Прекрасные создания (гет)

Долохов все же ушел, а Белла еще долго оставалась в саду, не в силах заставить себя встать и вернуться в дом. Шел второй час ночи, гости уже должны были уйти; светлых окон оставалось все меньше, и Белла сидела почти в полной темноте. Печаль и усталость овладели ею; она так погрузилась в свои мысли, что даже не обращала внимания на холод.

Послышался тихий шорох: кто-то медленно шел по гравийной дорожке. Белла вздрогнула и нехотя подняла голову.

Это был Реддл. Он стоял спиной к свету, и потому Белла могла видеть только его темную фигуру в мантии. Он ничего не сказал, приблизился и сел на скамью рядом с ней.

— Куда ты пропала? Я ждал, когда ты вернешься, и мы сможем поговорить. У меня есть чудесная новость, и я хочу, чтобы ты узнала ее первой, — тихо сказал он. В его голосе угадывалось глубокое удовлетворение.

— Что такое? — спросила она и, по старой привычке, хотела заправить за ухо выбившийся локон. Но ее прическа осталась безупречной, ни один волосок не покинул надлежащего места, и потому жест был напрасным. Зато она почувствовала, как ее пальцы скользнули по мокрой щеке и искренне удивилась. Она что, плакала? Оставалось только надеяться, что Реддл, как и она сама, не заметил этого.

Он протянул ей распечатанное письмо.

— Прочти сама.

Белла взяла пергамент и стала читать. Письмо было составлено в деловом стиле, и она не сразу поняла, о чем именно в нем говорится. Пришлось перечитать снова. За каждой фразой чувствовался скрытый смысл, который успешно прятался в многословии.

— Что это значит? Тут говорится, что в случае удачи с переворотом в Британии французская аристократия выступит в поддержку смены режима…

— Это значит, что французы готовы объединиться с Британией, чтобы создать Магический альянс, который, в свою очередь, повлечет за собой установление единого правительства для наших стран.

— И во главе этого правительства будешь ты? — спросила Белла, складывая письмо и отдавая Реддлу. Она начала понимать.

— Да.

— Немного смахивает на...

— Диктатуру? — отозвался Реддл, придвигаясь к ней ближе. — Возможно. Недалек тот день, когда не только британские волшебники осознают необходимость разделения двух миров: магического и маггловского.

Белла повернулась так, чтобы видеть его лицо.

— Зачем тебе все это? Ты говорил, что хочешь превратить Британию в страну для волшебников. А теперь — Франция. Что дальше? Истребишь магглов как вид? Установишь мировое господство?

Реддл прищурился; он помедлил, прежде чем ответить.

— Я думал, ты будешь рада.

— Чему? — раздраженно бросила она. — Перспективе бесконечной войны? Даже если все магглы на свете вымрут, против тебя ополчатся свои же чистокровные волшебники. Это никогда не закончится!

— Разумеется, — спокойно отозвался Реддл. — Но я и не хочу, чтобы это заканчивалось. До победы еще далеко, и судить о результатах пока рано. Мы только в самом начале пути.

— Нет никаких «мы», Том, — выпалила Белла. — Эта война продлится десятилетия. Я умру раньше, чем увижу ее «результаты».

Он не ответил. Повисла пауза, во время которой Белла постаралась успокоиться и взять себя в руки. «Это Долохов», — думала она. — «Если бы не он с этими дурацкими… Все-все. Не нужно вспоминать. Зря я распалилась».

Ведь Реддл пришел сюда, чтобы рассказать то, что пока находится в секрете от всех прочих. Он хотел поделиться с ней своей радостью. Он никогда не скрывал своих истинных намерений. Никогда не обманывал ее, никогда не давал повода рассчитывать на что-то большее. Никогда не лез ей в душу, не читал мысли и не издевался.

— Существуют способы продлить человеческую жизнь, — неожиданно сказал Реддл.

Белла вздрогнула и удивленно воззрилась на него. Темный Лорд кивнул и добавил:

— На неограниченный срок.

— И что же? — спросила она после небольшого молчания.

— Я помогу тебе ими воспользоваться…

От неожиданности Белла буквально лишилась дара речи.

— … если захочешь.

Невероятно.

— Ты действительно сделаешь это? Ради меня?

— Почему нет? Ты одна из немногих, кто заслуживает бессмертия.

Она не ослышалась? Не может быть, это какой-то сон. Даже в самых смелых своих фантазиях она не могла предположить такого. Впрочем, любой, кто знал Реддла хотя бы вполовину так же хорошо как она, тоже усомнился бы в реальности происходящего.

