Николай Нелюдов

Полное имя Нелюдов Николай Парфенович.

Судебный следователь, как уточняет Повествователь, — молодой человек, «всего два месяца тому прибывший к нам из Петербурга». В день убийства Федора Павловича Карамазова он как специально оказался в доме исправника Михаила Макаровича Макарова и совсем не случайно: «Николай же Парфенович Нелюдов даже еще за три дня рассчитывал прибыть в этот вечер к Михаилу Макаровичу, так сказать, нечаянно, чтобы вдруг и коварно поразить его старшую девицу Ольгу Михайловну тем, что ему известен ее секрет, что он знает, что сегодня день ее рождения и что она нарочно пожелала скрыть его от нашего общества, с тем чтобы не созывать город на танцы. Предстояло много смеху и намеков на ее лета, что она будто бы боится их обнаружить, что теперь, так как он владетель ее секрета, то завтра же всем расскажет, и проч. и проч. Милый, молоденький человечек был на этот счет большой шалун, его так и прозвали у нас дамы шалуном, и ему, кажется, это очень нравилось. Впрочем, он был весьма хорошего общества, хорошей фамилии, хорошего воспитания и хороших чувств и хотя жуир, но весьма невинный и всегда приличный. С виду он был маленького роста, слабого и нежного сложения. На тоненьких и бледненьких пальчиках его всегда сверкали несколько чрезвычайно крупных перстней. Когда же исполнял свою должность, то становился необыкновенно важен, как бы до святыни понимая свое значение и свои обязанности. Особенно умел он озадачивать при допросах убийц и прочих злодеев из простонародья и действительно возбуждал в них если не уважение к себе, то всё же некоторое удивление...»

Именно Нелюдов первым нарушил в Мокром уединение Дмитрия Карамазова и Аграфены Светловой и пристрастно их допрашивал по всей следовательской науке, заранее уверенный в их виновности. Молоденький следователь еще не совсем стал «Нелюдовым» («Нечеловековым»), еще не утратил способность смущаться и краснеть. Характерна в этом плане сцена увоза измученного допросами Дмитрия Карамазова из Мокрого, когда арестованный хотел попрощаться с ним за руку, но тот руку свою спрятал за спину: «Следствие еще не заключилось, — залепетал Николай Парфенович, несколько сконфузясь, — продолжать будем еще в городе, и я, конечно, с моей стороны готов вам пожелать всякой удачи... к вашему оправданию... Собственно же вас, Дмитрий Федорович, я всегда наклонен считать за человека, так сказать, более несчастного, чем виновного... Мы вас все здесь, если только осмелюсь выразиться от лица всех, все мы готовы признать вас за благородного в основе своей молодого человека, но увы! увлеченного некоторыми страстями в степени несколько излишней...

Маленькая фигурка Николая Парфеновича выразила под конец речи самую полную сановитость. У Мити мелькнуло было вдруг, что вот этот "мальчик" сейчас возьмет его под руку, уведет в другой угол и там возобновит с ним недавний еще разговор их о "девочках"...»

Вероятно, со временем Нелюдов станет в своих следовательских делах совершенным «инквизитором» (от лат. inquisitio — расследование) вроде Порфирия Петровича из «Преступления и наказания».