Щеночек (джен)

На следующее утро Гарри направился прямиком в Аврорат. Нужно было успеть освободить как можно больше людей, прежде чем случится непоправимое. Он уже успел зарегистрировать палочку и подтвердить разрешение на посещение заключенных, когда понял, что забыл взять с собой договора.

Возле кабинета стояла Аманда в окружении молодых волшебниц из соседнего отдела.

— Так его ж не сняли с должности...

— А говорят, Малькольм уже метит в кресло...

— Давно пора было... — громко и самоуверенно начала одна из них.

На нее зашикали.

Невыразительное лицо Аманды при виде шефа слегка порозовело. Он стремительно прошел мимо и скрылся в кабинете, отгородившись тяжелой дверью от азартных, любопытствующих и самодовольных шепотков.

Договор остался в одном экземпляре, и Гарри запоздало сообразил, что не знает никаких копировальных чар и может его размножить разве что переписав вручную. Подобное промедление злило, хотя умом он и понимал, что даже пара часов ничего не изменит. Чтобы хотя бы по разу переговорить со всеми задержанными, понадобится несколько дней как минимум. Но знакомое тревожное чувство подгоняло, требовало действовать, шептало, что нельзя терять ни минуты.

Дверь тихо скрипнула, и Гарри с раздражением уставился на нерешительно вошедшую помощницу. Та молча смотрела, ожидая не то указаний, не то вопросов, не то еще чего-то.

— Что-то случилось? — резко спросил он.

— Я подумала... Может, вам кофе?

Гарри молча отвернулся к столу. Срываться на ней глупо. И из-за чего, репутации попавшего в немилость Пожирателя смерти? Дурацких воспоминаний, в которых такими же шепотками провожали его, ненормального урода-одиночку?

Он глубоко вдохнул, успокаиваясь. Сейчас Гарри не променял бы прошлый печальный опыт на возможность стать частью толпы. Да, детстве ему хотелось иметь много друзей и быть нормальным, играть вместе со всеми, а не смотреть со стороны (спасибо Дадли). Но теперь он понимал, что несколько по-настоящему близких людей куда важнее отношений со всеми остальными, а любое общество диктует правила, которые плохо подходят человеку, привыкшему к самостоятельности и независимости.

«А вот Риддл пошел другим путем, — пришла неожиданная мысль, — Он прогнул всю эту толпу под себя. Должно быть, был куда сильнее и целеустремленнее, чем я. А в итоге его одиночество еще хуже моего».

Сомнений в том, что изначально Лорд был таким же одиночкой, у Гарри не было.

— Или чем-нибудь помочь? — донеслось из-за спины.

Взгляд упал на лежавший перед ним пергамент.

— Вы не знаете копировальные чары?

* * *

Договариваться с опальными волшебниками было тяжело. С простыми случаями уже разобрались, а оставшиеся заключенные оказались слишком озлобленны и упрямы.

Гарри снова сидел перед старым шляпником и хмурился, пытаясь подобрать нужные слова. За весь день ни один человек еще не подписал договор, и не было никакой надежды на то, что дальше дело пойдет лучше.

— Мистер Корд, разве вы не хотите помочь своим близким? У вас же есть родные, в конце концов! Неужели вы их бросите и предпочтете умереть за чужих людей?

— Под «чужими» вы, должно быть, магглорожденных имеет ввиду, мистер Поттер? — мягко поинтересовался старик. — Боюсь, у вас несколько превратное представление о происходящем.

Он буквально источал спокойную доброжелательность, немало раздражая этим Гарри. Весь мир катился к дементорам, а этому хоть бы хны!

— С чего бы?

— Все дело в тесной связи между волшебниками, — спокойно пояснил Корд. — Казалось бы, магглорожденные должны в стороне от остальных стоять, но нет — у каждого семья есть, друзья, работа. Редко какой чистокровный не назовет пару знакомых с таким происхождением. Вот и выходит, что всех до единого коснулась смена власти.

Он пожевал губы и пристально взглянул на Гарри.