— Я должна дать ответ сейчас?

— Нет, конечно, нет, — Реддл улыбнулся, видя ее замешательство. — Просто подумай об этом. Время терпит. И еще… — добавил он, вспомнив еще кое о чем. — Цигнус сегодня спрашивал моего совета. Насчет тебя.

— Меня?

Реддл слегка замешкался с ответом.

— Твои родители всерьез рассматривают предложение Родольфуса.

— Какое еще предложение? — нахмурилась Белла.

— Я не посвящен во все подробности, но, думаю, Цигнус в скором времени захочет обсудить с тобой вопрос о замужестве.

Беллу передернуло.

— Родольфус говорил с моим отцом? Когда?

— Пару часов назад, насколько мне известно.

Как интересно. Родольфус сделал предложение, не сказав об этом ей? Очень глупо с его стороны.

Последнюю фразу она произнесла вслух.

— Возможно. Я говорил после этого с твоим отцом: он спрашивал моего совета. Я знаю, что новый Пожиратель — Долохов — нравится тебе. Хотя его и нельзя назвать подходящей партией.

Она бросила быстрый взгляд на Реддла, но его лицо было серьезно.

— Я сказал, что будет правильнее предоставить тебе свободу в выборе спутника. И Цигнус согласился с моими доводами.

— Вот как? — медленно отозвалась Белла.

— Может быть, случившееся с твоей сестрой сделало его более — как там выразилась миссис Блэк? — демократичным?

Голос Реддла не изменился ни на йоту — тем неожиданнее прозвучало напоминание о случившемся за ужином. У Беллы сжалось сердце.

Значит, его все-таки задело. Конечно, задело.

— Ты должен знать… Мама всегда была очень привязана к Андромеде. Сейчас она сильно переживает и поэтому немного не в себе… Она бы никогда не сказала ничего подобного, если бы не…

Темный Лорд жестом попросил ее остановиться.

— Разумеется. Друэлле сейчас нелегко, раз она оказалась оторвана от любимой дочери.

Белла неуверенно кивнула.

— А младшая из твоих сестер, как я понял, пользуется особым расположением отца.

К чему он клонит?

— При чем тут Нарцисса?

— Вы с ней до сих пор в ссоре?

— Да, — нехотя отозвалась она.

— Ты скучаешь по ней?

— Да, — повторила Белла. К чему врать? Нарцисса была ее единственной подругой.

— Я могу помочь тебе?

Она невольно улыбнулась.

«Ты последний человек, кто мог бы помочь мне помириться с Нарциссой. Если не брать в расчет заклинание Империуса».

— Я справлюсь сама. Но все равно спасибо, Том.

* * *

Белла постучалась в дверь отцовского кабинета.

— Войдите!

Она вошла, осторожно прикрыв за собой дверь. Цигнус Блэк стоял у камина; при виде дочери он кивнул.

— Я здесь, как вы и просили, отец.

— Хорошо. Белла, мне нужно поговорить с тобой. Подойди ближе.

Она посмотрела на часы. Почти четыре утра — что понадобилось отцу так срочно? Может быть, это как-то связано с матерью? Или с Андромедой? Или с той ужасной сценой за ужином? Или с предложением Родольфуса, чтоб его душу дементоры высосали? Или эльфы доложили о том, что она какое-то время провела в саду наедине с Долоховым? Впрочем, насчет последнего вряд ли стоит беспокоиться. Цигнус был не из тех родителей, которые проявляют интерес к личной жизни своих детей. Он никогда не просматривал письма дочерей, не наказывал эльфам следить за ними, ни разу за все восемнадцать лет не заговорил на тему взаимоотношений между юношами и девушками… Возможно, в этом была ошибка Цигнуса — ведь его беспечность, безусловно, сыграла свою роль в случае с Андромедой. Но сама Белла была только рада отсутствию подобного контроля. Она предпочитала думать, что Цигнус слишком доверяет ей, чтобы усомниться в неподобающем поведении (это было гораздо приятнее, чем сознание того, что отцу на нее плевать).

— Что случилось?

Мистер Блэк ответил не сразу; он взял кочергу и пошевелил угли в камине. Только сейчас Белла обратила внимание на то, какой у отца усталый вид: скорбно сжатые губы, глубокие морщины, седина в некогда черных, как у нее самой, волосах. И, хотя Белла прекрасно знала, что Цигнусу уже за шестьдесят, мысль о нем как о пожилом человеке еще ни разу не приходила ей в голову. В конце концов, разве возраст такая уж проблема для волшебника? Но глядя на отца сейчас, она не могла не отметить, как сильно он постарел за последнее время.

