Цзян Чен очень любил Сиченя. Любил так, что порой хотелось кричать об этом на всю поднебесную, так, чтобы даже непоукоенные духи и мерзкие демоны знали о его любви. Он бы делал это каждый час, каждое мгновение, с удовольствием надел бы красное ханьфу, и в тот день плакал бы от счастья, даже не скрываясь. Но… Было одно «но», и «но» это звали Цзин Лин.