Щеночек (джен)

В документах, которые передал Руди, сухим казенным языком были пересказаны истории самых разных людей. Гарри читал их одну за другой, собирая воедино короткие выписки из Аврората, заключения Визенгамота, справки, свидетельские показания. В оппозиции к новой власти оказалось гораздо больше волшебников, чем он ожидал, все же репрессии Лорда были направлены в первую очередь в адрес грязнокровок — самой обособленной и беззащитной части магического мира.

Целитель, совсем молодой, всего три года отработавший в Мунго — попался, когда выхаживал бывших авроров. Те были в бегах после убийства Скримджера и захвата Министерства, отказавшись признать власть Пожирателей и вступив с ними в бой. Один из раненых в бреду начал проклинать Волдеморта, назвав по имени и наведя на убежище отряд егерей.

Суд обошелся с целителем на редкость мягко, наложив пятилетний запрет на частную практику и конфисковав имущество в пользу Министерства. Даже палочка осталась при нем — удивительное милосердие! То ли за парнишку, чистокровного, между прочим, заступились, то ли ему удалось чем-то ценным смягчить приговор — такие моменты в документах не указывают, но Гарри начал их видеть между строк, прочитав пару десятков дел.

На этом удача юного оппозиционера себя исчерпала. Следующее упоминание о нем было из отчета об облаве в Лютном. Бывший целитель оказался серьезно болен, и авроры оперативно передали его в Мунго, видимо, не желая терять лишний «язык». Там он сейчас и находился.

Еще нашлось колдофото, старое, сделанное еще до суда. На нем круглолицый веснушчатый и курносый парень хмурился и сердито сдувал челку со лба. Гарри смотрел на него, пытаясь понять, каким он был человеком, зачем во все это влез. Хотя ответить было легко, разве мог целитель — настоящий целитель — не помочь раненым?

Гарри аккуратно отложил колдофото на край стола, про себя поклявшись, что сделает все, чтобы побитый жизнью парень мог получить свободу и спокойно лечить людей.

Следующим попалось дело чиновника средних лет, лишенного палочки и должности решением Комиссии по учету маггловских выродков — он занимался распространением нелегальных международных порт-ключей и помогал грязнокровкам бежать из страны. Его дочь год назад скончалась по «трагической случайности» (как говорил короткий некролог) — стала случайной жертвой во время очередного налета Пожирателей. Попался бывший чиновник при рядовой уличной проверке. С собой у него оказалось несколько порт-ключей, воспользоваться которыми он так и не смог — авроры свое дело знали.

Владелец крупного шляпного магазина в Косом переулке — довольно долго прятал повстанцев прямо под носом у авроров. На суде заявил, что не мог дальше смотреть на творившееся беззаконие. Прокололся он на закупках продовольствия, одна из продавщиц донесла на знакомую домовичку, которая брала слишком много еды для одинокого старика.

За информацию и помощь в нахождении беглецов Министерство не скупилось на награду, поэтому скрываться тем приходилось ото всех, включая соседей и, подчас, друзей и близких. Не говоря о том, что некоторые всерьез поддерживали если не самого Темного Лорда, то его политику — ведь всегда находились те, кто верил статьям «Пророка», что бы там ни было сказано. Причем, если судить по опыту в Хогвартсе, таких было большинство.

В итоге общество оказалось расколото настолько сильно, что даже родные братья могли оказаться на разных сторонах. Множество свидетельств тому оказались у Гарри перед глазами.

Зашла Аманда, посмотрела укоризненно. Под ее взглядом он спохватился, придвинул ближе тарелку с подсохшими уже сэндвичами, откусил один.

— Мистер Поттер, я разобрала поступившие жалобы, вот по этим отправила официальные извинения, тут нужна небольшая компенсация, а с этими нужно разобраться, посмотрите, пожалуйста. Там пометки еще с комментариями.

Гарри механически кивал, жевал бутерброд, одобрял отправку запросов для уточнения ситуации по сложным жалобам и с нетерпением ожидал ее ухода. Наконец, с ними было покончено, скрипнула, закрываясь, дверь, и он продолжил читать.

Руди отдал документы не только по грязнокровкам, попадались и полукровки, и даже изредка чистокровные. Их в самом деле не было смысла делить. Вся разница заключалась в том, что первые, как правило, сначала сами становились жертвами жесткой политики, а потом ввязывались в сопротивление, в то время как с остальными все было наоборот. Результат был один и тот же во всех случаях — лишенные средств и прав волшебники, которым некуда было податься, кроме как в подполье — снова.