— Сегодня вечером со мной разговаривал Руфус Лестрейндж, — медленно начал он. — И его сын… Младший, — добавил он после небольшой паузы.

Значит, все-таки Руди.

— Родольфус попросил у меня твоей руки. Точнее, — Цигнус поморщился, словно вся эта ситуация была ему неприятна, — он просил разрешения на то, чтобы… — он запнулся, не сумев подобрать верного слова.

— Ухаживать за мной? — подсказала Белла. Ей, как и отцу, тоже хотелось побыстрее закончить этот разговор.

— Да. Он сказал, что еще не говорил тебе о своих… э-э-э… чувствах…

Что ж, Руди почти не соврал.

— … поскольку сначала хотел заручиться моим согласием…

Цигнус замолчал. Белла ждала продолжения, но его не последовало. Казалось, отец засмотрелся на пламя и забыл обо всем.

— Что же вы ответили Лестрейнджам, отец?

Мистер Блэк аккуратно повесил кочергу на крючок и развернулся, встав спиной к огню — теперь она не могла видеть его лица.

— Это еще не все. Позже я говорил с милордом. Он посоветовал мне не оказывать на тебя давления в вопросе о замужестве. Видишь ли, Белла, — Цигнус снова замялся; из груди у него вырвался вздох, — это непростое решение. Давай-ка лучше присядем, — он опустился в свое любимое кресло и указал ей на соседнее, — и обсудим все по порядку.

Белле ничего не оставалось, как подчиниться.

— Тебе уже восемнадцать, ты взрослая девушка. Многие в твоем возрасте давно имеют жениха, как твоя сестра Нарцисса. С тобой же все обстоит иначе. Признаюсь, когда-то я и Руфус думали о том, чтобы устроить ваш брак с Рабастаном. Обстоятельства этому благоприятствовали. Но потом все изменилось; ты, наверное, уже знаешь, что Рабастан отказался от наследства в пользу брата и предпочел пойти своей дорогой. Жаль, он был славным юношей… И всегда мне нравился…

— Он и сейчас славный, — отозвалась Белла.

— Да-да, это верно… Но сейчас речь не о нем… Я вот что хотел узнать… — Цигнус поднял голову и посмотрел дочери прямо в глаза. — Есть тот, за кого бы ты хотела выйти замуж, Белла? Милорд говорил что-то про этого новенького, Долохова… Он, конечно, небогат, точнее, почти нищий, но… — мистер Блэк окончательно смутился. Белла невольно почувствовала к нему жалость. Сейчас он был совсем не похож на деспотичного чистокровного аристократа — только на старого усталого человека. — Ты как думаешь?

Она выдержала взгляд и выждала небольшую паузу.

— А мне обязательно выходить замуж?

К ее большому облегчению, Цигнус не рассердился. Только сжал губы и опустил глаза.

— Так уж устроен этот мир, — пробормотал он, — что умных людей в нем куда меньше, чем идиотов. А я не потерплю грязной лжи и оскорблений в адрес моей дочери! — Белла вздрогнула и закусила губу. — Да-да, и не позволю, чтобы грязнокровки и маггловские прихвостни трепали имя Блэков на каждом углу!

— Папа… — пробормотала она.

Мистер Блэк осекся и посмотрел на дочь; на его лице отразилось легкое удивление. Белла уже давно не звала его «папой», предпочитая более почтительный вариант «отец»; и теперь подобная нежность с ее стороны казалась чем-то из ряда вон выходящим.

— Я выйду за Родольфуса, если таково ваше желание, — мягко произнесла она. — Решать вам. Как скажете, так и поступлю.

Он ответил не сразу.

— Ты хорошая девушка, Белла.

«Они что, все сговорились меня хвалить?»

— Я горжусь тем, что ты моя дочь. Возможно, я бывал к тебе более строг, чем к твоим сестрам, но теперь я вижу, что поступал правильно. Да… беда в том, что я был слишком добр к другим…

— Не вините себя, отец…

Цигнус покачал головой.

— Я отрекся от нее… Она мне больше не дочь. Остается лишь смириться.

— Это тяжело, — тихо сказала Белла.

— Очень тяжело! — согласился он. — Но я должен был это сделать… Иначе не смог бы уважать себя.

Некоторое время оба молчали; Цигнус казался глубоко погруженным в свои мрачные думы. Наконец Белла встала, подошла к отцу, положила руки ему на плечи и, наклонившись, поцеловала в висок.

— Как сказал когда-то наш общий друг — верность ничего не стоит, если она ничем не доказана. Утешьтесь, отец. Потом будет легче.