 *В едущий по дороге пустоты и уныния грузовик врезается Мазда https://static.cargurus.com/images/site/2009/11/01/05/35/2007_mazda_mazda3-pic-3808753523162553289-640x480.jpeg*
Да вашу мать! Разъездились курицы! На дорогу надо смотреть, а не с подружками трепаться! Помогать не выйду, пусть сами эвакуатор вызванивают. А у нас сегодня снова фикопанорама, обзор фика Услышь меня.Мы остановились на том, что Немота услыхала бред невменяемого Торина ( он от комы толком не очнулся), и сбежала. глава 15. Нога цепляется за какую-то корягу, и я падаю. Нет, не буду подниматься, пусть меня сожрут дикие звери. А они здесь есть? Кто их знает... Интересно, далеко я убежала? Ему хватит этого расстояния, или мне стоит уползти еще дальше? Я думала, мне хватит его глаз, хватит того, что он будет жить. Глупая, наивная дура! Не хватит мне этого. Никогда не хватит мне просто того, что он где-то есть. Отчаяние сжимает сердце в тиски, и кричать хочется как никогда. А я могу только свернуться в калачик на боку и корчиться в своих дурацких, никому не нужных рыданиях. Беспомощная. Бесполезная. Я и сама никому не нужна. Ему не нужна. Перед глазами вновь и вновь появляется его лицо, и я отмахиваюсь, как от надоедливых мушек, стараясь утихомирить огненную бурю в груди. Эй, попадпнка ест мой хлеб, мой салат, мой майонез, мою куриную котлету...Она жрет мой чикенбургер! Хотя я не первый кто не стал бы ее утешать и тащить из болота самобичевания, а дал бы там захлебнуться. Ибо ничего полезного не делает, никаких великих деяний не совершила, а жалеть ее уже надоело. Ее жалеть - все равно что лить воду на раскаленный вольфрам, толку нет. Сколько времени прошло? Уже темно. В глазах будто песок царапается. Осторожно трогаю пальцами опухшие веки, выгляжу я, наверное, жутко. Но огонь внутри почти успокоился, а голова удивительно ясная. Переворачиваюсь на спину, тело невозможно затекло. Над головой ветка. С фруктами. Смотрю на нее и моргаю, как будто первый раз вижу. Яблонька-дичка, вспоминаю, как видела такие на картинках и все хотела попробовать их плоды. Я знаю, что мне нужно делать. Если он так хочет, я уйду. Уйду и буду довольствоваться тем, что... Найду, чем. Нужно же когда-то расти. Все счастливыми быть не могут. В лагере уже наверняка все спят, надо забрать вещи. Все по заветам Григория Остера, если вас обидели и обделили, поэтому надо уйти из дома, без шапки. Но не просто так, бродить по улицам, а в далекий темный лес отправиться. Чтобы потом тебя нашли, и всем одарили. робираюсь между палатками, стараюсь идти абсолютно бесшумно и прислушиваюсь к каждому шороху. Никто не должен меня увидеть, меня здесь уже нет. А вот и нужная мне палатка. Оглядываюсь и подхожу ко входу чуть ли не на пальцах ног. Балерина, тоже мне. Вслушиваюсь, и губы изгибаются в грустной улыбке. Хор хрюков... Осторожно заглядываю внутрь, спят, все трое, Фили рядом с братом, а Торин свесил руку и чуть откинул одеяло. Готовая выпрыгнуть наружу при первом же шевелении, я тихонько подхожу к нему. Даже исхудавший и с нестриженой бородой, грязный и израненный, он безумно красив. Нечеловеческим усилием сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться к нему, оборачиваюсь, нахожу плащ, лук и колчан. Где-то недалеко есть деревня, я слышала, как местные говорили о ней. Значит, много с собой брать не нужно, еду я себе добыть смогу. Снова подхожу к его постели и, едва дыша, кладу рядом с его головой красное яблоко, что нашла в лесу. И так же тихо выхожу, заставляя себя смотреть только вперед. Если обернусь, не смогу уйти. Черт, нехорошо по себе равнять, но мне начинает казаться что в моем упоросе ( который писался не всерьез, и был по сути насмешкой над другим хреновым текстом) темы задницы главной героини было меньше, чем тут яблок. Яблоки-яблоки-яблоки-яблоки-яблоки-яблоки... МОНТАЖ! Найду Гэндальфа, научусь колдовать и превращу тех, кто говорил, что деревня недалеко, в