Микка Ляхтич уже несколько часов сидела у окна. Её сутулая, точно надломленная фигура жутко напоминала статую зачасованной, коими были уставлены холодные недра подвалов Черновода...
С тех пор, как Фалькор ушёл, острая боль в груди несколько притупилась, спрятавшись глубоко в сердце. Но это ноющее, саднящее чувство приносило невыносимые муки.