Попасть в этот отель, расположенный в старом и довольно уютном районе, можно было только не слишком обычным способом - нужно было нырнуть в низкую, хоть и очень широкую, подворотню, нащупать едва поблескивающую в темноте массивную оловянную ручку стеклянной двери в тяжелой деревянной раме, толкнуть изо всех сил - и вот вы в обычной прихожей старинного особняка: скупо освещенной - зачем тратить такие ценные окна на прихожую - и вытянутой, с просторной лестницей в дальней стене, даже на вид скрипучей, с лифтом, настолько крошечным, что всерьез начинаешь сомневаться, рассчитан ли он на перемещение людей, с подставкой для зонтов, в которой - о, Боже! Глазам своим не верю! - есть даже самая настоящая трость. Из этой прихожей вы, не переставая озираться, шагнете в единственный дверной проем и окажетесь в библиотеке. Стеллажи до самого потолка, приставная лесенка, скользящая вдоль них по латунному рельсу наверху, книги, самой новой из которых никак не меньше полусотни лет, с потрепанными обложками - расставленые на полках, сложенные стопками на комодах, небрежно рассыпанные на журнальном столике, искусственно состаренный персидский ковер на полу и кресла, разномастные кресла разных цветов, стилей и эпох - среди них была даже странная конструкция из металлического каркаса и потертой коровьей шкуры, больше напоминавшая гамак, - все это так и манило сесть, расслабиться и провести так как минимум вечность... или хотя бы пару часов. И поэтому вы далеко не сразу заметите стойку портье, приткнувшуюся в простенке между дверью в туалетную комнату и проходом в столовую. Впрочем, там все равно никого нет. Звякнув латунным звонком на стойке, вы конечно же мельком взглянете на столовую. И вот, сами того не заметив, вы уже стоите в ней, разглядывая огромные потускневшие от времени зеркала в массивных рамах с потрескавшейся по краям амальгамой, небольшие латунные столики со стеклянными столешницами, такими же тусклыми и потертыми как зеркала, венские стулья, французские окна, выходящие в небольшой мощеный дворик с кругленькими аккуратными деревцами в кадках, расставленными вдоль стен. Все это такой сдержанный, элегантный шеби-шик - будто вы зашли на чашечку чая к любимой фее-крестной в знакомый с раннего детства дом, в котором не меняется ничего, но вы давно уже не принцесса, вы - королева-мать в забвении и вам хорошо за восемьдесят, а вашей крестной - хорошо если всего за триста восемьдесят и сейчас вы, как обычно, сядете за столик у окна, будете пить чай из тонких фарфоровых чашек, у которых - вы только сейчас это заметили - кое-где от времени стерлась позолота, и вспоминать... И когда вдруг из ниоткуда появившийся портье ставит перед вами именно такую чашку, а также высокий чайник и ажурную вазочку с домашним печеньем, вы даже не удивляетесь - вы ждете появления феи и превкушаете начало новой сказки.