Щеночек (джен)

У дальней от входа стены в кабинете Темных искусств стояли магглы, потерянные и совершенно дезориентированные, с пустыми, ничего не выражающими глазами. Их было трое: молодая пара и женщина в возрасте — мать девушки, судя по схожим чертам и одинаково вьющимся густым каштановым волосам.

И, слава Мерлину, Кэрроу не притащил детей!

Гарри изо всех сил стискивал рукоятку палочки, уговаривая себя не дергаться, продержаться эти пару минут. Нельзя привлекать внимание Лорда, ставить под сомнение свою лояльность или, еще хуже, — давать повод брать обучение в свои руки. Это обернется кошмаром куда большим, чем сейчас. Тогда он точно не выдержит и сорвется, а друзья останутся безо всякой защиты. Магглорожденная, рецидивист, члены Ордена, обычные школьники, которых родные не смогут уберечь от Пожирателей Смерти... Он этого не допустит.

— Поттер, ты что, приглашения от них ждешь? Так мы еще сочетание Круциатуса с Империусом не проходили, вперед программы бежишь! — хохотнул Амикус.

Гарри уже давно перестал обращать внимания на его шутки, но сейчас самодовольство Пожирателя чуть не заставило потерять контроль. Натянутые нервы звенели. Вдох. Выдох. Ему нужно это сделать. Он должен.

— Круцио!

Молодой человек с криком упал на пол, но Гарри едва отметил это в сознании, прикладывая все силы к тому, чтобы удержать проклятье. Три секунды, четыре. Все внимание поглощал контроль над магией. На висках выступил пот. Шесть, семь. Тело медленно захватывал жар, горячим потоком выплескивающийся через палочку. Девять. Неожиданно проснулась паника, что что-то пошло неправильно, он не сможет снять Круциатус, слишком много огня еще осталось внутри.

Гарри резко опустил палочку, дрожа так, словно сам только что корчился под пыточным. Юноша рвано всхлипывал на полу, обхватив себя руками, но Гарри лишь равнодушно оценил последствия как легкие — через пару часов от них не останется и следа. На месте сочувствия, страха и прочих эмоций расстилалась ровная выжженная пустыня.

— Отлично, Поттер! Давай дальше пятнадцать секунд. Бабы, они такие, живучие.

Ужас на лицах женщин пробивался даже через наложенный Амикусом Конфудус — или чем он там пользовался, чтобы добиться такой заторможенности, — но Гарри было на это плевать. Осталось всего два проклятия из трех.

Он выполнит свою часть заключенной с Лордом в Министерстве сделки, хотя сейчас совершенно не мог понять, зачем ему тогда понадобилось спасать Малфоя.

* * *

После сданного Кэрроу зачета Гарри еще несколько дней приходил в себя. Состояние было необычным — мозг работал как прежде, даже лучше, потому что бесконечные и беспорядочные мысли и переживания больше не отвлекали, позволяя полностью сосредоточиться на задаче. Было что-то неестественное в том, чтобы помнить свои желания, но не испытывать их, знать, что заставило составить некий план, и не понимать больше его важности. От этого где-то на краю сознания притаился страх, глухой и далекий, словно эхо самого себя. Единственное доступное в первые дни чувство.

Со временем Гарри оттаял, заново начав воспринимать мир и нормально реагировать. Но страх так остался, едва заметный и неотступный, изредка напоминающий о себе холодком в груди.

А в середине июля, через две недели после освобождения Рона, сбежала Джинни.

Она оставила брату записку, в которой написала, что уходит в Орден и будет бороться с Волдемортом, пока они не победят или не погибнут как герои. Когда Гарри прошел камином в Нору, Рон ссутулившись сидел на кухне. Он не поднялся навстречу, только посмотрел куда-то сквозь него, кивнул на лежавшую на столе записку и надолго замолчал.

Гарри сел рядом и осторожно взял ее в руки, словно ядовитое растение. Прочел. Он не знал, что сказать другу и неожиданно разозлился на Джинни, которая бросила брата. Пусть даже ради остальной семьи, справедливости и всего остального, но Рон-то теперь остался один! Скомкав записку, он бросил ее обратно на стол и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

На кухне стало чище, но гнетущая тишина осталась прежней. Дом тяжело переживал отсутствие своих хозяев.

