В третий раз читаю, а отзыв не складывается, теряется, вязнет в эмоциях. Я довольно впечатлительна, но чтобы слёзы... не вспышками - огнём на лице застывают... И светло, и безысходно, и пронзительно грустно.
Будто окружают тебя луговые травы, пахнущие медовой горечью воспоминаний, деревом и солнцем, нашёптывают что-то.
Ведь была она, эта жёлтая подводная лодка (напомнило песню "The Beatles "Yellow Submarine"), в которой плыть и плыть по голубому небу, по зелёному морю, чтобы чешуя облаков под пальцами таяла, лёгкая ленточка - самый яркий парус - держи, не отпускай.
такая работа... живёшь-проживаешь, прикасаясь к ажурным переплетениям слов, смотря в отражения маленьких стёклышек, собирая витражи.
Там тоже есть вечная тайна смерти, жутковато становится у могилы маленькой Анны, но дети - одинокие дети - по-иному чувствуют, играй с реальностью, пока можешь, пока в тихой темноте дома кто-то будет учиться, кто-то - наблюдать.

Образ Агнессы чудесен, реален в каждой мелочи: худоба и бледность, глухое чёрное платье, тонкий браслет из волос - вспугнутая птица взлетает над рекой. Истории Фернанды, Филлис и прабабушки Хальдис завораживают, верю и радуюсь, что встретила автора эрудированного, - мне так кажется, потому как шведские городки, девушки, которые действительно переезжали, само искусство плетения из волос... очень интересно было читать о нём, заполняя мозаику мира ещё одним камушком (цветным и удивительным), ярким кусочком прохладной на ощупь смальты, - глубина увлечённости всегда видна между строк.

"Он пьет ее в полдень и утром, он пьёт её на ночь, он пьёт ее, пьёт, он рявкает: «Тридцать очков с Гриффиндора!», он змей приручает, он варит себе сновиденья — и в них она снова жива".
На втором прочтении вспомнила Целана и его "Фугу смерти", может, это аллюзия, может, моя невольная ассоциация... произведение вообще не о том, но...
За Быкова - отдельное спасибо, я как-то позабыла об этих стихах, а тут они в самый раз, перечитала, послушала декламацию Полозковой. :)

В Трилоне словно проглядывает девочка-мечтательница, ей бы надевать летние платья, бежать вслед за невесомым ветром по пыльным дорогам и продавать-раздавать браслеты, наигрывающие сотни мелодий, что для каждого о своём.
Сеть из пророчеств, вины и бесприютности сплели ей Норны, она не смогла (Не захотела?) распутывать.
Херес по бокалам, переплавленная улыбка и руки, разомкнутые навстречу кому-то... похожему? Человеку с антрацитовым взглядом.
Че-ло-ве-ку. Хочется подчеркнуть, Снейп у вас именно такой... без лишней идеализации, не жертва и не герой.
Я не считаю его сумасшедшим, не всякий, к сожалению, способен отпустить по-настоящему, перестав отыскивать солнечные всполохи вдоль пыльных лестниц, раскачиваться на качелях в две стороны. Радость и смерть. Подобные призмы часто дают трещину, раскалываются... болезненная красота мира теперь на моих ладонях, трепещет пламенем свечи, ударами сердца.