Записки герцогини Придд, или О несравненный спрут моей души (гет)

Ночь Ужаса нескоро перестанет являться людям Северного Талига в ночных и дневных кошмарах; я полагаю — лет через сто.

Сама земля не дает нам забыть — прошел месяц, но она по-прежнему стонет и содрогается временами, вся во власти своих дурных снов, и знатоки предрекают, что нескоро земля вновь научится спать спокойно.

... На исходе Той Ночи выходцы вывели нас на Каданский тракт, заодно одарив целым кладом золота, которое было спрятано в старой мельнице.

Этим трактом мы не спеша добрались до городка Найтона.

Мы выбрали Найтон, потому что до него, к счастью, землетрясение не дошло, и потому, что никто из нас не знал Найтона, а Найтон не знал нас.

Возможно, у меня были на потом другие планы, но на сегодня я, с больной тетей Аурелией и маленькими сестрами на руках, хотела одного — тихого и безопасного укрытия.

Я хотела того же, что и все.

А еще мы выбрали Найтон, потому что выходцы не знали, уцелел ли Ларак.

Тогда я спросила, почему бы нам не присоединиться в гостинице к людям теньента Левфожа, и Луиза ответила:

— Чтобы они отвезли тебя под опеку брата и жениха, в Ракану?

О нет, обратно в Ракану я не хотела. То есть хотела, но... другим путем.

И если я втайне надеялась, что кузен Наль или дядя Эйвон не согласятся влачить растительное существование в Найтоне, а вступят в армию Савиньяка и пойдут штурмом на Олларию, то я сильно ошиблась.

Дядя и кузен хотели только покоя, тишины и салата из морских огурцов. Правление нашим маленьким отрядом сразу взяла на себя энергичная госпожа Арамона, и нам очень повезло, что она была с нами в этот трудный час.

Дядя с радостью подчинился ей и признал, что ее ясный ум, решительность и практичность позволят нам выйти сухими из пучин надорского озера.

Дядя оказался прав.

Во-первых, Луиза предусмотрела многое. Слова теньента Левфожа: "Не хочу вас пугать, но на тракте неспокойно. Будем откровенны, провинция Окделлам не принадлежит" — она осмыслила и приняла к сведению.

Раз быть Окделлами и Лараками на текущий момент невыгодно, Луиза предложила поселиться в Найтоне инкогнито.

Ни я, ни Селина еще никогда не жили под чужим именем. Мы восприняли идею с восторгом.

Это был интересный опыт и словно исполнение моей давней мечты — посмотреть, как я жила бы, не будь я герцогиней Окделл. "Герцогиня Окделл должна", "герцогиня Окделл не может", "женщина из дома Окделл обязана"...

Это же счастье — быть свободной, никому не должной и не обязанной!

Теперь я могу жить нормальным человеком, как Селина, и быть ровней Селине, и никто не укажет, что "герцогине Окделл не положено якшаться с безродными Арамонами"!

Признаться, в начале пути я не раз пыталась уговорить капитана Гастаки или Невепря вернуться обратно в Надор, чтобы узнать, что там сейчас творится.

Они противились, но Цилла однажды провела меня туда.

С трудом, потому что вести было некуда, никаких путей даже для выходцев в Надор не вело. Именно поэтому взрослые выходцы отказывались туда возвращаться.

Мы обе, я и Цилла, могли не вернуться оттуда, но ведь нам очень нужно было дойти, верно?

Но мы с Циллой нашли одну дорогу, если это можно было назвать дорогой, и добрались.

мы увидели всё своими глазами.

Надора не было.

Больше ничего не было — только огромное озеро... Почти море.

На нем можно было бы кататься на лодке, если бы у нас была лодка; хотя — нет, даже этого сейчас сделать было нельзя, потому что озеро штормило и сотрясало изнутри.

Когда оно успокоится, сказала Цилла, на дне будет видна куча камней — руины нашего замка... Всё, что осталось от Надора.

Это была могила, и когда пути к ней откроются, я поставлю там обелиск, чтобы приходить и оплакивать всех, кто лежит там, под камнями и водой.

И очень уместным казалось похоронить здесь же «герцогиню Айрис Окделл».

