Сон разлетелся оттого, что чья-то шершавая ладонь легла ко мне на плечо.

- Просыпайся! – тревожно звенел голос Фили. – Мы уходим, и ты вместе с нами. Вставай!

Было так темно, что я не сразу поняла, где нахожусь. А когда поняла, рассердилась – что делает он в моей спальне? И как вообще её нашёл. Торин ведь вчера за мной не ходил.

- Фили, пусти!
....
Гном отошёл, и, судя по звукам, принялся ходить по комнате, что-то передвигая. Он не пробовал снова коснуться меня. Не паясничал и не шутил, как обычно.

- Что ты делаешь?

- Собираю твои вещи.

- Как? В темноте? – опешила я.

- Я же гном, мы видим во тьме.

Ох, значит, Торин тоже вчера…

Разделение на вчера и сегодня являлось условным. Скорее всего, мне удалось поспать не больше пары часов. Я хорошо помнила, как вернулась в комнату и захлопнула ставни, чтобы ни один лучик света впредь не побеспокоил меня. А после принялась горевать.

- Что происходит?

Мне, наконец, удалось прогнать остатки сна. И поведение гнома казалось всё более странным.

- Мы уходим из долины, - повторил он, не прерывая своего занятия, - и ты идёшь вместе с нами. Мне велели тебя привести.

Прям сейчас! Я хотела рассмеяться, но что-то в его голосе меня остановило.

- Фили, я никуда не пойду!

Вчера я страдала оттого, что мне придётся покинуть Средиземье. Но это вовсе не означало, что я желала остаться в нём навсегда. Хорошим может быть только то, что вовремя заканчивается.

Моё приключение было прекрасным. Я приобрела новых знакомых и влюбилась. Я узнала о себе много нового и по праву могла гордиться собой. Но если бы я осталась, здесь началась бы обычная жизнь, мало чем отличающаяся от той, что ждала меня в своём мире.

Только там всё было знакомым, и я имела семью.

- Ты пойдёшь, - безразлично пообещал из темноты Фили, заставив меня вжаться в подушку. Это был не тот балагур, к которому я привыкла. – Мне велено тебя привести, даже если придётся связать и заткнуть тебе рот.

По моей спине прополз липкий холодок. Фили сюда прислали не для того, чтобы уговаривать. Была бы я чем-то неодушевлённым, сказала бы, что его отправили меня украсть.

Пока я прикидывала, что более осуществимо – сигануть в полной темноте в сторону двери или попытаться открыть окно и позвать на помощь. Попутно ужасаясь тому, что тот, кого я знала, оказался совершенно другим. Фили разгадал мой настрой, передвинулся и дорогу к бегству перекрыл. Его преимуществом было и то, что он видел в темноте, а я нет.

- Послушай меня, не кричи, это для твоего же блага, - проговорил он.

Я сидела, как мышка, напуганная происходящим.

- Мы пытаемся тебя спасти.

Гном тяжело вздохнул и придвинулся ближе.

- Эльфы не собираются отправлять тебя домой, - хрипло сказал он. Каждое слово впивалось мне в сознание, вызывая боль. – Они хотят причинить тебе вред. Нельзя оставаться в долине, это опасно. Понимаешь?

- Ты лжёшь! – отчаянно заявила я, комкая простыню.

Страшные образы возникали у меня в голове. А вдруг Фили решился ослушаться запрета Торина. А вдруг никто не знает, что он здесь. Но тогда я бы уже лежала на постели, а его широкая ладонь зажимала мне рот. У гнома была тысяча возможностей незаметно подкрасться, пока я сплю, задвижек на дверях эльфы не признавали.

- Зачем же мне врать, посуди? Если бы я хотел тебя умыкнуть, ты бы уже болталась в мешке, - хмыкнул гном, подтверждая мои мысли.

- Значит, это какая-то ошибка, - твёрдо заключила я и передёрнула плечами, представляя мешок. – Кто велел меня привести?

- Торин, - бесцветно проронил он.

Я вздохнула с облегчением. Разумеется, это ошибка! Торин не мог приказать меня украсть. Мы вчера так чудесно гуляли по парку. Он нежно жал мою руку и очень красиво говорил.

