[отзыв к главе 3.4]

Здравствуйте!

Ох.. знаете, а вот это было страшно. Даже страшнее, чем некоторые былые эпизоды откровенного насилия или бездны человеческой подлости и вырождения. Одно дело - когда это наблюдаешь в персонажах, к которым нет изначальной симпатии, или в образах, основанных на исторических фигурах, от которых примерно такого и ожидаешь, а другое дело - когда твой любимый герой вдруг оказывается на опасной грани... Хотя, конечно же, далеко не "вдруг". Выдержать столько, сколько уже выдержал Эдвард далеко не каждому под силу, и не перестаешь спрашивать себя на протяжении всего романа, как только он держится. И ответ был - любовью Элис или хотя бы надеждой на эту любовь. Потому что когда он изменил ей, а она его от себя отсекла, Милна, как ни странно, только подстегивала вина. Он знал, что он виноват, и пытался все исправить с удвоенной энергией, с потрясающим смирением, которое означает не тупую подневольность, а решимость идти до конца, несмотря на все тычки, насмешки, пощечины и отказы. Но вот теперь, когда он для Элис, казалось бы, сделал все и в три раза больше, когад он ее по кусочкам пытался собрать после того жуткого события со Стивом, когда мы прочитали отрывки от его лица и знаем, сколько трепетной нежности, страстного желания защитить, уберечь, в нем билось, и вот после этого получить "я тебя ненавижу" - это, конечно, выбивает почву из-под ног напрочь. Тут уже не воодушевишь себя тем, что надо что-то исправить. Наоборот, ты все делал правильно. И все равно не получилось. И даже когда ты ей изменил, она не смотрела на тебя с такой злобой, не кричала такие страшные слова. Что же пошло не так? Наверное, тут даже не осталось желания и разбираться, перемывать косточки самому себе, раскладывать по кирпичикам предшествующие точке невозврата дни, которые и так слились в одну грохочущую лавину. Эд делал все, чтобы они выжили, продержались, поднимал Эл на руки и протягивал вверх, к воздуху, а она в ответ будто швырнула его на самую глубину. Наверное, надо быть святым, чтобы после такого не охладеть или хотя бы не разозлиться, не обидиться. А Эд вовсе не святой. В этом и красота его образа, что он не безупречен, хотя по долгу службы и по призванию своему, по высоте планки, которую задают ему понятия о чести, он должен быть безупречным во всем. Вопреки своим шрамам, ранам, болям, травмам, сожалениям, обидам, несбывшимся мечтам и мечтам, о которых даже не стоило и вздыхать. Он должен быть непоколебимым, идеальным, безупречным. И сам себе не может позволить дать слабину. И, пожалуй, как ни горька ирония, а именно в любви он и может в конечном счете позволить себе не брать самый высокий барьер. Как звучит в этих главах фраза, от жизни без любви еще никто не умирал. Да, это слова человека очень глубоко раненного, потому разочарованного, потому покрывшегося цинизмом, как рана - коркой, но ведь действительно, если убрать из жизни таких людей как Эд, душу, оставив голую необходимость, профессионализм и цель, то любовь остается на последнем месте. Какая подлая ловушка. Ведь оказывается, что если убирать любовь на последнее, да даже не второе место, все посыплется. И от человека, который неимоверным трудом пытается быть безупречным в лучшем смысле этого слова, то есть старается быть человеком на пределе возможностей, останется безупречный человек в самых узких рамках, в самом худшем смысле - бездушный автомат, который может спокойно вынести взгляд палача миллионов людей и в кровавом угаре превратить в мессиво лицо своего врага, а потом изящно провальсировать с хорошенькой девушкой. Это преображение Эда, которое так явно бросилось в глаза Элис, действительно пугающе, и за эти две главы мы подошли к жуткой грани. Все предыдущие главы я больше переживала за Элис. Она изначально более хрупкая, ее положение куда более шаткое и двусмысленное, она в постоянной опасности, где не разобраться перестрелкой в переулке (хотя в итоге с ней и такое случилось), она пережила столько жутких событий... А Эд рядом с ней - непоколебимая скала. А тут оказалось, что Эл может в сердцах кричать "ненавижу", а потом ужаснуться от самой себя, а Эд, услышав это, упадет на дно так стремительно и необратимо, что потом в его лице может не остаться ничего человеческого. И вовсе не потому, что его изуродовали удары чужой грубой руки. Когда в машине Элис поймала себя на мысли, что ей страшно рядом с Эдом - с Эдом, рядом с которым она так часто испытывала покой и облегчение! - я подумала, "вот оно". И, честно, больше всгео я боялась, что он действительно станет "как они". Что возьмет и "на правах мужа" сделает с Эл все, что ему вздумается. Учитывая, что он только что в состоянии аффекта сам не заметил, как убил человека, столько в нем вырвалось наружу ярости и