(продолжение)
События то и дело проецируются на прошлое Гарри: в его памяти всплывают лица и эпизоды, что теперь видятся в ином ракурсе. Символичны сцены, где он впервые садится на места выступающих в Конференц-зале — или где смотрит на Большой зал Хогвартса из-за профессорского стола.
Когда-то Гарри восхищало, что беглецу-Сириусу не закрыт доступ к банковскому счету; но теперь, когда ту же возможность имеет скрывающийся от правосудия Петтигрю, ему это совсем не нравится.
Или взять злоумышленника, собиравшегося надавить на родителей, чтобы они отдали ему ребенка в обучение. Теперь Гарри спрашивает себя: а не так ли действовали приходившие к родителям магглорожденных учителя?
Гарри не единственный, кто в этом смысле взрослеет. Сандра, вспоминая годы учебы, говорит: «…мы его тогда так ненавидели… а сейчас я думаю, что, может, он… всё было не так просто…»; а Гермиона признается, что «в школе чувствовала себя не в пример умнее» (читай: самоувереннее).
И эта метаморфоза вовсе не происходит автоматически, с возрастом. Например, Артур Уизли — более чем взрослый и абсолютно порядочный человек — так и держится за незыблемые «гриффиндорские» убеждения:
Между тем Гарри раз за разом уверяется в том, что преступления творят не одни лишь мерзавцы и садисты:
Одни, как Эйвери, ищут в объятиях зла прибежища от иного зла. Другие, как Петтигрю, хотят утвердиться «при ком-то сильном», — Гарри тошно от мысли, что Волдеморт называет Хвоста кличкой, которую дали ему Мародеры.
Очень характерна в этом плане сюжетная линия Мальсибера. Авроры называют его подонком, но Гарри видит, опять же, самого обычного, в сущности, человека, даже не жестокого и не подлого, с обычными недостатками: легкомыслие, самомнение… у кого не найдется подобного добра? Опьянение властью — Гарри и сам в какой-то момент его испытывает (и пугается). И бывает достаточно даже одного-единственного ложного шага, чтобы вызвать цепную реакцию...
В «Middle» использован прием многосторонней «подсветки»: так, в истории Мальсибера эхом отзывается история 20-летнего Снейпа и собственные воспоминания Гарри.
В гриффиндорцах, «подшутивших» над маггловскими детьми, Мальсибер тоже не ощущает жестокости: только «вседозволенность, море энергии и любопытство», только неумение сомневаться и задумываться. Гарри думает, что сам он, конечно же, никогда не был бы способен на что-то подобное — но вдруг вспоминает, как смеялся когда-то над свиным хвостиком Дадли, наколдованным Хагридом.
(окончание ниже)