Разговор про горы так просто не завершился. Глядя вперёд, гном резко потемнел и сжал поводья.

- И ведь не скажешь отсюда, что кишат гоблинами и орками, - прошипел он. – Вон там, - наклон головы влево, - Гундабад, где проснулся Дьюрин, а если ехать в ту сторону, - он мотнул вправо, - доберёмся до Западных врат нашего королевства. Чёрная яма, так они его теперь называют. И всё заполонили эти проклятые твари!

- Торин, - испуганно позвала я. – Как же вы пойдёте через горы, если там орки?

Он снисходительно насладился выражением тревоги на моём лице.

- Мы пойдём по старому перевалу, им нынче не пользуются, и гоблины его не охраняют.

Ну, дай-то бог.

В другой раз Торин спросил о моей семье, и я напряглась, не зная, чем вызван такой интерес. Покупаться снова на трюк с симпатией я не спешила. Но этот гном умел развязать язык, ненавязчиво задавая нужные вопросы. И скоро я доверчиво развесила уши и выболтала всё. Даже то, о чём изначально говорить не намеревалась.

Эта история не впечатляла. Короли к нам в гости не хаживали. Моя мать была учительницей, а отец всю жизнь проработал в мастерской. На деле, разумеется, не в мастерской, а в огромном помещении со станками и механизмами. Но точным словом на Всеобщем я не располагала.

Несмотря на скромное положение, родители мечтали, чтобы их дети пробились. Во времена моего детства об этом мечтали все.

У меня, как и у гнома до битвы, имелся брат. Только старший. Мы никогда не дружили, а, повзрослев, окончательно разбежались. Сразу после завершения учёбы он уехал в столицу, где устроился на хорошо оплачиваемую работу и быстро продвинулся по службе. Родители им очень гордились.

Я же осталась дома. И поступила на обучение туда, куда указал отец. Мать хотела, чтобы я вышла замуж, непременно за богатого. Отец – чтобы добилась высокой должности. А мне было всё равно, чем заниматься, я вообще не задумывалась, как сложится жизнь.

Лишь раз моё честолюбие взыграло. Съехав от родителей – жить в условиях вечного промывания мозгов стало невыносимо – и помыкавшись несколько лет по мелким конторам, я поставила целью устроиться на крупное производство.

Для девушки средних способностей это было непросто. Я взяла упорством и готовностью выходить сверхурочно. Мой начальник знал – работа будет выполнена точно в срок, даже если придётся сидеть по ночам.

Болтая с гномом, я несколько раз ловила себя на ощущении непривычной свободы. Он не выказывал ни удивления, ни осуждения. Никому из своих «настоящих» знакомых я бы не смогла признаться, что последние годы моя жизнь напоминает болото, а я не собираюсь ничего менять.

Он только спросил, обычное ли для нас дело, что женщины получают такое же образование, как мужчины. И почему моя мать, будучи замужем и имея двоих детей, продолжала работать?

Мы проговорили не менее получаса, и, когда Торин отъехал, я посмотрела вокруг. Не мелькнёт ли что на лицах соседей? Что-нибудь объясняющее, почему немолодой, облечённый властью гном, ранее обходивший меня стороной, неожиданно захотел пообщаться. Но нет. Даже Фили, ревновавший к каждому тюку, оставался безмятежен. А он мрачнел всякий раз, как ко мне приближался Бильбо, Бофур или его собственный брат.

Наверно, Торин заскучал, решила я для себя. Однообразный путь выматывал. Все истории уже были рассказаны, все песни спеты. Вот он и вспомнил, что в конце его отряда едет существо, с кем ещё есть о чём поговорить.

У меня тоже появились новые мысли. Я вспоминала нашу первую встречу в доме хоббита, понимая, что ходила тогда по острию ножа. Торин имел причины обойти Ривенделл стороной.

Я немного позлилась на Гендальфа. Отправляя меня к гному, он рисковал. Причём, рисковал мною. Нельзя было предугадать, захочет ли тот войти в моё положение. Зато теперь я знала, почему Торин решил помочь. Брось он меня на произвол судьбы, встал бы в один ряд с эльфами, которых так презирал.

