оборот, удар … Этому тебя учили ведьмаки?

Она молчала и старалась не слушать. Он будто знал о ней всё, и от решительных действий отделяло только одно — её признание. Сломленное, сдавленное признание в том, что она и есть… Но она не сломается, в её жилах Старшая кровь. И пусть каждый раз, пропуская удар когтистой лапы или предательский прыжок из-под земли, она проливает эту кровь на серый песок арены. Бонарт не дождется от нее ни слова.

— Хувенагель скоро разорится на твоих боях. Мои ставки уже никто не принимает, так что сегодня твой последний бой. Учти это, Фалька. Я наигрался с тобой, и меня уже порядком достало твоё молчание. Завтра я вытащу из тебя правду клешнями. И поверь, это не оборот речи. У одного моего друга есть целый склад пыточных железяк на любой вкус.

Слова, каждое в отдельности что-то значили, но собрать их в понятную мозгу мысль не получалось. Она не здесь. Она просто смотрит на всё сверху, будто наблюдает за копошащимися муравьями.

— Ты думаешь, я зря возился тут с тобой? Ошибаешься! Девка! Я Лео Бонарт по прозвищу Кот. И я предпочитаю сначала поиграть с крысой, а потом уже ее съесть. Хотя что тут есть? Два вершка да кучка дерьма. Я лучше продам тебя, да подороже. Как тебе такая идея?

Вести такие диалоги с воздухом ему претило. И, понимая, что совсем скоро он будет лишен и этого, Бонарт решил надавить на больное. Таких тем для Фальки было две: Крысы и Ведьмаки. Первую он истрепал уже и вкривь и вкось — девчонка давно перестала реагировать на его красочные рассказы о том, какие чувства он испытывал, вспарывая Мистле живот. А вот вторую Бонарт берег на последний случай.

— Видишь, Крысиха, что у меня есть? — он расстегнул ворот куртки и вытащил оттуда три медальона. Подошёл к самым прутьям клетки, чтобы ей лучше было видно. — Говорят, ведьмаки обладают нечеловеческой силой, изворотливостью, умеют видеть в темноте… Да только ни одного из этих поганцев это не спасло от меча Лео Бонарта. Я распрощаюсь с тобой, а потом найду того белоголового выродка и прикончу его, хорошенько выпотрошив перед этим.

— Ты, — зашипела из угла Цири. — Да ты…

— А после — доберусь и до вашего замка. Говорят, там сейчас один старик и остался. Все его шавки разбежались по углам. Потом найду и их. Прикончу одного за другим. Вот так, Кот раздерёт стаю волков, уж поверь мне.

Она завопила так оглушительно, вскочила так резко, что Бонарт даже не успел опомниться. Через секунду он уже был припечатан к решетке, отделявшей его от взбесившейся пленницы. Цири держала в руке все три медальона и тянула на себя, молча, с ненавистью смотря в водянистые глаза. Она знала, что это ничем не поможет, а то и еще сильнее разозлит мучителя. Но ничего не могла с собой поделать.

Он резко рванулся назад — кожаные шнурки треснули, оставляя на шее красные саднящие следы.

— Ах, ты Крыса! — Бонарт рассвирепел. От гнева его трясло, и поиск ключа в кармане занял не меньше минуты. Душа у Цири ушла в пятки. Но, может быть, это и есть её час? Попытаться сбежать, когда, разъяренный, он потеряет контроль над ситуацией. Или сильнее раззадорить его, заставить себя убить. Тогда всё кончится, наконец-то кончится…

Но, то ли прочитав решимость в ее глазах, то ли вспомнив о чём-то важном, Бонард неожиданно остыл.

— Не торопись умирать, девка. Сама себя убить не смогла, но и я не буду. Сегодня на арену не пойдёшь. Завтра мне нужно, чтоб у тебя был товарный вид.

Он развернулся и ушел, крутя на пальце ключ от клетки. А Цири, держа в руках три металлические головы (волка, кота и орла), растерянно смотрела ему в след, не понимая, радоваться ей или готовить петлю из собственных портков.

.

VIII

.

Пряный запах старого дерева и влажного камня забивался в нос терпкой волной. Люциус сидел не двигаясь уже с четверть часа и настойчиво сверлил взглядом противоположную стену. Винный погреб Малфой-мэнора уже давно стал его тайным убежищем. Волдеморт, будучи бесплотной тенью, приличное время проскитался по всяким подвалам, болотам и норам, поэтому сюда не заходил никогда. Может быть, это навевало на него неприятные воспоминания, а может, просто считал ниже своего достоинства спускаться в подземелья, когда он может лишь рукой махнуть, чтобы ему принесли все, что заблагорассудится.