— Неужели нет ни одного магглорожденного, чья судьба не волновала бы вас всерьез, мистер Поттер? Ради которого вы бы не поступились своим спокойствием?

Гарри молча сглотнул и отвел взгляд.

— У большинства тех, кто решился поддержать подполье, хватает на то личных причин, — вздохнул старик. — А, преследуя их всячески, сажая за решетку, вы лишь гоните эту волну дальше.

— Нет, — мрачно бросил Гарри.

— Нет?

— Не сажая за решетку... — тихо сказал он в сторону. — Все будет хуже. Новое распоряжение Лорда.

Старик помолчал.

— Этого следовало ожидать. Я подпишу договор, мистер Поттер, но с одним условием.

— Каким? — недоверчиво спросил Гарри.

Решение Корда выглядело слишком уж внезапным. Может, стоит сразу говорить заключенным о смене политического курса? Что-то здесь было не так.

— Я бы хотел, чтобы вы побеседовали с внучкой моего близкого друга... Она сейчас учится в Хогвартсе и, боюсь, может натворить глупостей. В свете ваших слов, мне бы хотелось ее от этого уберечь.

Гарри облегченно выдохнул, сказанное звучало вполне логично и не было чем-то невыполнимым.

— Конечно.

* * *

Корд стал единственным, кто подписал договор за первый день.

В Гарри восхищение боролось с отчаянием, к вечеру его трясло от собственного бессилия и чужого упрямства. Хотелось проклясть строптивых идиотов, заставить подписать дракклову бумажку, хоть бы и силой. Пусть это неправильно, но позволить этим людям сейчас бестолково умереть или — того хуже — пойти на корм дементорам было еще неправильнее. Это не необходимая жертва, какой могла бы стать жизнь Гарри, убей его Волдеморт на поляне в Запретном лесу, это не смерть во время битвы, войны... Это глупость.

Гарри отгонял мысли о бессмысленной трате ресурсов, звучавшие в голове бесстрастным голосом Яксли. Главным было то, что эти люди нужны стране живыми, именно такие — неравнодушные, честные люди сейчас нужны были больше всего.

Но слушать его никто не желал.

На третий день напряжение достигло максимума. За это время еще двое подписали договор и покинули камеры. Гарри каждую минуту ждал, что в Аврорате появится кто-то из Пожирателей и распорядится перевести политических в Азкабан. Или же это будет МакНейр, и все будет кончено на месте.

Можно было бы пойти к Лорду просить о снисхождении, но останавливала память о сцене после бала. Было страшно сделать еще хуже, чем есть. Расчитывать на здравый смысл, аргументы, просьбы было глупо, остался лишь шанс каким-то образом заинтересовать безумца, поднять ему настроение, чтобы он сам оказал милость... или назначил цену.

Этот вариант Гарри откладывал на самый крайний случай. Лишь бы не упустить время, успеть до того, как Лорд отдаст указания.

Третий день подходил к концу. Очередной заключенный — подмастерье изготовителя волшебных котлов, бойкий и взъерошенный паренек, смахивавший на воробья, зло сверкал глазами из-под челки и молчал. Этот импровизированный бойкот настолько взбесил Гарри, что он едва не схватился за палочку, после того как битых полчаса распинался, словно последний дурак.

Бросив перед мальчишкой договор и тихо — очень тихо — приказав его прочитать и хорошенько подумать, Гарри вышел из камеры, кивнул знакомому охраннику и направился в свой кабинет. На сегодня с переговорами надо было заканчивать, следующего не в меру гордого и самовлюбленного идиота он точно проклянет. Не то что бы у этого могли быть какие-то последствия, но Гарри еще помнил об уроках Круциатуса и собственном решении не становиться настолько Пожирателем. Срывать злость на беззащитных волшебниках он не будет, как бы они его ни бесили.

В коридоре он заметил Руди, неторопливо идущего по направлению к лифтам. Гарри остановился, ошарашенный внезапной мыслью, а потом бросился за ним.

— Руди!

