«Смотреть на вещи с двух сторон» (а то и с трех) – это, пожалуй, «вирус», который подцепил не один Ватсон, но и все, кто соприкоснулся с миром Шерлока. Недаром всем (и мне тоже) чудится, будто у этой истории не двойное, а тройное дно – и Шерлок, «мельком взглядывающий» на Ватсона, действительно понял больше, чем счел нужным обнаружить.
Как бы там ни было и кто бы из двоих ни утаивал больше, чем другой, – всё обернулось к лучшему в тот день и час, когда Ватсон впервые назвал про себя «моим другом» того, кто раньше был лишь «бездушной шестеренкой в смертоносном механизме».
А читатель получил завораживающий рассказ, который тоже обладает своего рода двойным дном, сначала прикидываясь этаким наследничком знаменитого «Убийства Роджера Экройда»… но нет, не так-то всё просто (если тут применимо это слово).

У Ватсона не осталось названия для того, что он решился перенести на бумагу спустя столько лет, – да оно и не нужно, это название. Рукопись никогда не найдут (полагает он), и пишется она не для того. Это лишь подведение итогов. Лишь признание: есть на свете что-то, что искупает даже отсутствие справедливости.
Но над страницами витает тень средневекового монаха, который дописывает последние строчки: «В скриптории холодно, палец у меня ноет. Оставляю эти письмена уже не знаю кому, уже не знаю о чём».
Адсон-Ватсон, ты – нечто большее, чем вечный Спутник при вечном Герое. Ты – Друг. А еще – Рассказчик. И наверное, в глубине души все-таки догадываешься, что твоя рукопись дойдет до нас: ведь рукописи не горят. А если и горят, то потом возрождаются из пепла – в твоем рассказе.