Даже если считаем, что жизнь начинается с зачатия, период до рождения имеет странную, зыбкую природу "уже человек или ещё плод", которая позволяет вести дискуссию (и как раз из-за которой есть масса исторически-христианских норм, которые ограничивали запрет на аборты временем после того, как мать почувствует шевеления; попытка отделить "дитя" от "плода").

XII.2. С древнейших времен Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности (аборт) как тяжкий грех. Канонические правила приравнивают аборт к убийству. В основе такой оценки лежит убежденность в том, что зарождение человеческого существа является даром Божиим, поэтому с момента зачатия всякое посягательство на жизнь будущей человеческой личности преступно.

Псалмопевец описывает развитие плода в материнской утробе как творческий акт Бога: «Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей… Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои» (Пс. 138. 13,15-16). О том же свидетельствует Иов в словах, обращенных к Богу: «Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом… Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой… Ты вывел меня из чрева» (Иов 10. 8-12,18). «Я образовал тебя во чреве… и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя» (Иер. 1. 5-6), – сказал Господь пророку Иеремии. «Не убивай ребенка, причиняя выкидыш», – это повеление помещено среди важнейших заповедей Божиих в «Учении двенадцати апостолов», одном из древнейших памятников христианской письменности. «Женщина, учинившая выкидыш, есть убийца и даст ответ перед Богом. Ибо… зародыш во утробе есть живое существо, о коем печется Господь», – писал апологет II века Афинагор. «Тот, кто будет человеком, уже человек», – утверждал Тертуллиан на рубеже II и III веков. «Умышленно погубившая зачатый во утробе плод подлежит осуждению смертоубийства… Дающие врачевство для извержения зачатого в утробе суть убийцы, равно и приемлющие детоубийственные отравы», – сказано во 2-м и 8-м правилах святителя Василия Великого, включенных в Книгу правил Православной Церкви и подтвержденных 91 правилом VI Вселенского Собора. При этом святой Василий уточняет, что тяжесть вины не зависит от срока беременности: «У нас нет различения плода образовавшегося и еще необразованного». Святитель Иоанн Златоуст называл делающих аборт «худшими, нежели убийцы».

Широкое распространение и оправдание абортов в современном обществе Церковь рассматривает как угрозу будущему человечества и явный признак моральной деградации. Верность библейскому и святоотеческому учению о святости и бесценности человеческой жизни от самых ее истоков несовместима с признанием «свободы выбора» женщины в распоряжении судьбой плода. Помимо этого, аборт представляет собой серьезную угрозу физическому и душевному здоровью матери. Церковь также неизменно почитает своим долгом выступать в защиту наиболее уязвимых и зависимых человеческих существ, коими являются нерожденные дети. Православная Церковь ни при каких обстоятельствах не может дать благословение на производство аборта. Не отвергая женщин, совершивших аборт, Церковь призывает их к покаянию и к преодолению пагубных последствий греха через молитву и несение епитимии с последующим участием в спасительных Таинствах. В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей, в пастырской практике рекомендуется проявлять снисхождение. Женщина, прервавшая беременность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристического общения с Церковью, но это общение обусловливается исполнением ею личного покаянного молитвенного правила, которое определяется священником, принимающим исповедь. Борьба с абортами, на которые женщины подчас идут вследствие крайней материальной нужды и беспомощности, требует от Церкви и общества выработки действенных мер по защите материнства, а также предоставления условий для усыновления детей, которых мать почему-либо не может самостоятельно воспитывать.

Ответственность за грех убийства нерожденного ребенка, наряду с матерью, несет и отец, в случае его согласия на производство аборта. Если аборт совершен женой без согласия мужа, это может быть основанием для расторжения брака (см. X.3). Грех ложится и на душу врача, производящего аборт. Церковь призывает государство признать право медицинских работников на отказ от совершения аборта по соображениям совести. Нельзя признать нормальным положение, когда юридическая ответственность врача за смерть матери несопоставимо более высока, чем ответственность за погубление плода, что провоцирует медиков, а через них и пациентов на совершение аборта. Врач должен проявлять максимальную ответственность за постановку диагноза, могущего подтолкнуть женщину к прерыванию беременности; при этом верующий медик должен тщательно сопоставлять медицинские показания и веления христианской совести.