Поздно ночью Гарри откинулся на спинку стула, невидящим взглядом окинул заваленный бумагами стол и спящую в ворохе постановлений белую мышку. Посидел, приходя в себя, разыскал волшебную палочку, выложенную в какой-то момент из кармана — мешалась. Поднялся, расправив затекшую спину. Мелькнула мысль дождаться утра — недолго уже осталось, и наведаться к Рону. Или послать вызов Лорду и объяснить тому, наконец, что так нельзя. Самоубийство, но с каким трудом он от него удержался.

Вернувшись на Гриммо, Гарри сбросил мантию, умылся холодной водой и подошел к окну. По стеклу расходились трещины, оставшиеся с того дня, когда он встретился с Гермионой. Небо медленно светлело, улица была пустой и угрюмой. Погасли фонари. Гарри привалился к стене, чувствуя, как ее прохлада остужает горячий висок, успокаивает нервную дрожь глубоко внутри.

Как здорово было бы выбросить из головы все эти мысли, снова сесть на метлу и взмыть высоко в небо — холодное и бесконечное, щуриться от ветра и снова чувствовать себя свободным подальше от земли, на которой все спуталось в сплошной ноющий клубок, такой тугой, что уже не распутать.

Гарри видел, что решаемая проблема плавно изменилась с «помощи жертвам злоупотреблений» на ослабление оппозиции путем перетягивания отдельных волшебников, а он сам нужен, чтобы проще было договориться. Он прекрасно понимал, что Пожиратели его использовали. Причем использовали, создавая впечатление, что их интересы совпадают с его собственными, а действия направлены в одну и ту же сторону — и с этим сложно было поспорить.

Гарри хотел помочь всем этим людям. Так же, как хотел помочь бывшим членам Ордена, Джинни, всем тем, кто сейчас был в бегах. Если стопки жалоб когда-то заставили разочароваться, дистанцироваться от жителей своей страны, то эти бумаги показали другую сторону — более горькую и тяжелую, но поднимавшую в глубине души какую-то странную гордость. Эти люди заслужили нормальную жизнь. И если он сможет им дать такую жизнь, сможет убедить принять ее — пусть будет так.

Он сделает все, чтобы вытащить их из этой ловушки. Пока у него была поддержка Яксли и Руди, оставался шанс наладить хоть что-то без лишних конфликтов и смертей.

Подняв палочку, Гарри прошептал «Репаро» и усталым шагом отправился в кровать. У него еще оставалась пара часов, чтобы поспать.

Через гладкое и целое оконное стекло в комнату пробирался рассвет.

* * *

За изучением дел оппозиционеров прошли следующие несколько дней. Основную часть обычной корреспонденции взяла на себя Аманда — она уже вникла в работу, так что Гарри лишь изредка приходилось ее поправлять во время вечерних разборов.

В какой-то момент желание своими глазами посмотреть на людей, про которых столько читал, перевесило разумные соображения. Да, надо было сначала обсудить с Яксли линию поведения, те уступки, на которые могло пойти Министерство, и чего оно ожидало взамен, да и встречаться с заключенными без его ведома и присутствия не стоило. Это было разумно, но Гарри чувствовал, что должен их увидеть, прежде чем что-либо обсуждать. Про себя он решил, что не будет ничего обещать, даже разговор завязывать не станет, ну разве что задаст пару вопросов...

Часть волшебников, чьи дела он успел разобрать, сейчас находились совсем рядом — в камерах Аврората. Кроме них были еще те, кто попал в Азкабан, других, напротив, отпустили на испытательный срок — без палочки и с рядом ограничений, но увидеть было проще всего тех, кто сидел буквально в паре шагов.

* * *

В кабинете начальника Аврората оказалось просторно и в то же время мрачновато — каменный пол, голые стены, огромный шкаф темного дерева с глухими дверцами, в котором бы легко поместилась пара фестралов. Длинный кожаный диван выглядел обшарпанным, причем, скорее в силу небрежного обращения, чем возраста. Напротив двери стоял массивный пустой стол, за которым и сидел Долохов в кресле с высокой спинкой, походившем больше на трон, чем на офисную мебель.

