Прекрасные создания (гет)

Рождественские каникулы на шестом курсе Белла провела в доме Реддла, изучая особый раздел темной магии, касающийся запрещенных зелий и пыточных заклятий. Она отрабатывала их на крысах, которых Лорд специально для этой цели трансфигурировал из камней. Пытки давались нелегко: хоть Белла и убеждала себя в том, что мучает ненастоящих животных, вид живого существа, скорчившегося в агонии, подавлял ее. Но Лорд был настойчив. Он повторял, что она должна пересилить себя, потому что только так ей удастся закалить волю и стать по-настоящему сильной волшебницей.

И, наконец, настал особенный день. День, когда Реддл направил на нее палочку и произнес:

— Круцио!

Каждая клеточка ее организма взорвалась болью; это было похоже на казнь, совершаемую одновременно всеми возможными способами; мир словно перестал существовать, осталась только бесконечная агония, которая повторялась снова и снова, сводя с ума и заставляя желать только одного — смерти.

Наконец пытка прекратилась. Белла лежала на полу и медленно приходила в себя. Первое, что она увидела, как только открыла глаза — Реддла; он стоял рядом на коленях и придерживал ее голову. В этом жесте не было ничего чувственного — только простая заботливость; но ощущение того, что она лежит здесь, практически в его объятиях, чувствует тепло его рук, заставило еще сильнее пожелать смерти, чем за минуту до этого.

Увидев, что Белла очнулась, он улыбнулся и погладил ее лицо. Пальцы скользнули по щеке, оставив мокрый след; только тогда она поняла, что плачет.

— Так было нужно, — тихо сказал он. — Только тот, кто на себе познал действие Круциатуса, сумеет применить его правильно. Ты прошла испытание. Все хорошо.

Силы возвращались, бешеный стук сердца утихал, дрожь мало-помалу проходила, но что-то в ней — она и сама не могла сказать, что именно — изменилось навсегда. Реддл встал и, протянув ей руку, помог подняться. Как только Белла очутилась на ногах, она с удивлением поняла, что чувствует себя почти так же хорошо, как и до пытки.

Лорд тем временем отошел на другой конец комнаты и повернулся к Белле.

— Существует множество заклинаний, способных заставить человека страдать. И не все из них относятся к запрещенным, как это ни удивительно. Многие были утрачены в Средние века, некоторые настолько специфичны, что требуют особых условий для их применения. Но все эти заклинания имеют одну важную особенность, по которой их не относят к Непростительным. Каждое изначально имело какую-то практическую цель, иными словами — теоретически, его можно обратить во благо кого-то или чего-то. Например, заклинание Осса Франгере*, от которого у человека ломаются кости, изначально применялось для исправления неправильно сросшихся переломов. Или Спиритум Фламме**, превращающий вдыхаемый воздух в жидкое пламя — когда-то его применяли при лечении туберкулеза. Кстати, такой способ — хоть и весьма болезненный — куда эффективнее современных методов…

Специфика Круциатуса в том, что это единственное в мире заклинание, созданное с одной единственной целью — причинить живому существу максимальную боль. Если бы я был поэтом, я сказал бы, что Круциатус — это симфония боли. Идеальное пыточное заклятие — оно не оставляет на теле жертвы никаких следов, не способно убить — хотя известны случаи, когда люди, подвергавшиеся длительному и многократному воздействию Круциатуса в короткие сроки, сходили с ума. А все потому, что по природе своей боль, причиняемая этим заклятьем — всего лишь иллюзия. Человек, несколько раз прошедший через пытку Круциатусом, в какой-то степени «закаляется» — становится менее чувствительным к последующим воздействиям.