Гарри не знал, что сказать и чувствовал нараставшую неловкость. Когда он поднялся, чтобы сделать чаю, Рон неожиданно схватил его за руку.

— Ты же сможешь ей помочь, да? Если они попадутся...

Гарри совсем не был уверен в том, что сможет ей помочь. Хотя, если он правильно понимал Лорда, изменить нельзя только свое наказание, а чужое все же можно смягчить, заплатив определенную цену. Для Джинни ему ничего не было жалко.

— Рон, она и моя семья, — негромко ответил Гарри, сжав руку друга в ответ. — Я постараюсь. Насколько смогу.

Потом помедлил и тихо спросил:

— А с тобой тоже... связывались?

— Думаешь, тебе стоит это знать? — голос Рона прозвучал неуверенно, со странной смесью вызова и страха перед ответом, неожиданно напомнив себя прежнего — грубоватого и прямолинейного. — А может, мне тоже место там, с ними?

— У них нет шансов, — тихо ответил Гарри и поднял взгляд на друга. — Спасибо, что ты здесь, Рон.

Тот промолчал.

Записку они сожгли и решили не поднимать шум, в надежде на то, что Джинни еще вернется. Может быть, старшие братья смогут ее убедить не лезть в эту войну.

А Гарри начали сниться кошмары. То ли подействовал горячный, полный веры в светлые идеалы тон записки, то ли страх того, что сама Джинни может оказаться одной из жертв Пожирателей.

Пусть он не был виноват в чужих неприятностях, не обязан всех спасать, пусть твердо решил предоставить волшебный мир своей собственной судьбе — кроме разве что школьников, которые не были ни в чем виноваты и не могли за себя постоять — что-то грызло его изнутри, не давая спокойно спать и захлестывая горечью от глупого несовершенства этого мира. Все было неправильно, так не должно было быть. Не должна девочка, еще не закончив школу, уходить из дома. Не должен ее брат молчать об этом уходе и жить в страхе того, что она попадет в руки властям. Не должны хорошие и честные люди прятаться и попадать в Азкабан из-за глупой и слепой надежды.

А он не мог ничего изменить.

На работе Аманда принесла кофе и свежий номер «Пророка». Ничего нового в статьях не было, и Гарри уже протянул руку, чтобы отложить газету в сторону, когда в голову пришла внезапная мысль. Кое-что изменить он все-таки может. Хотя бы дать понять — всем, включая грязнокровок и Пожирателей, что его отдел принимает жалобы вне зависимости от статуса крови. И тогда...

Гарри вскочил из-за стола и в несколько широких шагов оказался за дверью, даже не подумав о том, чтобы просто отправить записку. Аманда, болтавшая в коридоре с девочкой из Отдела контроля магии, проводила своего шефа недоуменным взглядом — из кабинета тот выходил крайне редко и никогда — с такой скоростью.

Яксли ожидаемо оказался на месте — ранним утром застать его было проще всего. Гарри это знал также, как и многие другие привычки и особенности половины Ближнего круга. Не то, чтобы он специально собирал эту информацию, она как-то сама со временем осела в голове.

— Поттер, — неожиданный визит не поколебал невозмутимости вечно занятого трудоголика, даже не заставил оторваться от письма. — Присядь.

С усилием взяв себя в руки, Гарри подошел к заваленному бумагами широкому светлому столу, за которым сидел Яксли, и устроился напротив. Его переполняло возбуждение, собственная идея казалась настолько гениальной, что не терпелось немедленно претворить ее в жизнь. Возможно, именно этого ему не хватало в последнее время — идеи, плана, который мог бы захватить с головой.

Он в нетерпении ерзал в кресле, глядя как Яксли неторопливо дописывает письмо, внимательно перечитывает, запечатывает и, наконец, откладывает в сторону.

— Я тебя слушаю.

— Мы должны дать статью о злоупотреблениях и борьбе с ними! — выпалил Гарри на одном дыхании.

Взгляд Яксли потяжелел.

