Записки герцогини Придд, или О несравненный спрут моей души (гет)

Итак, это было девять лет назад...

Я откладываю перо и задумываюсь: что же изменилось за эти девять лет? Сбылось ли предсказание Одинокой, что мир переменится к лучшему?

Вот я — полковник Западной армии Айрис Придд, двадцати восьми лет, командир знаменитого Лилового полка, они же Спруты, они же Каракатицы, они же Заразы.

Я на своем месте, хотя я жалею, что служба не оставила мне времени заняться воспитанием дочерей, смотреть, как они растут и завоевывают мир.

Но они в надежных руках моего мужа, и когда бы я ни приехала проведать родных, с ними всегда всё в порядке.

В прошлый раз, когда мой конь подъезжал к Васспарду, они все сидели на деревьях и улюлюкали мне навстречу ("Разве наши дети могут не иметь самой модной детской книги про Мальчика-обезьяну?"), в этот раз они взбирались по канатам на стены Васспарда ("Мы только что дошли по истории до штурма Паонской крепости"). Причем по стенам карабкались не только Мэри и Белл, но и их юные тетки Дейдри и Эдит и дядьки Питер и Клаус, и все были одинаково счастливы.

Излишне говорить, что они давно уже обскакали на Невепре все окрестности...

Белл даже открыла, что у Невепря есть голова. Только она видна выходцам из призрачного мира, но зато им не видно всё остальное: туловище, копыта и хвост.

Белл полагает, что самый интересный вопрос — это кто видит Невепря целиком, и по ее мнению, это Леворукий, Оставленная и герцог Алва.

Мой муж таки добился назначения себя пожизненным Проэмперадором Севера, и в отместку за это Савиньяки добились назначения Франчески Лэкдеми тессорием Талига. Война Севера и Юга продолжается...

В целом, Север доволен Приддами, хотя бывают и исключения.

Граф Манрик, владелец имения Манро, подал жалобу в верховный суд на Проэмперадора за незаконные методы воздействия на подданных и принуждение их к угодным Проэмперадору решениям. Манрик показал в суде, что герцог Придд угрожал не насылать дождей на его земли, если граф не подчинится навязанному ему решению, и тем самым загубить его урожай. Он привел свидетелей, которые подтверждали, что герцог мог по просьбе подданных пролить дождь, наслать засуху, развернуть реку или сотворить с водой что-нибудь еще.

Валентин защищал себя в суде сам и выиграл процесс.

— Дорогая, суд не мог решить иначе, — позже признался он, — Манрик приговорил себя своей же собственной жалобой. Все наши судьи — землевладельцы, и кто из них захотел бы оказаться на месте Манрика, поссорившись с волшебником — Повелителем Дождя? Разумеется, меня оправдали.

Когда я в армии, я пишу мужу письма и начинаю их: "О несравненный Спрут моей души!" — а муж отвечает: "Подрубленная Вепрь моей мечты!"

Я считаю, что мой брак удался и дети удались.

Не знаю, что из них вырастет; Мэри уже сейчас очарована звездным странником Одиноким и желает уйти на Рубеж, когда вырастет.

Моя дочь бредит космическими приключениями и битвами с раттонами, взрывами звезд и дальними галактиками.

Впрочем, не она одна.

Всем известно, что судьба Леворукого, особенно когда кардинал Левий доказал, что это не кто иной, как невинно оклеветанный Ринальди Ракан, пленила романтичное сердце урготской принцессы Юлии, и Юлия сбежала с Леворуким накануне собственной свадьбы.

У Юлии уже трое детей, все они умеют заставить окрестные камни пускаться в пояс, и кто-то из них, когда вырастет, станет новым Повелителем Скал вместо моего покойного брата.

Однако Мария, моя дочь, хочет от Леворукого совсем другого.

Она искренне верит, что он посвятит ее в звездные рыцари и возьмет с собой.

Но разве мне ее осуждать? Не я ли всё детство провела в мечтах, как я переодеваюсь юношей-рыцарем и ухожу на войну, побеждаю драконов и освобождаю прекрасных пленных принцев?

Белл менее амбициозна, она всего лишь хочет стать сциентификом и быть принятой в королевскую Академию наук.

Белл помешана на садах своей тетки Ирэны, на ее секретах обработки цветов, которые цветут при нашем климате, на наших почвах против всех правил садоводства.

Белл намерена продолжить исследования Ирэны и написать труд по ботанике, а также скрестить картошку с помидором и вырастить апельсины на северной надорской почве.

Гербариями и дневниками Белл завалена целая комната в замке, которую Белл именует своим рабочим кабинетом.

Не ведаю, насколько сбудется мечта Белл, но у Мэри шансов на удачу еще меньше.

После того, как Ринальди объявил, что новых воинов набрать некуда и обучить негде после гибели Этерны; после того, как сциентифики признали, что зажечь это Пламя вновь не в их силах... Это задача далеко грядущих в будущем веков...

— Если бы я не клялся Раканам в верности на крови, — сказал мой муж, — я мог бы ответить, что ваш Ринальди — глупец и отнюдь не авторитет. Вы полагаетесь на его мнение в вопросах Этерны, за неимением лучшего, но оно может быть совсем не лучшим. Я не отрицаю, что для нас и для будущего науки вклад Ринальди бесценен. Можно сказать, он открыл новую научную эру...

— То, о чем мечтает Мэри, — согласилась я. — Если бы Леворукий, который посещает иные миры, привез нам образцы предметов, знаний и материй из этих миров, и если бы им он отвез свидетельства о нас... Если бы все миры Ожерелья могли общаться между собой, неужели вместе мы не придумали бы, как объединить нашу науку и спасти мир?

— Почему нет, дорогая? Как сказал Павсаний, вся человеческая мудрость заключается в двух словах: ждать и надеяться!

— Он действительно так сказал или вы сами это придумали?

— Какая разница, мадам?

— Действительно. Почему бы вам не написать трактат об этом?

— Мне? Я не писатель, сударыня. Я отказал академикам, которые на коленях умоляли меня написать об опыте беременности, и не намерен менять свое решение. Но я разделяю ваше мнение, что союз миров — важнейшее условие нашего будущего. Надо сказать, что совсем недавно я нашел в библиотеке редчайший труд Павсания на эту тему. Удивительно, как он умел прозревать будущее. Он просто предвосхитил наши мысли, чуть не теми же словами. Я собираюсь издать его книгу и поднести королю, дружественным монархам и отцам церкви...

Спруты есть Спруты.