– Беорн, сэг «Добрый день, леди!» – вмешалась вдруг Гвен и, обращаясь уже к Таньке, смущенно пояснила: – Вот, учу его понемножку нашему языку...
И тут вдруг Таньку осенило. Точно же! Гвен ведь тоже может выручить: она же прекрасно говорит по-англски и давно поладила с Беорном! И, мысленно отругав себя за бестолковость и тугодумие, она быстро проговорила:
– Вы скажите Беорну, чтобы он повязку не трогал.
– Я прослежу, леди, вы не беспокойтесь, – кивнула Гвен в ответ, а затем гордо сообщила: – Делаю всё, как вы велели: на ночь размотала, утром опять перевязала.
Тут лошадь вдруг переступила ногами, мотнула головой, и Гвен тотчас повернулась к ней, принялась увещевать: – Стой, стой, красавица моя!
А Танька облегченно вздохнула: хотя бы с Беорном всё вроде бы разрешилось.
Однако совсем успокоиться ей все равно не удалось. Мучили неприятные вопросы. Куда же все-таки делась Санни? А Орли где, а Робин? Неужели они все переругались друг с другом и разбрелись куда глаза глядят – а ведь и Орли, и Санни в этих краях впервые! Вдруг некстати вспомнилось, как на домашнем уроке географии ее тогдашний учитель, почтенный ирландский монах мэтр Ноллиг, в молодости исходивший едва ли не весь Придайн от Пиктавии на севере до Керниу и Кента на юге, в красках рассказывал о коварных топях пустоши Гоэн-Брен и вспоминал, как едва не погиб, опрометчиво сделав шаг в сторону от тропинки. Как же не походил мрачный рассказ мэтра Ноллига на восторженные воспоминания Гвен о вроде бы тех же самых местах!
Очень быстро Танькой окончательно овладела тревога. Черная туча над Бронн-Веннели теперь уже не просто угнетала ее, а казалась дурным предзнаменованием, сулившим какую-то большую беду. Вскоре ее взгляд упал на второй холм, видневшийся чуть правее Бронн-Веннели и почти такой же высокий. Утром тот холм совсем не привлек Танькиного внимания, но сейчас он вдруг показался еще более зловещим, чем туча. Покрытый серой каменной коростой, холм походил на тушу павшего дракона, а его двугорбая вершина казалась громадной раной, как будто какой-то исполин-падальщик выгрыз из его каменного тела огромный кусок, оставив отметины огромных зубов. Теперь Танька уже не сожалела, что холмы Керниу были чересчур пологими и низкими, они и без того подавляли ее своим мрачным и грозным величием.
Пока Гвен была занята, Таньке все-таки удавалось сдерживать в себе чувства, не показывать тревогу. Но стоило той управиться с лошадью, как терпение у нее окончательно иссякло и она взволнованно воскликнула:
– Госпожа Гвен, вы подруг моих не видели?
Гвен замялась, отвела глаза. Вздохнула тихонько:
– Ох, леди... – и лишь потом ответила – смущенно, явно что-то недоговаривая: – Орли пошла Робина искать: тот по нужде отошел да что-то задержался – ну, она и встревожилась. А Санни где-то неподалеку гуляет. Да тут безопасно: деревня же рядом!
Слова Гвен Таньку ничуть не успокоили. Это саксонке-то возле бриттской деревни безопасно? Да сто́ит только кому-нибудь заметить ее акцент – и лучше не думать, что будет дальше. Да хоть бы и без акцента... Танька вспомнила ночную встречу с «ухажером» в деревне переселенцев-северян и мысленно содрогнулась. Вслух она, впрочем, ничего не сказала – разве что, может быть, непроизвольно вздохнула.
– Да не беспокойтесь вы так, леди, – тут же отозвалась Гвен, должно быть, уловившая Танькину тревогу. – Тут и правда безопасно, это же старое думнонское селение, все люди честные, почтенные, не какая-нибудь голь перекатная.
В ответ Танька понуро кивнула. Тревога у нее не ушла, просто не хотелось спорить с Гвен. Однако «цензор» все-таки не возмутился, ничем о себе не напомнил.
– Скоро поедем уже, – продолжила, улыбнувшись, Гвен. – Вот как лошадок запрягу да как наши вернутся, так сразу и отправимся. К вечеру, бог даст, в Босвене будем.
Танька вновь кивнула – теперь уже искренне обрадовавшись. Ей вдруг даже поверилось, что ссора между подругами закончится, едва они отсюда уедут. Но сначала следовало собрать всех в фургоне – и Орли, и Санни, и Робина... Вспомнив о Робине, Танька ахнула. Как же она могла бросить больного на произвол судьбы? А если он опять попадет под ливень? Нужно же немедленно его отыскать! Повинуясь внезапному порыву, Танька воскликнула:
– Я сейчас! – и, оставив позади удивленных Гвен и господина Эрка, устремилась к ближайшему пригорку. А там, привстав на носки, она вытянулась столбиком и принялась крутить головой, вслушиваясь и всматриваясь в окрестности в поисках Робина и подруг.
Вскоре отыскалась Санни – возле ручья, за высокой кучей громадных камней. Наверное, Танька ее бы и не заметила, но ветер донес до острых сидовских ушей печальный вздох. В следующий же миг Танька сорвалась с места и устремилась к подруге – но не добежала до нее метров пяти и остановилась, не осмеливаясь подойти ближе. Опустив голову, Санни сидела на большом сером камне совершенно неподвижно, словно статуя. Таньку она, похоже, не заметила.
Подождав некоторое время, Танька все-таки решилась – позвала осторожно:
– Санни!
Та медленно подняла голову, вымученно улыбнулась. Вздохнула:
– Нашла меня, Танни? А я тебя давно уже вижу... Думала, тут крест стоит, а это ты: сама как столбик, и уши в стороны... – не договорив, Санни вдруг покраснела как маков цвет, опустила глаза. – Ты не слушай меня, подружка: я не пойми что сейчас несу.