бородавчатых жаб. Выяснилось, что костер разводить совсем непросто, особенно, когда идет дождь и дует ледяной ветер. Питаться ягодами и орехами осточертело еще в третий день, а я гуляю уже... пятый, кажется. Простыла, к тому же чихаю на каждом шагу, приманивая к себе неземное счастье в виде волков. И чертовски устала. Но, с другой стороны, если б я позволила себе выспаться прямо на земле, меня бы уже сожрали, или же я б замерзла насмерть. Гордая дурында, ничего мне не понадобится. Еле бреду теперь, кутаясь в промокший плащ. Вечереет... А впереди появляются огни. Шатаюсь между домами и понимаю, что идея моя была крайне дурацкой. Постучусь я в какую-нибудь дверь, а сказать ничего не смогу. Стою посреди улицы и не знаю, что делать. Я устала и просто хочу поспать. Взгляд натыкается на стожки сена и ящики под навесом. Никто же, наверное, не казнит меня, если я пару часов посижу там, пережду дождь? Заодно подумаю, что же делать дальше. Кто-то осторожно дергает за плечо. Испуганно шарахаюсь в сторону и падаю с ящика. На улице уже светло, а рядом со мной стоит пожилая женщина. Оглядываю ее быстро, старушка одета бедно, но очень аккуратно. Юбки чистые и выглаженные, руки морщинистые, но ухоженные. – Ты, дочка, совсем замерзла. Нездешняя, что ль? Мотаю головой. Знали б вы, бабушка, насколько я нездешняя... – Потерялась? Иль ограбили? Что ж с тобой приключилось? И что я должна сделать? Снова мотаю головой, заодно легонько сдавливаю горло ладонью, глядишь, поймет, должны же и в этом мире быть немые. – Чтой-то ты не разговорчивая какая. Ну, коль не разбойница, пойдем, отогреешься в доме, но смотри. У меня дед строгий, чуть что не так, пойдешь дальше гулять. Угрожает, а глаза смеются. Какая странная старушка. Но выбора у меня нет, я поднимаюсь на ноги и иду за ней. Черт, опять дозированные страдашки. Уверен не будет проблем с желудком, гастрита, не будет цистита, не будет воспалений, не будет артрита. И конечно приняли ее добренькие люди, не Хьюитты там или граф Цепеш. А что не разбойница... Зато выглядит как ненормальная, учитывая какая она по описаниям ( все время в себе , пялится на других, не улыбается), ее можно было бы не пускать в дом, мало ли чего. МОНТАЖ! Подставляю лицо солнечным лучам, как приятно греет. Нежно, не припекает. Да, весна уже близко. Но здесь, в лесу, еще властвует зима. Прислушиваюсь, лук наготове. Тихие легонькие шажки кролика вон там, справа, у дерева. Замираю на секунду, едва дышу, позволяя ему показать свою мордашку. Тетива тренькает, и снег у дерева окрашивается красным. Бедный кролик. Это Халдир виноват, не я. Снег приятно скрипит под ногами, когда я подхожу и поднимаю мертвую тушку за уши. Зато сегодня будет вкусное жаркое. Дверь громко скрипит, возвещая о моем возвращении. Ланда отрывается от кромсания овощей и, улыбаясь, вытирает руки о передник. Забирает у меня из рук кролика и уносит, а я снимаю высокие сапоги и прохожу за ней, намереваясь помочь. Старушка вертится, руки мелькают тут и там, удивительная женщина. Как ни посмотрю – постоянно что-то варит, парит, жарит. Всегда при деле. Первую неделю она не давала мне подняться с постели, пичкая отварами и натирая чахлое тело вонючими согревающими мазями. А когда я поправилась и немного набралась сил, мне стало жутко неудобно перед добрыми стариками. Ушла тогда в лес, вернулась под вечер с парой куропаток и кроликом. Оказалось, что на всю деревню у них всего два охотника, да и те редкие пьяницы. Теперь я радую стариков крольчатиной, а они меня домашним уютом. Так что кролики должны меня простить. Дверь снова скрипит – это вернулся Брэн. – Ну, что тут у нас? Он подходит к Ланде и нежно ее обнимает одной рукой, а второй тянется к кусочку моченого помидора. Та со смехом хлопает по его руке, и Брэн обиженно усаживается за стол, картинно надуваясь. Я кладу голову на руки, вытянутые на столе, и смотрю на стариков. Сколько лет, а все как дети. Но