Впервые выходной с третьего апреля, поэтому чай заварен, заметки в телефоне открыты, и я готова рассказать ещё одну хтонь.

Внимание! Внимание! Внимание! Это настолько стремная хтонь, что меня бросает в пот, когда я вспоминаю, хотя мне это приснилось год назад. Поэтому читайте на свой страх и риск.

А ещё после этого сна я до сих пор не ем свинину. Меня тошнит.

Итак, сегодня в программе #жоркина_хтонь по заявкам:

СВИНЬЯ

Я просыпаюсь в деревенском доме. Разбитые стекла, пол покрыт пылью, на комоде стоят фотографии черно-белые каких-то крестьянских женщин. У них (в смысле на фотографии) вырезаны глаза. Вот лицо есть, а глаза кто-то аккуратно ножницами вырезал. Из окна горит красным, и я думаю, что это закат. Выглядываю в разбитое стекло и вижу, что дом стоит на окраине высушенного пустого поля, а вверху огромное красное солнце размером, наверное, с человека. Очень душно и жарко. Я хочу выйти на улицу, но дверь скрипит, и я слышу шаги. Из кухни выходит черноволосая девушка в фартуке. До меня доходит, что это моя бывшая.

— Я и не надеялась, что ты проснешься, — она улыбается. — Всё-таки скоро придется кормить свиней!

— Где мы?

— Мы живём со свинками вместе! Поле сушится, люди умирают от жажды, а свинкам пища! Хочешь со мной покормить свинок?

Она все время улыбается, и мне остро кажется, что что-то не так. А потом я понимаю: у нее нет глаз.

— Мне не нужны глаза, я и так все вижу. Здесь мы все видим, и свинки все видят, и соседи все видят, некоторые ещё и все слышат. И ты тоже скоро начнёшь все видеть и все слышать, и никакой Женечка тебе не поможет.

Я вспоминаю, что по лору сна у меня был парень Женя, который хотел позвать меня замуж, а потом он куда-то исчез. И я искала его по окраинам, а потом залезла в заброшенный дом, потому что услышала, как он меня зовёт.

— Что ты сделала с Женей?

— Он тоже начал видеть, и понял, что ты его не любишь. Ты ведь только меня любишь. И ты скоро начнёшь видеть и всё поймёшь. Сейчас я пойду покормлю свинок, а ты попей свиного молока. Оно в погребе.

Я хочу к маме, хочу, чтобы она меня забрала, но телефона у меня нет, и мне не дозвониться. Из погреба слышны постукивания, я открываю и вижу там этого Женю, который скребёт ногтями по земле, и вокруг крынки с жирным белым молоком.

— Что случилось?

— Я теперь тоже вижу. Она права, я не видел. Тебе тоже надо научиться видеть: тогда ты все поймёшь.

И тут я понимаю, что он выцарапал себе глаза. Надо бежать, но я не понимаю, куда, и выхожу на улицу. Там душно, жарко, стоят покосившиеся дома, и я вообще не вижу людей. Очень хочется пить, и я вижу колодец за домом и бегу туда. В колодце вода вся в розовой плесени, и я боюсь это пить: а потом меня хватают за плечо.

— Почему ты не выпила свиного молока? Оно полезное.

— Почему в колодце вода с плесенью?

— Потому что в деревне все, кто не видит, умерли. Их пришлось скормить свинкам. Но ты научишься видеть, и все будет хорошо.

Я вырываюсь и бегу, не зная куда, по просёлочной дороге, оглядываюсь, а она все стоит и все улыбается. Я бегу до конца улицы, но все равно оказываюсь у этого дома. Я бегу в другую сторону, бегу через поле, а там очень душно и жарко, и в итоге я все равно оказываюсь у дома.

— Ты мне надоела, — говорит бывшая, у нее морщится лицо и она хрюкает.

Из сарая выбегает свинья, и она чертовски огромная. Ну вот прям ростом с меня, и у нее тоже нет глаз, но несется она будь здоров. Я бегу прочь, но свинья прыгает на меня, и мне становится очень больно — и я перестаю чувствовать ноги. Она тяжёлая, хрипит и почему-то пахнет пивом. Я чувствую боль, потому что свинья начинает откусывать от меня куски (я будто начала смотреть со стороны). Пасть у нее огромная, поэтому она сжирает кусок моего бедра с чавканием. Бывшая стоит рядом и снова улыбается.

— Мне жаль. Я хотела, чтобы ты осталась жить здесь навсегда. Но хоть свинки рады.

А потом свинья откусывает кусок моего мозга вместе с волосами, и я просыпаюсь.