#фанфик_в_блоги #текстовая_истерика

Только через несколько секунд до меня дошел смысл ее требования. Ах да, меня же предупреждали: кроме побоев, в программу Хель входит унижение человека посредством обнажения его душевной оболочки, дабы человеческая душа, лишенная привычного покрова, скорее впала в уныние, печаль и осознание собственной ничтожности. Что же, придется пройти и через это — благо, я наконец-то усвоила, что́ именно представляет собой мой здешний облик, и собственная нагота не внушала мне чувства стыдливости. Разделась я довольно быстро. Тем не менее, моя обнаженная душа острее чувствовала обжигающий холод, страх и тоску, которыми была пропитана атмосфера в присутствии Хель.
В то время, пока я цеплялась мыслями за одежду, стыд, не слишком уверенно понятую мной здешнюю философию и определение душевной оболочки, эти размышления служили мне барьером от страха. Я понимала, что вред, который нанесут мне сейчас, поправим. Следовательно, к предстоящей боли надлежало отнестись, как к своеобразной операции без наркоза: просто перетерпеть. Но я с того самого момента, когда Костя рассказал мне о Хель, твердо поняла одно: я не допущу, чтобы эта тварь вновь посмела проделать с ним такое. Разумеется, Косте об этом знать не полагалось, но я даже придумала, каким именно образом я могу помешать Хель продолжать издевательства над моим другом. Способ был довольно прост; даже странно, что до меня никто не додумался проделать это. Поэтому я хоть и была напугана появлением демона, но все же не пала духом. Костя же, в отличие от меня, был всерьез обеспокоен — я понимала, что он тоже боится не за себя; вот только плана, как спасти близкого человека от мук, у него больше нет.
Мы стояли перед Хель и смотрели друг на друга — две бледных обнаженных тени, истощенные, жалкие, — и я чувствовала, что в эту минуту пребывание здесь разделится для меня на "до" и "после".
Хель презрительно смотрела на нас сквозь полуприкрытые веки. Неожиданно она взмахнула рукой — и я увидела, как ее кисть с длинными тонкими пальцами превратилась в чудовищного вида плеть. Одновременно с этим, она повернула ко мне свое лицо, и я вновь услышала ее голос:
— Вам представлено право выбора, но решение должно быть единогласным.
Мы с Костей переглянулись. Судя по озадаченному выражению Костиного лица, происходящее выходило за рамками его опыта. Не слишком уверенно он подошел ко мне, взял за руку и отвел в угол комнаты.
— Саша, ты должна согласиться с моим решением, — твердо начал он. — Обычно Хель не играет в такие игры. Это что-то знакомое; будто бы, я даже встречал такие задачи... Не помню. Какой это все же кошмар — ничего не помнить и плохо соображать. Одним словом, это буду опять я, и не вздумай спорить.
— Костя, это сделка с совестью. Что бы мы ни решали здесь, в углу, Хель все равно обманет. Не бойся за меня, я справлюсь.
— Саша, есть вещи, которых я не должен допустить.
— Костя, есть вещи, которых я допускать не собираюсь.
Мы замолчали, непримиримо глядя друг на друга, но при этом держались за руки. Из этого ступора нас вывел голос Хель:
— Называйте ваше решение.
И тут мы с Костей, не сговариваясь, в один голос сказали:
— Я.