Хакурен – мой старший – единственный – ребенок. Он слегка вырос за то время, пока игрался в духовенство. Он, как и раньше, смотрит на меня все тем же прямым взглядом, но те глаза, которые я помню, были широко открыты и доверчивы. Эти глаза сужены, недоверчивы. Жалящие глаза. Глаза Оука.
Он был бы в ужасе, узнай, как сильно я им горжусь.