— Каких злоупотреблениях?

— Пожирателей!

Гарри вскочил со своего места, не в силах усидеть не месте, словно вся скованная постоянным напряжением, опасениями и самоконтролем энергия хлынула, наконец пробив себе путь.

— Вы тогда сказали, что грязнокровки не знают своих прав, поэтому и не приходит жалоб, — на волне энтузиазма он не замечал реакции собеседника. — Если всем рассказать...

— Поттер, я сказал, что грязнокровки не заблуждаются насчет своих прав, — сухо оборвал его Яксли. — Что довольно разумно с их стороны.

Гарри было нахмурился, но моментально снова пошел в атаку.

— Вы же сами помогли спасти Софи и сказали про злоупотребления, что не одобряете их, и про всю эту эффективность работы...

— Поттер, это внутренние дела Министерства, которые не подлежат разглашению, — с нажимом сказал Яксли. — Официальную политику определяет Лорд, и мы все ее придерживаемся. Никто не даст добро на подобную открытую публикацию.

— Но Лорд перед Хогвартсом говорил, что его люди иногда делают ошибки, и я... — упрямо продолжал гнуть свою линию Гарри.

— Поттер, — то, как жестко Яксли выделил его фамилию, заставило Гарри притихнуть. — Одно дело, что Лорд может сказать перед битвой, и совсем другое — что мы можем напечатать в газете.

Повисла пауза.

«Официальную политику определяет Лорд». Не нужно быть гением, чтобы понять, что неофициальную определяет тоже он, и пожелай — легко пресек бы любые злоупотребления, которые сейчас происходили с его молчаливого попустительства. Пусть в планы Лорда не входили массовые казни, пусть даже он проявил снисхождение к побежденным, жизнь отдельно взятых грязнокровок по-прежнему ничего не значила в его глазах. Особенно по сравнению с привлечением и лояльностью новых сторонников — молодых, жаждущих самоутверждения и признания. Которых Лорд щедро награждал чужой кровью и свободой.

Гарри резко замутило.

— Сядь, — спокойно приказал Яксли. Его лицо снова стало невозмутимым, утратив лишнюю жесткость.

Гарри устало опустился в кресло. Гениальная идея не выдержала первого же столкновения с неидеальным миром, и весь энтузиазм испарился без следа. Насколько он понял после истории с невестой Симуса, экономике и социальным перспективам не шли на пользу такие злоупотребления, но даже это не смогло убедить Лорда. На что он рассчитывал, мчась сюда?

Яксли легко постучал по столу и перед ним появился чайный набор на двоих и печенье.

— Чаю?

— Спасибо, — кивнул Гарри, беря чашку.

Пару минут они провели в тишине. Чай оказался очень крепким и ароматным, с примесью каких-то незнакомых трав. Впрочем, пил его Гарри безо всяких сомнений — травить или опаивать тайком того, кто и так в полной власти, не было никакого смысла.

— Я думал, так мы сможем сделать, чтобы об этих случаях приходили жалобы, — негромко озвучил он свои мысли. — И еще избежать новых злоупотреблений — ведь обе стороны читают «Пророк».

— Этот вариант не подходит, — равнодушно ответил Яксли, сделав глоток.

— А как насчет статьи о... — неуверенно начал Гарри, — милосердии Темного Лорда? Что он даст шанс любому принести пользу стране и... искупить происхождение?

— А в это мало кто поверит, — отмел идею Яксли с тем же безразличием.

— Я бы точно не поверил, — криво усмехнулся Гарри. — Но люди...

— Считаешь себя умнее других, Поттер? — с холодком в голосе оборвал его Пожиратель.

Гарри молча покачал головой. Раньше у него порой проявлялось такое чувство во время учебы в Хогсвартсе, когда они подозревали Снейпа, следили за Малфоем, пытались спасти Сириуса... Порой казалось, что окружающие не хотят замечать очевидных вещей. Теперь от этого впечатления не осталось и следа.

— Я подумаю, что можно сделать. Возвращайся к работе.