На вошедшего он не обратил никакого внимания, сосредоточившись на управлении несколькими летающими дротиками. Спустя какое-то время Гарри понял, что их цель — подвижная человеческая фигурка размером с ладонь, укрывшаяся под диваном. Фигурка была явно женской, с изящными формами и почему-то в аврорской мантии. Она осторожно выглянула из-за диванной ножки и отчаянным броском метнулась к шкафу через пару ярдов пустого пространства. Два дротика тут же зашли с флангов, беря в клещи, а третий спикировал сзади и прицельно ударил прямо пониже спины. Фигурка тоненько пискнула, подпрыгнув и прижав ручки к поврежденной части, после чего скрылась под шкаф.

Долохов с глубочайшим удовлетворением на лице откинулся на жесткую, обитую темной кожей, спинку и перевел взгляд на посетителя.

— Привет, Гарри, — резкое, изуродованное шрамом лицо исказилось в ухмылке. — Решил посмотреть наконец наш дуэльный зал?

Гарри уколола совесть, он замялся.

— Вообще-то я хотел увидеть кое-кого из заключенных... — он подумал, что надо было взять хотя бы папку с документами, и растерянно взъерошил волосы. — Джордана, Корда, Лэтта...

Долохов встал и лениво потянулся, расправив плечи.

— Пошли. Покажу что где и оформлю постоянный допуск на посещения.

Гарри молча последовал за ним.

— А что с младшим Уизли? — поинтересовался Долохов, пока они шли по коридорам Аврората. — Вправил ему мозги?

Гарри нахмурился. Таким тоном спрашивают про покупки к школе, а не результат тяжелого личного разговора. Однако именно Долохов позволил ему забрать Рона и сейчас помогал снова.

— Он больше не будет поддерживать Орден, — нейтрально ответил Гарри и, не удержавшись, добавил: — А вы вправили мозги Пожирателям, которые держали у себя грязнокровку, невесту Финнигана?

— Не люблю воздух зря трясти, — поморщился Долохов. На изувеченном шрамом лице гримаса выглядела жутковато. — Таких на полигоне надо гонять, раз лишнюю энергию девать некуда. Энтузиасты хреновы.

Тем временем они подошли к уже знакомой тяжелой двери, за которой скрывались камеры временного заключения. Долохов прикоснулся к ней палочкой и распахнул, пропуская Поттера вперед.

Внутри оказалась небольшая комнатка без окон, в которую выходило несколько других дверей — таких же мощных на вид, как та, через которую они только что прошли. В центре на тонком белом столбике стоял прозрачный шар. За столом в углу несколько рослых авроров играли в плюй-камни. В другом углу пустовал диван и стояла заваленная всяким хламом тумбочка. Там были и пара газет, придавленных грязной кружкой, и старые перчатки из драконьей кожи, и несколько артефактов, из которых Гарри распознал только Вредноскоп.

При виде Долохова авроры вразнобой поздоровались, не прерывая занятия, тот равнодушно кивнул в ответ.

— В общем, в эту дверь стучишь и ждешь, когда впустят. Здесь еще раз регистрируешь палочку, — он кивнул в сторону тумбочки, и Гарри заметил что-то вроде аптечных весов, похожих на те, которыми пользуется волшебник в Атриуме. — Потом подходишь к шару, называешь имя и цель посещения. Для тебя это будет «Гарри Поттер, допрос такого-то задержанного». Экспериментировать не советую, — Долохов поморщился. — Собирать потом замучаешься.

— Что собирать? — не понял Гарри.

— Экспериментатора, — равнодушно пояснил тот, так что осталось совершенно неясно, шутит он или говорит всерьез. — Если кого надо будет выпустить — идешь ко мне. Все ясно?

— Ага... А как палочку регистрировать?

— Это дело дежурных, от тебя ничего не надо, — пояснил Долохов и внезапно рявкнул: — Алонсо!

Один из дежурных, смуглый и носатый, тут же оторвался от игры и подошел к ним.

— Оформи посетителя.

Пока аврор взвешивал палочку Гарри и записывал ее данные в толстый журнал, который вытащил из-под газет, Долохов подошел к сфере, что-то прошептал, взмахнул палочкой, и та вспыхнула ровным золотистым цветом.

— Закончили? Иди сюда проверить допуск.

Гарри подошел к сфере и откашлялся, вспомнив свое первое путешествие по каминной сети. При виде внешне расслабленного, но держащего палочку наготове Долохова, экспериментировать расхотелось совершенно.