- Послушай, нас ждут, - заторопился Фили, чуя, что направление мыслей изменилось. – Может, спустишься и сама попросишь его всё объяснить?

Повернув за дорожкой, мы вышли на открытую площадку и остановились перед великолепным каскадом воды. Поток вырывался из арок, прорезанных прямо в стенах павильона, возведённого над ним. Из-за чего казалось, что всё строение парит в воздухе, никак не касаясь земли.

Я издала восхищённое «Ох!». Мой спутник примолк.

- Мой народ может не хуже, - заметил, наконец, он. - Видела бы ты знаменитые мосты Эребора, высеченные в недрах Горы.

Мне стало неловко. На что я повелась, на арки и фонтаны?

Тот, кто создавал окружающие нас красоты, имел вечность, чтобы оттачивать своё мастерство. И магию, чтобы его защищать. Гендальф говорил, что злу не было места в долине, и его слова следовало понимать буквально. Когда же эльфы погибали, они соединялись со своими возлюбленными в благоухающих садах.

А рядом жили те, чья жизнь казалась ничтожной по сравнению с ними. Хоббиты, гномы, люди. Та семья, что ютилась в покрытом дранкой, почти без окон домишке, обломки которого мы встретили по дороге сюда. Пасла овец, наверняка продавала молоко в долину и сгинула, как и многие другие, раз и навсегда.

И стойкость вторых восхищала меня сильнее, чем идеальность первых.

- Торин, - в смущении позвала я, - надеюсь, Владыка Элронд сможет прочесть карту.

Владыка Элронд я выговорила с запинкой. Но выговорила. Мне не хотелось, чтобы один король слышал, как я развязно отзываюсь о другом.

- Он уже прочёл, - ответил гном. – Только нам это ничем не поможет, - и внезапно сквозь зубы зашипел: - Открыть дверь снаружи можно лишь в Дьюрин день, начало нового года у наших предков. А как его вычислять, по нынешним временам не знает никто.

Я чувствовала исходящую от него волнами злость. Ещё бы. Спешили, бежали, спасались от орков. Попали в нежеланный Ривенделл. И ради того, чтобы ничего не получить.

Мне захотелось как-то приласкать гнома, но я резко одёрнула себя. Торин был не тот мужчина, которого устроила бы жалость.

- Что будете делать?

- Дьюрин день в конце осени, - чуть просветлел он, - поищем несколько дней наугад. Проверим другие входы, если их не завалил дракон. А нет, так пойдём через главные ворота, как и хотели.

Я сглотнула. Это значило одно – будет опасно.

В возникшей тишине мы развернулись друг к другу. Сама того не сознавая я накрыла его ладонь своей.

Наши плечи и бёдра вдруг очутились непозволительно близко. Так, что собственное дыхание казалось мне слишком громким. Почему-то я испытала облегчение оттого, что сейчас стоит ночь, и он не может видеть моего лица.

Мне бы тогда догадаться, что опыта на поле брани у этого гнома не в пример больше, чем в любовных делах. Потому что был тот момент, когда невозможно не привлечь женщину к себе и не поцеловать. Но я со своим человеческим разумением не могла такого подумать. Его медлительность меня отрезвила.

Я поспешно отодвинулась, схватила его руку и поднесла её к губам.

Надо ли говорить, что раньше мне подобного делать не приходилось.

- Ты замечательный… король. Самый лучший, - это не я, а кто-то другой целует огрубевшую мужскую руку и несёт какой-то горячечный бред. – Жаль, что у нас таких нет… всё могло бы быть иначе…

Что могло бы быть? Как иначе? Каких таких нет? Вряд ли я смогла бы тогда объяснить.

Он принялся наклоняться, перекрывая запах шиповника и роз.
- Что ты сказала? Повтори.

Мне стало страшно. Я словно переступила черту, которую не должна была переступать.

- Ты замечательный… король. Самый лучший из всех, - и снова, как всё-таки хорошо, что сейчас темно. - Если бы я могла выбирать, я бы выбрала тебя.

Сбежав от Торина после водопада, я вернулась в свою комнату и ещё долго ходила по ней кругами, стискивая пальцы и заламывая руки.

Что это было сейчас? Что?