* * *

Оставшийся день не принес ничего необычного. Все те же жалобы, томик истории законотворчества Магической Британии, подсунутый Яксли, бутерброды Аманды с кофе. Хорошо, закончилась практика у Кэрроу, так что одной проблемой стало меньше. Впрочем, транфигурированная из пера белая мышь прижилась на его столе. Гарри даже нашел специальные чары, которые надежно закрепляют превращение и противостоят заклятиям отмены, так что теперь зверек встречал его по утрам, приподнимаясь и шевеля усиками, а вечером метался по опустевшему столу в панике, пока не получал порцию ненужных бумаг в качестве дома.

После разговора с Яксли желание что-то делать пропало, день прошел бестолково, и Гарри, вопреки привычке, не стал задерживаться, отправившись домой вместе с основной массой служащих. Обычно он уходил позже, когда коридоры Министерства уже пустели. Оказалось, что скрыться от лишнего внимания в толпе куда проще, чем проходя по гулкому Атриуму под взглядами столь же припозднившихся волшебников.

На Гриммо он поднялся в кабинет и углубился в дальнейшее изучение библиотеки Блэков. Первоначальное желание узнать больше о крестражах уступило место обычному любопытству. Среди бесчисленных томов генеалогии магических семейств и прочих нечитабельных талмудов попадались и книги на самые разные темы — от теоретических выкладок о путешествиях во времени до записок об особенностях применения редких темных проклятий.

Он даже встретил описание Проклятья полного раскаяния — того самого, что наложили на бабушку Невилла. Оказалось, что оно без конца прокручивало в сознании жертвы пережитые события, пока та не раскаивалась во всех своих — крупных и самых незначительных — грехах. До этого момента редко доживали, умирая от нервного и физического истощения. Способ снятия проклятия был неизвестен, но, учитывая способности и опыт Лорда, возможно он не солгал, сказав, что может помочь.

Кроме того, в библиотеке было собрано множество новых для Гарри сведений о магии, истории и традициях магического мира, и постепенно в нем проснулся интерес. Будь у него другие развлечения, это вряд ли бы случилось, но, несмотря на обретенную свободу, делать больше было нечего.

Он снова остался совершенно один.

С Роном они виделись редко. Тот все время пропадал неизвестно где, и Гарри не расспрашивал его, догадываясь, что дела друга могут идти вразрез с законом. Чем меньше он о них знает, тем безопаснее для всех.

Гермиона иногда писала, но за ее напускной бравадой легко было различить осуждение и натянутость. Она не оставляла идею найти информацию о крестражах и способ победить Волдеморта, не убивая самого Гарри. Видеть ее не хотелось. Тем более не было желания встречаться с остальными знакомыми — слишком хорошо запомнились страх и неприязнь на лице Симуса.

Джинни сбежала в Орден.

А больше у Гарри никого не осталось. И ничего — кроме одного старого дома, с которым связывали воспоминания, и бывшего врага, которому теперь служил.

Зато теперь он куда лучше понимал, против чего выступал Дамблдор и его сторонники. Чего стоила варварская традиция ослеплять детей со склонностью к предвидению, чтобы способствовать развитию дара. Или убивать сквибов, смывая кровью позор с семьи. Наибольшим проявлением гуманизма можно было назвать эвтаназию, для которой раньше активно использовали Третье непростительное.

У Гарри волосы вставали дыбом при чтении ритуалов, которые, судя по всему, активно применялись в чистокровных семьях. Но, несмотря на все свое отвращение, он уже прекрасно мог представить и даже в чем-то понять реакцию Беллы на запрет, скажем, отрубать головы престарелым домовикам. У магглов минуло не одно поколение, прежде чем люди пришли к современным ценностям, пришли сами, а не были насильно затащены возмущенными пришельцами, в роли которых здесь выступали грязнокровки.

Спустя некоторое время и одну почти разобранную полку с тихим хлопком появился Кричер.

— Хозяина Гарри ждут в гостиной благородный супруг госпожи Беллы и прихвостень захватчика древнейшего дома Блеков, — пробормотал он, согнув кривую спину так, что опущенные уши коснулись пола.