— Гарри Поттер, допрос... — первым в памяти всплыло имя Ли Джордана, но тут же накатила неуверенность на грани с паникой перед встречей с другом. — Грегори Корда!

Старый шляпник, укрывавший в своем доме повстанцев, показался куда более безобидным собеседником. Сфера засветилась зеленым, от нее медленно отделился зеленый же шарик, на мгновение завис в воздухе перед Гарри и поплыл в сторону одной из дверей.

— Все, топай за ним, — махнул рукой Долохов. — Он же тебя потом выведет обратно. Для допросов в каждой камере специальный стол стоит с заглушающими и сигнальными чарами.

* * *

— Добрый день, мистер Корд.

— Добрый, добрый...

Старик цепким взглядом ухватил и шрам, и видневшуюся из-под ворота мантии метку, заглянул в глаза и промолчал.

— Мистер Корд, вы бы хотели получить обратно свою палочку? — осторожно поинтересовался Гарри.

Сначала он хотел узнать, чем тот дорожит и чего бы хотел, но тут же сам себе и ответил — для любого волшебника нет ничего важнее палочки. Оставалось надеяться, что та еще не сломана.

Старик уперся в Гарри тяжелым взглядом.

— Купить меня хотите? По себе судите?

Внутри разом вспыхнули и стыд, и злость. Гарри стиснул зубы, вспомнив, с каким восторгом принял свою палочку из рук Лорда. Продался? Нет, все было решено раньше.

— Помочь хочу, — сквозь зубы ответил он, сверля старика не менее тяжелым взглядом. Тот даже не моргнул.

— И как же вы хотите помочь? — помолчав, спросил Корд.

— Вытащить вас отсюда, — ответил Гарри, постепенно успокаиваясь.

— От свободы, конечно, и дурак не откажется, — размеренно начал старик. — Но жить я буду по-совести, как привык. Поздно мне переучиваться. Ежели это ваших хозяев устроит — на том и сойдемся.

Гарри сжал кулаки при упоминании «хозяев», но собеседник, казалось, совершенно не ставил целью его задеть, и он выдохнул, заставив себя сосредоточиться на разговоре, свернувшем на опасную территорию. Конкретные условия надо обсудить с Яксли. Среди обязательных может быть что угодно: не отзываться негативно о власти, не помогать оппозиции, беспрекословно подчиняться приказам Пожирателей.

— Думаю, от вас потребуется лояльность текущей власти, — наконец сказал Гарри.

— Это как? Смотреть, как всякие гады хозяевами себя считают? — с вежливым интересом уточнил старик. — Как из магглорожденных рабов сделать пытаются? А нам, значит, на это молча смотреть надо и детей к тому приучать?

— А лучше в камере сгнить без толку? — мрачно буркнул Гарри. — В Азкабане кормить дементоров?

— Мне не так уж долго осталось гнить, мистер Поттер, — мягко улыбнулся Корд. — И умереть не страшно за хорошее дело. Тут же как идет: чем больше людей отступится, замолчит стыдливо, тем послушнее станет народ, тем скорее поверит в то, что происходящее неизбежно и естественно, — он пожевал губы. — Как в это поверили вы, мистер Поттер.

В грудь словно ударили со всей силы, так что перехватило дыхание. Гарри смотрел на седого сухонького старика в слегка потертой мантии, который так спокойно и точно ткнул в самое больное место.

Да, Гарри поверил и отступился. Но разве это не было неизбежно на самом деле? Что, что можно сделать, сидя взаперти, против Волдеморта, ставшего хозяином старшей палочки? Чего ждать, смерти за хорошее дело?

Он встал, внутри дрожа от напряжения. Сказать больше было нечего, да и страшно — говорить. Что еще можно услышать от безобидного на вид шляпника? Гарри уже взялся за ручку двери, когда Корд его негромко окликнул.

— Я бы хотел написать другу, — спокойно сказал старик. — Оставить пару распоряжений насчет имущества. Его ведь еще не конфисковали?

— Пока нет, — глухо ответил Гарри, с трудом вспомнив подробности дела. — Я скажу, чтобы вам разрешили переписку.

— Спасибо, мистер Поттер, — вежливо поблагодарил Корд.

Гарри вышел и с облегчением закрыл дверь, отгородившись от старика и его спокойных, даже дружелюбных слов. Лучше бы Джордан на него наорал за предательство.

