Тащу отзыв на его законное место. Стася, это было потрясающе. Спасибо тебе!!! Ты сказала, что можешь бесконечно говорить о Макс и что расскажешь мне все-все-все. Я готова слушать.

Дорогой автор, здравствуйте!
Сказка по "Черным парусам", канону кровавому, жестокому, в котором место только отчаявшимся - выгрызающим себе жизнь. И им - им очень нужна сказка, потому что больше у них нет ничего. Сказка для пирата.
И меня так тронуло, что сказки, которые Макс часто рассказывает, - отражения историй пиратов Карибского моря. И какие отражения...
Страшный кракен, кровожадные русалки - сказки, чтобы смириться с тем, что жизнь жестока и каждый день может стать последним? Послушница, ставшая пираткой, - сказка, чтобы верить, что пиратская доля может быть чьим-то свободным выбором? Или что и для них есть Бог? Или просто чтобы поглумиться и посмеяться, смеяться ведь тоже - нужно? Юный кузнец Уилл, мечтающий выковать собственное счастье, - чтобы вспомнить старые светлые мечты? Чтобы верить, что что-то еще в их собственных руках?
И сказка о Босоножке, молящейся морской богине в минуты печали... Самая горькая, самая светлая - самая нужная сказка.
Знаете, мне кажется, вся ваша история и есть о том, что за гранью смерти нет места борьбе.
И все они, отбросы общества, пираты, шлюхи, рабы - это знают. Именно они - знают.
И ваша история - об этом. Не только и не столько даже о Босоножке, сколько о всех них (и в самом конце понимаешь, что даже не только о них). Ваша сказка ведь начинается еще до заголовка "Сказка для пирата".
Они ведь приходят к Макс. Пираты. Тоже по-своему - брошенные. И кому-то это может показаться блажью - прийти в бордель не за жаркой ночью с проституткой, а за своей сказкой.
Просить грудь, чтобы вспомнить мать, которая была рядом так давно, что будто бы в другой жизни. Потому что рано повзрослели? Просить запеленать и укутать, как больного, чтобы вспомнить, каково это - когда чужие руки дарят покой и облегчение, а не мучения и смерть. Потому что им когда-то не хватило ласки? Просить рассказать сказку, чтобы поверить в чудо и надежду, которая и сама уже настолько редкая гостья, что больше сказка. Потому что в жизни слишком много горя?
Им всем - больно. Но они не могут сочинять сами.
А Макс - может...
Сказка про Босоножку - она ведь сама про надежду, которая даже в этой сказке остается сказкой.
Никому не нужная девочка, у которой не было и нет отца, хотя вот он стоит, руку протяни. Мать, которая если и любит, то слишком устала, чтобы даже приласкать. Да и любит ли...
Ее друг, такой же раб, как она.
И... Пока я читала эту сказку, просто сердце разрывалось. Она такая... светлая и при этом такая страшная. Страшная - потому что света ведь совсем немного, один раз разомкнувший воды океан, зыбкие тени русалок и рыбьи голоса. А ощущение, будто от них весь мир стал ярче.
Такие дети, как Босоножка и Джим, взрослеют быстро.
И читать про взрослых детей тоже - страшно.
Все еще наивный Джим, наивный Джим, верящий, что когда-нибудь корабль заберет их отсюда... Страшно это - слышать "наивный" от девочки его же возраста.
А еще страшнее слышать, как они смеются над этим. Даже не над сказками и над чудом - просто над самой мыслью, что можно хоть на что-то надеяться.
А еще страшно от этого диалога:
Эти дети - все еще дети, господи, все еще дети, которым больно, и не только от клейма, но и от того, что смейся ты над надеждой или отчаянно ей доверяйся, все равно ничего не изменится. Они дети, но слишком хорошо знают свой мир, чтобы поверить в такую сказку, которая для большинства детей на планете была бы очевидной правдой: "Папа может хоть капельку тебя любить".
И это... Это правда так страшно и горько, что у меня слезы на глаза наворачивались.
И все-таки, и все-таки...
В этой сказке не происходит ни одного настоящего чуда. Не считать же чудом то, что Калипсо показывает Босоножке говорящих рыб.
И все-таки эта сказка волшебством пропитана насквозь. Она сама и есть волшебство и свет. Вот тот усталый свет, который горит в каждом сильном человеке.
Потому что самое настоящее чудо - это жизнь. Не бессмертие, не русалки, не корабль под алыми парусами. Просто - жизнь. И она волшебная - тогда, когда человек сам видит ее свет. Когда надеется.