боли, то, правда, что он не причинил вреда Эл, это просто яснейшее доказательство, что в глубине сердца еще не погасла та самая любовь. Которая уже столько вытерпела, вынесла, перемолола, сдюжила, что ее только клещами оттуда выдирай - и то сломаются. Если бы не это... у меня были самые худшие предчувствия, и не потому что я так не верю в Эда, наоборот, в него (точнее, в любовь, которая не дает его душе погаснуть) я верила изо всех сил, но по линии напряжения конфликта и внутреннего, и внешнего, все будто подвело нас к острию ножа. И особенно я боялась, что он не выдержит, когда Эл к нему пришла в спальню. И когда он посмеялся над ее "прости меня". Вот эта его насмешка прозвучала как вогнанный в гроб гвоздь. Если он настолько очерствел... Но Эл его одолела! Мне кажется, я тут было еще больше напряжения, чем даже в сцене со Стивом. Быть может, потому что в случае отрицательного героя и ожидаешь какой-нибудь мерзости (хотя падение Стива меня шокировало подробностями), а вот когда положительный герой в шаге от бездны, там каждой клеточкой вопишь: "Нет-нет, не надо!" И что, кто победитель? Победитель все тот же, о ком столько песен сложено, столько стихов сказано - любовь. И мне так понравилось, как действовала Эл. Явно же по наитию, ничего тут заранее обдумать и отрепетировать было нельзя. Сначала - все той же смиренной решимостью, когда стучалась в его закрытую дверь, буквально и фигурально. Потом - готовностью помочь, не дожидаясь его просьбы, ради общего дела - когда поехала с ним и включила фонарик. В терпеливом превозможении его холодности, резкости и черствости. В таком искреннем и самоотреченном крике о прощении. А когда она услышала насмешку - о, она вскинула голову и нет, не стала бить по больному или презирать, она лишь напомнила о том, сколько у них было, несмотря на то, сколько они потеряли. Их история кажется историей потерь и лишений, страха, нужды и бесприютности, но в то же время как ярко, ярчайше горят кострами моменты, когда они спасали друг друга и словом, и делом, и объятиями, и протянутой рукой! Эл смогла вспомнить это все, сохранить в себе (хотя тоже ведь почти что перечеркнула), чтобы в решающий момент напомнить об этом и Эду. Помочь ему вспомнить! Вот то, что делает нас людьми, вот то, на что способна любовь... Если бы она покорно приняла его "щедрость", признавая виноватой только себя, или если бы хлопнула дверью, никуда бы они не сдвинулись с мертвой точки - ну, разве что еще глубже во мрак. А тут она нашла третий выход, и это сработало, как волшебство. А то самое "ненавижу"... в сердце обиженной, напуганной и обездоленной женщины может жить такой скоп эмоций, который просто выходит наружу каким-то жутким, неуместным словом, которое, конечно же, было сказано в сердцах и совершенно необдуманно. Которое не значит то, что написано в сноске в словаре. Такое вот "ненавижу" кричит в первую очередь о том, как плохо ей самой, как она нуждается в помощи, как она потеряла последнюю надежду. Так типично для нас - винить того, кто ближе всех. Да, она выплеснула ненависть к самой жизни, к миру, к себе - на Эда, который совсем этого не заслуживал, и ему, наверное, не хватило мудрости, чтобы сразу это понять и вынести - еще и это. Но, возвращаясь к началу моих размышлений, нужно быть святым, чтобы не отрегировать на такую вспышку так, как это сделал Эд. И вот, мы вознаграждены финалом этой главы - таким искренним и полным примирением... в котором прозвучали очень важные слова. "Если так продолжать, мы друг друга убьем". В этом большая и горькая правда. Быть может, для этих двоих не так страшны пытки в застенках, чем те муки, которые они принесли друг другу за пару лет отношений. И радость, и боль - все переплетается в отношениях любящих людей, и проблема поставлена очень четко, ясно: не в том беда, что любви нет, а в том, что не умеем мы любить. Что долго и упорно нужно учиться любить, и вихрь чувств, очарование, влечение, страсть - это лишь вспоможение на первых порах, а вот потом, шаг за шагом, если уж хотим быть вместе и навсегда, нужно трудится каждодневно в поте лица. Прощать, прощать, прощать... потому что будут ошибки, ошибки, ошибки... Не по злой воле, а просто потому, что человек слаб, напуган и обескуражен жестокостью мира и безразличием судьбы. Пытается цепляться за то, что ему дается, и в излишней натуге ломает, топчет, не умеет сразу обращаться с тем хрупким и светлым, что ему даровано. Но они учатся. Они превозмогают. И мы вместе с ними. Огромнейшее спасибо вам за эти две главы!
п.с. отдельно очень переживаю за Кайлу и ее мужа, за расследование вопроса происхождения Эл (вот же ж прицепились к этим волосам! Неужели надо было красить??)), и тот гестаповец, которого к ней приставили... ребята, держитесь. Держитесь!