они любят друг друга, глядя на них, я и сама становлюсь чуточку счастливее. После ужина я выхожу на воздух. Я стараюсь не мешать им, в доме только ем и сплю, остальное время на свежем воздухе. Нет, я привыкла к доброй старушке и ее мужу-весельчаку. Но все же это не то. Совсем не то, чего требует сердце. А ведь и лица его уже не помню. Сколько времени прошло? Черт его знает... По календарю уже весна, выходит, чуть больше, чем полгода. Как и в Лориэне. Только тогда у меня была надежда, а теперь ее нет. Ни к чему это. С самого начала было ясно, что все это просто какое-то наваждение. Да и в конце-то концов, сколько можно? Нужно ведь когда-то жить дальше. Просто хоть как-то жить, а чувства запереть и забросить подальше, в какой-нибудь самый темный уголок. Я смогу, научилась же из лука стрелять и ходить тише несчастных кроликов. Смогу и разлюбить, главное, по рукам себя почаще бить, когда думать начну. С ума сойти, БПВ случилась в позднюю осень, почти зиму - а теперь весна. Она полгода (или сколько там месяцев?) проваландалась у старичков?! Обалдеть. Старики любят друг друуга - опять сравнение с детьми. Все-то для нее несерьезно, угу. (Кстати, как так вышло что два деревенских охотника пьяницы? На что они тогда живут, каким образом бухло получают? Это же средневековье, тут нельзя бухать собирая бутылки,цветмет и дикоросы.) Но довольно ей прохлаждаться в селе, авторская воля не допустит этого. Уже приняты меры. Сегодня в деревне большой праздник. Ланда с рассвета вертится на кухне, я помогаю ей как могу. Сонная, но довольная – наконец-то лето пришло. Старушка делает начинку для пирогов и попутно рассказывает мне о том, что ждет нас вечером. Песни, пляски у костра, музыка и веселье до утра в честь прихода лета. И добавляет, подмигивая, о кузнеце из соседней деревни. Я закатываю глаза, хватит меня сватать ко всем подряд. Но улыбаюсь, она ведь желает мне добра. Все дело в том, что такого добра мне не надо. Тишину утра снаружи нарушает стук копыт. Переглядываемся с Ландой – здесь почти никто не передвигается на лошадях, да и дом стоит на окраине, кому пришло в голову ездить верхом по деревне? Я вздрагиваю от настойчивого стука в дверь и знакомого голоса за ней. – Фили, всю деревню уже обошли, а ты решил, что в последнем доме мы ее обязательно найдем? Деревянная кружка с громким стуком выпадает из моих рук и по полу раскатываются фиолетовые ягодки. Ланда удивленно глядит на меня, подходя к двери, и отворачивается, с улыбкой встречая гостей. А я цепенею, столкнувшись взглядом с серыми глазами рыжеволосого гнома. – Ну, наконец-то! – пихает брата под локоть и довольно ухмыляется. – А ты говорил: «Не найдем, не найдем». Чего она так боится, словно за ней из израильского военкомата пришли? Едем дальше. Глава 16. Как завороженная, разглядываю Кили, он двигается сам, без помощи брата, только чуть кряхтит, когда спускается с лошади. Хочется подбежать и обнять обоих, как же я рада их видеть! Но зачем они здесь? Искали меня. Зачем? Чувства меняются с невероятной скоростью: радость, непонимание, меня накрывает волной воспоминаний, и из глубин уже почти целой души всплывает на поверхность мой запертый сундук. И ключ в руках гномов. Фили чуть кланяется Ланде. – Мы, матушка, племянники короля под горой Торина, сына Траина, если слыхали о таком. Я Фили, а это мой брат... – Кили. Улыбка темноволосого гнома ножом по сердцу режет. Зачем, зачем вы сюда приехали, зачем нашли меня?! Я ведь только наладила свою жизнь, привела мысли в порядок! – Как же, слыхали мы о вашем короле. А что же понадобилось вам в моем доме? Старушка подозрительно оглядывает обоих. Видок у них шкодливый, я бы тоже не доверяла. – А мы разыскиваем эту девушку по велению нашего дядюшки. Она его невеста. Ланда ахает, прижимая сморщенные ладони ко рту, а я снова роняю чертову кружку. Чего? Какая невеста? Знать не знаю никаких королей. Я предательница и бесполезная