Я не чувствовала стыда за случившееся. В конце концов, обстоятельства, в которые я попала, были настолько нездоровыми, что я имела полное право стоять на ушах. И это бы являлось нормальным.

И меня мало беспокоило осуждение гнома. Мы многое пережили вместе, он должен был давно разобраться, приятна я ему или нет. Один маленький припадок ничего не изменит.

Меня волновала я сама. Вернее то, что вдруг открылось во мне этой тёплой летней ночью.

Это подобострастие, обожание. Это желание прикасаться к нему совсем не так, как я привыкла прикасаться к мужчинам.

Дома всё было просто. Поцелуи, объятия, потом переход вниз. Я всегда знала, что будет следовать за чем и когда. И даже успела подустать от некоторых частей этого неизменного ритуала.

А с ним отношения казались иными…

Конечно, после случившегося в парке, мне представлялось неловким снова показаться Торину на глаза.

Однако такого я точно не ждала.

- Почему ты мне не сказала! – непонятно из-за чего наседал он, устрашающе сжав кулаки.

Я сразу забыла, что несколько часов назад чуть ли не ползала перед ним на коленях. Стало понятно, почему Фили и Кили бледнели, едва он повышал на них голос. А это он даже толком не кричал.

- Не сказала о чём? – непослушными онемевшими губами шептала я.

Фили привёл меня на террасу, с которой мы когда-то начинали восхождение по лестнице в дом. Весь отряд находился в сборе. По-дорожному одетые гномы окружили мешки. Сонный растерянный Бильбо тёр глаза. Было особенно зябко и очень темно, как случается перед рассветом.
...
- Ты почему мне не сказала, - и когда он вновь заговорил, голос его сипел, а слова давались с трудом, - как получилось, что ты попала сюда.

- Ты не спрашивал, - почти неслышно ответила я.

Мы стояли напротив. Остальных словно не существовало. И в этом закружившемся пространстве я будто снова вернулась в тот миг, когда моя жизнь столь внезапно переменилась.

День тогда не заладился с самого начала, это я помню, как сейчас.

Мы мчались по ровной дороге. Было морозно и ясно, до праздников всего ничего. И тут в моей сумочке на заднем сиденье раздался звонок.

У меня в памяти сохранилось, что я долго не хотела на него отвечать. Но трезвон продолжался снова и снова. Я лишь на секунду отстегнулась, чтобы повернуться назад. А возвращаясь обратно, краем глаза заметила лицо подруги и поняла – происходит что-то ужасное.

А затем я увидела себя словно со стороны. Волосы развеваются, закрыты глаза. Хотелось вытянуть руки, но почему-то не получалось, какая-то сила прижимала их обратно ко мне. Это, казалось, длилось вечность.

А после я провалилась. Показались звёзды. И всё остальное, что ещё полагалось или не полагалось мне знать. Пробовала сделать вдох, тоже не получалось. Хотела крикнуть, но голос пропал. А потом меня вдруг подхватило. Закружило, заметало.

И наступила тишина.
...
- Тебе нельзя возвращаться домой, - почти ласково произнёс он. Так говорят о какой-то напасти ребёнку. – Если тебя вернуть, ты попадёшь туда же, откуда исчезла.

И я поняла всё.

Острый запах, горячая груда металла. Я должна была остаться там, у разбитой повозки.

Знал ли эльф? Конечно же, знал! То-то всё время здесь он усиленно обходил меня стороной. Не хотел получить благодарность за скорую смерть?

Но зачем же тогда…

Хотя прежде чем додумать, я уже подозревала ответ.

Если другие миры и существуют, нам не положено об этом знать. Уж не надеялась ли я, что мне откроются тайны Вселенной? Эльф это понял. У них каждая пылинка на своём месте. И посчитал, что должен вернуть меня назад.

Я развернулась и пошла, ничего не видя, не разбирая дороги. Гном меня звал.

Зачем? Чтобы снова украсть?

Когда его ладонь зажала мне рот, я извернулась и успешно лягнула в ногу.

- Дура, - беззлобно сказал он и как-то мудрёно надавил, отчего у меня закатились глаза.

Опадая в его руках, я услышала напоследок:

- Фили, давай мешок!

И не знала потом, померещилось мне или нет.
Следующая часть