Именно поэтому Люциус облюбовал именно это место для своих недолгих передышек. Сегодня он даже позволил себе откупорить одну из бутылок красного вина 1935 года. Вторую такую Малфой отдал Снейпу. Не выдержал Северус… и у невозмутимого зельевара уже нервы сдают, что ж уж говорить про него, Люциуса. Это был тяжелый день, и думать о нем совсем не хотелось, но едва удавалось хоть немного расслабиться и отвлечься, воспоминания накатывали сами.

Их было двое, а она одна. Еще с порога Малфою показалось что-то необычное в ее движениях и поведении, но особо придавать этому значения он не стал. Тем более, это была всего лишь молодая ухоженная женщина в том возрасте, когда трудно точно определить количество прожитых ею лет. Может тридцать, а может, и сорок. Он видел ее очень давно и почти не помнил лица, поэтому не мог сказать, насколько она изменилась.

— Вы? — она удивленно окинула взглядом двух мужчин в черных дорожных мантиях, без приглашения явившихся в ее дом.

— Здравствуйте, миссис Штейн. Мы можем войти? — Люциус постарался вложить в эту фразу миролюбие, настойчивость и немного властности.

— Зачем вы пришли? — она не освободила проход.

— Сара, нам лучше поговорить в доме, а не на пороге, — тихо произнес Снейп и, не дождавшись разрешения, перешагнул порог. Женщина отступила, недовольно сжала губы, но все-таки провела их в гостиную.

— Так зачем вы пришли? — повторила миссис Штейн, не предлагая присесть. Хотя Люциус в этом и не нуждался. Он выбрал мягкое кресло у камина и расположился в нем с видом хозяина. Северус остался стоять, пристально рассматривая женщину, будто пытался одним взглядом выразить все, что нужно было сказать вслух.

— Тебя ищет Темный Лорд. Ты не явилась на призыв, и мы думали, что тебя уже нет в живых. Но недавно кое-кто видел тебя в Косом Переулке.

— Черт, так и знала, что эта вылазка выйдет мне боком, — Сара тряхнула рыжими волосами и пристально посмотрела на Снейпа. — Ты должен понять меня, Северус. Я больше не хочу иметь никаких дел с Пожирателями. У меня дочь, я должна заботиться о ней, а не бегать по поручениям Лорда.

— А как же Генрих?

— Он погиб три года назад, — в ее голосе не было боли или сожаления. Похоже, она уже давно смирилась с потерей мужа. Люциус наблюдал за диалогом со стороны. До этого момента он даже не подозревал о подобной осведомленности Снейпа в жизни Сары Штейн, в девичестве Лоуренс. И только немного напрягши память, он понял, что Северус учился с ней на одном курсе.

— Ты же должна понимать, бывших Пожирателей не бывает. Бывают только мертвые Пожиратели.

— Не желаю ничего знать. Два года я ему не нужна была, так зачем же так срочно понадобилась сейчас? Уйдите, скажите, что не нашли меня. Я заберу Нису и уеду, — в ее голосе слышалась мольба. Но не плаксивая и несчастная, как это обычно бывало у женщин, а настойчивая и уверенная. Она словно забыла о присутствии еще одного человека в комнате. Все ее внимание сейчас было приковано к Снейпу. — Забудь об этом разговоре, хотя бы ради того, что между нами было.

— То, что между нами было, сейчас не имеет никакого значения, — голос зельевара не дрогнул. Интересно, что же между ними такого было? Сколько Люциус помнил Северуса, тот был угрюм и одинок.

— Хорошо, тогда ради Нисы, ей всего пять лет, она не должна расплачиваться за мои ошибки. Подумай, ты хотел бы такой участи для своего ребенка?

— У меня нет детей. Сара, я понимаю твои чувства, но не могу ничего сделать. То, что ты каким-то образом избавилась от метки или смогла побороть силу призыва, делает тебя сильной женщиной. Но…

— Как я избавилась от метки? — горько рассмеялась женщина и правой рукой откинула с левого плеча накидку. Теперь Люциус понял, что его смущало все это время. Скованность движений, легкая неуклюжесть — все это было следствием того, что левая рука у Сары была отсечена по локоть, а культя бережно обернута рукавом домашнего платья и перевязана голубой лентой.

— Мы с дочерью играли на рояле, когда загорелась метка два года назад. Она видела, как меня мучила агония, как я металась по дому, не зная, как заглушить эту боль. Мне пришлось бросить ее одну и аппарировать подальше отсюда. Но не к Темному Лорду! Я отправилась на пустырь и отсекла себе руку заклинанием. И, знаешь, нисколько не жалею об этом. Так я выкупила свою свободу и счастливое детство для своей малышки. Здесь, в Германии, не слышали ничего о Волдеморте. И все бы было хорошо, если бы не то странное письмо. Оно было от тебя, Северус!