И Калипсо, отказывая Босоножке в чем-то по-настоящему волшебном и могущественном и сразу уводя ее мысли от чудес вроде бессмертия, оставляя ей просто ее собственный мир, на самом деле будто говорит Босоножке, что этот ее собственный мир - чудо куда более ценное и великое, чем вечное существование или что-то еще. А горько заплатить - горько заплатить требует любое чудо.
Вечная жизнь - требует свой платы. Часто даже того, для чего была желанна.
Жизнь, данная человеку с рождения, - тоже требует своей.
Меня просто... просто пробило то, что Калипсо дает Босоножке так ничтожно мало - и при этом так много.
Ведь Калипсо дает Босоножке мираж, просто мираж, слабой разноцветной дымкой застилающий линию горизонта.
Но человек - такое уж существо, для которого надежда всегда умирает последней. И которое будет цепляться жизнь до тех пор, пока можно хоть чего-то ждать.
И пока где-то там впереди - мираж, будет гореть свет. Тусклый, потому что человек устает, смертельно устает, борясь с обстоятельствами, с собой, иногда устает настолько, что с трудом открывает глаза наутро. Но свет горит. И человек просыпается. Потому что за гранью смерти нет места борьбе, а жизнь, напротив, без борьбы невозможна.
А борются люди всегда в конце концов за одно и то же - за мираж.
Мы все ждем свои корабли. И будем ждать их вечно, потому что эти корабли никогда не придут.
Но - не сводим глаз с горизонта...
И вся наша жизнь - сказка без конца.
И более того...
Всем нам нужны сказки, когда нам больно. И мы приходим к сказочникам. А сказочникам... тоже нужны сказки. Потому что и им - больно. И иногда сказка одного сказочника станет сказкой для другого...
И это было просто невероятно сильно.
Когда Калипсо приходит к Босоножке во второй раз. Приходит обычной - из плоти и крови, человеческой - женщиной. Преданной, лишенной свободы, лишенной силы. И в первый раз она не соглашается дать Босоножке ничего, кроме миража. Во второй раз и не смогла бы, ведь теперь у нее самой есть только мираж. Только намерение бороться до конца, чтобы догнать мираж и вернуть себе отнятое.
И все же в своем горе она помнит про маленькую Босоножку и приходит к ней тогда, когда слишком давно не позволявшая себе надеяться девочка перестает верить миражу и когда ей снова так не хватает надежды. И в этот раз мираж не сотрется, и Калипсо больше не будет нужна Босоножке.
А Босоножка-Макс много лет спустя, снова пленница, снова отброс, чья клетка теперь не плантация, а шелковые простыни, чьи пленители не грубые надзиратели, а жаждущие страсти мужчины, будет рисовать миражи для других. Ее все еще ярко горит.
Макс... Я сказала, что эта история совсем не только о ней, но и о других людях, в чьей жизни почти нет света, да даже о всех нас, у которых в жизни света неизмеримо больше.
Но все-таки во многом эта история и именно про Макс. Потому что - какая же она сильная девочка.
Как и в случае со всеми остальными героями сериала, я далеко не всегда одобряла ее решения и поступки. В "Черных парусах" чистых - нет.
Но Макс невероятно сильная духом. Отчаянно цепляющаяся за возможности, борющаяся с обстоятельствами - и ведь в конце концов поднимающаяся с самого дна.
Многое при этом теряющая, нередко ошибающаяся. И даже то, куда она поднялась, еще очень далеко от хотя бы подобия счастья. Но она ведь не остановится. Никогда. И всю жизнь будет идти дальше, сражаться, бороться, и придавать ей сил будет корабль, который никогда не придет. Просто потому что этот корабль не приходит ни для кого.
А еще хотела пару слов про Джима сказать... Он ведь молился Калипсо. И она не откликнулась?..
Мне почему-то кажется, что просто Джиму хватит сил продолжать одному. Потому что он, в отличие от Босоножки, иногда еще смотрел на корабли так, будто они могут поменять курс и забрать его. Потому что его слабенький мираж все еще горел на горизонте.
А если все-таки от клейма сердце будет слишком сильно болеть - тогда Калипсо вспомнит и о нем. Морская богиня никогда не лжет.
Ваша сказка прекрасно написана. Она напевная, протяжная, бездонно печальная и фантастически светлая - не солнечным светом, но живым тусклым светом светлячка.
И волшебная - именно потому что до последнего слова настоящая.
Спасибо вам за мои слезы, автор!