Выйдя из Аврората, он направился прямиком к Яксли. Нужно было решить, на каких условиях освобождать людей, как это вообще будет выглядеть — клятва, контракт, может еще какой-то выкуп.

По дороге Гарри думал о том, что идея позволить Пожирателям использовать себя в качестве парламентера выглядит уже далеко не такой удачной. Нет, он по-прежнему готов был приложить все силы к тому, чтобы помочь этим людям. Такие как пойманный в Лютном бывший целитель, как этот старик шляпник должны жить — и жить на свободе. Но вот сможет ли сам Гарри с ними договориться? Выдержит ли их осуждение, презрение, неприязнь? Или, хуже того, такое вот спокойное понимание, бьющее по больному?

Уж лучше дать Скитер еще парочку интервью.

Ни разговор с Яксли об условиях договора с заключенными, ни разбор жалоб с Амандой не смогли его отвлечь от мыслей о своем предательстве.

Гарри не хотел врать самому себе — он на самом деле предал Орден Феникса, предал Свет. И при этом совершенно точно знал, что не смог бы поступить по-другому, не тогда, когда перед ним маячила возможность хоть что-то исправить. Даже если бы обстоятельства сложились по-другому, если бы не было писем Симуса и Невилла, он пришел бы к тому же решению, пусть даже чуть позже.

Лорд не зря говорил про возможность помогать друзьям, когда предлагал сделать выбор на поляне в Запретном лесу. Эти слова всегда оставались где-то на задворках сознания и рано или поздно должны были всплыть и заставить увидеть в метке не только ошейник, но еще и шанс повлиять на происходящее. Если бы этого шанса не было, если бы вместо метки были обычные — пусть даже самые надежные — кандалы, ему бы и в голову не пришло сдаться.

Должно быть, Лорд все это прекрасно понимал, когда ставил свое клеймо. Знал, ради чего Гарри сможет встать на колени.

И заново вспыхнувшая ненависть смешивалась с невольным восхищением.

Жаль только, что он не разгадал план Лорда сразу, слепо поддался его манипуляциям вместо того, чтобы добиться организации легальной оппозиции, возглавить ее — а не сидеть на Гриммо, стиснув зубы, пока «Пророк» разливается насквозь фальшивыми статьями. Это было вполне возможно на волне всеобщих поблажек, Яксли точно оценил бы потенциал идеи, которая могла удержать многих, очень многих волшебников от ухода в подполье и направила их борьбу в мирное русло, пусть даже эта борьба была очевидно иллюзорной. Да и «Гарри Поттер отстаивает свои взгляды в Министерстве» звучит куда правдоподобнее, чем «Гарри Поттер полностью поддерживает политику Темного Лорда».

Теперь думать об этом было уже поздно.

* * *

Встреча с бывшим целителем прошла немногим лучше, чем со шляпником.

На этот раз Гарри был к ней готов: они с Яксли разработали магический контракт, который позволял жить и работать, но жестко пресекал любые попытки выступить против нынешней власти. Кроме того, были готовы планы для самых разных вариантов развития разговора, так что Гарри чувствовал себя совершенно уверенно, называя сфере в Аврорате имя целителя, которого уже перевели из Мунго.

Светящийся зеленым шарик привел его к камере и растворился в обитой железом двери. Гарри вошел внутрь и не сразу заметил на нижней полке трехъярусной кровати человека, зарытого в ворох какого-то тряпья и вжимавшегося в стену, словно пытаясь с ней слиться.

— Мистер Лэтт? — громко обратился Гарри, собрав в кулак поколебавшуюся было уверенность. В прошлый раз старик шляпник встал навстречу сам, стоило зайти в камеру, а в этой словно не было никого живого.

Помучив запросами Архив, Гарри удалось выяснить, что через несколько дней после суда целителя уволили из Мунго — постановлений на этот счет не было, судебное ограничение касалось только частной практики, так что, скорее всего, руководство больницы просто перестраховалось, побоявшись держать неблагонадежного волшебника.

Больше ничего узнать не удалось. Что творилось с лишенным средств и работы целителем, где он жил до того, как попал в облаву в Лютном, на что — неизвестно. Лечить вне Мунго он не мог по решению суда. Министерские сигнальные чары, конечно, далеки от идеала, но просто так их не снимешь.