В этот день я старалась к Ори не приближаться. Чтобы не подставлять, хотя бы для вида. Но он разбудил во мне беспокойство. И я отправилась к Бильбо, потому что тот единственный в отряде имел при себе книгу. И книга эта была на Всеобщем.

- В мешке, - кратко ответил хоббит на мой вопрос. Сам он её после выхода за порог ни разу не открывал.

Я развязала верёвку и извлекла на свет пухлый том в твёрдом кожаном переплёте. Вместе с ним из мешка вывалился свиток пергамента, который, упав, раскрылся у моих ног. Помнится, нечто подобное было у Бильбо в руках, когда мы покидали его дом.

Я не собиралась читать ничего лишнего, клянусь. Я наклонилась, только чтобы свернуть пергамент и убрать обратно. Но витиеватые строчки сами сложились в буквы, а буквы – в слова. А потом я уже не смогла остановиться.

Трясущимися руками я свернула пергамент и, пока никто не увидел, спрятала обратно в мешок. Туда же отправилась книга, в которой я более не нуждалась.

Теперь я точно знала, куда направляются гномы. А, главное, знала, зачем.

И… Беггинс – ты, похоже, больной.

И что я могла возразить? Что тайком прочла документ с надписью «Совершенно секретно»? И что отряд, возглавляемый желанным мной мужчиной, идёт на дело с вероятностью «потрошения или сожжения», а я даже не узнаю, останется ли кто в живых?

К тому же, теперь, когда я поняла, на каких условиях мистер Беггинс входит в компанию, доверия к нему поубавилось. Этот хоббит, оказывается, опасный тип. Ладно гномы, каждый из них и так выглядит, словно уже перерезал глотку десятку чудовищ. Но Бильбо!

В условиях постоянного недосыпа мой разум обострился, и я стала замечать малейшие детали, ранее остающиеся без внимания. В основном это, конечно, касалось Торина.

Как он по-особенному поворачивает голову, когда хочет что-то сказать, как смотрит. Почему я прежде не замечала, какие длинные у него ресницы? Как поднимает подбородок, напрягает скулы. Какой тонкий и нежный изгиб у его губ. Как соблазнительно выглядывает из распахнутого ворота рубашки шея.

К ночным кошмарам добавилось постоянное возбуждение, мучающее не меньше тревог. Днём я беспрестанно ласкала затылок гнома взглядом, а после оказывалась в плену у грёз, одна бесстыднее другой.

Торин сверху. Торин снизу. Сзади, лёжа на боку. На моём плаще, на его плаще, на чьём-то одеяле. Я, стоя, нагнувшись вперёд, упираясь руками в колени. Или, наоборот, лицом к нему, прильнув и обхватив за шею. Откинувшись назад, забросив ногу на его бедро. Одну, две, а он держит. В воздухе, в воде, при свете звёзд, луны и солнца. Просто на траве.

Я стала часто вскрикивать и просыпаться. И всерьёз обеспокоилась, как бы во сне не стонать. К тому же, последнее время мы все спали вместе. Спасаясь от дождя, гномы на стоянках сооружали навес, и ночи я проводила, плотно зажатой между Бофуром и Бильбо. И уже дошла до того, что не считала это неприличным.

Ерунда, успокаивала я себя. Это ничего не значит. У меня просто давно не было мужчины. И собственно Торин здесь ни при чём. А почему тогда он, заливался внутренний голос? Почему не Фили? Всем ведь хорош. И молод, и красив, и, что немаловажно, всегда готов.

С последним, зная теперь, что в конце пути его ждёт дракон, я держалась несколько мягче. В ту пору наши отношения стали прежними, как до разговора. Может, осчастливить парня перед отъездом? Пускай порадуется. Но всякий раз, как я представляла его руки на своей коже, к горлу поднимался осклизлый комок, а внутренности словно перехватывала ледяная рука.

Зато чем ближе мы продвигались к горам, тем сильнее я сходила с ума по предводителю отряда. Наверное, это какой-то глубинный женский инстинкт – зная, что выбранный тобой мужчина идёт на войну, испробовать всё, чтобы ему отдаться.

