Услышав слово «переселенцы», Танька невольно вздрогнула. В памяти ее тут же всплыло ухмыляющееся лицо злополучного «ухажера». Вслед за лицом вспомнилось и имя – Бедо. Каким же зловещим оно сейчас показалось: недаром похожие слова означали на камбрийском ненависть, а на языке Учителя – беду!
А потом пришло горькое чувство раскаяния. И зачем только понесло ее тогда на окраину деревни: не было ведь в той прогулке никакой нужды! А теперь из-за глупой Танькиной выходки Робин лежал в забытье, и надежда оставалась только на лекарское искусство Мэйрион – совсем маленькая, совсем призрачная.
– Ох... Ведь вижу я, леди, что вам нехорошо, – послышался вдруг обеспокоенный голос господина Эрка. – Ну зачем же вы молчите-то?
Не успела Танька опомниться, как он вдруг поднялся. А пока она раздумывала, что́ сказать в ответ, господин Эрк успел слезть с полки – осторожно, держась за стенку, но все равно удивительно быстро. В следующий миг он уже стоял перед Танькой и протягивал ей руку.
Растерявшись, Танька непроизвольно ухватилась за нее – и тут же удивилась. Хоть и был господин Эрк ростом с ребенка, рука у него оказалась самой обычной, взрослой, – разве что с очень короткими пальцами – и неожиданно сильной. Но опираться на нее все-таки было боязно. А ну как он не удержится на ногах? Воображение тут же услужливо нарисовало Таньке, как господин Эрк беспомощно барахтается на дощатом полу среди корзин и сундуков, а сама она неловко и бесполезно топчется рядом.
– Пойдемте, пойдемте, – почтительно, но настойчиво произнес вдруг господин Эрк, сразу же развеяв дурное виде́ние. – Сейчас я Гвеног скажу, чтобы она лошадей остановила. Пройдетесь, поды́шите – авось вам и полегчает. Здесь же духота страшная!
Танька благодарно кивнула, но так и осталась стоять, прислонившись к стенке. А господин Эрк вдруг улыбнулся.
– Да вы обопритесь на меня, не бойтесь! Я и тестя своего, почтенного Мадрона ап Маррека, удерживал – а он дородный был, не чета вам. Вы-то небось совсем легонькая!
Конечно, Танька никогда не видела покойного отца Гвен – однако слышала, что тот был мужчиной грузным и высоким. Так что картину эту она представила себе вполне отчетливо – и невольно улыбнулась. А улыбнувшись, сразу же смутилась.
– Ничего-ничего, я сама... – торопливо пробормотала она и тут же направилась к выходу, пропустив господина Эрка вперед.
Руки́ его Танька все-таки не отпустила. Нужно ведь было непременно увести его, не дать вернуться к опасному разговору! Разжала пальцы она, лишь когда господин Эрк добрался до выхода и откинул полог.
А тот, едва выглянув наружу, сразу же закричал жене:
– Гвеног! Потеснись-ка немножко: нашей леди нехорошо! И поищи место, где встать!
И тут Танька спохватилась. Лишняя остановка в пути – а как же тогда Робин?
– Ничего-ничего, госпожа Гвен, – поспешно вмешалась она в разговор. – Я просто посижу тут чуточку – рядом с вами и господином Эрком.
И успокоенно выдохнула, увидев ответный кивок.
Добравшись до облучка, Танька первым делом огляделась по сторонам – и едва сдержала вздох разочарования. Солнце уже клонилось к горизонту, оно больше не жгло глаза – но любоваться было решительно нечем. Вокруг простиралась равнина – почти плоская, бурая, однообразная – лишь позади сквозь дымку виднелось далекое свинцово-серое море, а впереди по правую сторону от дороги возвышались два больших пологих холма.
– Ну вот так эти края и выглядят, – промолвил устроившийся рядом господин Эрк. – Пустоши да шахты – больше ничего и нет. А нам, как я понимаю, вон туда надо: видите лес на склоне холма?