Гарри недовольно оторвался от разложенных книг. Наверняка Руди опять ищет третьего, чтобы сыграть в карты. Игнорировать его или отказывать не хотелось, отношения с Пожирателями имели немалое значение, а библиотека никуда не денется.

— Скажи, что я сейчас спущусь.

Кричер еще раз махнул ушами по полу и исчез, а Гарри со вздохом принялся собирать книги с пола.

В гостиной его поджидал сюрприз — Пожиратели обнаружились не за столом, а в глубоких креслах возле окна. Излюбленная шляпа Руди была сдвинута набок, рука запущена в волосы, а на лице застыло непривычно сосредоточенное выражение. Рядом сидел Яксли — как обычно невозмутимый.

Гарри напрягся и направился к ним, полный дурных предчувствий.

— Поттер, — приветственно кивнул ему Руди. — Говорят, ты наконец решил принять участие в нашем маленьком деле.

— В каком именно? — осторожно поинтересовался он, остановившись в паре шагов от Пожирателей.

— Ясно в каком, — широко ухмыльнулся Руди. — В деле объединения и процветания страны под властью Лорда.

— Сядь, Поттер, — добавил Яксли, левитацией придвинув третье кресло. — Нам предстоит долгий разговор.

Гарри устроился напротив, еще более настороженный, чем раньше. Пытаясь понять причину такого вступления, он перебрал в памяти последние события, остановившись на утренней встрече с Яксли. Но при чем здесь Лестрейндж?

— Я начальник Отдела неправомерного волшебства, — сказал Руди и скорчил гримасу, словно в ответ на не озвученные мысли. Этот внутренний диалог длился всего пару мгновений, после чего Лестрейндж взял себя в руки и продолжил с обычной задорной ухмылкой. — Думаешь, мы только шпыняем безголовых школьников? Через нас еще идут все, кто колдует чем попало, потеряв свою палочку по решению суда. Угадай, сколько среди них грязнокровок?

Гарри молча кивнул, давая понять, что принял информацию к сведению. Его не удивила проницательность Лестрейнджа, который и до этого не раз отвечал на незаданные вопросы — он явно был либо отменным психологом, либо сильным легилиментом.

— Если тебя волнует проблема грязнокровок, — размеренно начал Яксли, — то тебе придется работать со мной, Лестрейнджем, Долоховым и его ребятами из Аврората, а также, видимо, с Малфоем — он занимается прессой.

Повисла пауза. Взгляды Пожирателей скрестились на Гарри, и он понял, что от него ждут ответа.

— Я не против работать с вами, — пожал он плечами. Общество Лестрейнджей, Яксли и Долохова совершенно не беспокоило. Малфой... Его можно потерпеть ради дела.

За прошедшее время Гарри успел проникнуться невольным уважением к Пожирателям старого созыва. Руди был прав: никто из них не мечтал с детства пытать грязнокровок. Это были в большинстве своем неглупые образованные люди с разными характерами, привычками и желаниями. Гарри порой казалось, что многие из них не стали бы поддерживать Лорда сейчас, но метка на руке не оставляла особого выбора.

Руди ухмыльнулся и откинулся на спинку, бросив довольный взгляд на соседа. Гарри показалось, что он едва удержался от того, чтобы показать язык.

Яксли невозмутимо продолжил:

— Я подумал над твоей идеей. Она не так плоха, как показалось на первый взгляд. Грязнокровкам стоит дать понять, что они могут рассчитывать на определенное место в магическом мире, на работу и даже помощь — в разумных пределах, само собой...

Гарри скептически слушал, ожидая подвоха, и тот не заставил себя ждать.

— ... Таким образом, эту информацию необходимо подать под всем хорошо знакомым соусом...

— Короче, — вмешался Руди. — Ты дашь Скитер интервью и между легкой ностальгией по школьным годам и безграничным восхищением Лордом и новой политикой проговоришь все, что нужно донести до широкой публики.

Гарри перевел растерянный взгляд с одного Пожирателя на другого. Такого поворота он не ожидал. Выдержать натиск бешеной журналистки и умудриться правильно ответить на ее каверзные вопросы — он знал, что во власти Лорда будет нелегко, но не думал, что настолько.