девчонка. – Дочка, они правду, что ль, говорят-то? Перевожу взгляд со старушки на гномов. Разглядываю ногу Кили, под штаниной и не отличить от настоящей. Воспоминания утягивают в страшный водоворот, и мне становится душно. Здесь и вправду очень душно. Пошла прочь. Вон отсюда. Предательница. Нет, это какая-то шутка, розыгрыш. Голова кружится, а в ушах звенит вальс. И я вспоминаю все. Все, о чем с такой тщательностью запрещала себе думать почти целый год. Ледяной взгляд синих глаз, мускулистые руки, капельки пота на смуглой спине, яблоки, горячее, обжигающее дыхание, тонкие губы. Все смешивается в кашу, и в голове стучит только: "Пошла прочь!", а на губах откуда-то появляется горьковатый привкус. Я тяжело опускаюсь на стул и прикрываю глаза, Ланда подбегает ко мне и касается взмокшего лба прохладной ладонью. – Ты здорова, детонька? Чтой-то ты бледная какая... Смотрит обеспокоенно, а у дверей мнутся гномы. Зачем он прислал их? С чего он взял, что я поеду к нему, после всего, что было?! Он же сам прогнал меня, а теперь поиграться захотел? Тоже мне, король, я не вещь, которую можно сначала выкинуть, а потом отправить за ней своих ищеек, чтобы принесли обратно! – Альба... – Кили смотрит почти умоляюще. – Он очень ждет тебя. Ты не представляешь, как он мучился все это время, искал тебя, – а теперь виновато опускает взгляд. – Мы бы нашли тебя раньше, но не догадались всю деревню объехать. Она ж маленькая, нам сказали, что тут таких нет, вот мы и не сунулись дальше... Я сижу на стуле, сжимая спинку так, что сводит пальцы. Чтобы не сводило сердце. Я не хочу, не хочу вспоминать всю эту боль! И изнутри меня разрывает проснувшийся зверь. Он рвется поехать с ними, но я не могу. И медленно, через силу, закусив губу, мотаю головой. Я так хочу быть с ним.... Я не хочу быть с ним, никагда!!!111111 Страдашки, опять страдашки. Я не буду об этом думать. Праздник? Отлично, давайте веселиться! Всюду музыка, раскрасневшиеся лица людей. И никаких гномов. Я человек, в конце концов, и должна находиться среди себе подобных! Ко мне подскакивает какой-то парень, от него воняет спиртным и еще сильнее – потом. Но мне плевать, танцы, значит, танцы. Мне нужно отвлечься. Пытается ухватить меня за талию своими лапищами, за что тут же получает коленом по бедру. Смотрю строго – в следующий раз не промахнусь. И мы кружимся под веселые песнопения, как детишки в детском саду – держась за руки. А ночью я просто падаю на постель, мечтая, чтобы весь сегодняшний день оказался внеочередным кошмаром. Уж лучше страшные сны, чем снова мучиться. И, уже засыпая, снова вспоминаю тот вальс, и опять перед глазами возникают побелевшие костяшки, слишком сильно сжавшие кубок. Может, и стоит познакомиться с этим кузнецом, про которого весь день щебетала Ланда. Открываю глаза, на улице еще темно, но небо уже светлеет. Больше все равно не засну. Тихонько поднимаюсь с постели и, взяв в руки легкие летние сапоги, выхожу на улицу, придерживая дверь, чтобы не скрипела. К черту сапоги. Оставляю их прямо на крыльце и босиком иду за дом, там прелестная лужайка. Трава влажная и приятно щекочет пятки. Вспоминаю, как делала в детстве – развожу руки в стороны, растопыриваю пальцы и падаю спиной на траву, глядя на угасающие звезды. Хорошо вот так поваляться, ни о чем не думая. Но мысли не спрашивают, они просто лезут в голову и заполняют всю меня. Нет, так не бывает. Нельзя так сильно любить, чтобы это длилось так долго. Я скучаю, очень скучаю по Двалину с его заботой, страшно тоскую по малышу Ори. Бородатый малыш, какая ирония. Но он и вправду застенчивый малыш. Даже после битвы таким остался. Скучаю по низкому, спокойному голосу, который обещал когда-то, что все будет хорошо. Соврал. – Ты бы долго не лежала, земля остывшая, чай, застудишься еще. Поднимаю голову, Ланда стоит у дома, пристально глядя на меня своими лучистыми глазами. Поднимаюсь на ноги, действительно, что