Перед нами манифест человека, который решает отречься от политики как таковой. Ему больше не интересна "свобода слова" или "политическая свобода", над ними он жёлчно издевается. Он противопоставляет "царю и народу" - себя.
Очень спорно. С тем же успехом можно истрактовать "Из Пиндемонти" как разочарование в западной системе власти. Что характерно, к примеру, для Чаадаева и Герцена.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Как по мне, это признание того, что смена династии Романовых на парламент не сделает человека автоматически свободным. И вместо цензуры Бенкендорфа будет "свободная печать", которая регулируется просто иначе, но всё равно регулируется.
Опять-таки, что характерно, чем более зрелое творчество у Пушкина, тем больше он концентрируется на личных качествах человека, а не на построении общества (тут можно привести стопицот статей про "Капитанскую дочку").
Потом это более, кмк, удачно сформулировал Некрасов:
Эх! эх! Придет ли времечко, Когда (приди, желанное!..) Дадут понять крестьянину, Что розь портрет портретику, Что книга книге розь? Когда мужик не Блюхера И не милорда глупого - Белинского и Гоголя С базара понесет?
Кстати, "Арион" был в 1827 году. И его тоже можно приписать в тренд: "решает отречься от политики как таковой". Но в 28м была "Полтава", а в 33м "Медный всадник".
Так что моё сугубое имхо - Пушкин от политики не отрёкся, он на глубину ушёл.
Ну, и плюсом:
Два чувства дивно бли́зки нам.
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века,
По воле Бога Самого́,
Самостоянье человека,
Залог величия его.