Тот оглянулся и растянул губы в широкой усмешке, нахальной и плутоватой. Так мог бы улыбаться Сириус, будь он жив.

— Привет, мелкий.

— Нам нужно поговорить!

— Что-то срочное? — небрежно спросил Руди. — У меня есть пара минут от силы.

— Да, очень! Я... — Гарри на мгновение сбился и вскинул на него взгляд в поиске поддержки. — Вы говорили, что мы вместе поможем заключенным! Вы и Яксли, Долохов, Малфой.

Руди смотрел внимательно и без улыбки. Грудь укололо неприятным предчувствием.

— Мы с Яксли подготовили договор, — Гарри торопливо открыл папку, которую таскал с собой к заключенным, и нервно выдернул один из пергаментов, едва не рассыпав остальные. — Вот. Я думал, как заставить его подписать. Ну, я плохо знаю, сработает ли все под Империусом или еще как-нибудь...

Он протянул Руди образец, но тот не торопился его брать.

— Э-э-э... Не хотите посмотреть?

Лестрейндж вместо этого снял шляпу и принялся вертеть ее в руках, задумчиво разглаживая борта. Пергамент в протянутой руке задрожал.

— Помнишь, я рассказывал про начало войны, про Яксли? — спокойно спросил Руди, словно не заметив ни вопроса, ни предложенного договора.

Гарри медленно опустил руку. Он уже понял, что этот разговор не принесет ничего хорошего, но должен быть его закончить.

— Помню.

— А как я сказал, что теперь Лорд определяет что хорошо, а что нет?

Руди оторвал взгляд от шляпы, и они наконец посмотрели друг другу в глаза. Горло у Гарри перехватило, он молча кивнул.

Как он мог! Как можно жить, так улыбаться, быть таким... нормальным, чтобы потом...

В носу защипало, и Гарри поспешно отвернулся. А он-то думал... Дурак! Губы скривились, в груди клокотало от боли и ярости. Чертовы Пожиратели!

— Мелкий, мы должны верить Лорду, — тяжелая рука опустилась на ему плечо, и Гарри дернулся, словно обжегшись.

Он молча мотнул головой, боясь не совладать с голосом или безобразно сорваться. Хватит с него.

— Так нужно. У него есть свои... границы, не бойся.

Разумеется, есть, особенно хорошо это было видно, когда он пытал Яксли. Предатели! Какие же они все жалкие трусы! Малфой и то оказался лучше!

— Катитесь к черту, — зашипел Гарри. — А лучше к самому Лорду, чтобы я вас больше не видел!

Он развернулся и широкими шагами пошел прочь.

* * *

Выбравшись из Министерства, Гарри аппарировал к дому Лавгудов. Он не собирался их навещать, просто это была ближайшая известная ему точка возле Оттери-Сент-Кэчпоул — наполовину магической деревушки, где жил друг Корда, с внучкой которого он обещал поговорить. Еще поблизости стояла Нора, но от Лавгудов должно быть удобнее идти. Хотя в письме было указано позднее время, Гарри решил, что если он придет раньше, ничего страшного не случится. В крайнем случае, подождет хозяев.

Тропинка петляла между холмами и деревьями, небо было высоким, а легкий ветерок — теплым и приятным. По дороге Гарри почти совсем успокоился. Да, Руди оказался самым слизеринистым засранцем из всех. Можно было догадаться раньше: после проступка Долохова Лорд того едва не убил и наверняка оставил кучу шрамов, после возражения Яксли — пытал до самой границы необратимых последствий и дальше, а когда Руди упустил членов Ордена, его всего лишь перевели на «штабную» должность. Правда, тогда Гарри еще не понимал, насколько неестественно подобное милосердие.

Или, наоборот, тогда все было нормально, а сейчас Лорд так жесток, потому что... заскучал и пресытился? Значит ли это, что дальше будет только хуже? Гарри нервно передернул плечами и прибавил шаг. И что тогда делать? Нет, у него была одна идея, но всякий раз, когда она снова всплывала в голове, он принимался старательно думать о телевизоре и электродрелях — спасибо дяде Вернону, любившему порой порассуждать о том, какой может быть нормальная работа, ну и о дрелях, само собой.