“Есть еще один вопрос: дети, которые родятся ущербными – или физически изуродованными, или психически неполноценными… Вот тут вопрос очень сложный. Некоторые женщины настолько хотят ребенка, что готовы идти на то, чтобы родился ребенок, который заведомо будет всю жизнь страдать физически или психически. Они идут на это потому только, что “хотят иметь ребенка”. Это мне кажется чисто эгоистическим подходом; такие матери о ребенке не думают. Они думают о своем материнстве, о том, как они изольют на этого ребенка всю свою ласку и любовь. Но многие из таких матерей не знают, способны ли они ласку и любовь проявить к ребенку, который у них вызывает физическое отвращение, ужас.

О.С. Тем не менее, урод тоже является человеком, а есть правило, что человека нельзя убивать. Как тогда подходить к этому вопросу?

М.А. Честно говоря, не знаю, как к нему подойти. Я думаю, что есть случаи, когда лучше бы ребенку не родиться на свет, чем родиться страшно изуродованным психически или физически. Когда думаешь: вот, родился ребенок… Пока он еще малюсенький, это еле заметно, но этот человек вырастет, ему будет 20 лет, и 30, и еще не столько лет, и в течение всей жизни ничего, кроме физической или психической муки не будет. Имеем ли мы право присуждать человека на десятилетия психического и физического страдания, потому только, что хотим, чтобы этот ребенок родился и был моим сыном, моей дочерью?…

Я не знаю, как это канонически обусловить, но медицински, думаю, тут есть очень серьезный вопрос, который можно решать врачу, даже верующему, в этом порядке. Я видел таких детей, которые рождались и были искалечены на всю жизнь; видел, что совершалось в результате с психикой матери, отца и их взаимными отношениями”.

Так выглядит гинекологическое отделение Центральной районной больницы в Данилове, 15-тысячном райцентре в Ярославской области. Последние несколько лет здесь не делают абортов — вообще.

Здесь и дураку было ясно. А потом была весна, пост, Родительская суббота, дошла я в храм, поговорила с батюшкой, и он меня настропалил: „В понедельник идешь и говоришь, что [аборты] делать не будешь“».

В следующие пятнадцать лет в Даниловской ЦРБ сменилось десять гинекологов. Одиннадцатой, в 2008 году, стала Анна Зутунга, родившаяся в Республике Коми и приехавшая в Данилов после окончания Ярославского мединститута. Первые несколько лет операции по прерыванию беременности выполняла она, а потом под влиянием старшей коллеги тоже решила отказаться. «Постепенно пришла к религии, уже в Данилове. Книжки читала. В душе это зрело, зрело, зрело, — объясняет Зутунга (под стеклом на столе, за которым она ведет прием, лежат репродукции икон). — По первости, конечно, было очень тяжело объяснять женщинам, они скандалили, ругались: „Вы обязаны!“ Нет, я не обязана. Я обязана оказать медицинскую помощь, а аборт — это не медицинская помощь. Это услуга, которая, к сожалению, входит в ОМС».

Но даже тех женщин, что пришли за направлением и готовы ехать в Ярославль, в Данилове изо всех сил пытаются отговорить. «Мы с женщинами беседы проводим, — рассказывает Зутунга, — Я пытаюсь им объяснить с этической точки зрения, что такое аборт и какие последствия могут быть не только для нее, но и для ее родственников, детей. Ладно бы она сделала аборт и какие-то неприятности были у нее, так ведь семь поколений ее детей потом будут отвечать за этот поступок. Семь поколений! Никто даже не вспомнит, что было, а все отвечают и отвечают».

Зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»? Живу Я! говорит Господь Бог, – не будут вперед говорить пословицу эту в Израиле. Ибо вот, все души – Мои: как душа отца, так и душа сына – Мои: душа согрешающая, та умрет. (...) Вы говорите: «почему же сын не несет вины отца своего?» Потому что сын поступает законно и праведно, все уставы Мои соблюдает и исполняет их; он будет жив.
Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается. И беззаконник, если обратится от всех грехов своих, какие делал, и будет соблюдать все уставы Мои и поступать законно и праведно, жив будет, не умрет.

По словам Филиппова, профилактика абортов заключается не в контрацепции, а в попытках отговорить женщину прерывать беременность. Щелк — чиновник переключает слайд. «Раньше мы говорили о том, что профилактика абортов это в первую очередь контрацепция. В настоящее время мы пересмотрели совершенно эту позицию, — объясняет Филиппов. — Мы говорим о том, что профилактика аборта это система мер, направленных на вынашивание беременности и роды женщин, которые обратились именно за направлением на прерывание беременности». Именно по этому критерию, по его словам, теперь оценивается работа женских консультаций.

