Из всех котов, которых я когда-либо знал, Томас-Генри был самым респектабельным. Наречен он был Томасом, но называть его так казалось просто немыслимым. ... Моя жена, как только взглянула на него, решила, что ему гораздо больше подойдет имя Генри. Мне пришло в голову, что комбинация этих двух имен будет еще более уместной, и таким образом в тесном семейном кругу его стали звать Томас-Генри. Упоминая о нем в беседе с друзьями, мы называли его не иначе, как Томас-Генри, эсквайр. ... Поистине это был кот-джентльмен.

...

      Летом мы взяли его с собой на дачу. Мы думали, что перемена воздуха пойдет ему на пользу: он явно начинал жиреть.
      Увы, бедный Томас-Генри! Здесь-то и подстерегала его погибель. Что вызвало в нем такую перемену, я сказать не могу, - может быть, воздух оказался слишком бодрящим, но Томас-Генри покатился по наклонной плоскости с устрашающей быстротой. В первый вечер он отсутствовал до одиннадцати часов, на второй день он вовсе не явился ночевать, на третий он прогулял до шести утра, потеряв при этом половину шерсти на макушке. Несомненно в деле была замешана леди; откровенно говоря, судя по тому концерту, который продолжался всю ночь, я склонен думать, что их там было не меньше дюжины. Томас-Генри с полным правом мог считаться красивым котом, и они завели манеру навещать его в дневное время. А затем и джентльмены, чести которых был нанесен урон, тоже стали являться и требовать удовлетворения, в котором Томас-Генри, надо отдать ему должное, никогда им не отказывал.

...

      Мы предоставили Томасу-Генри все возможности исправиться, но он делался только хуже и хуже с каждым днем; к прочим своим преступлениям он присоединил браконьерство и охоту на цыплят, и мне надоело расплачиваться за его грехи.
      Я посоветовался с садовником, и он сказал, что и раньше встречался с такими случаями.
      - Не знаете ли вы лекарства от этой болезни?
      - Как сказать, сэр, - ответил садовник, - я слыхал, что иной раз помогают холодная ванна и хороший увесистый камень.
      - Попробуем дать ему дозу перед сном, - сказал я.
      Садовник применил это средство, и с тех пор кончились все наши неприятности.
      Бедный Томас-Генри! Его история служит примером того, что добродетель крепка, пока нет соблазна.