- А, вот и ты, - волшебник сделал знак рукой, предлагая подъехать поближе. Я вклинилась между ним и предводителем отряда, не забыв стрельнуть глазами в нужную сторону. – Милочка, мы скоро прибудем в Ривенделл, и мне хотелось бы прояснить некоторые моменты поведения при дворе. Не знаю, как это принято в твоих краях, но не похоже, чтобы тебе когда-либо раньше приходилось представать перед знатными властителями.

- Вы так говорите, - засмеялась я, - словно они у вас тут на каждом углу.

Гном находился рядом, и теперь всё казалось весёлым. А ещё сдержанно при моём появлении улыбнулся и бросил косой взгляд из-под ресниц.

- Не на каждом, но хватает, - невозмутимо ответил волшебник. – И один из них сейчас как раз находится справа от тебя.

Я посмотрела направо. Там ехал Торин. На мой испытующий взгляд он не повернулся. Но вытянулся и поджал губы, продолжая смотреть на дорогу перед собой.

- Королевская династия Эребора, - важно провозгласил волшебник и чуть тише добавил: – Правда, в изгнании, - и уже почти переходя на шёпот, подмигнул: - Гномы не любят об этом упоминать.

У меня перехватило дух. Король.

Я давно подозревала, что он принадлежит к местной знати. А после ночного разговора в долине стало очевидно, что это самые избранные её круги. Но чтобы так! Первый среди всех. Закон и порядок на своей земле.

- Здорово, - выдала я, желая скрыть накатившее смущение. – Никогда ещё не видела настоящего короля.

Я вспомнила, как околачивалась вокруг гномов, выспрашивая про него. А всё, оказывается, было просто. Требовалось лишь спросить у Гендальфа. И что он там ещё упомянул? Эребор? Как же я дура! Торин ведь чуть ли не на прямую сказал - когда-то моя семья жила не в Синих горах, наш дом был разрушен. И Балин говорил, что уцелевшие гномы навсегда покинули те места.

- А как же ваш король? – полюбопытствовал волшебник. – Он что, ненастоящий?

- У нас нет короля! – злобно обрубила я. – Мы свободные!

Мой рот против воли кривился в усмешке. Молодец, с издёвкой поздравила я себя. Выбрала мужика. Сам король! Я непроизвольно поразилась той глубине разочарования, которая открылась во мне при этом известии.

- Свободные? – съехидничал волшебник. - Или заблудшие и никому не нужные?

Я не выдержала, оглянулась назад на отряд. Это они, уцелевшие гномы Эребора. Но, по словам Балина, прошло более полутора сотен лет! Ну так а Торину сколько, напомнила я себе.

Он был всё здесь же. Молча ехал по правую руку, напрягшись и всматриваясь вперёд. Я мельком пробежалась по нему взглядом.

Почти двести лет! Мне было сложно примириться с таким сроком. Всё-таки он являлся для меня реальным мужчиной из плоти и крови. Я понимала, но никак не могла принять, что этот гном старше, чем три последние поколения моей семьи, вместе взятые.

- Ты меня слушаешь? – нетерпеливо окликнул волшебник.

- Первой не говорить, дождаться, пока спросят, обращение начинать с титула, - сквозь зубы перечислила я, повторяя услышанное. – Держаться позади, делать то, что велят, не улыбаться и не смотреть в глаза, потому что это неприлично и порядочные девицы так себя не ведут.

- Ты же хочешь произвести благоприятное впечатление, – рассудительно молвил волшебник.

- Стоять прямо, пальцы в кулаки не сжимать, руки на животе не скрещивать.

- Отвратительная привычка, голубушка, - подтвердил Гендальф.

И всё это при мужчине, который мне нравится. Да ещё и короле!

Интересно, что до этого разговора я не задумывалась об отношениях в нашем отряде. Торин был главный и всё решал. Если он нуждался в совете, то обращался к Балину или Глоину. Ещё существовал Двалин, который занимал какое-то своё особое место. В открытую с ним вроде как не совещались, но он всегда находился поблизости. Словно дополнительная рука.