Нужный дом Гарри нашел без особых проблем. Тот стоял на самом краю деревушки. Сложенный из серого камня, небольшой в основании, но выросший на целых четыре этажа вверх, он был похож скорее на заброшенную средневековую башню, чем на человеческое жилище. Сзади к нему подступал лес, а тропинка, по которой пришел Гарри, расширялась и вела дальше в деревню. Среди деревьев и аккуратно подстриженных кустов было видно небольшие двухэтажные домики.

Из трубы над крышей вился уютный дымок, и Гарри уверенно направился к деревянной, массивной, потемневшей от времени двери. Уже постучав висевшим на цепочке молоточком, он сообразил, откуда взялось впечатление заброшенности — на всех окнах были задернуты шторы, а на первом этаже еще и прикрыты ставни.

Поколебавшись, Гарри достал из кармана палочку и спрятал в рукав. Он постучал еще раз, настороженно оглядевшись по сторонам, но не заметил ничего особенного. По каменной стене полз наверх зеленый вьюнок. Прорези для писем на двери не было, зато справа висел аккуратный почтовый ящик, выкрашенный темно-синей краской.

Раньше ему было не до того, чтобы размышлять о заключенной с Кордом сделке, а сейчас неожиданно стало непонятно, с чего шляпнику взбрело в голову, что именно слова Поттера подействуют на девочку. Может, хотел напугать визитом Пожирателя или надеялся, что слава бывшего Избранного заставит прислушаться?

Дверь приоткрылась и в проеме показалась лохматая веснушчатая девочка. Сощуренные против света глаза с недоверием глядели на нежданного гостя.

— Привет, — улыбнулся Гарри. — Ты Фелла?

— А вы кто? — строго спросила девочка.

Он улыбнулся шире. Давно ему не приходилось отвечать на этот вопрос.

— Гарри Поттер, приятно познакомиться. Можешь звать меня Гарри.

Девочка отпрянула от двери и уже изнутри запоздало и вроде бы испуганно крикнула:

— Входите!

Гарри нахмурился и шагнул вперед. Комната после улицы показалась темноватой, но уютной. Висевшие на стенах светильники давали приятный теплый свет. Дверь напротив была распахнута и вела, судя по всему, на кухню, а справа начиналась деревянная винтовая лестница на второй этаж, грубоватая, но крепкая на вид.

Бодрый перестук детских башмаков по ступенькам смолк, и раздалось звонкое:

— Идите наверх!

Еще раз оглядевшись и поудобнее перехватив палочку, Гарри поднялся за ней и оказался в просторной, но столь же сумрачной гостиной — большие окна были закрыты плотными синими шторами, а светильников явно не хватало для такого большого помещения.

— А где твой дедушка?

— На работе, — ответила Фелла и невпопад добавила: — Он должен был вас встретить...

— Ты одна дома? — поинтересовался Гарри, оглядываясь.

В одном конце комнаты была лестница, по которой они поднялись, уходившая дальше наверх. В другом — закрытая дверь темного дерева. Огромный камин посередине длинной стены выдавал жилище волшебников, в остальном это была обычная гостиная — несколько стеллажей с книгами, диван, стол.

Стоявшая возле камина девочка была явно напряжена. Боится?

— Одна, — испуганно ответила она, метнув быстрый взгляд на дверь.

— Ты знаешь мистера Корда, друга твоего дедушки? — мягко спросил Гарри, не желая ее пугать. — Он попросил меня с тобой поговорить.

Фелла кивнула на кресло перед камином.

— Вы садитесь, — нервно сказала она и замерла, словно в ожидании реакции.

Что-то в ее тоне насторожило Гарри. Кресло стояло почти в центре комнаты и было только одно, словно здесь жил одинокий холостяк.

Он расслабленно улыбнулся, сделал вид, что достает палочку из кармана, и левитировал кресло к стене, откуда было видно и лестницу, и закрытую дверь в другом конце комнаты. Затем, вспомнив разговор со Слагхорном, трансфигурировал коврик во второе кресло и поставил рядом. Получилось неплохо.

