Я одновременно и боюсь того, что с Мэри история не закончилась, и надеюсь на это.

Что по поводу рисования и эмпатии... У Рабастана остались навыки и академические знания, просто он не умел выражать то, что по-настоящему хотел, в своих неволшебных работах. Они же все мёртвые, ничем не отличаются от того что можно распечатать на принтере. Делал то же самое что и раньше, а результат получился такой, как... Да он никогда и представить не мог, что так может быть! Это как будто преодолел столько всего и выложился на полную, что, по ощущениям, должен марафон пробежать, а оглянулся — и оказалось, что прополз два метра. Раз за разом он пытался, не сразу же он впал в отчаяние, а результат всё такой же, плюс минус два сантиметра. И так, и эдак, всё равно два метра. Не марафон. Тут любому покажется, что лучше вообще не сдвигаться с места.

Ойген же попал в немного иную ситуацию. У детей эмпатия развивается далеко не сразу. Сочувствие дети могут проявлять как только у них появляется минимальная сознательность (года в два), но разбираться в тонкостях, ставить себя на чужое место, читать малейшие оттенки эмоций по лицу и движениям тела мы учимся всю жизнь, вместе с осознанием собственных эмоций и чувств. Особое значение имеет подростковый возраст. А Ойген с мелкости живёт с мозгами нараспашку, у него просто небыло возможности научиться сопереживать как нормальный человек. Для него все чужие эмоции были немного и его эмоциями тоже, он воспринимал их напрямую почти так, как если бы чувствовал их сам, у него просто небыло потребности считывать поведение окружающих. И я не уверена, что он чётко отделял чужие эмоции от своих, так что, не удивительно, что он, лишившись магии, в чувственном плане ощутил себя табуреткой.

Теперь они оба учатся тому, что обычные люди умеют без всякого волшебства. Басти ищет свой новый способ выразить то, что задумал, придя от рисования реальности к рисованию её интерпретации, к переосмыслению. Да, он рисует мультики, но это не то же самое, что волшебные картины. Другие средства выразительности.
А у Ойгена много практики, так что не удивительно, что с опытом общения он приобретает те навыки, которые у людей с закрытыми мозгами должны быть по умолчанию, и постепенно перестаёт быть эмоциональным инвалидом. Всё-таки он психически здоров, мозг постепенно перестраивается.