А вот откуда эта власть проистекала, я поразмышлять не удосужилась. Полагала, здесь так принято. Каждое маленькое семейство, входящее в отряд, связывали незримые, но крепкие узы. И порядок был тот же: младшие безоговорочно признавали главенство старшего.

Но чтоб король. Король! Я быстро подбила всё, что знаю об этом явлении. Сведений немного, и они из моего мира, но всё же.

Короли обычно богаты. Относительно своих подданных, конечно. И невероятно горды. Все прочие, неблагородного рода, для них, словно песок под ногами.

У меня загорелись уши, когда я осознала, к кому чуть не забралась под плащ. Хороша бы я была! Да на него дома, наверное, каждая вторая вешается. А Фили у нас, значит, королевский племянничек. Вот откуда эти замашки "беру, что хочу".

После ужина всё только усугубилось – Гендальф решил поучить меня кланяться.

Способов выразить почтение в Арде было множество. Как в любом сложном обществе. И каждый имел свои оттенки.

Некоторые случаи требовали опуститься на одно колено. К счастью, к женщинам они не относились. Другие – картинно приложить ладонь к сердцу. Подобное панибратство допускалось между близкими друзьями или, хотя бы, хорошими знакомыми. Если дама хотела оказать милость, она протягивала руку для поцелуя. Ну а мы остановились на простом понятном поклоне, который был в ходу у всех рас и полов.

Здесь тоже имелись тонкости. Влиятельные господа наклоняли голову совсем чуть-чуть. Другие, соответственно рангу, пониже. Я же, существо, чей общественный статус был не определён, должна была полностью опустить подбородок и ссутулить плечи. И тут выяснилось, что шея, воспитанная годами гласности и свободы, гнётся весьма туго.

- Ниже, душечка, ниже, - негодовал Гендальф. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не пустить в ход свой посох. Длинную корявую палку, с которой волшебник не расставался с тех пор, как покинул дом хоббита. – И лицо полюбезнее сделай. Короля приветствуешь, как никак!

Я скрипела зубами. Поклон выходил принужденный, деревянный, а руки, словно жерди, липли к бокам. У нас в отряде, как оказалось, тоже имелся свой король. Только никаких почестей он не просил. И сгибаться в пояс при своём появлении не требовал.

Хотя наша разношёрстная компания совсем не походила на выезд знатной особы. Верно, поэтому Торин и вёл себя соответствующе. Да и какая честь выёживаться, если на твоём троне вместо тебя восседает огромный дракон.

- Я не понимаю, откуда в молодой девушке столько упрямства, - Гендальф вздохнул и опустил таки посох мне на плечи, надавливая и заставляя нагнуться пониже. – Другие на твоём месте были бы счастливы побывать в Ривенделле и увидеть Владыку эльфов.

Другие – это, полагаю, Бильбо, который при каждом упоминании жителей долины впадал в щенячий восторг. И Ори, который горько сожалел, что отряд пройдёт мимо, не ознакомившись с образчиками прославленных эльфийских строений. Его братья со стоном закатывали глаза.

- Мистер Гендальф, - вывернувшись из-под посоха, сказала ему я (к волшебнику и старшим гномам я обращалась учтиво. Это с Торином как-то так сразу повелось по-простому, а он не возражал), - надо будет, я этому эльфу не только поклонюсь, но и землю, по которой он ходит, поцелую. Но что я при этом буду думать – дело моё.

- Ого! Да тебе никак в уши-то уже напели! – волшебник убрал палку в сторону, приставив её к камню, на котором сидел. - Бедные мы разнесчастные всеми покинутые гномы. Признавайся, было такое? – и он с подозрением нацелился на моё лицо. – Вижу, было. А то, что они сами виноваты в нападении, рассказать забыли.

- В каком нападении? - вильнула глазами я. Попутчики с таким рвением старались скрыть всё, что относилось к походу, что я не торопилась признаваться в том, сколько мне известно.

- Не прикидывайся, что не догадалась, - строго произнёс старик. - Гномов ты, может, ещё и обманешь, только со мной эти увёртки не пройдут.