это я. Я сиротка, охотница, мой удел таскать дохлых кроликов из леса. Быстро отряхиваюсь и, дежурно улыбаясь, иду мимо старушки к крыльцу. – Счастливым может стать любой, дочка, но иногда за счастье нужно побороться. Останавливаюсь на секунду, занеся ногу уже над ступенькой, удивленно гляжу на старушку. Делаю вид, что не понимаю, о чем это она, и быстро захожу в дом. Я не могу быть счастлива, мое счастье съехало с катушек, и сидит своей задницей на золотом троне, отправляя щелчками пальцев своих подданных на поиски потерянной побрякушки. И бороться мне не за что, поборолась вон уже. С ее любовью страдать на публику, надо в переходах подаяние просить, там эта артистка пришлась бы впору. Вообще удивительно, насколько весь мир окружающий ее, расположен за бортом. Мы ничего не знаем про деревню, кто в ней живет, как - все только про Немоту. Бешенный эгонцетризм. (Медуза вон хотя бы описывала мрачность дворца лесных эльфов, и унылость Эсгарота.) И снова день за днем я пытаюсь справиться с собой, пытаюсь склеить свой внутренний порядок, так легко разрушенный гномами. Кузнец оказался уродливым потным придурком, тем самым, с которым я плясала на празднике две недели назад. А время почему-то теперь скачет, как тот кролик. Иногда кажется, что прошло всего три дня, а не пятнадцать, а иногда – что не пятнадцать, а целый год. И я будто жду чего-то. Сама превращаюсь в своего зверя, мечусь целыми днями по лесу, прячась от мыслей под деревьями. Меня все раздражает, все сложнее улыбаться моим старикам, но они же не виноваты, нельзя вымещать на них свою идиотскую драму. Еще один рассвет, и я снова киваю головой Ланде, не слушая, что она говорит, натягиваю сапоги, надеваю колчан, хватаю лук и убегаю в мой зеленый мир. Лес живой, полностью. Он может дышать, может разговаривать со мной шелестом листьев, хрустом веток, пением птиц. Он единственный, кто знает, что творится в моей душе, потому что может слышать меня – мои шаги, мое дыхание. Я стою посреди небольшой поляны, окруженной высокими кустами. Не шевелюсь и дышу совсем тихо. Глаза закрыты, я слушаю. Сколько времени прошло, а я до сих пор каждый раз подчиняюсь голосу невидимого Халдира. Нога вперед, носком к цели. Только теперь я умею это делать еще тише, чем дышит кролик. Рот плотно сжат, я жду. Стрела натянута до предела, вокруг тишина, только скрипит кожаная перчатка и испуганно стучит сердечко кролика. Я хищник, меня нужно бояться. Ушастый шустро улепетывает, когда издалека мы оба слышим хруст сухих веток под тяжелыми быстрыми шагами. Стрела быстрее. Тихий свист, и кролик больше не убегает. А я захожу за дерево, шаги уже совсем близко. Другие охотники не ходят в эту часть леса. Громкое дыхание, такое знакомое. И все снова идет прахом. Расклеивается, трескается, лопается и вырывается наружу. Я уже не соображаю, что делаю, я просто достаю еще одну стрелу и накладываю ее на тетиву, выходя из-за дерева. Он смотрит на меня, не так, как после битвы, а как у того родника. В синих глазах плещется ледяное спокойствие, и какое-то странное удовлетворение. А я поворачиваю ступню носком к его сердцу и медленно поднимаю готовый к выстрелу лук. Для тех кто не сразу понял: вот попаданка с луком, вся в своих бешенных чувствах, а тут Торин нарисовался. И она ПОДНИМАЕТ лук! Блин, ну я бы понял кабы она готова выстрелить, и тут Торин вышел ( хотя тогда он идиот, кто же под стрелу лезет?), и она кое-как успела не выпустить стрелу. Но поднимать на него лук... Нет слов. В общем читать все сложнее, но конец близок,очень близок. Он даже ближе чем похожий на украинца гном ;) Ну а на сегодня все, жду ваших мнений, выводом и мыслей. Я кстати думаю что когда у нее прорежется голос, она скажет https://www.youtube.com/watch?v=xupvGT9JAu4&list=RDxupvGT9JAu4&index=1 #дети_кукурузы #фикопанорама #Мультифандом 10 октября 2017
4 |
|
|
|
Я кое-как сдержался чтобы не взорваться - но фак, это совсем херово.