С 2013 года в поликлинике висит плакат «Аборт — убийство»; в помещении, где женщины обычно ждут, пока их примет гинеколог, лежат брошюры, расписывающие духовный и физический вред от абортов. В одной из них утверждается, что «беременная женщина — это национальное достояние страны, поскольку женщина готовит для государства гражданина, будущего ученого или служащего своему государству».

Поэтому завотделением Ольга Маркевич решила сосредоточиться на просвещении девочек-подростков. «Я к 2012 году поняла, что надо работать с молодежью, чтобы она знала, что такое операция „аборт“ и как она производится, — рассказывает врач. — Это одиннадцатый класс, я им рассказываю все открытым текстом, отрывки из интернета показываю». Договорившись с четырьмя районными школами, завотделением не только читает лекции о репродуктивном здоровье, но и демонстрирует одиннадцатиклассницам УЗИ настоящих беременных женщин (с их согласия) — стараясь подгадать так, чтобы у эмбриона уже было сердцебиение, а срок не превышал 12 недель. Беременные, по словам Маркевич, участвуют «с интересом, без стеснения и без боязни, что сглазят».

— А еще есть биологический материал, — неожиданно говорит Маркевич. — У меня есть в баночках ребятки, которых никто не взял захоронить. В баночках в формалине.

— Это после абортов или выкидыши?

— Выкидыши. У одного срок — как раз 12 недель. Гаврюша у нас уже давно, с 2006 года. Пожилой.

— Гаврюша?

— Гаврюша. А второй помладше, на более позднем сроке. Был самопроизвольный выкидыш у женщины. Зрелище, да, не из приятных. Но вот впечатляет. Запоминается. Когда не вооружен, тогда можно натворить дел, которые потом вспоминаются с сожалением. И наша задача основная — это вооружить знанием, — подытоживает гинеколог с улыбкой. Гаврюшу с товарищем показывают только самым бесстрашным старшеклассницам после получения их согласия.

Мы сидим во врачебном кабинете, Маркевич подливает чаю. На книжном шкафу — изображения святых и много цветов.

— А бывают случаи, что у вас сердце рвется от того, в какой женщина ситуации, когда она приходит на аборт? Ведь часто это…

— Шаг отчаяния?

— Да.

— У меня рвется, когда она не соглашается… У меня психоэмоциональная сторона преобладает в пользу ребенка, а не женщины, — говорит гинеколог. — Я вижу этого человека на УЗИ, он уже родной. Я знаю, что завтра он погибнет. Или послезавтра. Так что я на стороне ребенка. Все отчаявшиеся, когда не получается сделать аборт, они же потом очень благодарны. За то, что их убедили. Им всем хорошо.

По словам Филиппова, профилактика абортов заключается не в контрацепции, а в попытках отговорить женщину прерывать беременность

беременная женщина — это национальное достояние страны, поскольку женщина готовит для государства гражданина

1. Наличие инвалидности I - II группы у мужа.

2. Смерть мужа во время беременности.

3. Пребывание женщины или ее мужа в местах лишения свободы.

4. Женщина или ее муж, признанные в установленном порядке безработными.

5. Наличие решения суда о лишении или ограничении родительских прав.

6. Женщина, не состоящая в браке.

7. Расторжение брака во время беременности.

8. Беременность в результате изнасилования.

9. Отсутствие жилья, проживание в общежитии, на частной квартире.

10. Женщина, имеющая статус беженца или вынужденного переселенца.

11. Многодетность (число детей 3 и более).

12. Наличие в семье ребенка - инвалида.

13. Доход на 1 члена семьи менее прожиточного минимума, установленного для данного региона.

1. Наличие решения суда о лишении или об ограничении родительских прав;

2. Беременность в результате изнасилования;

3. Пребывание женщины в местах лишения свободы;

4. Наличие инвалидности I-II группы у мужа или смерть мужа во время беременности.

Нормативы продолжают появляться. Например, в приказе Минздрава от 12 января 2015 года в документ, регламентирующий порядок работы гинекологов, был введен пункт, предписывающий демонстрировать пациенткам при проведении УЗИ изображение эмбриона и включать его сердцебиение — «в целях сохранения беременности». Как объясняет Галина Дикке, задача изменений — «воздействовать на психику женщины, чтобы она отказалась от аборта; показать ей живой плод с сердцебиением и навязать ей чувство вины, что она убьет этот живой эмбрион». По мнению коллеги Дикке Любови Ерофеевой, акушера-гинеколога и директора ассоциации «Народонаселение и развитие», смотреть на эмбрион и слушать его сердцебиение для женщины, пришедшей за направлением на аборт, может быть сравнимо с пыткой.

