h_charrington

Часть 1.

Здравствуйте!


Я очень хотела счастья для моих ребят. Опять же, по самой простой и великой причине, известной нам: та война окончилась Победой. Да, война принесла громадное горе всему миру, но все же, все же — Победа. Это — главное.


А мне лично совершенно не по нраву тот покой, что у Мастера. Не люблю. Не нравится он мне и как герой. Ну да ладно. Конечно, все мы понимаем: война грянет, и скоро. Элис и Эдвард это понимают очень отчетливо. Но сила самой жизни непреложна, неостановима: человеческое сердце вне жизни не стучит, а пока оно живо, всегда есть надежда и вера. У меня есть ответ на вопрос о том, что дальше будет с Элис и Милном. И, может быть, позже я наберусь сил и сяду за продолжение их истории. Но пока — так. Все устали: и они, и автор. На последних главах невозможность, невыносимость Берлина стала такой тяжелой, очевидной, душной, что хотелось только бежать из того смрада, без оглядки. Даже Эдвард, с учетом всей его выдержки, уже истончался. Мне лично безумно дорого, что удалось спасти дорогих Кайлу, Дану, их тогда еще нерожденную девочку, и, конечно, Мариуса. А Кете с ее мамой, к счастью, спаслись и в реальности. И чем больше было положено для Победы, — сил, труда, души, жизни и любви, — тем отчаяннее и сильнее хочется, чтобы никогда мы не забывали о том, какой стала та Победа. Да, мы в полной мере никогда, быть может, не сумеем оценить ее громадность, масштаб. Но к этому нужно стремиться. И, конечно, взаимное счастье Эл и Эда. То, что они станут родителями... не смогло мое сердце не дать им этого счастья (если возможно считать, что автор — хозяин текста:).


Спасибо за чудесные слова. Это не они выхолощены. Это мы теперь, — часто, к сожалению, — такие. Очень жаль, что так. Правда. Любовь никогда не перестает.


Я уверена, что из того, невидимого нам мира, родители Эда очень, по праву гордяться им. Тем, что их сын, их мальчик сумел выстоять и не сломаться. Сильно раненный, но никогда не сломленный. Все же, с учетом всех потерь, сильный духом и живой, — в громадной степени от любви Эл, за которую ей бесконечная благодарность, — живой сердцем. Но смог. Он преодолел, он выстоял, он не перешел во тьму. Он несет в себе то, чему они, родители, учили его. И это его личная, ничуть не меньшая, чем наша общая, человеческая, победа. Словами не передать, как я рада, что он смог открыть Эл свою боль о родителях. О Рифской войне, уверена, так и не скажет. Но о маме и папе сказал. И, думаю, сердце его стало еще живее, полнее и больше. Он теперь и сам — папа.
Спасибо Эл, что вместила его боль в свое сердце. Смогла, сумела, приняла и выдержала. И любви стало больше. Я думаю, это бесценно — искреннее разделение такой боли. В этом — сила любви. Может, любовь настоящая о боль закаляется сильнее.


Иначе они не могли. Просто вот так они любят друга. Учатся этому, в том числе, проходя и через свои ошибки: непонимание, замкнутость, эгоизм, одиночество, горечь. И тем более ценна их близость. Их любовь, как любовь вообще, наверное, единственное, что можно противопоставить войне, всем видам мрака и боли, утраты. Это, как вы и сказали, подвиг. Незаметный, тихий, "на двоих". Но ежедневный, постоянный, иногда очень трудный. Не всегда он может получится из-за нашего эго, но кроме любви, что могло спасти Элис и Эдварда? Эд, при всей его силе — человек. Он не всемогущий. И на него можно было найти "управу". К счастью, этого не произошло. А если сердце — пусто, то и управа будет, может быть не нужна. В той войне противостояние не только физическое, но духовное. Душевное. Изжив намеренно в себе все человеческое, нацисты хотели уничтожить мораль, чувство, правду, любовь. К счастью, не смогли. И не смогут.
И, как вы верно заметили, ближе к заключительным главам ребята становились все тоньше. Терпения и сил — все меньше. Даром, что не тревожили друг друга разговорами об этом, но все же видели, понимали, чувствовали.