Она страдашка, она бедняжка - а на мертвую маму пофиг! На бедолагу дальнобойщика пофиг! Только бедная девочка, у нее беда, буээээ.... |
|
|
|
|
Тоблерон
Вот именно! Уже не раз обсудили: -будь это старое но милое сердцу ведро ( мускулкар, старый лакшери) маму могло убить, а машина относительно цела, можно починить. -будь это какой-нибудь брутальный джип ( Чирик,Хамва. Тахо или Эскалейд) можно допустить что маму убило, машина еще пригодна. -а вот будь это современная машина с программируеммой системой поломок, сберегающая водителя и пассажиров, маму бы может и убило ( фура все же), но машина после этого восстановлению не подлежала. Тут бы вариант экзот, типа они под прицеп заехали, или стрела автовышки сверху брякнулась. Было бы разумнее. 1 |
|
|
|
|
Тоблерон
Кстати да, умершая мама нужна для дополнительной слезогонки, и чтобы героиня ходила пришибленная. Немой ее можно было сделать и так, авария это стресс, говорить не может. 1 |
|
 |
|
|
кукурузник , да блин, трагический несчастный случай, который должен был случиться, потому что гладиолус. Все понятно из формулировки.
2 |
|
|
|
|
Типа нужно больше страданий, но не так, чтобы личико повредило, и не так, чтобы совсем отклонения, и не так, чтобы всю жизнь на месть положить, а то не до гномов будет. Мне кажется, или автор пытается усидеть не на двух, а на трех стульях?
2 |
|
|
|
|
letsgollm
Это блин сидение разом на всех стульях в актовом зале! Вот только эффект обратный, из-за угробленной мамы героиню не жалко, а наоборот, удавить хочется. Вот кабы в них выскочил пьяный урод, было бы и немую жалко, и ее маму. И ее чувство вины воспринималось бы как положительная черта характера, и ее бы хотелось утешить. А так хочется ее удавить. |
|
|
|
|
кукурузник , обозри как нибудь фанфик с психическими отклонениями у главгероя (главгероини), даж не по Хоббиту, а просто. А то даже как-то не верится, что нормально съезжающую (съехавшую) крышу прописывать могут, если автор не задротит по Джокеру и тд.
3 |
|
|
|
|
letsgollm
Если найду. Хотя вот я обозревал ранее фикло по МЭ, с попаданцеи в гета. Так вот. там Шепка - ненормальная, зациклена на том что детей никогда не родит. И все вокруг очень понимающие, и стараются эту тему не поднимать зря. Правда Шепка оказалась ниочем. |
|
|
|
|
ВСЕ.
Последний обзор этой гадости выложен, я закончил. Всем спасибо, я вас ценю. |
|
 |
|
|
кукурузник
После этого нужно помыть руки с дезинфицирующим средством и закапать отбеливателя в глаза - чтобы развидеть это дерьмо. |
|
|
|
|
кукурузник , не знаю фандома Масс-эффекта.
|
|
Включить тёмную тему
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