Гарри упал в собственноручно трансфигурированное кресло и приглашающе махнул рукой, надеясь, что у него сейчас не слишком самодовольное лицо.

— Присаживайся. Может расскажешь мне о школе?

Девочка не спешила садиться рядом, кусая губы и нет-нет да и посматривая на дверь. Пауза затягивалась.

— Ты не ладишь с Кэрроу?

Та молчала.

Гарри очень плохо представлял себе, что должен ей сказать. Проще встать и посмотреть уже, что там за дверью. Стоило подняться и сделать шаг вперед, как девочка внезапно выкрикнула:

— Вы меня не убедите, мистер Поттер!

И тут же все пришло в движение: бесшумно приоткрылась дверь, выпуская целый пучок заклятий, Гарри отскачил к стене, раздался топот ног на лестнице внизу. Только Фелла стояла неподвижно, вжавшись в стену у камина и глядя на Поттера расширенными от страха глазами.

— Авада Кедавра!

Гарри машинально уклонился. У двери стоял Кингсли, такой привычно невозмутимый, словно олицетворяющий уверенность и спокойствие, и снова поднимал палочку. Из-за его плеча показался Билл, мрачный и сосредоточенный.

— Авада Кедавра! — два голоса слились в один. Они действовали без малейшего промедления и тени сомнений, никак не показывая даже следа узнавания, понимания того, кто перед ними.

Гарри еле смог увернуться и замер в растерянности.

— Билл, Кингсли, вы с ума сошли? Это же я!

На лестнице показалась рыжая макушка, вторая... Джордж! Мистер Уизли! Вот только их лица не обещали ничего хорошего, словно всех членов Ордена разом подменили.

— Да что с вами?! — в отчаянии крикнул Гарри.

На лице мистера Уизли мелькнула боль, он на мгновение дрогнул и одними губами шепнул:

— Иначе никак, Гарри...

— Авада Кедавра!

Зеленые лучи расчертили комнату. Гарри присел, бросился вбок, вскинул палочку, понимая, что у него нет шансов против четверых волшебников, да еще атакующих с двух сторон.

— Глиссео! Ступефай! Экспеллиармус!

Лестница превратилась в скользкую горку, и Уизли с шумом скатились вниз.

Кингсли и Билл уже вошли в комнату и медленно приближались, чередуя Авады с щитами. Гарри едва успевал их сдерживать, на слова уже не было времени. Он и минуты не продержится в таком темпе. Внутри поднялось отчаяние. Гарри стиснул зубы и бросился к лестнице.

— Ступефай! Вингариум Левиоса!

Кресло взмыло в воздух и понеслось вниз по ступенькам, снова сбивая Уизли, а сам Гарри рванул вверх. Очередной зеленый луч пролетел прямо над ухом. Взлетев на следующий этаж, он направил палочку вниз.

— Глиссео!

Послышалась ругань — Билла, судя по голосу.

Гарри огляделся. Он стоял на пустой площадке, куда выходили три одинаковые двери. Единственное окно было закрыто плотной синей шторой. Попробовал аппарировать — не вышло. Можно разбить окно... Третий этаж, не смертельно. Но что дальше? Подать знак аврорам... Метка!

Снизу послышался шум, и Гарри торопливо трансфигурировал штору в толстый железный щит и закрыл им лестничный проем. Поверх наложил чары устойчивости, которые узнал на Гриммо.

В тот же момент снизу в щит пришелся нешуточный удар, отчего тот прогнулся, но устоял. Гарри смотрел на него, а внутри стремительно расползалась горечь. Почему? Самые близкие люди... Нельзя иначе? Словно он был злейшим врагом, самим Волдемортом... Гарри медленно поднял руку и коснулся шрама. Откуда они могли узнать?

Скрипнула дверь. Он вздрогнул и мгновенно развернулся, уходя от атаки, вскинул палочку, но растерянно опустил ее, увидев, кто вышел на площадку.