— Не падай в обморок, — ухмыльнулся Руди. — У Скитер все нормально с инстинктом самосохранения, она напишет то, что надо.

— Может, тогда необязательно устраивать интервью? — робко предположил Гарри.

— Поттер, — с интересом взглянул на него Яксли, — ты что, боишься... Скитер?

Руди приподнял брови с выражением веселого недоумения.

— Нет, — хмуро ответил Гарри, отгоняя дурные воспоминания о гиперактивной журналистке и ее жутком прыткопишущем пере. — Она мне просто не нравится.

Яксли недоверчиво хмыкнул.

— Ты ее боишься, — припечатал Руди и расхохотался, на лету поймав свалившуюся шляпу. — Только не говори, что она твой боггарт.

— Да уж, при всех имеющихся альтернативах... — нарочито небрежно бросил Яксли. — Это было бы забавно.

— Может, наших позвать на эту встречу? — предложил Руди с улыбкой до ушей. — Многие будут счастливы увидеть, как Поттер чего-то боится.

— Не стоит, это погубит их самооценку, — покачал головой Яксли с донельзя серьезной миной.

Гарри вспыхнул. Было ясно, что над ним подтрунивают безо всякой злобы, но он не привык к такому и не знал, как лучше реагировать. Гермиона была слишком серьезной для подобных шуток, Рон... был Роном, а больше ему не у кого было научиться.

— У меня боггарт — дементор, — мрачно оборвал развлекавшихся Пожирателей Гарри.

Улыбка Руди разом утратила веселье, став кривой пародией на саму себя. Яксли после короткой неловкой паузы продолжил говорить с прежним выражением лица, будто не шутил только что, а вел деловой разговор все это время:

— Во-первых, Скитер лучше сможет работать с опорой на живой диалог. Во-вторых, — и это главное, — многие люди используют ее в качестве неофициального источника информации, поэтому будет лучше, если у нее сложится нужное нам впечатление.

Гарри тяжело вздохнул.

— Хорошо.

* * *

Журналистка в сопровождении Люциуса Малфоя и толстого неуклюжего фотографа появилась в кабинете Поттера уже на следующий день.

Гарри стоял рядом с Яксли перед столом и мысленно повторял заготовленные фразы, словно школьник перед экзаменом.

— Мистер Поттер, как я рада вновь вас видеть! — Скитер бросилась навстречу, обнажая белые зубы в широкой акульей улыбке.

Гарри машинально отступил назад и почувствовал, как его локоть сжали твердые пальцы.

— Мисс Скитер, — голос Яксли звучал как обычно сухо и безжизненно. Гарри уже привык к тому, как нервировало окружающих это неестественное отсутствие эмоций начальника отдела Магического правопорядка. — Присаживайтесь...

Улыбка журналистки не поблекла ни на йоту, и Гарри проникся к ней невольным уважением.

В кабинете было тесновато для пяти человек, и Скитер отослала фотографа, едва тот сделал пару кадров. Остальные устроились в наскоро наколдованных креслах — он с Ритой рядом, Пожиратели по сторонам, словно адвокаты возле своих подзащитных.

Малфой чуть брезгливо поджал губы перед тем, как опуститься на свое место, так что в голове сами собой возникли заголовки вроде «Скромный труд бывшего Избранного на благо своей страны».

Гарри тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, и сосредоточился на журналистке.

— Мистер Поттер, вы скучаете по Хогвартсу?

— Иногда. Он стал мне домом, и я никогда его не забуду...

Интервью шло по намеченному плану. Скитер забрасывала вопросами разной степени вредности, Гарри выкручивался как мог, изо всех сил избегая любых двусмысленностей в ответах. Через какое-то время Аманда принесла гостям чай, и допрос вышел на новый виток.

— Вас связывали близкие отношения с грязнокровкой, Гермионой Грейнджер, — с приторной улыбкой проворковала Скитер. — Что вы думаете о ней теперь?

Гарри переглянулся с Яксли. Он ждал этого вопроса и знал правильный ответ. Гермиона была той зацепкой, с помощью которой казалось проще всего вплести в статью нужную информацию. Были и другие, но именно через нее все выглядело бы максимально естественно.

