Коллекции загружаются
#нелитнет, а хорошая литература
Есть два русскоязычных автора, чей язык меня буквально пьянит. Я начинаю и меня затягивает в текст, будто слова сложены в заклинания. В уме я даже читаю этих авторов нараспев. И нравится мне это все безумно. Так было в школе, когда я читала их первый раз, так было в институте и так сейчас. Первый - Платонов. И любимая моя вещь у него не "Котлован", а "Река Потудань" - маст рид всем романтикам и тем, кто уверен, что Снейп просто хотел трахнуть Лили и тем, кто пишет фики о незабываемой первой ночи Сева и Лили. Маст рид. Потому что в "реке Потудань" как раз такая любовь, взаимная, но не менее трагичная от того, что слишком , чрезмерно сильная, через край. (Спойлер: Герой в Реке Потудань не сразу смог) Но читаю я сейчас не Платонова, а второго. Этого автора я тоже когда-то проглотила за каникулы ( все, что нашла дом). Но сейчас перечитывая, я попутно ужасаюсь описанному. Как недавно очень метко сказала Шульман о Тарасе Бульбе, как о собрание монстров, где и попереживвть не за кого - все чудовищеые личности, так и тут примерно так же. Дальше будет фрагмент, который заставил меня буквально верещать от восторга, и он тоже показательно чудовищен. по ночам на колокольне ревел сыч. Зыбкие и страшные висели над хутором крики, а сыч с колокольни перелетал на кладбище, ископыченное телятами, стонал над бурыми затравевшими могилами. — Худому быть, — пророчили старики, заслышав с кладбища сычиные выголоски. — Война пристигнет. — Перед турецкой кампанией накликал так вот. — Может, опять холера? — Добра не жди, с церкви к мертвецам слетает. — Ох, милостивец, Микола-угодник… Шумилин Мартин, брат безрукого Алексея, две ночи караулил проклятую птицу под кладбищенской оградой, но сыч — невидимый и таинственный — бесшумно пролетал над ним, садился на крест в другом конце кладбища, сея над сонным хутором тревожные клики. Мартин непристойно ругался, стреляя в черное обвислое пузо проплывающей тучи, и уходил. Жил он тут же под боком. Жена его, пугливая хворая баба, плодовитая, как крольчиха, — рожавшая каждый год, — встречала мужа упреками: — Дурак, истованный дурак! Чего он тебе, вражина, мешает, что ли? А как бог накажет? Хожу вот на последях, а ну как не разрожусь через тебя, чертяку? — Цыц, ты! Небось, разродишься! Расходилась, как бондарский конь. А чего он тут, проклятый, в тоску вгоняет? Беду, дьявол, кличет. Случись война — заберут, а ты их вон сколько нащенила. — Мартин махал в угол, где на полсти плелись мышиные писки и храп спавших вповалку детей. Автора, вы я думаю, уже угадали. а теперь будет ещё одно чудовищное сравнение, потому что эта сцена донельзя отчётливо напомнила мне сериал "Чики". Я поясню почему. В Чиках все отношения, абсолютно все! Даже те, где одна любовь и забота, сопровождаются вербальной агрессие. Что ни диалог - то нападение, упрек, крик, хамство. Смотреть это было горько, потому что именно так и говорят на детской площадке в Подмосковье. Это наша речь, наша культура общения. И судя по Шолохову, она многовековая, ведь супруги то живут в любви, детей настрогали уйму и переживают друг о друге и потомстве. Но как же они друг с другом разговаривают... 16 сентября 2020
1 |
Чудесная Клю
по-моему я смотрела. И по моему опыту кино лучше смотреть ДО книг. иначе это жалко все выглядит( |
Заяц
Это не культура. Это литература. Не то чтобы большой секрет - писатели и сценаристы специально заостряют происходящее у них в работе, чтобы было интереснее читателю (или, соответственно, зрителю). В жизни проще и скучнее. как сказать. Я раньше не замечала этого, просто привыкла фильтровать, а после Чик прислушалась к улице и стало жуткова-то. |
Jlenni
Чудесная Клю Так кто ж знал-то... даже если там в начальны титрах и есть упоминание, что это по мотивам, то я ведь их не видела.по-моему я смотрела. И по моему опыту кино лучше смотреть ДО книг. иначе это жалко все выглядит( |