— Джинни...

— Не называй меня так больше, — твердо сказала та, хотя палочка у нее в руке дрожала. — Ты не имеешь на это права.

— Джин, я... — неуверенно начал Гарри, не зная толком, что сказать.

— Ты ушёл к ним! — резко бросила она, накручивая себя. — А мы, мы... Знаешь, сколько волшебников могут погибнуть?

— Джинни, я тоже хотел им помочь, я...

— Мне плевать, чего ты хотел! Ты мне отвратителен! Предатель!

Гарри дернулся, как от пощечины.

— Мы их спасем! А ты, ты... — она запнулась, а потом сжала губы и вскинула палочку, насылая летучемышиный сглаз.

Гарри отбил его протего.

— Джинни, послушай...

— Я не собираюсь тебя слушать! Ступефай!

— Протего! Джинни, я люблю тебя! — в отчаянии крикнул Гарри.

Она замерла, растрепанная, бледная и самая родная на свете.

— Молчи! — у нее на глаза навернулись слезы и скользнули вниз по покрасневшим щекам. — Я знаю все! Петрификус Тоталус!

— Протего! Джинни...

Закрывавший лестничный проем щит, давно ходивший ходуном под натиском нескольких волшебников, рассыпался градом металлических осколков.

Гарри обернулся, вскинул палочку.

— Ступефай, Lacero Corpore!

И замер, поняв — попал. Лицо Кингсли мгновенно посерело. Он обхватил рукой правый бок и пошатнулся. Коричневая мантия быстро пропитывалась кровью, и Гарри совершенно не хотел знать, что там — под ней.

Первой из ступора вышла Джинни.

— Это же... Это Темная магия! — с ужасом прошептала она.

Гарри криво усмехнулся. Забавно услышать такое после всех обвинений.

— Джинни, что ты тут делаешь? — испуганно спросил мистер Уизли. Он держал Гарри на прицеле палочки, но не торопился выпускать Аваду, боясь задеть стоявшую за ним дочь.

— Конечно, Темная магия, Джин. Я же Пожиратель смерти, — последние слова Гарри произнес издевательски, но Джинни не заметила сарказма. Ее глаза вспыхнули, палочка взлетела в воздух.

— Бомбарда!

Гарри едва успел увернуться. Разлетелись в стороны щепки и куски паркета, взрыв отбросил с лестницы членов Ордена. Джинни, его Джинни послала Бомбарду в человека. В него. Он смотрел, как она снова поднимает палочку, как плотно сжаты губы, как горят ненавистью глаза, и не мог даже вдохнуть. Она была похожа сейчас на настоящую ведьму из маггловских сказок — красивую до безумия, рыжую и опасную.

— Конфринго, — выдохнула она.

Гарри отчаянно рванул в сторону. Взрыв опалил ему мантию и швырнул на пол, а главное — вернул в реальность.

— Экспеллиармус! Инкарцеро! — отчаянно атаковал он и метнулся к лестнице.

— Депульсо! — не глядя отбросить противников вниз и рвануть вверх по ступенькам.

Он бежал, не обращая внимания на сверкавшие рядом лучи заклятий, с размаху взлетел на последний этаж, пролетев по инерции несколько шагов, и остановился как вкопанный.

Здесь оказалось только одно огромное помещение, а посередине, сложив крылья, стоял Клювокрыл — ошибки не могло быть. Гордое и прекрасное создание пристально за ним следило, сложив белоснежные крылья. На лице расплылась невольная улыбка. Жив! Значит, ему удалось спастись после битвы за Хогвартс.

За гиппогрифом было видно большое, заложенное досками окно, вполне подходящее по размеру, чтобы улететь. От внезапной надежды сердце застучало еще быстрее.

Гарри поклонился, не отрывая взгляда от гиппогрифа — как когда-то учил Хагрид.

— Авада Кедавра!

Зеленый луч пролетел прямо над вовремя склонившейся головой. Мистер Уизли снова поднимал палочку, стоя на ступеньках, за ним было видно Джорджа и Билла.

