Теперь о вещах, более существенных, чем все эльфийские восторги, и даже чем великолепный шарф в почти слизеринских цветах.
Я негодовал и недоумевал, изумлялся и возмущался, пока не понял: если я все это делаю, значит, меня глава зацепила. И не только зацепила, а, пожалуй, неплохо так приподняла, чтобы как следует потом шлепнуть с небес на грешную землю… Если я испытываю всю эту гамму эмоций, значит, ребята, у писателей абсолютно все в порядке с достоверностью характеров и логикой повествования. И знаете, я испытываю весьма двойственные чувства по поводу того, что я вижу. Надо бы мне, и даже хочется выступить на защиту моего соратника, но вот беда – лишь для того, чтоб самому его потом попотчевать словесными тумаками.
Что ж ты творишь, «самая противоречивая персона в этой сказке», тролль тебя за уши дери!!! Где твоя хваленая дырявая совесть, беспримерная храбрость и совершенно поглощающая порой чувство разумной нормы ответственность? И чему тебя только старый друг на досуге после седьмого класса учил, а?

Только хотел я разразиться гневной тирадой, как неожиданно понял: А ведь то, что мы сейчас видим - это вполне возможная именно для канонного Снейпа ситуёвина. Соратник в своем репертуаре и канонен вдребезги, особенно если кинофраншизу воспринимать как версию, а не как абсолют. Смотрите сами: в его лице мы имеем дело с неврастеником – раз, интеллектуалом – два, перфекционистом с нереализованным талантом – три.
Неврастеники вечно страдают. Заболеют – будут страдать не столько от самой болезни, сколько от того, что немочь так или иначе наблюдают окружающие. Вот, если я заболею… Да не дадут мне солгать мои дражайшие домашние, я буду вести себя так, как будто вокруг постели, на которой я изящно вытянусь со своей температурой 37,5, вращается вся видимая ойкумена. Чаю мне с медом и душицей. Сигару мне зелененькую – от нее горло не дерет. Собеседника мне такого, чтобы я уже сам заснул, а он все еще продолжал что-то увлеченно и ярко мне рассказывать! Здесь же наоборот, мы будем в полудохлом виде изображать из себя некормленого атланта, который держит всю эту ойкумену на себе. Налицо сущий подростковый дизморфизм, субъективизация собственных немочей, дефектов и недостатков.
Коллега обожает корчить из себя сказочного злодея, мерзавца и прочая и прочая и прочая… «И чтоб никто не знал о том, что в вас лучшего? - ДА!!!». Чем он усердно и занимается всю эту главу, несмотря на то, что причина такого поведения удалена от места действия во времени-пространстве тролль знает куда и вовсе нет необходимости дальше изображать из себя опереточного рокового истерика с присвистом…

Проблема: вы, коллега, уже не мыслите себе жизни без Мэри. Но панически не уверены в себе и поэтому ищете оправданий. Любовь к Лили кажется вам единственной и настоящей. А настоящая ли она, если здесь присутствует идеализация и обожествление? Кстати, тут правильно подметили: никакая земная женщина не потерпит конкуренции со святой, пребывающей в иных чертогах, но столь конкретно влияющей на земную жизнь.
Слушь, соратник, а что изменилось-то в тебе по сравнению с «до той драки»? Твоя беда и до этого, еще в школе была в несоответствии между мощностью мозгов и физической слабостью. Что ты с ней сделал, а? Так почему сейчас вместо этого занимаешься сущей ерундой?...
Любовь к Мэри уже родилась. Человеческая, неидеальная и взрослая любовь. Пора позвать ее по имени, дурилка ты картонная.