— Мы по-прежнему друзья. Гермиона прошла разбирательство в Министерстве. Вы же знаете, по его итогам многим дают работу. Она прекрасно справляется со своими обязанностями и, надеюсь, однажды станет полноправным членом нашего общества.

Скитер возбужденно наклонилась вперед.

— Вы симпатизируете грязнокровкам? Думаете, они могут занимать ответственные должности?

Гарри улыбнулся журналистке, с неприязнью глядя в блестевшие азартом ярко накрашенные глаза. Та продолжала играть на руку, раскапывая нужную тему.

— Я уверен, что каждый достоин второго шанса, вне зависимости от своего происхождения и совершенных ошибок. Если человек хочет спокойно жить в согласии с законом и властью, но по какой-то причине сомневается, он может мне написать, и я, как сотрудник Министерства, постараюсь помочь.

— Думаю, стоит оставить этот ответ цитатой, — негромко, но отчетливо проговорил Яксли.

Скитер бросила на него быстрый взгляд. Прыткопишущее перо вычеркнуло последнюю строчку и торопливо застрочило вновь. Гарри скрыл дрогнувшие в улыбке губы за чашкой чая.

Малфой на протяжении всего разговора изображал утомленного хозяина жизни, откинувшись в кресле, заложив ногу на ногу и небрежно крутя в руке рукоять трости. Вот только взгляд из-под полуприкрытых век был внимательным и цепким — Гарри уже научился замечать такие вещи.

Встречу никто затягивать не стал, и вскоре Скитер уже забросила свое перо с пергаментами в сумочку, звонко щелкнув ее замком. Малфой поднялся первым.

— Господа, благодарю за уделенное время, — сказал он с вежливой улыбкой. — Вы непременно получите черновой вариант статьи, чтобы ознакомиться заранее и избежать случайных разночтений.

Скитер быстро кивнула в подтверждение его слов. Только метнувшийся взгляд выдал, что информация для нее оказалась неожиданной. Владела собой она мастерски.

Через несколько минут Гарри остался вдвоем с Яксли в опустевшем кабинете, после чего обессиленно упал в кресло и глубоко вздохнул.

— Ну как? — с беспокойством спросил он.

— Неплохо, — скупо улыбнулся Яксли. В его устах это звучало как высокая похвала.

— И что дальше?

— Возьми у Рудольфуса данные по нарушителям и подумай, как избежать повторения проблем с ними. Бывших авроров и прочую боевку не трогай, смотри только гражданских, не замеченных в силовых конфликтах.

Гарри поколебался и все же задал давно волновавший его вопрос:

— Мистер Яксли, а вы владеете окклюменцией?

— Разумеется, — ответил тот после короткой паузы. — Всех ближайших сподвижников обучал сам Лорд. Наши знания представляют слишком большую ценность.

Гарри закусил губу, внутренне содрогаясь при мысли, что уроков с Лордом не избежать. Пусть он смирился с поражением, пусть поклялся в верности, видеть убийцу своих родителей, человека, который разрушил столько чужих жизней, ему было тяжело. Но окклюменция важна, и овладеть ей нужно было как можно скорее, пока в голове не было ничего лишнего. В том, что рано или поздно это «лишнее» появится, Гарри не сомневался.

* * *

Рудольфуса получилось застать только вечером. Дверь в кабинет была приоткрыта, а Лестрейндж развалился в кресле, закинув ноги на стол и прикрыв лицо любимой шляпой в мелкую клетку.

Гарри постучал по косяку, надеясь привлечь внимание, но в ответ получил лишь звучный, с присвистом, всхрап. На рабочем столе, который использовали в качестве подставки для ног, в беспорядке лежали какие-то документы. Пару недель назад Гарри не упустил бы возможность их просмотреть — не прикасаясь, конечно, одного урока на эту тему ему хватило. Теперь он подошел к Пожирателю напрямик, не глядя по сторонам, и тронул за плечо.

Руди недовольно дернулся и сдвинул шляпу, лениво потягиваясь.

— Мистер Лестрейндж, мне нужны списки нарушителей... Грязнокровок и других, в общем, не детей.