— Я не посылал тебе ничего, — Снейп нахмурился. Его, казалось, нисколько не удивило экстравагантное освобождение от метки. Зато озадачило обвинение в склонности писать тем, кто считался умершим.

— Да, но я догадалась слишком поздно. Просидев пару часов в «Шоколадной жабе» в Косом Переулке, я поняла, что здесь что-то не так, и вернулась к дочери. Мы с Нисой бросили дом в Эссене и переехали сюда. Я боялась, что нас найдут. Но прошло уже почти полгода, никто так и не явился. А сегодня пришли вы! Но это даже хорошо. Я уже устала ждать и бояться. Оставь меня, скажи своему хозяину, что я действительно умерла. И тогда мы с моей дочерью навсегда станем свободны!

— Если сейчас ты не пойдешь с нами, Лорд сам явится сюда. Тогда ни у тебя, ни у твоей дочери не будет шанса выжить.

— Ты намекаешь на Лили? — в глазах Сары мелькнул злорадный огонек.

— Я ни на кого не намекаю, — чуть хрипловато произнес Снейп. Кажется, хозяйка дома ударила его по больному. О какой это они Лили? Не о Поттеровской ли матери?

— Перестань притворяться. Думаешь, я не помню, каким ты стал после падения Лорда? Проклинал его и Дамблдора, злился на весь мир! Ненавидел всё и всех! Мне не верится, что ты снова на стороне этого монстра.

— Хватит, — Северус пытался остановить поток слов, и рука его уже потянулась за палочкой. Но замерла после того, как Штейн зло усмехнулась.

— Ты же любил её, Северус. ЕЁ одну на всем свете! И со мной был только из-за того, что на нее похожа. Неужели думаешь, что я поверила, будто теперь все забылось?!

— Молчи! — он все-таки выхватил палочку и направил в разгоряченное лицо Сары. Люциус, до этого молча наблюдавший за происходящим, напрягся. Конечно, указание Лорда «привести Штейн живой или мертвой» было однозначным. Но Малфой надеялся решить все мирным путем.

— Он убил ее, Снейп. Убил! Без пощады, без лишних слов, не дал ни единого шанса защититься. Так же сделаешь и ты сейчас? Оставишь мою дочь одну, как эта сволочь оставила Поттеровского сына?

— Сара! — Люциус, пожалуй, впервые слышал, как Снейп повысил голос. Обычно спокойный и невозмутимый, он сейчас был похож на нахохлившуюся ворону, которую пытаются согнать с драгоценного яйца. — Замолчи!

— Нет! Я не буду молчать! — она выхватила свою палочку и послала в Северуса заклинание. От неожиданности он даже не смог среагировать вовремя. И режущая молния прошлась по его левой руке. Малфой отреагировал моментально и почти успел схватить Сару за руку. Но он забыл, что под накидкой ниже локтя ничего нет, поэтому в сжатом кулаке осталась лишь ткань. Штейн дернулась, одним движением высвобождаясь из захвата, и отскочила в сторону, так, чтобы оба противника оказались в поле ее зрения.

— Не глупи, пойдем с нами, — Снейп занял боевую стойку, готовый уже к любому исходу событий, но первым не нападал.

— Ни за что! — Сара снова взмахнула палочкой, но заклинание не достигло своей цели.

Люциусу надоел этот спектакль. Они и так много времени потратили на уговоры. От его Ступефая Штейн увернулась. Следующее заклинание выбило щепки из дверцы старого комода в нескольких сантиметрах от головы хозяйки. Для однорукой она двигалась довольно проворно и успевала не только уклоняться от заклятий, но и отправлять свои. То ли тут играл свою роль адреналин, то ли Сара специально вводила их в заблуждение своей якобы беспомощностью вначале. Прожив два года без руки она, кажется, привыкла к этому. Как оказалось, порой это может быть даже преимуществом. Только вот численный перевес был не на нее стороне. Вдвоем они с Северусом оттеснили Сару к окну. И она, как загнанный зверь, щурилась, пытаясь понять, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

Снейп в очередной раз взмахнул палочкой, и Сектумсемпра могла бы всего лишь задеть плечо женщины. Но за долю секунды до этого в глазах Штейн что-то изменилось. Она дернулась в сторону и заклинание пришлось ей точно по горлу. Послышался отвратительный чавкающий звук, и кровь в мгновение хлынула на пол. В последнем взгляде Сары не было ни ненависти, ни страха — только удивление. Глухой стук упавшего тела будто вывел Снейпа из ступора. Он кинулся к женщине и попытался что-то сделать, пытался остановить кровь и привести ее в чувство. Его движения были сосредоточенными, короткими и деловыми. Люциус смотрел на эту картину и думал только об одном: «Лорд сказал «живой или мертвой», значит, придется аппарировать с трупом… Надо все-таки было запастись порт-ключом».

