Angelino canta

— Что будете исполнять, юноша? — маэстро Пино Валькони, не слушая ответ и скучая, разглядывал худенького крашеного паренька с длинной девичьей челкой:

«Нахальный цыпленок! И откуда только такие берутся? Разве в этой грудной клетке... клеточке, может поместиться оперное дыхание! О, Мадонна!»

Маэстро отвлекся и был удивлен веселым оживлением за столом коллег.

— Что? — спросил он у Мальбрука.

— Да репертуар у мальчонки... — хохотнул тот. — Он заявил в программе «Застольную», Германа, Доницетти “L`elisid d`amore” и «Дочь полка» (1), представляешь?

— Да-а-а! Наглый малый или глупый. — Пино досадливо махнул рукой. — Где уж тут... Хорошо хоть, что скоро отделаемся. Только баритонов и басов осталось послушать.

— Начните, пожалуй, с арии Герцога. — Меццо-сопрано Ирма Лоуконсьерра нахмурилась и кивнула аккомпаниатору, тот зашуршал партитурами, которые Малфой поставил ему на пюпитр. Брови пожилого музыканта поползли на лоб.

— А это обязательно, мэм? — Драко изящно развернулся и, перестав наконец трястись (именно его заикание «me-me-mes amis» (2) пару минут назад вызвало такую дружную реакцию мэтров сцены) по-малфоевски упрямо заявил: — Я бы предпочел сначала исполнить арию Тонио.

— Ну, что ж, — с нескрываемой иронией подал начальственный голос декан Мальбрук. — Мы все — внимание.

И Драко запел...

А когда девятое сумасшедше-прекрасное верхнее «С»(З) легко и радостно сорвалось с губ мальчишки, от энтузиазма привставшего на цыпочки, маэстро Валькони, уже измолотивший под столом ногу Стивена носком туфли, которой он в восторге пинался в такт музыки, закричал:

— МЕТ отдыхает, вravissimo, bambino! Il mio tresoro! (4) — И бросился обнимать своего будущего студента.