— Тебе доступом в Архив или бумажки? — ответил тот, широко зевнув. Голос у него был слишком чистым для человека, который только что проснулся. Гарри не задела эта проверка. У Пожирателей не было оснований ему верить, в отличие от Лорда, который ментальными техниками убедился, что он в самом деле решил сменить сторону.

— Можно сами нарушения на бумаге, а анкеты и все остальное через Архив?

— Легко. У тебя с собой лист доступа? — спросил Лестрейндж, опустив ноги и перестав разыгрывать сонного. Видимо, от него не укрылось, что сцену раскрыли, но его это не смутило.

Гарри достал из кармана пергамент, который носил с собой с тех пор, как достал из печатной машинки в подвале Министерства. Руди прикоснулся к нему своей палочкой, и через пару секунд сверху проступила новая строчка: «Расширение доступа. Рудольфус Лестрейндж».

Аккуратно складывая свой листок, Гарри напряженно размышлял. Он хотел рискнуть, но, хотя возможный успех того стоил, решиться было непросто. Руди убрал палочку и поднялся.

— За бумажками пошли в соседний кабинет, — он нахлобучил шляпу и подмигнул. — К девочкам.

— Мистер Лестрейндж, — обратился Гарри, подняв на Пожирателя прямой взгляд. — Вы можете обучить меня окклюменции?

— Это не моя область, мелкий. У меня другие таланты... — мягко ответил Руди, ничуть не удивившись такому вопросу.

— Но ведь вы ей владеете, да?

— Лучше попроси Беллу, — покачал он головой и ухмыльнулся. — Или Лорда.

Гарри поморщился под его понимающим взглядом. С Руди было очень легко общаться, но иногда он раздражал.

— Она не согласится, — буркнул Гарри. — Мы поругались.

— В тебе кровь Блэков, — отмахнулся Руди. — Белла не откажет тебе в помощи. Если бы каждый раз после нашей ссоры...

Он неожиданно замолк, уставившись на Гарри, и расхохотался.

— Ты что, всерьез думал, что мы ни разу не ругались за все время? Или что решали все споры на палочках? — с веселым изумлением спросил он, переведя дыхание.

Гарри пожал плечами. Он очень плохо представлял, как можно жить с бешеной Пожирательницей с её агрессивностью, непредсказуемостью, леденящей душу лаской, которую он успел ощутить, вернувшись после встречи с Гермионой. Руди можно было посочувствовать.

— У Беллы обычно бурная реакция, но короткая память. Она легко отходит после стычек.

— Уже почти месяц прошел, а я даже извинялся, — буркнул Гарри. — Она просто помешана на этих древних никому не нужных правилах и считает, что все вокруг обязаны им следовать!

— Остынь, — оборвал его Лестрейндж. — Белла скорее убьет человека или запытает, чем будет заставлять чему-то следовать. Ты, должно быть, ляпнул редкостную чушь и оскорбил её в довесок. Так?

Гарри открыл уже рот, чтобы резко ответить, когда вдруг вспомнил, что он сказал в тот день, вернувшись от Гермионы.

«Мне плевать, чего вы хотели. Вы все мне отвратительны! Я никогда вас не прощу и не буду поддерживать ваши мерзкие идеи и все остальное».

— Что, чушь уже подвыветрилась из головы? — насмешливо спросил Лестрейндж, мгновенно уловив перемену в настроении.

Гарри тяжело вздохнул, запуская руку в волосы. Это был сложный вопрос. Он не простил ни Беллу, ни Лорда, прекрасно помня, что они сделали с его родными. Но отвратительны ему Пожиратели больше не были, да и вообще...

— И не стоит пренебрежительно относиться к традициям чистокровных, — спокойно произнес Руди, меняя тему. Видимо, слова о «древних никому не нужных правилах» не прошли мимо его внимания. — Пусть многие из них уже утратили заложенный когда-то смысл, некоторые до сих пор опираются на вполне реальные магические эффекты. И не бойся обращаться к Белле, мелкий. Не думаю, что ты натворил что-то настолько серьезное, что она откажет в помощи.