— Мама, — тонкий срывающийся на визг голос вернул Малфоя в действительность. Он обернулся и еле сдержался от восклицания в самых жестких выражениях. Пожиратель он или нет, но опускаться до уровня Гиббона и сквернословить при женщинах и детях не привык.

Малышка была сущим ангелом. До неприличия кудрявая, с золотистыми волосами, в белой ночной сорочке и с игрушечным единорогом в правой руке. Ниса стояла в дверях и пыталась пройти в комнату, но это у нее никак не выходило, будто в дверном проеме была натянута вязкая невидимая паутина. Теперь Люциус понял, куда метнулась в последнее мгновение Сара. Она увидела дочь, спустившуюся посмотреть, что за шум в гостиной.

— Северус, у нас проблемы, — обреченно заявил Малфой.

— Вижу, — послышалось из-за спины. — Я знаю это заклинание — Мини-болото, снять его может только тот, кто наложил. Сара похоже, решила обезопасить дочь, не дав ей возможности попасть сюда во время нашего разговора. Бери Штейн и вылезай через окно. Через дверь нам не выбраться.

— А как же девочка? Она видела нас и сможет описать аврорам, если они сюда явятся. А ведь они явятся… верно? — Люциус начал паниковать, понимая, что выход оставался только один.

— Это моя забота, — резко заметил Снейп. — Иди, я догоню.

Малфой кинул последний взгляд на Нису, подхватил с пола окровавленное тело ее матери и направился к окну.

Потом их со Снейпом ждала встреча с Лордом, несколько Круцио для профилактики. Мертвой Сара Волдеморта почему-то не устроила. И действительно, чего ему сдалась эта Штейн? Будь она проклята! Но из головы по-прежнему не выходило лицо золотоволосого ангелочка, панически рвущегося в комнату. И Северус стоявший к ней лицом, готовый выпустить смертельное заклинание в невинного ребенка.

Но мысли Люциуса не шли ни в какое сравнение с теми, что сейчас роились в голове самого Снейпа. Он смотрел на засыпающую Цири, допивал остатки вина и думал о Саре. О женщине, которую никогда не любил, но с которой ему всегда было интересно. Она действительно была очень похожа на Лили, и это когда-то ударило ему в голову. Тогда он пытался забыть о своей неутихавшей боли, пытался заставить себя испытывать что-то кроме чувства вины. Но ничего не вышло. И они расстались, чтобы встретиться через десять лет.

Сара изменилась за это время, а он — нет. У Сары появился ребенок, а он так и не смог справиться со своими ночными кошмарами.

Бутылка опустела. Но припасенный с какого-то праздника огневиски спас ситуацию. Почти двое суток без сна и алкоголь — адское сочетание. Перед глазами застывшая, как муха в янтаре, девочка в паутинке заклинания, которое он сам незаметно наложил, заходя в гостиную Штейн. Малышку будто парализовало от взгляда взрослого незнакомого мужчины. Она больше не рвалась и не кричала. А смотрела на него снизу вверх ожидая своей участи.

— Обливиэйт, — тихо произнес он, усиливая заклинание двойным взмахом палочки. Когда Ниса очнется, то не будет помнить ни Снейпа, ни окровавленное тело своей матери, ни даже своего имени. Остается надеяться, что у девочки найдется родня, готовая приютить сироту. Снейпу не хотелось думать о том, что сегодня он, возможно, создал нового Темного Лорда…точнее, Леди.

— Может быть, вам прилечь? — в тяжелые мысли Северуса неожиданно ворвался мягкий знакомый голос. Он вздрогнул, пытаясь понять, где находится.

— Вы устали, — повторила Цири. — Прилягте.

И Снейп пробираясь сквозь пространство, словно сквозь Мини-болото, направился к кровати, еще не осознавая того, что будет дальше.

* * *

Окончательно проснулась она только в гриффиндорской гостиной. Первые лучи солнца уже основательно расплескали на полу пятна света. Забравшись с ногами в своё любимое кресло, Цири внутренне замурчала, как довольная кошка.