— Да снизу он тихарится. Агуаменти окатите — сразу выползет, — раздался хриплый голос с верхнего яруса кровати и сорвался в надсадный кашель. — Только не Круциатусом, а то верещит шибко громко.

Куча тряпья снизу задрожала.

— Нет, пожалуйста, — раздался едва слышный шепот. — Пожалуйста, не надо. Я все сделаю.

Гарри оцепенел, глядя как тощий до крайности волшебник сползает с кровати на пол и так и остается на коленях. Его голова была опущена, так что видно только торчащие во все стороны неровные вихры; узкие плечи ходили ходуном, узловатые пальцы комкали съехавшее вместе с ним с постели покрывало.

Это не может быть Лэтт, в его возрасте не бывает таких пальцев! Может, Яксли устроил какую-то проверку? Конечно, это все его рук дело. Обычная постановка, игра пары притворщиков и ничего больше. Сразу стало легче дышать, накатило невероятное облегчение.

— Все-все сделаете? — сдерживая улыбку, спросил Гарри. — А если я на руках скажу пройтись по камере?

Актеришка сжался, втянув голову в плечи, и затрясся еще сильнее, хотя куда уж больше. Гарри подцепил пальцем подбородок и дернул его вверх. Первыми в глаза бросились веснушки, яркой россыпью усыпавшие небольшой курносый нос и впалые щеки молодого лица. Не может быть! Глаза были зажмурены, но даже так волшебника можно было узнать.

— Пожалуйста, — прошептал тот.

Гарри отшатнулся, словно обжегшись. Этого не может быть. Это неправда! Взгляд снова упал на пальцы с распухшими суставами, обтянутыми бледной кожей. И его в таком виде выписали из Мунго?! Да какого драккла здесь творится?

— Вы Клаус Лэтт? — все еще не желая в это верить, спросил он.

Заключенный открыл глаза, взглянул затравленно и неуверенно кивнул. Гарри схватился за голову и нервно заходил по камере. Сверху вновь раздался надсадный кашель.

— Вам нужна медицинская помощь? Хотя о чем я, конечно, нужна, причем обоим. Если не получится перевести обратно в Мунго, то целителя уж точно можно пригласить... Да встаньте вы уже, — раздраженно бросил он.

Лэтт испуганно сжался. Гарри мысленно застонал. И это тот серьезный хмурый парнишка, которого он видел на колдографии?

За стол бывший целитель в итоге перебрался, так и не расставшись со своим покрывалом. Сидел, судорожно его комкая, и съеживался, стоило сделать резкое движение. Контракт, про который Гарри едва не забыл, он подписал не читая. Перо отчаянно дрожало в кривых и неловких пальцах.

— Мнжврнда?

Смешанная со страхом надежда во взгляде заставила медленно выдохнуть и придать голосу максимально спокойную и дружелюбную интонацию.

— Что вы спросили?

Лэтт весь напрягся и повторил громко и нервно:

— Меня же не вернут туда?

— Нет, не вернут, — твердо ответил Гарри. — У вас будет свой дом и работа.

В глазах у парня блеснули слезы, он отвернулся, скрывая лицо.

Гарри схватил пергамент, вылетел за дверь и помчался к выходу, опередив зеленый шарик-проводник. Долохов нашелся в своем кабинете. Терпеливо выслушал пламенную речь и лениво пожал плечами.

— Сдохнуть из них никто не сдохнет, кто выйдет — сам потом подлечится, а кто нет — вокруг тех прыгать вообще нет смысла.

У Гарри дар речи на мгновение пропал после этих слов.

— Они же люди! Нельзя вот так бросать больных!

— Не верещи ты, — поморщился Долохов. — Что бросать-то? У них нормальные камеры, теплые, сухие, не то что в Азкабане. Кормят, чары очищающие накладывают регулярно. Мы ж не звери. А больным еще и шоколад сверх пайки положен.

— Зачем им шоколад, если здесь нет дементоров? — неожиданно спросил Гарри.

Долохов задумчиво поскреб щетину.

— И правда... Ну, он все равно силы дает. И потом, шоколад, он такой... чудесный.

Один из самых мрачных и опасных Пожирателей смерти улыбнулся мечтательно, как ребенок. Даже взгляд черных глаз, то безжизненных, то горевших жестоким азартом боя, смягчился и стал человечным.

Гарри тяжело вздохнул и решил поговорить насчет медицинской помощи с Яксли. Долохов был явно неадекватен, и даже злиться на него больше не получалось.