#обзоры_дилетанта #русская_классика #Пушкин #гражданская_лирика #между_славянофильством_и_западничеством.

Александр Сергеевич Пушкин безусловно является выдающимся поэтом, жизнь которого поделилась на две половины. Первая - Пушкин искренний и пламенный республиканец и агностик, автор "Оды вольности", "Гавриллиады", "К Чаадаеву". Здесь мы видим, что Пушкин - это ярый противник монархии, но при этом он в этом же раннем периоде является патриотом и славит русского царя за одержанную победу над французами ("Воспоминания о Царском селе", "Лицинию"). Тем не менее постепенно Пушкин меняет свои взгляды на другие. Во второй половине своей жизни он предстаёт перед нами уже в качестве совершенно другого человека. Он - автор таких стихов как "Клеветники России", "Бородинская годовщина" и так далее.

В чем загадка Пушкина? Каким образом в одном человеке сочеталось глубокая убежденность в необходимости для России идей свободы, прав личности и одновременно уважение к монархии, к основам, глубокий патриотизм? Разгадку на эти вопросы, как всегда, следует искать в его творчестве. Своеобразным итогом его жизни стало стихотворение "Из Пиндемонти", опубликованное уже после смерти великого поэта (позволю себе его процитировать целиком):

"Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Все это, видите ль, слова, слова, слова
Иные, лучшие, мне дороги права;
Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права…" (1836)

Перед нами манифест человека, который решает отречься от политики как таковой. Ему больше не интересна "свобода слова" или "политическая свобода", над ними он жёлчно издевается. Он противопоставляет "царю и народу" - себя. Главное для него - это личная, индивидуальная свобода поэта и творца. И не важно при этом будут ли твои произведения печататься или канут в Лету. В этом своеобразный горький итог его гражданской лирики. Патриотизм, глубокая любовь к России, всё это привело Пушкина к своеобразному разочарованию в политике. Восстание декабристов, которому он сочувствовал - не удалось. Царь Николай I оказался на поверку не чудовищем, а человеком, глубоко сочувствующим реформам. У Пушкина нашлось и такое стихотворение, которое явно было адресовано тогдашним западникам и посвящалось, очевидно, польскому восстанию 1830 года. Вот оно, в реконструированном виде:

Ты просвещением свой разум осветил,
Ты правды чистый лик увидел,
И нежно чуждые народы возлюбил,
И мудро свой возненавидел.

Когда безмолвная Варшава поднялась
И ярым бунтом опьянела,
И смертная борьба меж нами началась
При клике "Польска не сгинела!"

Ты руки потирал от наших неудач,
С лукавым смехом слушал вести,
Когда разбитые полки бежали вскачь,
И гибло знамя нашей чести.

Когда ж Варшавы бунт раздавленный лежал
Во прахе, пепеле и дыме.
Поникнул ты главой и горько возрыдал,
Как жид об Иерусалиме.

(предположительно 1831).

Интересно, что это стихотворение, найденное в бумагах Пушкина, в советское время не публиковалось, потом критикой приписывалось Жуковскому. Версия выше принадлежит отечественному поэту и публицисту С. Куняеву (он утверждал, что по первоисточнику ему удалось прочесть зачеркнутые строки, их я выделил жирным). Куняеву можно не доверять на слово, но очевидно, что реконструкция весьма похожа на правду. В общем, как мы видим это в данном стихотворении, а также в других, например в стихе "Клеветникам России", Пушкин - это своеобразный "ястреб" в том, что касалось тогдашней внешней политики. Своё стихотворение он адресовал французскому парламенту и завершил его пламенной инвективой:

Так высылайте ж к нам, витии
Своих озлобленных сынов,
Есть место им в полях России
Среди нечуждых им гробов."

Могильным холодом веет от этого намека на судьбу армии Наполеона в 1812. Дескать "вы грозны на словах, попробуйте на деле". Больше приводить отрывков не буду. Но мы бы ошиблись, если бы подумали, что Пушкин окончательно стал славянофилом. Им он не стал. Он не призывал русских к возврату к допетровской старине, у него мы не найдем практически нигде апологетики к "Самодержавия, православия, народности". Напротив он пишет в 1827 году "Во глубине сибирских руд," где восхищается подвигом декабристов, влачащих горькую жизнь на каторге. "Борис Годунов", написанный в 1831 г. тоже показывает, что Пушкин не закрывал глаза на сущность власти, особенно самодержавной, на одиночество властителя, лицемерие его окружающее.

А.С.Пушкин, как и А.С.Грибоедов, и в меньше степени П.Я. Чаадаев были теми людьми "эпохи 1812 года и декабристов", которые органично сочетали в себе стремление к свободе и патриотизм, любовь к Родине и стремление к социальным переменам и бессмысленно было бы искать в этом поколении иного. Декабристы и сами были скорее славянофилами (я уже упоминал образ Чацкого, который вообще близок к апологетике ... старообрядчества), чем западниками. От западничества у декабристов было только отрицание монархии и республиканизм. От славянофильства - пламенный патриотизм во внешней политике и стремление к возвышению России как великой державы. В каком-то смысле в русской истории это повторится гораздо позже, в эпоху кон. 30х - нач. 50х годов ХХ века, когда "революционность" в культуре уступит место "советскому патриотизму". Русская история тогда сочетала в себе расцвет дворянской аристократической структуры с временем, когда крепостное право начало постепенно ослабляться и в обществе пошли разговоры о его отмене, да и правительство уже готовило реформу. В этой обстановке и возник "Золотой век русской литературы", который и начался с Пушкина и Грибоедова и сочетал в себе надежды на социальные изменения с глубокой любовью к Родине.

Как-то так.