В полусонном состоянии красться по пустынным коридорам замка было тем еще удовольствием. Но зато в столь ранний час ее уж точно никто не заметил, только Полная дама сквозь дремоту не с первого раза расслышала пароль. Лунный морок в комнате уже наверняка растаял, да только соседки все равно не удивятся, когда с утра ее не окажется в постели. Они уже привыкли к традиционным пробежкам новенькой.

Кстати, о пробежке… Идти или не идти? Посмотрев на настенные часы, Цири поняла, что все равно еще слишком рано, так что можно еще часок понежиться в теплом солнечном свете.

Прикрыв глаза, она вспомнила свой сон, навеянный сноворотом, и удовлетворенно вздохнула.

Скала. Всё та же чёрная скала. Всё то же чёрное небо. Всё те же зеленые молнии. Только теперь она на вершине не одна. В этот раз Цири обнаружила себя здесь в человеческом обличии. Свесив ноги с утеса, ведьмачка сидела на самом краю и смотрела вдаль, кажется, уже очень давно. А рядом лежал большой чёрный лохматый пёс. Они молчали так долго, что уже должен был наступить рассвет, но небо не хотело светлеть. Вспышки зеленого цвета выхватывали из темноты то небольшие участки леса вдали, то покрытое тонким хрустальным инеем озеро, то тела троих человек на противоположном берегу. В этот раз Цири не спешила к ним. Она будто знала, что не успеет (нечего и пытаться), что ответ ее ждет не там, а здесь.

— Ты слишком торопишься, — наконец прервал тишину пёс.

— Куда? — после долгого молчания спросила она.

— Жить, — голос был хриплый, простуженный и сырой, словно пропитавшийся каменным подвалом.

— Я не смогу их спасти? Никогда?

Произнесенные слова будто растворялись в темноте. Фразы тонули в долгом молчании. И, слушая каждую следующую, приходилось напрягаться, чтобы вспомнить предыдущую.

— Только в свое время. Не сейчас.

— Почему тогда эти сны так мучают меня?

— Потому что ты слишком торопишься.

— Куда?

— На ту сторону.

— Я хочу спасти их.

— Не сейчас. Ты слишком мало знаешь, чтобы сделать правильный выбор.

— Как мне узнать больше?

— Жить.

— Но я должна спасти их.

— Ты никому ничего не должна.

— Я должна…

— Ты должна найти пророчество. Тогда, возможно, ты сможешь сделать правильный выбор.

— Какое пророчество?

— То, которое не помнит никто.

— Где мне найти его?

— Чем усерднее ты копаешь яму, тем глубже в нее погружаешься, забывая о том, что действительно важно.

— Что может быть важнее жизни людей?

— На этот вопрос ты сама должна ответить.

— Ничего.

— Ответ неправильный.

— Как мне найти пророчество?

— Перестань искать. И оно само попадет к тебе в руки.

— Как скоро?

— Ты слишком торопишься.

— Жить?

— Умереть.

— Кто ты? Кто они?

— Всему своё время.

— Что мне делать дальше?

— Жить.

Они снова надолго замолчали. Цири чувствовала, как раздражение и негодование кипят где-то внутри. Ни одного прямого ответа, ни одного толкового совета… Зачем только она отправилась сюда? Чтобы ее снова пичкали афоризмами и загадками? Но это все было так глубоко и призрачно, что даже всерьез расстроиться у нее не получалось.

— Она гордится тобой, — поднимаясь, произнёс пёс.

— Кто? — в груди кольнуло.

— И он тоже.

— О ком ты говоришь? — сердце забилось в бешеном ритме.

— Мы встретимся с тобой, когда придёт время, и я отведу тебя к ним. А теперь прощай, Цири.

И она резко, будто из теплой воды на ледяной мороз вынырнула из сна.

В комнатушке стоял горьковатый удушливый запах алкоголя. Снейп спал на животе, уткнувшись носом в подушку. На предплечье его левой руки злобно ощерилась змея. Совершенно неожиданно для себя Цири поняла, что разговор с чёрным псом действительно принёс ей облегчение. Теперь она знала, что нужно делать дальше — просто жить. От этого знания на душе стало тепло и радостно.

Откинуться на подушку, снова закрыть глаза, насладиться теплом мужского тела рядом, потереться носом о его плечо и сдержать смех, когда профессор недовольно что-то пробурчит во сне. Встать, лениво одеться, показать язык перевернутой змее на свесившейся с кровати руке зельевара. Выскользнуть в коридор, тихонько дойти до гриффиндорской гостиной и забраться в кресло, окончательно проснуться и задаться вопросом: а стоит ли идти на пробежку или можно сегодня устроить себе выходной?