Белла слушала, словно сквозь вату. Лорд стоял перед ней, такой же, как всегда— высокий, худой, с красными глазами и серой кожей, сосредоточенный и невозмутимый. Всего лишь несколько минут назад он причинил ей такую боль, о которой даже не подозревает большинство людей, а теперь просто делает вид, что все в порядке. Как такое возможно?! Ведь она знала его еще девочкой — она помнила, что когда-то его глаза были карими, а лицо — красивым. Так за что он так поступает с ней?! Она понимала, что находится на пороге истерики. Нет-нет, нельзя этого допустить! Белла перенесла все внимание на старый паркет под ногами и начала считать про себя, чтобы отвлечься.

«Тринадцать гиппогрифов, четырнадцать гиппогрифов, пятнадцать гиппогрифов...»

Она дошла до сорока восьми, когда поняла, что Реддл уже давно молчит и не двигается. Тогда Белла подняла голову и посмотрела на него.

Он стоял посреди комнаты, опустив руки, словно ждал чего-то. Поймав ее взгляд, улыбнулся легкой, почти умиротворенной улыбкой.

— Прошу. Теперь твоя очередь.

Больше всего на свете ей хотелось уйти. Уйти и никогда не возвращаться, забыть все, чему она научилась здесь. А еще лучше — забыть его самого. Навсегда.

Но Реддл продолжал стоять напротив нее, все такой же спокойный, излучающий силу и уверенность. Ни тени сомнения, ни сожалений. Он всегда знал, чего хочет, и всегда добивался того, чего хотел. Его глаза словно говорили ей: «Если ты будешь со мной, все станет возможным».

Нет, она не уйдет. Однажды она уже уходила — это ничего не изменило. Что бы он ни заставил ее сделать — она сделает это. Ступив на этот путь, нужно идти до конца.

— Давай, Белла. Уверен, у тебя получится.

Она поискала глазами крысу, но ее не было. В комнате находились только они двое. Никакой мебели, никаких предметов, из которых можно было бы создать новый подопытный образец.

— Где животное? — глухим голосом спросила она. Даже такая короткая фраза далась с трудом, слова словно застревали в горле.

Реддл таинственно улыбнулся.

— Оно тебе не понадобится.

В его словах скрывался какой-то подвох — Белла это поняла и насторожилась.

— На ком же мне тогда тренироваться?

Вместо ответа он развел руками, словно бы говоря — разве не видишь? Она изумленно распахнула глаза.

— Я не буду пытать тебя!

— Почему? Я ведь уже применял к тебе Круциатус.

— Нет, ни за что, — пробормотала Белла, качая головой. — Да и я просто не смогу! Тут нужна ненависть, а я...

— А ты — что?

— Я не ненавижу тебя!

— Как и я — тебя, — Реддл серьезно смотрел на нее. — Забудь о своем страхе. Вспомни все, чему я тебя учил. Сосредоточься, направь энергию, не думай обо мне. У тебя получится, — и, видя, что она все еще сомневается, добавил: — Пожалуйста, я хочу, чтобы ты сделала это.

«Пожалуйста». Невероятно. Это какое-то безумие, но... пусть будет так.

Она собралась с духом и кивнула.

— Хорошо.

В первый раз у нее ничего не вышло. И во второй тоже. И в третий, и в двадцатый. Лорд был прав — практика на людях давалась куда сложнее.

Только в последний день каникул после нескольких неудачных попыток Белле удалось достичь некоторого результата — из палочки вырвался ярко красный луч, который пораил Лорда в грудь; тот упал на колени и громко застонал. От ужаса она выронила палочку и бросилась к нему.

— О господи, прости меня, Том! Все хорошо? Ты в порядке?

Реддл тяжело дышал, на лбу выступил пот, но глаза горели жестокой радостью.

— Я знал, что ты сможешь. Теперь с каждым разом будет получаться все лучше и лучше.

______________________________________________

* Осса Франгере — заклинание, изобретенное мною для пользы дела. Образовано от латинского "ossa frangere" — "ломать кости".

** Спиритум Фламме — еще одно мое "полезное" изобретение ("spiritum flammae" — "пылающее дыхание")