— Авада Кедавра!

— Аква Эрукто!

Выпущенная Гарри мощная струя воды сбила с ног мистера Уизли, и тот покатился вниз, увлекая за собой остальных. Джордж уцепился за перила и каким-то невероятным движением выбросил свое тело наверх.

— Бомбарда!

Без ступенек им подняться будет сложнее. Теперь метнуться за Клювокрыла, еще одной Бомбардой выбить закрывающие окно доски — не вышло, нужна Бомбарда Максима, и... Гарри поскользнулся и со всей силы приложился спиной об пол. Пару секунд он не мог двигаться, оглушенный болью, в голове не осталось ни одной мысли.

— Экспеллиармус!

Его палочка отлетела к Джорджу. Всегда переполненный энергией и шутками, тот сейчас выглядел своим мрачным кривым отражением.

— Мы же были друзьями, — с горечью сказал Гарри, глядя на него, и совсем тихо добавил: — Семьей...

Решительное и жесткое лицо дрогнуло. В глазах мелькнула неуверенность и что-то знакомое и родное, словно тень прежнего Джорджа.

— Не разговаривай с ним, мальчик, — неторопливо, но твердо произнес знакомый голос.

В поле зрения шагнул старый шляпник, спокойно взглянул на Гарри и повернулся к Джорджу.

— Я связан договором и не могу сам закончить дело, хоть и заколдовал пол, — с сожалением проговорил Корд и пожевал губы. — Ты можешь взять на себя этот груз или же подождать старших, Джордж. Но с ним лучше не говори, не трави себе душу зря. Ты же помнишь, что решили на собрании. Другого выхода нет.

Джордж стиснул зубы и поднял палочку.

Гарри устало прикрыл глаза. Он не хотел видеть, как родной человек пустит в него Аваду. Не хотел запоминать искаженное лицо перед смертью.

И тут прогремел взрыв.

Джорджа отбросило на Гарри. Весь этаж заволокло дымом. В ушах звенело, все звуки доносились издалека, будто из-под воды. Клювокрыл метался, гортанно крича и усиливая погром и неразбериху.

— Какого драккла!

— Билл, это ты?

— Джинни, нет!

Гарри попытался пошевелиться. Тело слушалось неохотно. Джордж лежал неподвижно и, казалось, весил целую тонну, намертво придавливая к полу.

Неожиданно дым рассеялся — видимо кто-то наложил очищающие чары. Клювокрыл рванул к наполовину выломанному окну, начал острыми когтями полосовать доски, и тут прогремел новый взрыв. Должно быть, Гарри потерял сознание на какое-то время или оглох, слишком уж плотная, густая тишина давила на уши. Видно опять ничего не было, едва получалось разобрать очертания собственной руки перед глазами. Хорошо еще, очки остались на месте.

Выбраться из-под Джорджа оказалось непросто. Сил почти не осталось, и не за что было зацепиться — под руки попадались только какие-то обломки, мусор, щепки, что-то мокрое и липкое. Он упорно полз вперед, туда, где, по его представлениям, было окно. Воздух стал прозрачнее, перед Гарри появилось что-то большое, белое, мягкое на ощупь. Он лихорадочно зашарил руками, пытаясь понять, жив ли Клювокрыл, кое-как перевалился через него и въехал прямо во что-то теплое, скользкое и темное. Желудок моментально подскочил к горлу. Гарри резко отшатнулся, ударившись о закрывавшие окно остатки досок, судорожно вдохнул чистый воздух и оглянулся.

У гиппогрифа была разворочена вся грудная клетка. Содержимое вывалилось наружу и тянулось к Гарри черно-красной блестящей полосой.

Во рту стало кисло, и его стошнило. Мир раскачивался туда-сюда, в животе жутко болело. Казалось, он уже целую вечность лежит между выпотрошенным гиппогрифом и окном.

Последним, что увидел Гарри, было склонившееся лицо Долохова. Он смешно разевал рот, не издавая ни звука. Хотелось ему об этом сказать, но язык не слушался, а потом все куда-то уплыло.