А зачем, собственно, ей жить? Ее наследство — на дне соленого озера, и ценность оно имеет разве что для какой-нибудь медузы. Даже в легендах, что я читала, ни разу хорошим приданым для девушки не считалось озеро, каким бы большим оно ни было. Нигде почему-то не говорилось, что король N женился на принцессе M, потому что она владеет несколькими тысячами силлов отменно соленой воды в проклятом месте, до которого никто не может добраться.

Поздравляю: я — Озерная дама!

С таким выводом мы вернулись в Найтон.

Надо сказать, что наша жизнь в Найтоне была крайне необыкновенной.

По предложению неутомимой на выдумки Луизы мы выдавали себя за беженцев из Олларии.

Госпожа Карреж и ее дочери, а также ее брат с женой и сыном бежали от режима гнусного Таракана в лояльный истинным королям Найтон, надеясь получить понимание и сочувствие.

Найтон нас понимал; Таракана и его подлых приспешников, включая местных уроженцев герцога Окделла и графа Ларака, честили не переставая. Я снова порадовалась мудрости госпожи Луизы, которая скрыла от народного гнева родственников оного Окделла и оного же Ларака.

Мы сняли домик в Найтоне и стали обустраиваться, лечиться, отдыхать; нас было восемь человек и Невепрь, которого госпожа Луиза любила больше всех, потому что он не доставлял хлопот.

Во-первых, его не надо было прятать, потому что его никто не видел, во-вторых, ему не нужны были ни жилище, ни еда, поскольку всё это он добывал себе сам, и где он берет всё это, никто не знал.

Он приходил и уходил, молчал, не следил на полу и ничего не требовал. Госпожа Луиза отчаялась найти такое образцовое поведение у любого из нас.

Луиза потребовала, чтобы мы не просиживали в праздности, а занимались полезным делом. Это было мучительно, потому что Луиза заставила нас вышивать. Все женщины шили шелками, и я терпела ради пользы дела, зная про себя, что мое терпение не вечно, и если это не прекратится, я сбегу.

Дядя и Наль после осторожных расспросов приезжих купцов выяснили, что замок Ларак под озеро не провалился и в землетрясении вроде как уцелел. В ближайшем будущем они собирались вернуться в Ларак и сами убедиться в его состоянии, и если с Лараком будет всё в порядке, они перевезут нас туда.

Чтобы шить там шелками, видимо.

Дядя был полон мрачных хозяйственных планов восстановления Ларака и убытков от гибели Надора, ничто другое его не интересовало.

Луиза не уставала ежедневно ходить по гостям и собирать сплетни.

Она умела мастерски собирать сведения.

Благодаря этому мы были в курсе последних событий: что в Ракане по-прежнему правит Таракан, а герцог Алва у него в плену; причем над герцогом незадолго до падения Надора устроили шутовской суд, который провалился; после суда герцог Придд украл герцога Алву и сбежал со своими людьми; герцог Алва с ним не пошел и остался в плену; вместе с Надором обрушился замок Роксли, беженцы оттуда появлялись в Найтоне; армия Савиньяка бродит по Северному Надору, но не может выйти на юг, потому что пути завалены...

Передвижения Савиньяка очень занимали меня.

Так мы прожили месяц, и настал день, когда Наль вернулся из Ларака и привез печальные вести: нам грозит переезд.

Кроме того, дядя, как и обещался, отправил из Ларака подробнейшее письмо моему брату в Олларию. Он описал наше чудесное спасение, гибель Надора и Роксли и плачевное состояние нашего хозяйства, и спрашивал, как распорядится герцог Окделл нашей дальнейшей судьбой.

Брат еще не ответил, и мне не хотелось даже думать, что он может ответить.

Какие невменяемые идеи относительно моей судьбы могут прийти в его голову?

— А где сейчас Савиньяк? — спросила я.

— Я справлялся о нем, — поведал Наль, — я... собственно, даже заезжал к нему. Маршал оставил надежду добраться до Раканы, он возвращается на исходные позиции. Он больше не может терять время на бесплодные поиски. Откровенно говоря, кузина, пока маршал искал пути на юг, с каданской границы пришли тревожные новости. Границу больше нельзя оставлять без внимания, и маршал не может игнорировать эту угрозу. Его армия разворачивается обратно на север.

Наль был расстроен, я тоже.

— Он не пойдет на Ракану, — подытожил Наль. — Увы. Ничего не поделаешь.

Луиза много раз просила меня сдержаться, если я снова услышу ненавистное "ничего не поделаешь", но я не оправдала ее надежд. Я не сдержалась.