"Это ужасно!" - рыдает Флёр, и слёзы идут ей, как хорошей актрисе хороший грим.
"Только дочь меня и держит", - уверяет Флёр, принимая соболезнования всхлипывающей Молли.
"Давай за папу", - шепчет Флёр, нежно укачивая маленькую Мари-Виктуар.
"Не поймаешь", - молчит Флёр, и Джинни встречает только хищный взгляд.
Чудовище прячется за ласковыми руками и нежным голосом. Ты видишь это, Джинни? Хорошо, хорошо... а что теперь ты будешь делать?
Это действительно страшно. И страшно не только от происходящего. Но и от ужасающего цинизма. Циничны взгляд, прикосновение... слова. И может ли здесь вообще восторжествовать справедливость?
Какие они, вейлы? Такие? Верить не хочется. Но начинаешь задумываться...
Эх, Билл, Билл...
Шеф улетает на пять дней в командировку, ему не с кем оставить кота. Предложила привезти ко мне. Одним животным больше, одним меньше - одинаково приятно. Да и люблю я этого старичка по кличке Грызлик, знаю его с младенчества, т.е. больше десяти лет.
Лежим вчера с Мусей на кровати (я читаю Гофмана, она батонится).
- Мусь, к тебе скоро жених приедет, - говорю я.
А она мне в ответ вот такое лицо лица: "Мать, ты сдурела, что ли? Это тебе жених нужен, это у тебя часики тикают, а у меня с этим все окей".
Ясное дело. И Муся, и "жених" по воле безжалостных ветеринаров к романтике давным-давно равнодушны.
В общем, единственное, что меня беспокоит в преддверии Грызликового визита, - лишь бы не подрались и не разнесли квартиру в мое отсутствие. А еще, по словам шефа, Грызлика нужно держать как можно дальше от черепашьего дома - иначе моя черепаха Порпентина Голдштейн рискует обнаружить среди полюбившихся ей гальки и песка кошачьи какашки.
"Только дочь меня и держит", - уверяет Флёр, принимая соболезнования всхлипывающей Молли.
"Давай за папу", - шепчет Флёр, нежно укачивая маленькую Мари-Виктуар.
"Не поймаешь", - молчит Флёр, и Джинни встречает только хищный взгляд.
Чудовище прячется за ласковыми руками и нежным голосом. Ты видишь это, Джинни? Хорошо, хорошо... а что теперь ты будешь делать?
Это действительно страшно. И страшно не только от происходящего. Но и от ужасающего цинизма. Циничны взгляд, прикосновение... слова. И может ли здесь вообще восторжествовать справедливость?
Какие они, вейлы? Такие? Верить не хочется. Но начинаешь задумываться...
Эх, Билл, Билл...