Не понимаю принципиальной разницы между "поезд ушел" на 13й неделе, на 9м месяце и на 1м году жизни. Кому-то все равно будет мало, какой срок не поставь.

и. Но, блин, почему ее мужику, которому не упал ребенок, можно давить на нее, ее родителям, у которых свои планы на ее жизнь, можно давить на нее, диким социальным стардартам, согласно которым, автомобиль сейчас - необходимость, а ребенок - роскошь, можно давить на нее, а когда альтернативную точку зрения показали и УЗИ продемонстрировали, в сущности всего лишь подпитывая в ней, тот здоровый инстинкт, который с высокой степенью вероятности и так есть - то это мрак и ужас?

Насчет указания на то, что это чревато погибелью души, все зависит от того, актуален ли этот аспект проблемы для самой женщины или нет. Если она исходит из того, что никакой души у нее нет, то и не озаботится, и не испугается. Если она религиозна, то разумно предоставить ей объективную информацию (таки людей религиозных, но не информрованных у нас по историческим причинам дофига). Состоящей в том, что она решается не просто на медицинскую манипуляцию, а на то, что в рамках ее собственной картины мира является ничем иным, как убийством

Я считаю, граница между "плодом" и "человеком" условная, плавная и четкой логике не поддающаяся. Запрещать аборты целиком и полностью - выйдет зло, значит, надо проводить границу на свой страх и риск и что-то разрешать, что-то запрещать. Пока не найдется лучшего решения.

Самый показательный пример - очередь на донорские органы. И Вася, И Маша - вне всякого сомнения люди. Но сердце и жизнь получит только Маша - потому что у нее лучше прогноз и больше шансов выжить в итоге

Если в теории спасти можно обоих, досохраняв женщину до срока, когда у малыша уже будут шансы на выживание, то спасают обоих (что характерно - даже сейчас, когда закон не считает не рожденного человека собственно человеком, поступают именно так: тянут с абортом/искусственными родами до последней возможности, неделями, а то и месяцами держат беременную в реанимации, несмотря на реальные риски для нее, только бы получить шанс спасти обоих)

Но если шансов нет: срок еще маленький, а анализы такие, что вот-вот в гроб, то спасают одного - того, у кого есть шансы выжить. Т.е. мать.

Та ладно! Типа если ее мужик решит капать ей на мозг, то у нее будет выбор, слушать его или нет? Не, конечно, она может собрать вещи и уйти, если припрет

От давления общественных шаблонов восприятия вообще никуда не спрячешься, тебя программируют на определенные вещи с детства.

Но мне вот реально интересно, вы правда считаете, что женщина, которая не готова нести ответственности за свои поступки и решения, зато готова лишить шанса на жизнь живое существо (считать его человеком или нет) ради поездки в Турцию / стройности и т.д. (а среди аботниц большинство именно таких, а не "не желающих плодить нищету" и проч.) поступает ХОРОШО?

В теории тут судить просто нельзя. Иначе договоримчя до того, что надо гуманно эвтанировать детишек наркоманов, например. Типа, мы бы не хотели жить с такими родителями и такой наследственностью, стопудово они тоже не хотят.

Свиньям обычно скармливали

Для церкви граница пролегает именно по "крещенности / не крещенности

но "мертворожденных детей", в том числе и мертвых в результате преждевременных родов (тех самых 5-тИ. 6-ми, 7-месячных "плодов", которые считались людьми) вполне себе хоронили. У отдельных областях Малороссии, например, были даже специально выделенные для этого места с восточной стороны кладбищ.

и не отсутствие контрацепции

Бывает часто и вытравление плода. Жена одного из помещиков помогала иногда бабам при трудных родах, давая им пить настой казацкого можжевельника (Iuniperus sabina), который рос у нее в саду в достаточном количестве. С тех пор как на деревне прознали про свойство этого растения, чьи-то "невидимые руки" (по выражению помещика) постоянно обрывают у него все кусты можжевельника (по ночам), очевидно, для целей вытравления, потому что родильницам помещик никогда не отказывает в настое из этого растения.