* * *

Странным выдался этот день у Орли. Странным и непростым. Принес он ей немало горестей, но потом все-таки сумел обрадовать.
Не задалось всё с самого рассвета: утречко получилось – хуже не придумаешь! Мало того, что она так и не смогла удержать Этнин в доме, так еще и чуть с нею не поссорилась. И ведь как в воду глядела: сразу почувствовала, что ничем хорошим та затея не кончится.
Конечно же, Орли оказалась права. Теперь вот Этнин сидела у горящего очага, с ногами закутанная в несколько пледов сразу, и все равно дрожала – хорошо хоть зубами стучать перестала. И, хотя Этнин уверяла, что не простудится, Орли было за нее очень неспокойно. Кто мог знать, как оно будет дальше? Робин вон тоже божился, что ему всё нипочем...
О Робине она с Этнин боялась и заговаривать: та только-только немножко успокоилась, перестала рыдать. Да и саму Орли судьба Робина угнетала. По правде сказать, хорошего-то она не ждала уже давно – с тех пор как у него начались лихорадка и лающий кашель. Слишком памятной была скоротечная бабкина болезнь. Памятной и очень похожей. И все-таки такого поворота событий Орли не ожидала.
Не исправил ничего и Лэри О'Лахан, Нуалин отец, – хотя и попытался. Вместо того чтобы ехать вместе со всеми до дома Мэйрион, он высадился в ближней деревне, Ланнусте, – хотел попросить там помощи в поисках Робина. А потом пришел оттуда в знахаркин дом ни с чем, раздосадованный и злой. Толком господин Лэри так ничего и не объяснил, но и без того было понятно: отказали. Сначала он мрачно ходил по дому, дергая себя за длинные висячие усы, потом объявил, что пойдет к знакомым гаэлам на южное побережье – но тут вдруг вмешался один из рыцарей – сэр Кей, самый молодой. И заспорили они отчаянно: рыцарь доказывал, что уж если где помощи и искать, так это в какой-то береговой крепости, будто бы находившейся поблизости, а господин Лэри не соглашался идти туда ни в какую. А леди Эмлин – та хотя спор между делом и слушала, сама поначалу отмалчивалась. Орли этому даже удивлялась.
Оказалось, удивлялась напрасно: как только господин Лэри стал в споре рыцаря одолевать – тут-то леди Эмлин и вмешалась. Рыцаря она поддержала и даже похвалила. А потом его-то самого в крепость и послала. Сказала: верхом быстрее выйдет, да и послушают его скорее, чем рыбака. А потом глянула на господина Лэри и почему-то усмехнулась.
Едва сэр Кей пустился в путь, господин Лэри подозвал к себе дочку. Нуала к нему подскочила всполошенная – думала, видно, что отец ее опять ругать будет. А он лишь вздохнул да по голове ее потрепал легонько.
А после господин Лэри посмотрел на Этнин – та как раз плакать перестала, а зубами еще вовсю постукивала. Вздохнул он опять, головой покачал, а потом снял с пояса баклажку – да ей и протянул: отхлебни мол, погрейся. Орли тотчас на него коршуном налетела. Руками, как крыльями замахала: гейс мол на Этнин лежит, нельзя ей хмельного!
Господин Лэри хоть и жил на Придайне, а не в Мунстере, гаэлом оказался настоящим – смеяться над Орли не стал. Выслушал ее, подумал, ус покрутил, а потом вдруг принялся вопросы задавать – один за другим. И спрашивал хитро так: вроде к ней, к Орли, обращался, а сам на Этнин поглядывал. Вот и вышло, что Этнин он вроде и не докучал, а в то же время от нее от самой всё и узнал.
Перво-наперво спросил он вот что. Ну хорошо, положим, хмельное пробовать Немайн дочери не велела – а взамен-то она ей что-нибудь посулила? Ну силу там, ум, удачу или хотя бы красоту неземную? Орли, понятное дело, ответа не знала, – а Этнин возьми да головой и помотай. Тогда господин Лэри другой вопрос задал: а сказала ли Немайн, почему она дочке хмельное запретила? Орли как такое услышала – сначала даже ушам своим не поверила. Слыханное ли это дело, чтобы, назначая гейс, его еще и объясняли?
Этнин от такого вопроса тоже растерялась – но ответить все-таки сумела. Правда, получилось у нее что-то совсем невразумительное:
– Ну... Мама говорила мне тогда, что я еще ребенок, что мне сначала надо повзрослеть...
И тогда задал господин Лэри третий вопрос – да такой, что ответа и не понадобилось:
– Да разве же такое бывает, чтобы гейсу срок назначали?
Тут Орли руками всплеснула. Гейс-то – он и правда если уж объявляется, так навсегда! А господин Лэри взял да и подытожил:
– Вот я и думаю, что никакой это не гейс!
Ничего не ответили ему ни Этнин, ни Орли, лишь в цвете лица обе переменились: одна стала лиловая, как цвет вереска, а вторая... Ну, себя-то со стороны Орли, понятное дело, не видела, однако что щеки у нее запылали – почувствовала. Надо же было столько времени страдать, за подругу беспокоиться – а причины-то никакой и не было. Такой простой вещи не сообразила – ирландка, называется!
Пока Орли приводила свои мысли в порядок , Этнин решилась – отхлебнула из фляжки. А господин Лэри забрал баклажку, поклон Этнин отвесил да к выходу и направился – и слава богу! Не то бы, пожалуй, Орли со стыда сквозь землю провалилась.
Правда, потом, немного всё обмозговав, Орли случившемуся даже обрадовалась: хотя бы одна новость сегодня оказалась по-настоящему хорошей. Как бы то ни было, а господин Лэри ни много ни мало избавил Этнин от гейса – и пусть бы кто-нибудь посмел теперь сказать, что такого не бывает!