Он медленно наклонился вперёд и упёрся руками в колени, словно размышляя, что стоит поведать и как.

- Случайности неслучайны, - решившись, заговорил он. – Дракон не прилетает абы к кому просто так. Он спешит туда, куда его влечёт жажда сокровищ, и чем их больше, тем сильнее этот зов. А дед Торина, старик Трор, под конец жизни совсем обезумел от жадности. Кубки, подносы, пояса, ожерелья - всего ему было мало. Говорили, Гора набита золотом по самую макушку. Говорили, гномы мостят улицы рубинами и изумрудами, а в их подземных реках вместо воды течёт расплавленный металл.
....
Эти россказни, разумеется, ложь. Но дыма без огня не бывает. Поэтому то, что случилось, рано или поздно должно было произойти. А теперь гномы смертельно обижены, что эльфы не помогли им убить дракона. Но разве они должны были рисковать жизнями ради того, кто сам год за годом подвергал опасности свой народ?

Могли бы и помочь, подумала я, с учётом того, что на золоте старого Трора, по ходу, наживалась вся округа. А уж поддержать тех, кто выжил – должны. Я вызвала в памяти образ Торина, когда он впервые подошёл ко мне у хоббита в доме. Невозможно представить, чтобы этот гном оставил без помощи женщину с ребёнком. Будь она хоть трижды эльфийкой.

Но Гендальф, похоже, принял моё молчание за знак согласия.

- Не торопись судить тех, кто заведомо мудрее тебя, - доверительно сказал он. – У каждого своё место в событиях мира. И эльфам, даже таким, как король Трандуил, это ведомо лучше смертных. Не стремись понять то, что тебе недоступно. Прислушивайся к старшим и почитай тех, кого Создатель поставил выше. Потому что такова Его воля. Тогда тьма никогда не коснётся твоего сердца.

На несколько мгновений наши с волшебником взгляды пересеклись.

- Мистер Гендальф, - поторопилась сказать я, - вы можете не волноваться, я сделаю всё, как надо, и поклонюсь этому Элронду.

Мне не хотелось выбирать между эльфами и гномами. Я, как человек сторонний, в них вообще никакой разницы не видела. Один перебрал с золотыми блюдцами. Другой из-за каких-то предрассудков отвернулся от его народа. Что и говорить, мудрость прёт изо всех щелей.

Хотя, если честно, мои симпатии были всё-таки на стороне Трора. Жадность мне представлялась меньшей провинностью, чем подлость. К тому же, похоже, старик вёл дела толково: пока гномы жили в Горе, все окрестные земли процветали. А такие умения я ценила.

- Что тебе сказал волшебник? – кажется, я становлюсь невнимательной. Либо Торин научился красться в подбитых железом сапогах, не издавая ни звука. – Вы повздорили? Почему ты не вернулась?

- Волшебник пообещал, что моего сердца коснётся тьма, - процедила я.

Появление Торина меня не обрадовало. Треклятый король пришёл проверить, куда подевалась одна из шестёрок его отряда. Хотя ещё сутки назад, увидев его, я бы просияла.

- Не надо так шутить, - нахмурился гном. – Лучше расскажи, что случилось.

Предложение было столь нелепым, что я усмехнулась. Случилось то, что месяц назад я поехала по магазинам, а попала непонятно куда. И умудрилась там влюбиться.

Теперь, когда я знала, кто Торин такой, розовая пелена сползла с моих глаз. Я не хотела его на одну ночь. Я вообще его не хотела. Я испытывала потребность в любви. А между нами любовь была невозможна.

У гнома своя жизнь, у меня – своя. Да я даже не знала его толком! Пока он показывался передо мной только рыцарем в сияющих доспехах. Я никогда не видела его, к примеру, неправым или уязвимым.

Но он не понял мою издёвку. Улыбнулся, видимо, решив, что чем-то меня рассмешил, уселся рядом и потянулся к привязанному на поясе мешочку – за неизменным табаком:

- Давно хотел попросить, расскажи про свой мир?